– У них эмблема – изображение Сампо, обшитое золотым шнуром, как символом неисчислимого богатства, – пояснил Данила.
Алёна тихонько улыбнулась, но ничего не сказала.
– Ну, рассказывай дальше, – приказал Лев Иваныч Серому.
– Не знаю, откуда Вейка взял, что несколько обломков Сампо еще до революции попали в Нижний. Я особо не вникал, но будто бы они оказались в руках у одного актера – в виде браслета, ну, какие-то звенья цепочек были вставлены в браслет. Актер был любовником Серафимы Клитчоглоу… это ее вон… – он подбородком указал в сторону тела Имы, – вроде как прапрапрабабка. Этот актер на водокачке еще в начале ХХ века чуть не погиб, но выбрался. Вскоре после этого он умер, потому что простудился здесь и схватил воспаление легких, сокровище досталось Серафиме. Но за ней шла охранка, она браслет закопала в подвале дома, в котором жила в 1-м Ильинском переулке, а потом ее арестовали, выслали, она не могла вернуться и забрать его. У нее был сообщник, финн… то ли помешанный, то ли фанатик какой-то, я толком не знаю. Его тоже арестовали, но он бежал с каторги и тайно вернулся в Финляндию. И своим потомкам он завещал найти этот браслет, в котором были частицы Сампо. Вейка – это и есть его потомок. Его отец во все это не очень верил, и дед тоже, а Вейка поверил. Он связался с отцом Имы и ее матерью, написал им что и как. Потом приехал. Они ему поверили. Нужно было рыть в подвале, но для этого нужно было выселить всех, кто там жил, в подвальном этаже. Секлита Георгиевна и ее муж добились, чтобы переулок был назван именем Серафимы Клитчоглоу, а дом передали им в собственность.
– А ты откуда все эти подробности так хорошо знаешь? – подозрительно спросил Лев Иваныч. – Ты их доверенное лицо, что ли? Откуда такое доверие взялось? Какие-то делишки и раньше обделывали, что ли?
Серый кивнул и пробормотал:
– Вы ж все равно узнаете, как мы ювелиркой спекулировали, как подменяли товар в магазине… Има в «Диаманте» работала, там все начальство с этим связано.
– Ценная информация! – обрадовался Лев Иваныч. – На вес золота! Это тебе точно зачтется, обещаю. Но ты давай рассказывай дальше.
– Ну, нашли этот браслет… подвал несколько лет перекапывали, но нашли. И обалдели. Думали, там золото, и серебро, и бриллианты, а там наполовину латунь. Има отдала браслет вон его брату, – Серый мотнул головой в сторону Данилы, – чтобы он его почистил и разобрал, латунь отдельно, а золото отдельно. Но ничего ему про Сампо не сказала. Тот взял браслет в мастерскую. Мы с ним в этой мастерской посменно работали, через наши руки много чего проходило! Клиент платил за золото, а получал подделку с клеймом. Ну и все такое… Словом, Леха браслет разобрал, а тут приходит клиентка, – на Алёну был брошен ненавидящий взгляд, – мол, надо ей браслет увеличить. Леха в ее браслет латунное колечко и вставил… взяв его из тех, раритетных… Он же думал, что это бросовый металл! А Вейка тут вернулся – он в Питер по делам уезжал, – и чуть всех не поубивал. Оказывается, у них считается, что Сампо вовсе не была выкована из золота и серебра – там намешано каких-то самых обыкновенных металлов, в том числе и латуни. То есть ювелир невесть кому поставил колечко от этого Сампо! Стали искать… Има-то видела ее, когда она, – кивок в сторону Алёны, – уходила. Выследила, куда идет, выяснила, что в спортзал. Зашла туда – будто тоже хочет заниматься – и увидела, как та часы снимает и браслет около стенки кладет… На счастье, она, – повторный кивок, – брякнула: мол, покупала браслет в «Клеопатре». Секлита Георгиевна нашла такой же второй, решили подменить. То есть сначала решили просто украсть в спортзале, да Секлита Име сказала, что с ней, – кивок на Алёну, – надо быть осторожней, она знаменитая писательница, с начальством милицейским дружит, черт знает, вдруг начнет серьезно искать, если браслет исчезнет, а если подменит, она ничего не заметит… Но заметила, начала копать…
– Ну и накручено, – покачал головой Шамрай. – Левой ногой правое ухо чесали, иначе не скажешь.
