Она приоткрыла окно и глубоко вдохнула ворвавшийся в него ветер. Он пах углем и луговыми травами — полынью и клевером. Виляя, чтобы объехать глубокие ямы в старом асфальте, такси двигалось к заброшенной шахте, рядом с которой располагалось кладбище. Ольга была уверена, что безошибочно найдет могилу Витьки Шутова.
* * *Каждый раз крысе казалось, что сил на следующий прыжок уже не будет. Но полежав и поплакав, она вставала и снова прыгала.
Ольга смахнула ладонью наваждение. Это все страхи, детские иррациональные страхи перед возвращением. Дома с брошенными квартирами, за выбитыми окнами которых навсегда обосновалось затхлое небытие. Крыши с почерневшим от времени шифером, унылая бедность и разруха. Как во многих шахтерских городах и поселках.
Но у Славянки был человек, который не хотел, не мог допустить этого. И единственным способом было — стать хозяином. Он и стал. Чего это ему стоило, знает только он, её бывший одноклассник, а ныне олигарх Витька Шутов. Ольга старалась об этом не думать. Ей достаточно было чувствовать рядом его широкое плечо, касаться его руки, слышать голос и смех. Он, как и раньше, смеялся много и с удовольствием.
- А Серега? Он же у тебя работает?
- Гуцко? Гуцко сейчас в Брюсселе, в командировке. Наш самоделкин какую-то новую штуку задумал, вот и шляется по миру, ищет подходящие технологии для комбината. Завтра обещал вернуться, так что как раз успеет.
Брюссель, технологии… Кто бы мог подумать тогда, что Серега будет шляться по миру. А Шутов станет олигархом.
- У тебя есть яхта? — неожиданно спросила она.
- Яхта? Зачем мне яхта? — Шутов даже остановился и озадаченно уставился на Ольгу.
- Ну, не знаю. У Абрамовича же есть.
- Нет у меня яхты. — Он почесал нос тем же жестом, которым в школе предварял решение на доске задачи или ответ по биологии. — Она мне не нужна, — твердо добавил Шутов, чтобы она не подумала, что он оправдывается. — У меня есть самолет. И пара вертолетов. Этого достаточно.
Она задумчиво кивнула, представив Шутова, летящим на вертолете над степью, над терриконами и копрами шахт. Над химкомбинатом, который превращал уголь в пластик и синтетическую резину. Над заводами, где из всего этого изготавливались тысячи наименований изделий. Над тем, что сейчас стоило миллиарды. И одну человеческую жизнь. Если Шутов отдал её за все это, значит, ему так было нужно.
- Я сегодня был у Митрофана, — сообщил Витька и поморщился.
- Как он?
- Как и раньше. Был жуком, и им же и остался. Мэр, ёлки-палки…
Они неспешно шли вниз по улице. Появились нарядные витрины, навесы летних кафе со столиками, промчалась стайка тинейджеров в нелепых штанах, с наушниками на лохматых головах.
Ольга смотрела на Шутова и думала, что Лешка Митрофанов всегда болезненно относился к его успехам. Была ли это пятерка по математике или лишняя кипа газет во время сбора макулатуры. А уж когда повзрослели, и Витька стал явно превосходить его по всем параметрам, Митрофан и вовсе начал комплексовать. Шутов же продолжал считать его если не другом, то хорошим приятелем. Хотя поправки на хитрость и завистливость делал. И вот она, ирония судьбы — оба стали хозяевами Славянки.
- Но ты же мог…
- А зачем? — Шутов отвернулся. — Так было нужно. И учти — этим занимался не я.
Ещё бы. Повелевать из поднебесных высей, не марая рук.
- Сколько вы не виделись?
- Не поверишь — пятнадцать лет.
* * *На этот раз прыжок был совсем неуклюжим. Крыса ткнулась в металлическую стенку окровавленной мордочкой, упала и затихла.
