– Сэр, вы идете на чертовски опасное дело!
– Господин Воронцов, я поднимался на Эверест в составе студенческой группы, не думаю, что в Амазонии опаснее этого.
– Как знаете! В таком случае скажите парню, который в меня целится, что он зря это делает, и давайте начнем разгрузку…
Американский вертолет привез группу «морских котиков», восемь человек, шестнадцать человек из Министерства энергетики, Группы обеспечения ядерной безопасности в таком же численном составе и оборудование, в том числе беспилотник с каким-то прибором, позволяющим дистанционно устанавливать уровень радиации. Такие были и у нас, но североамериканцы настояли на том, чтобы прислать свою технику и свое оборудование. Их дело, возражать смысла нет.
Первый день шла притирка. Притирка между двумя разнонациональными командами происходит либо в форме драки, либо в форме совместного дела – и чтобы не случилось первого, я загрузил всех вторым. Кто-то наводил порядок на палубе, кто-то проводил обслуживание вертолетов, кто-то занимался тем, что проверял оружие и боеприпасы, кто-то занимался с противорадиационными костюмами, беспилотниками и прочим оборудованием. Как говаривал дед, матрос без работы – все равно, что преступник. Все вместе встретились только вечером, за накрытым столом – надо же оправдывать имидж хлебосольных и гостеприимных русских. На стол поставили красное вино, испанское – его привозят в Бейрут, оттуда оно расходится по всему Востоку. Закончилось все тем, что даже спели несколько песен.
Весь следующий день посвятили совместным тренировкам и расконсервации того оборудования, которое у нас еще было законсервировано. Поставили стартовую площадку для беспилотников – это что-то вроде длинного рельса, поставленного под углом сорок пять градусов, сам беспилотник выбрасывается в воздух стартовым двигателем, уже в воздухе – включается основной. Если основной не включается – выбрасывается что-то навроде спасательного круга, и беспилотник садится прямо на воду. Сам беспилотник тяжелый, только сухой вес больше тонны – зато он дальний, стратегический, что как нельзя кстати для исследования огромных площадей Амазонии, он может держаться в воздухе до сорока восьми часов. Система старая, она первоначально базировалась на бывших транспортерах зенитных ракет, которые некуда было девать. Но мы ее использовали в Бендер-Аббасе как дистанционные разведчики очагов заражения – и она показала себя безукоризненно.
Ближе к шести склянкам на радаре появилась отметка, которая опознала себя как фрегат ВМФ САСШ. Мы опознали себя как гражданское исследовательское судно – и фрегат прошел мимо. Обычно здесь была завеса из североамериканских кораблей – боролись с контрабандой оружия из Африки, но сейчас ничего не было.
Со следующих суток приступили к полетам. Погода в основном скверная, штормит, но делать нечего.
01 сентября 2005 года
Наступила осень. Это у нас в России – осень, здесь, в южном полушарии, – весна. День как по заказу – почти штиль и видимость сто на сто.
За то время, пока мы болтались в водах Атлантического океана, на нашем маленьком авианосце много всего произошло.
Первое – это пожарная тревога. Возникла после того, как один раздолбай из наших вздумал курить в помещении, система это почуяла. Драить гальюны ему осталось около недели.
Второе – это реальные тревоги по ночам, связанные с пиратством и прочими прелестями тайной жизни Амазонии. Не менее чем раз в два дня в поле видимости нашего радара проходило судно, без ходовых огней и никак себя не опознающее, длиной… примерно под сотню футов. В Германии, в Киле небольшие траулеры и яхты строят на одних и тех же верфях, вот и это, наверное – легкий траулер или сухогруз. В одну сторону – наркотики, в другую – оружие. Первый раз пропустили, второй раз – не выдержали североамериканцы. Нарушили режим секретности, вышли на связь, пусть и шифром, передали данные на ближайший авианосец, чтобы те выслали группу перехвата. Этим наказание – проверка и подкраска бортов, этим нужно заниматься часто, соль разъедает все.
А так – постепенно мы стали единой командой. Главным из военных среди североамериканцев был человек по имени Томас Ругид, вроде как полковник морской пехоты в отставке, хотя и не скажешь, что он в отставке. Та группа, которая с ним была, – спаянная, постоянно вооруженная, не ожидающая приказов, чтобы начать действовать – показалась мне опасной, я отдал приказ приглядывать за ними. Но пока ничего подозрительного не было, тот же радиоконтроль не выявил посторонних радиовсплесков, свидетельствующих о наличии у нас на борту агента, сливающего информацию налево.