– Убийцам с трудом даются простые решения, – сказала Алёна, – они не могут удержаться от бессмысленного хитроумия.
– Это точно, – энергично кивнул Шамрай. – Проверено опытом. А ты не только красивая, но и очень умная женщина…
– Это не я, это Агата Кристи, – слабо улыбнулась Алёна.
– И скромная, – подытожил Шамрай.
Лев Иваныч иронически кхекнул:
– Да ты ее еще просто не знаешь!
– Значит, моего брата убили из-за этого латунного колечка? – перебил Данила.
– Ну да. – Серый опустил голову. – Вейка сам… Он как с ума сошел от злости… Они с Имой были два сапога пара, оба такие отвязные, недаром поженились…
– И этого Вейку Яаскеляйнена мы так и упустили, значит! – огорченно пробормотал Лев Иваныч.
– Почти наверняка он ринется в Питер, – сказала Алёна. – Об этом у них с Имой шла речь. Кроме того, ему нужно будет обратиться к врачу за антирабической вакциной. После того как Сильва его покусала в переулке Клитчоглоу, он начал делать уколы. От физического напряжения вирус бешенства может активизироваться, а Вейка отсюда бежал со сверхзвуковой скоростью! И вряд ли вакцину с собой взял, он же не знал, что тут произойдет!
– После Сильвы уколы от бешенства? – так и взвился Шамрай с оскорбленным видом. – Да ей все прививки сделаны!
– Но Вейка-то этого не знает! – сказала Алёна.
Шамрай усмехнулся и взялся за телефон. Надо думать, отдавал приказы задержать Вейку.
– Вот так, Алёна Дмитриевна, – сурово сказал Лев Иваныч, – вечно из-за ваших выдумок людям хлопоты. Носила бы браслет да и носила, нет, расширять вздумалось!
– Моего брата не убили бы, – вздохнул Данила.
– Ага, и банда разбойничья осталась бы не раскрыта, – невинным голосом сказала Алёна.
– Между прочим, молодой человек, – сурово вмешался Шамрай, – если вы думаете, что могли бы оставаться женихом моей племянницы, состоя в преступной группировке, вы глубоко ошибаетесь, понятно? Не хочу оскорблять память вашего покойного брата, но только что было сказано: через эту ювелирную мастерскую много темных дел проходило. Козьма Прутков выразился: «Не ходи по косогору – сапоги стопчешь». А я бы сказал – не ходи по преступной дорожке, не то с жизнью простишься.
– Это да… – вздохнул Данила. – Вы правы… у меня от всего этого голова кругом идет, не соображаю, что говорю. Я вообще дураком оказался. Я ведь даже думал, что вы с этой бандой тоже связаны, – виновато посмотрел он на Алёну, – поэтому и пошел к Александру Викторовичу и начал за вами следить…
– Приехали! – невесело усмехнулась Алёна. – Своя своих не спознаша. Я вас понимаю, Данила. Я и сама себя чувствую виноватой. Вы читали «Тамань» Лермонтова? Помните, как герой чувствует себя виноватым за то, что разворошил гнездо контрабандистов? Так и я со своим браслетом…
– Эффект бабочки! – с ученым видом знатока сказал Лев Иваныч. – Слышали о таком? Махнула бабочка правым рукавом – разлилось озеро, махнула левым – по озеру поплыли лебеди…
– Да какие у бабочки рукава, скажи на милость? – расхохотался Шамрай. – Это вроде бы лягушка рукавами махала…
– А у лягушки какие рукава? – ехидно осведомился Лев Иваныч. – Бабочка не рукавом махнула, это я оговорился, конечно, а крылом! А у лягушки крылья есть? Ну скажи, есть у лягушки крылья?!