Пятнадцать лет назад… Почти день в день она стоит у поросшего барвинком холмика и смотрит на Витькино имя, выбитое на дешевом бетонном памятнике. Когда ей позвонила одноклассница Ленка и сказала, что Шутов разбился и сгорел в своем «мерсе», она не поверила. Но Ленке нельзя было не верить, она работала медсестрой в городском морге Славянки. И она видела то, что осталось от Витьки. Плакала пьяными слезами и описывала в подробностях. Ольга старалась её не слушать.
Она положила гладиолусы у основания памятника и заметила, что бетон уже начал разрушаться, а плита слегка наклонилась. Пройдет ещё лет десять-двадцать, она упадет, и Витькино имя затянет вначале барвинком, а потом землей.
- Спасибо.
Насмешливый голос за спиной заставил её вздрогнуть. Не нужно оборачиваться. Не надо, нельзя! Но придется. Только собрать в кулак нервы и унять бешено колотящееся сердце.
Впрочем, черт с ним, с сердцем.
Ольга резко выпрямилась и оглянулась. За соседним памятником, солидным, из черного камня, стоял Шутов. Щурился, разглядывая её и покосившийся памятник, и гладиолусы. Потом отшвырнул сигарету, подошел и поцеловал ей пальцы.
- Ну здравствуй, Оля, — произнес он и улыбнулся. — Ты совсем не изменилась.
- Какого черта?! — разозлилась Ольга. — Зачем? Зачем тебе это было нужно, Шутов?!
- А лучше бы меня тогда убили? — Витька снова насмешливо прищурился и тени от длинных ресниц легли на небритые щеки. — Нет, даже тогда, пятнадцать лет назад, я психом не был.
- Так это…
Он кивнул и снова посмотрел на памятник. Нет, психом он не был. А вот дураком… В тот день он выпил, довольно много и явно из сомнительной бутылки. Ехал по трассе и чувствовал, что это может плохо кончиться — тошнота подкатывала к горлу, в глазах плыло. И тут какой-то парень на обочине. Голосует. Прав у парня не было, но водить он умел. По крайней мере, сказал, что умеет. Согласился сесть за руль. А когда Шутов отошел за кусты, чтобы избавиться хотя бы от части выворачивающей наизнанку тошноты, «мерс» рванул с места. И почти сразу загорелся и огненным факелом помчался по склону Ржавого яра.
Некоторое время Шутов, отчаянно крича, бежал за ним. А потом понял. Два раза он не внял предостережениям. Первый раз велосипедной цепи, оставившей на теле причудливую вязь кровоподтеков, второй — просвистевшей у плеча пуле. В третий раз слепой случай подарил ему жизнь и придется её спасать.
Тогда он и ушел, пешком. По степи, в нэзалэжну… Бросил все — родных, друзей, наметившихся уже партнеров, две коробки скупленных за копейки и бутылки акций шахт и комбината. Сколько с тех пор он сменил стран и имен, Шутов уже не помнил. Сколько смертельных схваток выдержал, собирая команду и обретая свою тайную, замешанную на крови власть. Сколько жизней забрал, сколько сохранил — ненужная арифметика темной стороны его жизни. Если кто-то и вел счет, то его команда да ещё неразлучный с ним «глок».
- Ты знаешь, кто?
Шутов кивнул. С утра он успел побывать в больнице. И Серега Гуцко, которого врачи на время привели в сознание, ему рассказал. Гуцко даже вспомнил о своем приборе без названия. Потому что эта штука была создана, чтобы убить его, Шутова. И Серега был уверен, что убила.
- Витя, все были уверены. Ленка сказала, что у… того парня были пломбы в точности, как у тебя. Три штуки, на тех же зубах. А иначе опознать было невозможно.
Шутов посмотрел вверх, на несущиеся облака, на пролетающих птиц, и сжал губы. Ольга не сводила с него глаз. Потом прикоснулась к плечу, сильному и теплому даже под пиджаком из тонкого льна.
