– Ну издалека легко говорить, – недоверчиво усмехнулся Юшкевич.
– Почему издалека? Я ему в лоб это могу сказать.
– Хотелось бы на это посмотреть.
– Мелкая ты рыбка, чтобы на это смотреть. Рыбешка, которую щуки могут сожрать. Потому лучше сиди да помалкивай, – пренебрежительно сказал Городовой. – И жди, когда я решу твою участь.
– Какую участь?
– Платить или не платить… Надеюсь, что платить ты не будешь. Хотя утверждать не берусь. Все зависит, как фишка ляжет. Но фишку кидаю я…
Богдан прекрасно понимал, почему бизнесмены не обращаются в милицию за помощью, и мог бы принять упрек со стороны Юшкевича как должное. Но не принял. Задело его. Потому что почувствовал свою слабость перед этим человеком, который вовсе не обязан кому-то платить за криминальную «крышу». Достаточно того, что он платит государству, в том числе и за то, чтобы закон защищал его конституционные и гражданские права.
И вообще, распоясались бандиты. Машины у людей средь бела дня отбирают, на ментов бросаются, за языком не следят. Богдан, конечно, не титан, всю эту бешено пульсирующую массу не осилит, но на точечный профилактический укол его должно хватить.
Об этом он думал по дороге в РОВД. Поэтому и свернул с пути, поехал к речному вокзалу.
Здание это построено было в начале восьмидесятых годов в стиле позднего советского модернизма. Красивое здание с куполообразной крышей, немного помпезное. Административная часть, кассы, зал ожидания. Было еще и кафе, которое не так давно расширили за счет зала ожидания и превратили в ночной клуб со стриптизом. Правда, репутация у этого заведения не очень. То изобьют кого-нибудь до полусмерти, то подрежут. Потому что братва здесь любит собираться.
Фактически владельцем клуба был Кипяток. Казалось бы, в его интересах сделать заведение безопасным; вроде бы он даже пытался навести здесь порядок, но воз и ныне там. Недели три назад здесь жестоко избили какого-то парня из Юбилейного района. На братка нарвался, не так что-то сказал… Не знал, бедолага, что сюда лучше не соваться, на том и погорел.
Неудивительно, что не толпится народ перед входом в клуб, безлюдно вокруг. Хотя и освещение здесь яркое, и вывеска в неоновых огнях, музыка зазывающая играет.
Богдан остановил машину на противоположной стороне дороги, что проходила мимо клуба, в темном месте. Он знал, что в это время Кипяток мог быть здесь. Как знал, что авторитет не обременяет себя охраной. Даже на важные встречи он берет с собой максимум двух «быков» из своей свиты. А так и в одиночку домой может поехать. А чего ему бояться? Криминальная обстановка в городе вроде бы спокойная: банды между собой не воюют, кровь ручьями не льется. Если возникают какие-то трения, вопросы решаются через арбитраж Махора. А кто из подзаборной шпаны осмелится напасть на самого Кипятка?..
Время позднее, скоро полночь, и неизвестно, когда Кипяток отправится домой. А он здесь, в клубе; на это указывал стоящий среди прочих иномарок черный «БМВ» седьмой модели. Именно на такой машине ездил Кипяток…
Впрочем, Богдан не унывал. Он привык уже к таким вот засадам на криминального зверя. И позднее время его не смущало. Не беда, что завтра рано вставать. Пока Кипятка нет, он может вздремнуть вполглаза.
Он знал свою особенность просыпаться в нужный момент, поэтому смело закрыл один глаз, а в другом оставил только узкую щелочку. Пространство вокруг него сгущалось, тяжелело, свет от парадного крыльца тускнел, исчезал. Но вот смутно обозначилось какое-то движение, и сознание вынырнуло из дремы.
Ложная тревога. Два каких-то качка вышли из клуба, один из них обнимал глупо хихикающую девицу. Похоже, колес барышня наглоталась, потому и поведение несуразное.
