Добрые предзнаменования (пер. В.Филиппов) - Pratchett Terry David john 11 стр.

– И не из наших, – сказал Азирафель. – Хотя наши, разумеется – борцы за свободу.

– Так вот что я тебе скажу, – сказал Кроули в тот момент, когда остатки шин задымились на объезде у Тэдфилда. – Время открыть карты. Я назову своих, если ты назовешь ваших.

– Ладно. Ты первый.

– Ну уж нет. Ты первый.

– Но ты же демон.

– Да, но я демон слова, как мне кажется.

Азирафель назвал пять ведущих политиков. Кроули назвал шесть. Три имени совпадали.

– Видишь? – вздохнул Кроули. – Именно так, как я всегда говорил. Хитрые бестии, эти людишки. Ни на грош нельзя доверять.

– Но я не думаю, что у наших есть какие-то крупные планы на ближайшее будущее, – сказал Азирафель. – Разве что мелкие терр… ммм, акции политического протеста, – поправился он.

– Ага, – съязвил Кроули. – То есть никакой дешевки с конвейера? Только ручная работа, каждая пуля заботливо положена в цель опытными работниками?

Азирафель решил быть выше этого.

– Так что нам теперь делать?

– Попробовать выспаться.

– Тебе не нужен сон. И мне не нужен сон. Зло никогда не спит, а Добро неусыпно.

– Зло вообще – может быть. Что до моего конкретного случая, у него выработалась привычка иногда прилечь на пару часиков. – Он взглянул на дорогу в свете фар. Скоро наступят времена, когда сну просто не будет места. Стоит им там, Внизу, узнать, что это он несет личную ответственность за пропажу Антихриста, они, скорее всего, поднимут все его отчеты об испанской инквизиции и проверят их, сначала каждый по отдельности, потом все вместе, а он будет выступать в роли подопытного образца.

Он порылся в бардачке, вытащил кассету наугад, и сунул ее в плеер. Немного музыки наверняка окажет…

– И в аду есть местечко для меня, для меня… – взвыл Фредди.

– Для меня, – пробормотал Кроули.

С его лица вдруг исчезло всякое выражение. Потом он приглушенно вскрикнул и выломал регулятор громкости.

– Мы, конечно, можем напустить на него других людей, – задумчиво сказал Азирафель.

– Что? – потрясенно спросил Кроули.

– Люди отлично умеют разыскивать себе подобных. Они этим занимались тысячи лет. А этот ребенок – человек. Так же, как и… ну, ты знаешь. Мы его не увидим, но другие люди, может быть, смогут… ну, как бы почувствовать его. Возможно. Или заметить то, что нам и в голову не придет.

– Не получится. Это же Антихрист! У него… ну, что-то вроде автоматической защиты, так ведь? Даже если он понятия об этом не имеет. Она просто не даст другим подозревать его. Пока не даст. Подозрения будут просто соскальзывать с него, как… с чего там вода? – неловко закончил Кроули.

– Есть идеи получше? Хотя бы одна идея получше?

– Нет.

– То-то и оно. Может сработать. И не говори, что у тебя нет каких-нибудь подпольных групп, которые могут пригодиться. У меня есть, к примеру. Можно попробовать пустить их по его следу.

– Что они могут сделать такого, чего не можем мы?

– Ну, для начала, они не будут заставлять людей стрелять друг в друга, они не будут гипнотизировать уважаемую даму, они…

– Ладно. Ладно. Но шансов у них не больше, чем у сосульки в Аду. Можешь поверить, я знаю о чем говорю. Все равно больше ничего в голову не приходит. – Кроули свернул на шоссе и направил «бентли» в сторону Лондона.

Через некоторое время Азирафель сказал:

– У меня есть… есть, скажем так, агентурная сеть. По всей стране. Хорошо вымуштрованная, хотя и небольшая, армия. Я могу приказать им заняться поисками.

– У меня тоже есть что-то вроде этого, – признался Кроули. – Сам знаешь, вдруг пригодится и все такое…

– Их нужно поднять по тревоге. Как ты думаешь, они могут работать вместе?

Кроули покачал головой.

– Вряд ли это разумно, – сказал он. – С политической точки зрения они не настолько продвинуты.

– Тогда давай пусть каждый свяжется со своими людьми, и посмотрим, что они могут сделать.

– Видимо, стоит попробовать, – сказал Кроули. – Словно мне больше нечем заняться, прости Господи…

Он наморщил лоб, и вдруг торжествующе хлопнул ладонью по рулю.