- Странно. — Он произнес это с расстановкой. — И Серега странную вещь сказал.
- Какую?
- Он вспомнил, что задумал, конструируя свою машинку. Что можно создать некое поле, способное изменить будущее, изменив судьбу всего одного человека. Но не любого. Поэтому они и выбрали меня. Он и Митрофан.
- Не верю. — Ольга вздрогнула и убрала руку с его плеча. — Митрофан выбрал тебя не поэтому. А выбрал тебя именно он.
- Я знаю. Теперь знаю. Но это уже неважно.
- И что ты будешь делать дальше?
- Уже ничего. Серега умер. Я простил его. Он мог сделать так много. А сделал только это…
- А Митрофан?
Шутов лишь улыбнулся в ответ и крепко ухватил Ольгу за локоть. На секунду прижал к себе, и она успела ощутить между собой и им какой-то посторонний предмет. Что-то тяжелое лежало в кармане стильного пиджака.
Не будет он ей ничего рассказывать. Ни об остекленевших от ужаса Лешкиных глазах, ни о его крике, что все придумал Серега, а он ни при чем. И вообще, это невозможно — убить с помощью какой-то железяки, включенной в обычную розетку за двадцать километров от… Шутову хотелось, чтобы все поскорее закончилось. От финала этой истории он удовольствия не ждал.
Так что лучше промолчать. Скоро она все узнает. И поймет. Но его это как-то мало беспокоило. Главное — не сам скажет.
Они молча дошли до кладбищенских ворот, где Шутова ждал большой вишневый автомобиль, купленный им накануне, и поехали к каналу. Стояли на его бетонном берегу, рассматривая глубокую воду.
- Смотри, Оль. Жаворонок.
Ольга лишь на несколько секунд перевела взгляд на кувыркающуюся в небе крохотную птичку. Да, жаворонок, безмятежно распевающий над степью.
- Смотри, Оль. Жаворонок.
Ольга лишь на несколько секунд перевела взгляд на кувыркающуюся в небе крохотную птичку. Да, жаворонок, безмятежно распевающий над степью.
Раздался всплеск, а когда она обернулась, Шутов снова спокойно вглядывался в воду. Но карман его пиджака, она была уверена, теперь был пуст.
* * *Последний прыжок был действительно последним. Крыса так и не смогла больше встать и найти опору — лапы разъезжались на полированном металле. Теперь она лежала неподвижно, и только дрожь впалых боков говорила о том, что она ещё жива.
- Ну должен же быть у него какой-то костюм, — с досадой произнес
Шутов, разглядывая недра старого шифоньера. Там на плечиках болтались застиранные рубашки, под ними валялись драные тренировочные штаны. Костюма не было.
Ольга подошла и критически осмотрела полки. Взяла майку и ситцевые трусы, осмотрела. Положила обратно и вздохнула.
- Купим все в магазине.
Шутов покосился на неё и кивнул. Завтра они похоронят Серегу Гуцко, который так и не смог простить самого себя. Надо было Шутову вернуться раньше…
- Мне тут сон приснился, — зачем-то сказал он. — Черная колонна.
- Шахтерская смена? — Ольга, как все тогдашние дети Славянки,
тоже помнила эти молчаливые усталые шествия.
- Она…
Может быть, мы вернулись сюда, чтобы видеть странные сны? Эта мысль её почему-то успокоила и примирила с действительностью.
- Пойдем, нам пора.
- Погоди.
Он легко и целомудренно прикоснулся губами к её виску. Словно прощался, как тогда, когда она уезжала, а он оставался.
Когда они вышли в коридор, Ольге почудился тонкий, похожий на детский, стон. Оглянувшись, она толкнула дверь и увидела маленькую грязную кладовку. Пахло горелой изоляцией. Сзади подошел Шутов, обнял за плечи. Так они и стояли, разглядывая единственное, что успел сделать Серега за свою жизнь — аппарат, больше всего напоминающий архаичную стиральную машину.