Качки вместе со своей подружкой забрались в машину и уехали. Возможно, девчонка вляпалась в историю; быть может, ее сейчас отвезут куда-нибудь на хату и покажут ей жестокую любовь, – но Богдан сейчас мог помочь ей только тем, что запомнил номер машины. Если вдруг в скором времени поступит сообщение о пропаже молодой девушки с белокурыми вьющимися волосами, он обязательно вспомнит этот момент. Возможно, девушка к этому времени будет уже мертва, но ведь никто же не тянул ее силком в бандитские объятия…
Почему-то вспомнилась Лада. Кажется, она собралась обратиться за помощью к бандитам. Надо было рассказать ей, чем заканчивается любовь овечки к зубастому волку. Этот зверь хорош, только когда сыт, но если он голоден…
Богдан еще несколько раз погружался в дрему и выныривал из нее, прежде чем показался Кипяток. Слегка покачиваясь, он вышел из клуба в паре с одним из своих дружков, с ним подошел к машине, похлопал его по плечу, сел за руль. Стас Жбанов по кличке Жбан помахал отъезжающему «бумеру» и снова направился в клуб. А Богдан тронул машину с места.
Похоже, Кипяток осознавал степень своего опьянения – ехал не очень быстро, поэтому достаточно ровно.
Он подъехал к высотному дому в своем родном шестом микрорайоне, поставил машину напротив подъезда. Похоже, Кипяток не заметил, что неподалеку припарковался Богдан. К подъезду он направился без оглядки. Набрал код замка, но дверь за собой закрыть не успел. Богдан взял его за плечо, развернул к себе и, двумя руками схватив за грудки, прижал к стене в междверном тамбуре. Обыскал, выдернул из-за пояса пистолет, из одного кармана вытащил кнопочный нож, из другого – кастет.
– Городовой, ты, что ли? – возмущенно протянул Кипяток.
Не слабого он десятка и не робкого. Но сейчас по сравнению с Богданом бандит выглядел жалко и сам это понимал. Потому и возмущение прозвучало беспомощно.
Не красавец он, мягко говоря. Нос похож на свиной пятак, рот, как у лягушки, глазки маленькие, темная душонка через них просматривается. На лбу шрам и на щеке, на губе глубокий рубец. Богатое у него уличное прошлое. Да и сейчас он живет не менее опасной жизнью.
Богдан забрал у него ствол, нож и кастет, после чего отпустил. Отступил на шаг назад, смотря бандиту в глаза, но при этом держа в поле зрения его руки.
– Ты чего без охраны ходишь, Кипяток? Жить надоело?
– Я сам себе охрана.
– Хреновая ты сам себе охрана.
– Ну не все же мусора такие отмороженные, – криво усмехнулся авторитет.
Богдан мило улыбнулся ему и шагнул вперед. Удар в солнечное сплетение поставил бандита на колени. Было больно, но такая поза его не устраивала, потому он поспешил подняться.
– Это тебе за мусора… А так – ничего личного.
– Ну ты в натуре, мент… – натужно распрямляясь, прохрипел Кипяток.
– Леша, ты меня знаешь. Я правда отмороженный.
– Да пошел ты знаешь куда… – беззубо буркнул авторитет.
– Туда ты сам пойдешь. Если дальше будешь тупить. Ты что за бакланов к себе в бригаду взял?
– Это ты о ком?
– Берул меня разозлил. И Горшок.
– Э-э, ну есть такие… Их менты повязали, да? Твоя работа, да?
– Ты же знаешь, кто на меня с мечом, к тому я с наручниками… Наехали они на меня. И получили. Но дело не в том. Дело в том, что они на Юшкевича наехали. «Мерседес» у него забрали…
– Я не при делах.
– Да? Откуда я тогда знаю, что они на тебя работают?
– Ну ты же Городовой, ты все знаешь… – со смесью презрения и почтения сказал Кипяток.
– Нет их у меня в картотеке. Потому что ты недавно их к себе взял…
– Может быть, – озадачился бандит.