– Вроде нету… – неуверенно пробормотал сбитый с толку Шамрай.
– Ничего, – покровительственно махнул рукой Лев Иваныч. – Она, – последовал новый кивок в сторону Алёны Дмитриевой, – тебе все объяснит и про крылья, и про лягушку, и про то, кто там каким рукавом машет, и про мельницы всякие, и сказочку расскажет, и песенку споет, а заодно поможет кубок преступлений распутать. Так что смотри, Шамрай, не упусти своего счастья!
И Лев Иваныч, грохоча по разбитому полу водокачки каблуками тяжелых, подкованных берцев, пошел на улицу. За ним потянулась его команда, унося мертвую Иму, уводя связанного Серого и поддерживая перебинтованного, но, к счастью, вполне живого Виталия.
– Погодите… – растерянно проговорила Алёна, опираясь на руку Шамрая и поднимаясь. Все тело у нее застыло и ломило. – Ой… А что мы тут искали-то, под звездами… под кривой старухиной скатеркой?!
– Ой, – сказал и Шамрай. – Совершенно забыли! – И схватил за рукав Серого. – Ну ты, колись дальше, коли начал.
Выражение лица Серого – о, было что-то неописуемое…
– Вот зараза, – буркнул он, глядя на Алёну. – Вот же зараза! Вспомнила-таки!
– Понятно, – хмыкнул Шамрай. – А ты думал, никто ни о чем не вспомнит, ты нам тут зубы заговорил, а потом вернешься и заберешь сокровище? Как бы не так! Мы все время о нем помнили, верно, Лев Иваныч?
– Само собой, – сказал Муравьев, явно бодрясь. – А как же? Я выходил только посмотреть, какая обстановка на улице. А сейчас начинаем подъем крышки. Эту, что ли, поднимать? – Он крепко потопал по круглой крышке, над которой на стене серебрилась надпись stars.
– Погоди ты, Лев Иваныч! – прикрикнул Шамрай. – Ты ее своим весом так вобьешь, что никакими силами потом не поднимем!
Лев Иваныч попятился от крышки и сделал знак рукой:
– Куйбышев, приступай.
Алёна тихо ахнула.
Подошел огромный парень, ничуть, ни статью, ни лицом, не напоминавший своего однофамильца-революционера. В руках у него было что-то вроде монтировки. Один ее конец он попытался подсунуть под крышку люка, но ничего не получилось.
– Ну что ты там возишься?! – проворчал Лев Иваныч, явно сконфуженный неудачей своего бойца. – Придется взрывать.
– Ты что, Лев Иваныч?! – конфиденциальным тоном поинтересовался Шамрай. – Да все эти развалины тогда рухнут – нам вовеки крышки не поднять из-под тонн кирпича.
– Нет-нет, не надо взрывать, крышку надо просто повернуть! – подсказала Алёна. – Вот в эту выемку что-то вставить и повернуть… может быть, получится?
– Может быть, может быть! – фыркнул Лев Иваныч. – Вечно у вас какие-то догадки странные, Елена Дмитриевна, вечно что-то такое непонятное.
– А вы попробуйте, – улыбнулась Алёна.
– Зараза! – с еще большей пылкостью прокомментировал Серый. – Вот же сс…
– Ссспокойно! – прервал Шамрай грозным голосом. – Все, что вы скажете, может быть использовано против вас. Так что лучше заткнись.
Серый заткнулся, и отвернулся, и закрыл лицо руками, и тихо скулил… так он и не увидел, как была поднята крышка, как оттуда вынули пластиковый пакет, висевший на каком-то крючке… в пакете лежала коробка, обмотанная скотчем. Когда его раскрыли, внутри оказался еще один пакет, в нем еще одна коробка…
Все это снимал на пленку один из бойцов группы Муравьева.