- Тут дохлая крыса, — пробормотала Ольга, заглянув внутрь аппарата.
Шутов наклонился, чувствуя рядом её тепло. А потом сунул руку в цилиндр и ухватил тощее тельце.
Крыса дернулась, забилась и попыталась его укусить, но без зубов ничего не получалось.
Засмеявшись, Шутов положил крысу на пол.
- Извини, но жратвы тут, похоже, нет. Сможешь выжить, живи.
То ли движение руки Шутова, то ли попытки крысы вырваться сделали свое дело, но прибор снова издал треск, и из розетки поднялась струйка дыма.
* * *Гуцко хоронила только она да несколько старушек, приезжающих на кладбище каждый день, как на работу, в надежде поесть и выпить на поминках, да получить памятный платочек. Платочков у Ольги не было, поминок она не устраивала, поэтому раздала довольным бабка по сто рублей, и они засеменили к воротам — сегодня должны быть ещё одни, куда более пышные похороны. А это так, разминка.
Двое пьяных мужиков шустро забросали могилу землей, установив плохо оструганный крест. Получили обещанную плату и побрели вслед за бабками. И Ольга, наконец, осталась одна. Можно было помолчать.
Теперь их могилы рядом — Шутова и Гуцко. Она решилась на это только потому, что Витька сам сказал её, что простил Серегу. Значит, так тому и быть…
Громко зарыдали трубы. Над кладбищем взметнулась стая черных птиц. Ольга вздрогнула и растерянно обернулась. Огромная толпа людей собралась на главной аллее. Говорили речи, перемежаемые звуками духового оркестра, кто-то шептался, кто-то отводил глаза, чтобы не выдать радость.
Она положила обоим по букету ранних астр и снова оглянулась. Дорогой, сверкающий лаком гроб, в котором лежал Митрофан, начали опускать в могилу. Теперь трубы пели негромко и печально. Вот и прошли эти три странных дня в городе детства. А она так и не поняла, были они или нет. Что заставило её вернуться сюда? Уж точно так и не состоявшаяся встреча одноклассников. Тогда что?
Трубы снова зарыдали.
* * *Пятнадцать лет назад в Ржавый яр огненным факелом катился Витькин «мерс». И в нем кричал и пытался открыть дверцы человек, который мог превратить Славянку в лучший город земли. И не превратил.
Хмурый парень на краю склона постоял, прислушиваясь к отвратительному треску жрущего машину и человеческую плоть огня, и ухмыльнулся. Чики-чики. Задание выполнено, Митрофан будет доволен.
* * *Крыса в грязной кладовке, отлежавшись, встала и поковыляла в угол к давным-давно прогрызенной в полу дыре. Там должна лежать давно припасенная корка, а подальше есть лужа, натекшая из прохудившейся трубы. Она будет пить из неё. Долго-долго..
Сергей Цветков ПОСРЕДНИК
— Мистер Норман Гейц? — Голос в телефонной трубке, судя по всему, принадлежал молодому мужчине. Частный сыщик, телохранитель, посредник?
— К вашим услугам, господин э-э-э…
— Зовите меня Джон Смит.
— Смит? Случайно не родственник Папаши Смита с Эверли-роуд?
— Нет. Боюсь, что нет.
«И даже не однофамилец», — заключил я про себя, вслух же поинтересовался:
— Чем могу быть полезен?
— Мне вас рекомендовал Мозес Браун.
— Я помню господина Брауна. Продолжайте.
— Скажите, «посредник» на вашей визитке означает именно то, что я думаю?
— По правде сказать, я не читаю мыслей и не могу знать, что вы себе думаете, но, если вы слышали обо мне от господина Брауна, полагаю, вам известно, о каком посредничестве идет речь.
— Значит, я не ошибся.
— Не мне судить.