– Сдали они тебя, Леша. Да я и сам понимаю, что ты за всем этим стоишь.
– А чего тут такого? Юшкевич по выплатам просрочил, пацаны с него взыскали…
Богдан снова ударил бандита в живот. На этот раз сам помог ему встать на ноги. Схватил за шкирку и рванул вверх.
– Я не понял, Леша, ты с кем сейчас разговаривал? Какие выплаты? Ты что, мля, налоговая инспекция?.. Ты вымогаешь у людей деньги. Ты бандит, Леша. По тебе статья плачет…
– Ты ничего не докажешь, мент! – глазами затравленного волка посмотрел на него авторитет.
– Зачем я буду что-то доказывать? Я тебя со стволом на кармане взял; сейчас оформлю по всей форме, и поедешь ты комаров на зону кормить…
– Ничего у тебя не выйдет.
– Уверен?.. А я нет. И знаешь, почему? Потому что ты под блатного косишь. А параши ты не нюхал. Непорядок. Ты, может, так не считаешь, а Махор точно так думает. Да и Мохнатый скоро откидывается. Для Махора это проблема, потому что с Мохнатым должен будет властью поделиться. Рамсы могут возникнуть, все такое… А тут все по заказу: ты в тюрьму, а Мохнатый на твое место… Кто за тебя заступится, а?
На какое-то время Кипяток завис в напряженном раздумье. Наконец растормозился.
– Слышь, командир, может, договоримся?
– Расслабься. Не собираюсь я тебя пока сажать. Не для того я здесь. Поговорить хотел.
– Ну так давай поговорим… Пошли ко мне, у меня коньячок классный есть. Хочешь, девочек вызовем? – с хитромудрой улыбкой предложил Кипяток.
Не хотел Богдан бить его, но кулак сам по себе сорвался с цепи. Хорошо, удар был не сильный, парень лишь слегка согнулся в поясе.
– Ничего у тебя не выйдет.
– Уверен?.. А я нет. И знаешь, почему? Потому что ты под блатного косишь. А параши ты не нюхал. Непорядок. Ты, может, так не считаешь, а Махор точно так думает. Да и Мохнатый скоро откидывается. Для Махора это проблема, потому что с Мохнатым должен будет властью поделиться. Рамсы могут возникнуть, все такое… А тут все по заказу: ты в тюрьму, а Мохнатый на твое место… Кто за тебя заступится, а?
На какое-то время Кипяток завис в напряженном раздумье. Наконец растормозился.
– Слышь, командир, может, договоримся?
– Расслабься. Не собираюсь я тебя пока сажать. Не для того я здесь. Поговорить хотел.
– Ну так давай поговорим… Пошли ко мне, у меня коньячок классный есть. Хочешь, девочек вызовем? – с хитромудрой улыбкой предложил Кипяток.
Не хотел Богдан бить его, но кулак сам по себе сорвался с цепи. Хорошо, удар был не сильный, парень лишь слегка согнулся в поясе.
– Ты с кем разговариваешь, Леша? Я – мент, я с такими уродами, как ты, не выпиваю. И девочек я себе сам найду…
– Чего ты хочешь? – сквозь зубы спросил бандит.
– Берул и Горшок сядут за стволы, которые при них были. И чтобы никаких движений с твоей стороны – ни адвокатов, ни звонков. Это раз. И Юшкевича вы больше не трогаете. Не должен он тебе ничего, понял?
– А если нет?
– Тогда без охраны больше не ходи.
Богдану еще не приходилось вершить самосуд с летальным исходом. Но почему-то он ничуть не сомневался, что сможет забить Кипятка до смерти. И застрелить его будет не сложно. Это же не человек, это упырь, который сосет кровь из предприимчивых людей.