– Смерть Кощея на конце иглы, – нервно хихикнула Алёна. – Игла в яйце, яйцо в утке, утка в щуке, щука в зайце, заяц в сундуке, сундук на дубе, а тот дуб Кощей пуще глаза бережет.
– Да нет, все проще, – пробормотал Лев Иваныч, открывая коробку – очень старую жестяную коробку с почти неразличимой надписью «Мокко Аравийский». Наверное, в ней когда-то хранился кофе. Но это было так давно, в невозвратные, далекие времена…
В коробке лежал синий шелковый платок – собственно, синим он был раньше, когда-то давно, а теперь покрылся пятнами ржавчины и вылинял.
Лев Иваныч развернул его… какие-то колечки латунные, пластинки, несколько прозрачных, как вода, камней, слишком крупных для того, чтобы быть драгоценными, а между ними…
– Ого, мой браслет! – воскликнула Алёна. – Интересно, мне можно будет его получить обратно? После окончания следствия, конечно. Там «волосатик», который мне очень нравится, он называется «Волосы Венеры» и очень хорошо влияет на творческое воображение.
– Наверное, это он повлиял на воображение этих придурков, – пренебрежительно кивнул Лев Иваныч на Серого. – Из-за чего сыр-бор горел, кто-нибудь мне скажет?! Какие-то обломки, извините за выражение… чего?
– Сампо, – вздохнул Данила, в лице которого читалось немалое разочарование. – Вообще-то я ожидал большего…
– А я нет, – улыбнулась Алёна. – Не обладание сокровищем распаляет воображение, а мечта о нем!
– Это, конечно, сказала Агата Кристи, – хмыкнул Шамрай.
– Нет, – покачала головой Алёна. – Это я.
– Так, идите все отсюда, не мешайте, – заворчал Лев Иваныч. – Нам нужно все запротоколировать, еще раз все вокруг заснять, а вы тут топчетесь.
Данила, прощально кивнув, ушел первым – печальный, разочарованный…
– Я тогда тоже помчался? – спохватился Андрей. – Давно пора, уже опоздал! Меня Катерина потеряла небось.
– Андрей… – Алёна поцеловала его в традиционно-небритые щеки. – Спасибо тебе!
– Ты спасибом не отделаешься, про роман не забудь, в котором меня опишешь, а то мать очень любит читать твои книжки про меня.
– Сделаю! – клятвенно воздела руку Алёна.
Андрей убежал.
Алёна еще раз заглянула в глубокий, непроглядный колодец. Темнота. Ничего не видно. Может быть, там спрятано что-нибудь еще? Может быть, но об этом ей никогда не узнать.
– Ну что, пошли и мы? – сказала она, повернувшись к Шамраю.
– Какое прекрасное местоимение! – проговорил он серьезно. – Особенно когда речь идет о нас с тобой. Лев Иваныч посоветовал мне не упускать свое счастье. Давай не будем его упускать, а, Алёна?
Она смутилась. Было приятно видеть его напряженные, страстные глаза, но в то же время она чувствовала и смущение, и неловкость, и даже страх. Ей так давно не говорили таких вещей!
Они выбрались из здания водокачки и остановились у обочины дороги. Сильва крутилась вокруг.
– Похоже, это было самое быстрое расследование в моей жизни, – сказала Алёна, пытаясь перевести разговор на другое, но Шамрай не дал.
– А в моей жизни это была самая быстрая любовь с первого взгляда, – улыбнулся он. – Нет, правда… я же тебя совершенно не знаю, а уже практически предложение сделал! Не смог устоять! И совершенно не жалею об этом. Никогда со мной такого не было, поверишь? Раньше для меня женщины просто не существовали, долгие годы так было, в любой миг с любого свидания я срывался по звонку с работы буквально с криком «ура», я ни одного объяснения до конца не довел, потому что работа всегда была важней, а сейчас мне вообще все равно, кроме твоего слова! В этом все сейчас, Алёна, ты понимаешь? Скажи да, умоляю! Я, конечно, человек грубоватый, со всякими красивыми словами у меня напряг, но любить я умею, а ведь ты достойна, чтобы тебя любили, и я… я достоин тебя любить!