– С гуся! – воскликнул он.

– Что?

– Вот как с чего вода – с гуся!

Азирафель громко втянул воздух сквозь зубы.

– Веди машину, будь добр, – устало сказал он.

И они поехали обратно в лучах рассвета, а из динамиков струилась Месса Си-минор Иоганна Себастьяна Баха, вокальная партия – Фредди Меркьюри.

Кроули любил город ранним утром. В этот момент все его население почти полностью состоит из людей, имеющих пристойную работу и настоящую причину для того, чтобы быть здесь, в отличие от никому не нужных миллионов, наводняющих город после восьми утра. И на улицах более или менее тихо. На узкой мостовой перед магазинчиком Азирафеля четко виднелись двойные желтые линии, означавшие «Не парковаться». Впрочем, когда «бентли» затормозил, они послушно скрутились и пропустили его к обочине.

– Ну что ж, – начал Кроули, когда Азирафель полез за пальто на заднее сиденье. – Будем держать связь. Договорились?

– Это что? – спросил Азирафель, поднимая с сиденья какой-то продолговатый предмет.

Кроули прищурился.

– Книга? – хмыкнул он. – Не моя.

Азирафель перевернул несколько желтых страниц. В его мозгу зазвенел маленький библиографический колокольчик.

– Это, должно быть, принадлежит той юной леди, – сказал он медленно. – Нам нужно было взять у нее адрес.

– Слушай, у меня и так полно проблем, а ты хочешь, чтобы пошли слухи, будто я занимаюсь тем, что возвращаю потерянное имущество? – вопросил Кроули.

Азирафель открыл титульную страницу. Возможно, это было что-то интересное. Кроули не мог разглядеть выражение на его лице.

– Я считаю, ты вполне можешь послать ее туда прямо на почту, – сказал демон. – Если уж думаешь, что это твой долг. В графе «Кому» напиши: «Сумасшедшей с велосипедом». Никогда не доверяй женщинам, которые дают дурацкие клички средствам передвижения…

– Да-да, разумеется, – рассеянно сказал ангел.

Он порылся в карманах, достал ключи, уронил их на мостовую, поднял, снова уронил, и торопливо направился к дверям.

– Так мы будем держать связь? – крикнул Кроули ему вслед.

Азирафель замер, вставив ключ в замок.

– Что? – отозвался он. – А, да. Да. Конечно. Отлично. Прекрасно. – И он захлопнул дверь.

– Вот так, – пробормотал Кроули, внезапно ощутив себя очень, очень одиноким.

На тропинке мигал фонарик.

Весь ужас поисков книги в рыжей обложке среди рыжих листьев и луж рыжей воды в рыжей канаве в рыжих (ну хорошо, пусть серых!) рассветных сумерках – в том, что найти ее невозможно.

Ее просто не было.

Анафема испробовала все способы, которые приходили ей в голову: методичное разбиение местности на квадраты, ускоренное шурование папоротника вдоль дороги, притворно беззаботное расхаживание туда-сюда с косыми взглядами исподтишка, и даже тот метод, который, по мнению наиболее романтической части ее натуры, должен был сработать обязательно – то есть театрально махнуть рукой, безнадежно опуститься на траву, и как бы случайно взглянуть на тот клочок земли, где (по законам любого уважающего себя повествования) должна была бы обнаружиться книга.

А ее не было.

Это означало (чего она с самого начала опасалась), что книга, по всей вероятности, осталась на заднем сиденье автомобиля, принадлежащего двум сердобольным мастерам по ремонту велосипедов.

Анафеме казалось, что в эту минуту все поколения наследников Агнессы Псих смеются над ней.

Даже если тем двоим хватит честности, чтобы вернуть книгу, они вряд ли возьмут на себя труд отыскать домик, который они видели всего один раз, и то ночью.

Можно было надеяться только на то, что они не поймут, что именно попало им в руки.

В магазинчике Азирафеля, как и у большинства других книготорговцев Сохо, которые специализировались на добывании раритетных изданий для придирчивых знатоков, была задняя комната, однако ее содержимое было гораздо эзотеричнее, чем то, что обычно оказывается в непрозрачных пластиковых пакетах для Тех Клиентов, Которые Знают, Чего Хотят.

Азирафель особенно гордился своими сборниками пророчеств.

Как правило, это были первые издания.

И каждое – с подписью автора.