Он мог бы отправить его в тюрьму прямо сейчас, но вряд ли сможет посадить надолго. Слишком много заступников объявится, еще самого в превышении служебных полномочий обвинят. Но еще обидней будет то, что на место Кипятка придет другой кровопийца – тот же Жбан, например. А это произойдет обязательно, тут и к бабке не ходи. Так что лучше не заморачиваться с ним.
– Опасный ты человек, Городовой, – в раздумье покачал головой Кипяток.
– Вот и не связывайся со мной. Целее будешь.
– А кто сказал, что я собираюсь с тобой связываться?
– Глаза твои шакальи сказали. Я же тебя насквозь вижу… Если что-то задумал, лучше откажись. Знаешь, как пресекается попытка к бегству?
– Чур, тебя, начальник! – примирительно улыбнулся Кипяток.
– Значит, договорились… Бывай, Леша. Здоровья желать не буду.
И плакать Богдан не станет, если с Кипятком вдруг произойдет что-нибудь страшное. И не очень удивится, если бандитский авторитет замыслит против него что-то нехорошее. Что ж, чему быть, того не миновать…
Глава 4
Солнце клонилось к закату, заглядывало в окно и слепило глаза. Пришлось Богдану оторваться от протокола, задернуть штору.
– Хорошее окно, – угрюмо вздохнул Берул. – Большое.
– Ага, и решетка декоративная. Не то, что у тебя, да? – возвращаясь на место, усмехнулся Городовой.
Третьи сутки пошли с тех пока, как он задержал вооруженных бандитов. Всего третьи сутки, а Берула как будто подменили. Из быка в телка превратился. И куда только вся агрессия делась. И все потому, что Кипяток отказался от него. Предлог у него для этого был. Берул и Горшок раскололись, предали его, и поэтому никакой им пощады.
– Ну да, паршиво в камере, – вздохнул парень.
– За что, как говорится, боролся…
– Слышь, начальник, зачем ты меня подставил? – с бессильной претензией спросил бандит.
– Я тебя подставил?!
– Ну да, пацаны думают, что я их сдал.
– А разве нет? Твои пацаны по нашей земле ходят, закон нарушают, но мы их особо не трогаем. А ты быковать начал, зубы показывать, меня разозлил, моих товарищей… Пришлось мне с твоим боссом поговорить, объяснить ситуацию. Боюсь, что ему не понравился наш разговор… Я же сказал тебе, что ничего не забываю, – не злорадно, но и без всякой пощады смотрел на бандита Богдан. – Ты не поверил. А зря.
– Слышь, начальник, может, назад все отыграем? – опустив голову, прогнусавил Берул.
– В каком смысле назад?
– Ну не буду тебе больше грубить.
– Может, еще и прощения попросишь?
– Если это поможет…
– Не поможет. И мы не в детском садике.
– Может, я завязать хочу.
– С чем?
– Ну со всем этим… Я же не бандит… Я спортом занимался, боксом, за город выступал. За округ, когда в армии служил…
– И что с того?
– Не бандит я… Спортсмен я. Горшок сказал, что его друг один к себе зовет. А друг в бригаде у Кипятка. Ну я и пошел…
– Ты деньги у бизнесмена вымогал.
– Это в первый раз, – не поднимая головы, буркнул Берул.
– Да, но вел ты себя, как будто с детсада рэкетом занимался…
– Это не рэкет, это «крыша». Барыга нам за охрану платил…
– Какой барыга?
– Юшкевич который…
– Значит, в первый раз на дело пошел?
– Ну да.
– И что, тебе ствол сразу дали?
Богдан изъял у Кипятка пистолет и обратно не вернул. У него «ТТ» был, и у Берула с Горшком та же система.
– Да нет… То есть да.
– Кто дал?
– Никто. Мы с Горшком нашли стволы… Я же не пытался в тебя стрелять, начальник.
– Ну спасибо тебе большое за это.
– Может, назад отыграем? Я раскаиваюсь, все такое…
– Если раскаиваешься, считай, что тебе повезло. Получишь свои два года по двести восемнадцатой, отсидишь… Всего-то два года!