«Как-то очень давно мне никто не делал такого приличного предложения, – испуганно подумала Алёна. – Неприличных – сколько угодно, а вот чтобы замуж… Это лестно? Или наоборот? А почему я ничего не чувствую, никакого трепета или волнения? Может, я и в самом деле бесчувственна, как огурец… ну почему, ну почему это убийственное выражение выдумала не Алёна Дмитриева, а Агата Кристи?!»
– Алёна… – хрипло выдохнул Шамрай. – Не молчи! Говори все, что угодно, только не «нет»! Помнишь, песня была – не говорите «нет», пожалуйста…
«А может, все-таки сказать «да»?» – испуганно подумала Алёна.
Выйти замуж… получить кучу обязанностей и прав, например пресловутое право на ревность, которое можно будет использовать когда угодно и где угодно, в любом ночном клубе, в том же «Зергуте»…
Сказать «да»? Сказать «нет»?
Взгляд ее растерянно заметался по сторонам. Господи, она себя не узнавала, эта решительнейшая из женщин! Она не могла решиться решить свою судьбу.
Судьба! Вот именно! Надо положиться на судьбу! Пусть та предстанет перед Алёной в образе… да хоть в образе Сильвы, которая металась по дороге, пытаясь схватить в пасть выкопанный ею из сугроба полинявший, прошлогодний резиновый мячик, а он все время выскальзывал и катился дальше.
Если Сильва успеет схватить мяч прежде, чем он скатится в овражек, Алёна скажет «да». Если нет – значит, ответит «нет».
Она, затаив дыхание, смотрела на псину, которая вдруг обратилась в дельфийского оракула.
– Так что, Алёна? – спросил Шамрай, с недоумением наблюдая, как она вперила взор в его собаку. Шамрай же не знал, что в Сильве воплотился для Алёны дельфийский оракул! – Что ты ответишь?
– Я… я отвечу… – безотчетно бормотала Алёна, не сводя глаз с собаки. – Я отвечу…
У нее замерло сердце, потому что в это мгновение Сильва добежала до овражка и закатила мячик на довольно высокий сугроб.
И тут же затрезвонил телефон Шамрая!
– Черт! – пробормотал он. – Кто изобрел мобильники? Не знаешь, Алёна? Вот и я не знаю. А знал, убил бы гада! Алло!
Помолчал мгновение и вдруг радостно закричал:
– Вейку взяли? Уже?! Не может быть! В аптеке?! Покупал вакцину КОКАВ?! Ура! Конечно, конечно! Еду немедленно!
И он, с места взяв спринтерскую скорость, ринулся туда, где стояли машина спецназа и знакомый до боли белый «Ниссан» с трафаретом «Нового такси».
– Сильва! К ноге! – раздался крик. На Алёну Шамрай даже не оглянулся.
Сильва посмотрела на нее своими прекрасными каштановыми глазами, потом опустила голову и осторожно ткнула кончиком носа мячик. Мячик перекатился через сугроб и канул в овражке.
Сильва снова глянула на Алёну – такое ощущение, если бы она могла, она бы улыбнулась сочувственно! – и помчалась догонять хозяина.
– Ну что ты будешь делать… – пробормотала наша героиня. – Не судьба! И ведь, как говорится, не поспоришь!
И в это мгновение в кармане пальто разразился звонками телефон.
– Господи! – ахнула Алёна. – Значит, я тогда отключила вызов? И напрасно надеялась на помощь?! Ну и ладно. Все уже позади.
Не глядя, она нажала на полосу «ответить», поднесла трубку к уху:
– Алло?
– Слушай, Алёна, – раздался голос Дракончега. – Я тебе уже звонил, но там какие-то разговоры из трубки неслись, я ничего не понял. У тебя ничего не случилось?
– Да все в порядке, честное слово, – сдерживая нервный смех, ответила Алёна. – А ты чего звонил-то? Чего хотел?