Здесь были и Роберт Никсон[17] , и Цыганка Марта, и Игнациус Сибилла, и Старый Оттуэлл Биннс. Нострадамус написал: «Старому Другу моему, Азирафелю, с наилучшими Пожеланиями». Матушка Шиптон уронила на подаренный экземпляр своих сочинений полный бокал. В отдельной кондиционируемой витрине в углу комнаты хранился оригинал рукописи, начертанной на Патмосе дрожащей рукой св. Апостола Иоанна Богослова, «Откровение» которого всегда оставалось в списке бестселлеров. По мнению Азирафеля, он был славный малый, хотя несколько злоупотреблял редкими грибами.

Однако в этой коллекции недоставало «Прекрасных и точных пророчеств Агнессы Псих», и сейчас Азирафель шел словно филателист, который только что получил от тетушки открытку с небрежно наклеенным раритетным «Голубым Маврикием» 1847 года.

Ему еще ни разу не приходилось держать в руках ни одного экземпляра «Пророчеств», но он слышал об этой книге. О ней слышал любой из его собратьев – принимая во внимание столь узкую специализацию, любой из примерно дюжины его собратьев. Даже вопрос самого ее существования был своего рода вакуумом, вокруг которого, как спутники, сотни лет вращались самые странные истории. Азирафель понимал, что не уверен, могут ли спутники вращаться вокруг вакуума, но это его ни мало не заботило: по сравнению с «Прекрасными и точными пророчествами» печально известные «Дневники Адольфа Гитлера», опубликованные в журнале «Штерн» в середине 80-х годов выглядели просто… ну, скажем, примитивной подделкой (чем они, впрочем, и оказались).

Руки Азирафеля почти не тряслись, когда он бережно опустил книгу на стол, натянул пару резиновых перчаток и почтительно открыл ее. Азирафель был ангелом, но при этом боготворил книги.

Вот что говорилось на титульном листе:

Далее, чуть мельче:

Потом чуть крупнее:

Другим шрифтом:

Шрифтом помельче, но прописными:

Почти доведенным до отчаяния курсивом:

Снова покрупнее:

Пророчества были пронумерованы и всего их было более четырех тысяч.

– Спокойно, спокойно, – пробормотал Азирафель себе под нос. Он прошел в кухоньку по соседству, приготовил себе какао и несколько раз глубоко вздохнул.

Потом он вернулся к столу и прочел первый попавшийся ему на глаза абзац.

Сорок минут спустя он так и не притронулся к кружке.

Рыжеволосая женщина, сидевшая в баре отеля, была лучшей из всех военных корреспондентов мира. У нее был паспорт на имя Кармин Шарлах, и она была везде, где шли войны.

Более или менее.

Точнее, она была там, где еще не шли войны. Там, где шли войны, она уже побывала.

Она была широко известна в узких кругах. Соберите полдюжины военных корреспондентов в баре в аэропорту, и в беседе, с той же неизменностью, с какой стрелка компаса указывает на север, рано или поздно всплывут имена Мерчисона из «Нью-Йорк Таймс», или Ван Хоума из «Ньюсуик», или Анфорта из «Ай-Ти-Эн». Тех, кого сами военные корреспонденты считают Военными Корреспондентами.

Но когда Мерчисон, Ван Хоум и Анфорт натыкаются друг на друга в установленной на скорую руку палатке в Бейруте, Афганистане или Судане, когда они похвастаются новыми шрамами и пропустят по стаканчику – тогда они начинают благоговейно обмениваться историями о Рыжей Кармин из «Нэшнл Уорлд Уикли».

– Эти идиоты из этой идиотской газетенки, – обычно заявлял Мерчисон, – просто сами, мать их, не знают, какое чудо, мать их, у них есть.

На самом деле руководство «Нэшнл Уорлд Уикли» прекрасно знало, что у них есть: у них есть Военный Корреспондент. Они только не знали, почему он у них есть, и что с ним, точнее, с ней, делать.

Обычно «Нэшнл Уорлд Уикли» рассказывал миру, как на булочке в «биг-маке», купленном в Де-Мойне, появилось лицо Христа, приводя также и высокохудожественный рисунок булочки; как недавно Элвиса Пресли видели в Де-Мойне, где он работает в «Бургер-Лорде»; как одна домохозяйка из Де-Мойна вылечилась от рака, слушая записи Элвиса; как оборотни, наводнившие Средний Запад США, произошли от гордых жен первопоселенцев в результате изнасилования их снежным человеком; и как Элвиса забрали с собой пришельцы из космоса в 1976 году, потому что он был слишком хорош для этого мира[18].