– Эх, начальник… – сокрушенно вздохнул Берул.
Не хочется ему в тюрьму, но ведь не государство его в бандиты призывало, сам в это дерьмо вляпался. Сам пусть и расхлебывает.
Богдан собрался продолжить допрос, но дверь вдруг открылась, и показалось лицо Пляцкова.
– Убийство на Герцена! – взбудораженно сообщил он. – Шумов зовет.
– Ну, если Шумов…
Городовой распорядился отправить Берулова в камеру, а сам поднялся в кабинет к начальнику уголовного розыска.
– Оперативно-следственная группа уже выехала, – сказал Шумов.
Богдан поздно получил офицерское звание. Шумов всего на четыре года старше, чем он, но был уже майором, когда Городовому присвоили «лейтенанта». Потому что служить рано начал, и сыскарь он хороший. Не старый, всего тридцать три года ему, но залысины уже широкие и глубокие. Высоколобый, потому кажется, что и мозг у него большой. Что в общем-то не так уж далеко от истины. Может, Василий и не гений, но дураком его точно не назовешь. Взгляд у него цепкий, проницательный, одним словом – ментовской.
– Давай, мы тоже поедем, посмотрим, что там, – доставая из сейфа пистолет, сказал Шумов.
– Ну, если подвезете… А то моя «каракатица» в ремонте.
Богдан уже дорос до того, чтобы обращаться к начальнику на «ты», но с ними Пляцков, поэтому он удержал себя на ноте «вы».
Шумов был отличным сыскарем, но, увы, и его коснулся тлетворный дух золотого тельца. Вряд ли он конкретно на кого-то работал, но Богдан знал как минимум три случая, когда Шумов пренебрег законом ради личной выгоды. Преступления во всех случаях не тяжкие, но все-таки надо было возбуждать уголовное дело. А Шумов этого не сделал… Потому и машина у него получше, чем у Городового. Не самая новая, но еще и не старая «Лада» шестой модели. Восемьдесят девятого года выпуска, тридцать тысяч пробега. Мечта опера.
– А моя Лада уехала, – закрывая за собой дверь, подумал вслух Богдан.
– Какая «Лада»? У тебя же «Москвич»!
– Да я не про машину…
Так и не позвонила ему Лада. Видно, с мужем со своим помирилась, решила, что не надо его воспитывать. Обычная, в общем-то, история.
Он забыл о Ладе, но снова вспомнил, когда машина оказалась на улице, с которой Богдан ее подобрал… Да, она стояла на перекрестке улиц Свердлова и Герцена. И дом, куда Шумов привез его, находился неподалеку от этого места.
Девятиэтажный крупнопанельный дом, чистый подъезд с кодовым замком, ухоженный лифт. И квартира, в которой лежал убитый, производила впечатление.
Чувствовалось, что труп пролежал в комнате как минимум со вчерашнего вечера. На улице тепло, а батареи топятся, как при морозе, а это, мягко говоря, не самые лучшие условия для хранения мертвого тела. Но все-таки Богдан понял, что синяки на лице покойника – это не только трупные пятна. Нос, похоже, сломан, губа разбита, а на виске еще и рана. Да и так понятно, что избили мужика. Журнальный столик перевернут, осколки хрустальной вазы на полу, ковер скомкан, стекло в книжном шкафу разбито…
– Похоже, об угол стола стукнулся, когда падал, – сказал Голубев.
Он уже принял «фронтовые» сто капель для успокоения своей и упокоения чужой души. Судмедэкспертиза – дело тонкое, на грани между тем и этим миром, в таких материях без ста граммов не разберешься.
– Но не сам же упал.
– Не сам. Били его. Причем жестоко. Он защищался. Кулаки в кровь сбиты, под ногтями волокна материи, возможно, и соскобы с кожи… Да, и еще пуговица от куртки была… Да тут следов масса. Убийцы за собой не подчищали…
– Это хорошо… Кто-нибудь что-нибудь видел?