— Надеюсь, что не ошибся. Впрочем, услуги посредника могут и не понадобиться. Для начала я просто хотел бы попросить отыскать одного человека. Пять сотен для начала хватит?
— Для начала — да. Полагаю, нам нужно встретиться и обсудить детали. Как насчет ресторанчика «У Тимми» на углу Кловер-стрит и Фредерикс? В пять устроит?
Девушка в легком не по погоде платье на мгновение остановилась, затравленно посмотрела через плечо — и вновь ускорила шаг. Не решаясь открыто просить о помощи, она заглядывала в лица встречных прохожих в надежде, что те заметят в ее глазах мольбу и отчаяние и проявят участие. Тщетно. На девушку просто не обращали внимания.
Как не обращали внимания и на следующую за ней пару рослых мужчин. В одинаковых черных костюмах-тройках они так походили друг на друга, что не будь один из них белым, а второй — чернокожим вполне сошли бы за близнецов. От девушки они держались на почтительном расстоянии, не приближаясь, но и ни на шаг не отставая.
Когда та поравнялась с баром «Ирландское рагу», я решил, что пора вмешаться: нагнал ее, сгреб в охапку и силой втолкнул в двери заведения. Все произошло быстро, можно было бы сказать, что девушка даже не успела испугаться. Если бы к этому моменту она уже не была смертельно напугана.
Понимая, что слова вряд ли ее успокоят, я все же шепнул:
— Все в порядке, я друг.
То ли я был на диво убедителен, то ли у нее просто не осталось сил сопротивляться, но она покорно проследовала со мной к барной стойке. За стойкой, как обычно в этот час, стоял Алекс — как и все бармены в «Рагу», веснушчатый парень с огненно-рыжей шевелюрой. Ирландцем, как и большинство его коллег здесь, он не был, но тех, кто приветствовал его словами «ди э гвит», разуверять не спешил — поддерживал репутацию заведения. Кроме того, для Алекса это была возможность попрактиковаться в актерском мастерстве: работу в баре он считал временной, судьбу же свою намеревался связать со сценой.
Алекс кивнул мне. Спросил:
— Бурбон, как обычно?
Я отмахнулся:
— Не сейчас. Помоги обрубить «хвост».
Бармен невозмутимо откинул панель столешницы, пропуская нас за стойку. Не теряя ни секунды, я направился в подсобку, увлекая спутницу за собой.
Шкаф у дальней стены подсобного помещения маскировал выход к лестнице черного хода. По ней мы поднялись на третий этаж и, миновав офисы адвокатской конторы «Лифшиц и Лифшиц», торговой компании «Импорт Инкорпорейтед» и представительства фирмы «Солвинг Индастриал», оказались у двери с табличкой «Норман Гейц, частный сыщик».
— Ну, вот мы и пришли, — сообщил я девушке, безропотность которой начинала меня тревожить. — В моем логове вы будете в безопасности.
Гостья задержалась у порога, пристально посмотрела мне в глаза, затем тяжело вздохнула и вошла в кабинет. Я, естественно, последовал за ней.
Усадив даму в кожаное кресло, которое по сравнению с прочей, весьма спартанской, обстановкой комнаты можно было бы назвать даже роскошным, я достал из шкафчика медную турку и жестяную банку с молотым кофе.
— Против кофе, надеюсь, не возражаете? — Вопрос был задан мной скорее для проформы. Девушка в ответ пожала плечами, что я расценил как согласие.
Я приготовил чашки, бросил на дно турки пару ложек кофе, немного сахара, залил все холодной водой из кулера и поставил на электроплитку. Конечно, была у меня в хозяйстве и эспрессо-машина, но эспрессо — напиток утренний, его задача — бодрить, пинками прогоняя сон. Сейчас же требовалось иное — согреть, дать в полной мере насладиться вкусом и ароматом, создав ощущение покоя и уюта. Разве машине по силам такая задача?