Вот такой вот «Нэшнл Уорлд Уикли», тираж четыре миллиона экземпляров еженедельно, и ему был так же нужен Военный Корреспондент, как эксклюзивное интервью с Генеральным Секретарем ООН[19].

Итак, они платили Кармин Шарлах немалые деньги за то, чтобы она ездила и разыскивала войны, и не обращали внимания на толстые конверты с плохо напечатанными рукописями, которые она время от времени присылала из самых разнообразных горячих точек, чтобы оправдать свои – впрочем, вполне разумные – расходы.

Они находили это вполне справедливым, поскольку, с их точки зрения, она не была настолько уж хорошим военным корреспондентом, хотя она, безусловно, была самым привлекательным из них, что уже немало, если разговор идет о «Нэшнл Уорлд Уикли». В ее сообщениях о военных действиях всегда рассказывалось о каких-то типах, паливших друг в друга, но при этом в них начисто отсутствовало понимание глубинных политических связей и следствий происходящего, а главное – понимание Того, Что Интересно Аудитории.

Иногда они передавали очередную ее историю на литературную обработку. («Иисус явился девятилетнему Мануэлю Гонзалесу во время решительного сражения на Рио Конкорса, и сказал, чтобы тот шел домой, потому что его мать беспокоится. “Я знаю, что это был Иисус,” – рассказал нам храбрый мальчик, – “потому что он был в точности такой, когда его картинка чудом появилась на моей коробке с бутербродами”».)

Хотя по большей части «Нэшнл Уорлд Уикли» оставлял ее в покое и тщательным образом помещал все ее сообщения в корзину для мусора.

Мэрчисону, Ван Хоуму и Анфорту не было до этого дела. Они знали одно: где бы ни разразилась война, мисс Шарлах оказывалась там первой. Практически до того, как.

– Как ей это удается? – вопрошали они, теряясь в догадках. – Как, мать их, ей это удается?

А их взгляды, встречаясь, безмолвно кивали друг другу: если бы она была машиной, это был бы «феррари». Эта женщина скорее подходила на роль красавицы-супруги продажного генералиссимо из терпящей крах страны третьего мира – и она здесь, среди нас! Повезло нам, ребята, а?

А мисс Шарлах молча улыбалась и заказывала всем еще по одной за счет «Нэшнл Уорлд Уикли». И смотрела, как из-за нее начинают не на шутку разворачиваться боевые действия. И улыбалась.

Она оказалась права. Она создана для журналистики.

Пусть даже так, но отдыхать нужно всем, и Кармин как раз устроила себе первый отпуск за одиннадцать лет.

Она отправилась на маленький остров в Средиземном море, получавший основной доход от туризма. Выбор ее было довольно странным, поскольку при взгляде на мисс Шарлах было ясно, что она может провести отпуск на любом острове размером меньше Австралии только в том случае, если владелец этого острова – ее личный друг. А если бы вы за месяц до этого сказали любому из туземцев, что надвигается война, он бы посмеялся над вами, и попробовал бы всучить вам подставку для бутылки, сделанную из пальмового волокна, или картинку с видом на залив, выложенную из морских ракушек. Так было месяц назад.

А вот как было теперь…

…теперь раскол по религиозно-политическим соображениям (а именно – частью какого из четырех миниатюрных государств на материке не является их остров) разделил страну на три враждующих группировки, уничтожил статую Девы Марии на главной площади единственного города и покончил с туризмом.

Мисс Шарлах сидела в баре отеля «Паломар дель Соль» за бокалом того, что здесь именовалось коктейлем. В углу усталый пианист перебирал клавиши, а официант в парике с начесом тянул в микрофон:

В окно влетел человек с ножом в зубах, автоматом Калашникова в одной руке и гранатой в другой.

– Менем Тювкфкой Фганивации Ффобоввения убъяввяю этот фотевь… – начал он, и остановился. Он вынул нож изо рта, и начал снова: – Именем Тюркской Организации Освобождения объявляю этот отель нашей собственностью!

Два последних туриста, оставшихся на острове[20], нырнули под столик. Мисс Шарлах невозмутимо выудила вишенку-мараску из коктейля, поднесла к алым губам и слизнула ее с черешка так, что присутствующих мужчин бросило в холодный пот.

Пианист встал, залез под крышку рояля и достал оттуда музейный пулемет.

– Этот отель уже захвачен Греческой Территориальной Бригадой! – завопил он. – Один неверный шаг и в тебе появится несколько лишних дырок!