Отдельно можно сказать про Мейлина, конгрессмена от Калифорнии. Североамериканских законодателей чаще всего представляешь себе лживыми, изворотливыми, очень тяжелыми в общении старыми юристами. Которых избрали в законодательный орган страны просто для того, чтобы от них избавиться. Мейлин был совершенно не такой. Постоянная улыбка, готовность пошутить, поддержать разговор на любую тему – он даже начал учить русский язык. Он рассказывал о том, как в молодости подрабатывал пляжным спасателем, когда учился – лучше бы этого он не рассказывал, долгий поход без женщин сказывался на моральном состоянии экипажа не лучшим образом, а друг с другом… мы все-таки не англичане…
В то утро конгрессмен за завтраком заявил, что он собирается ловить морскую рыбу. Раз уж все равно поиски не дают никаких результатов, развлечься хотя бы рыбалкой. В этом ему немедленно вызвались помочь свободные от вахты матросы.
Стащили с камбуза кусок мяса, разрезали на несколько частей. В судовой мастерской наскоро сварганили несколько крючков из сталистой проволоки и посадили их на самую толстую леску. Как я понял, на улов ввиду акулы никто не рассчитывает, но тунца поймать вполне было возможно.
Я наблюдал за этим с самого верха, куда вытащил раскладушку и превратил ее в шезлонг. За последние десять лет у меня почти не выдавалась возможность просто отдохнуть и почитать… я даже не помню, когда последний раз отдыхал. Как-то так получалось, что я, человек, совершенно свободный, неработающий и благодаря разумному ведению дел способный вообще отдыхать круглый год на каком-нибудь острове, постоянно взваливал на себя столько, что не было у меня ни выходных, ни проходных.
Сейчас я читал «Упадок и гибель Западной Римской Империи, и возникновение германских королевств», написанную Консунским и Гюнтером. Многие читают британского историка Гиббона, написавшего подобную книгу, но я читал русскую. Толковая книга, всем советую! Книга-предупреждение, как не нужно вести дела и чего не нужно допускать, если не хочешь в один прекрасный день оказаться у разбитого корыта. Я-то голосую за Монархический союз, верней – голосовал – но если эту книгу прочитать, тут и за Черную сотню голосовать будешь, за кого угодно – только чтобы не допустить описанного. Понять не могу тех, кто поддерживает кадетов… впрочем, это их дело.
Внизу группа добровольцев во главе с конгрессменом приступила к ловле рыбы. На мой взгляд – лучше бы они не рисковали, океанская рыба весьма опасна, она и человека утащить на глубину может. Для нее надо навыки и специальное оборудование для ловли, а не как сейчас – с шезлонга.
Впрочем, и это их дело.
Пока читаешь, и мысли в голове вертятся. Например, мысль о том, что можно размещать военные базы не на земле, а в двенадцатимильной зоне либо на специально поставленных платформах наподобие нефтяных, либо и вовсе на отработавших свое нефтяных, которые теперь разве что на металлолом. У нас в Персии этого не потребовалось, Персидский залив мелководен, кишит островами, и на них-то и размещались и основные склады, и военные базы, и базы ВВС. А вот тому же Итальянскому королевству, которое проблемы в Итальянском Сомали испытывает, или германцам – это может и пригодиться. Да и британцам… будь они неладны. И североамериканцам тоже… если они хотят контролировать Мексику и Бразилию. Хотя у них же острова построены J-Mob[39].
Как-то так плавно мысли перешли на то, к чему мы, собственно, идем. А ведь к плохому идем, дамы и господа. Мексика, Бразилия дестабилизированы, а это две крупные страны, крупнейшие в Новом Свете, если не считать САСШ и Аргентину. От замирения восьмидесятых-девяностых не осталось и следа… Колумбия… Медельин снова в сводках, в Панаме неспокойно. В Новом Свете… Италия выказывает все меньше желания держать Сомали, хотя бы потому, что там нет нефти, как в Триполитании. А вот проблемы есть. У буров все глухо как в танке, они не любят выставлять собственное грязное белье напоказ, но тоже… неспокойно. Во Франции… там уже война почитай под столетие скоро будет идти, черные никогда не смирятся с белыми на своем континенте, а еще хуже – если это черные исламисты и кто-то их подталкивает в спину. Египет на грани… британцы сами разжигают там страсти, для них это последняя оставшаяся в их ведении страна на континенте, ничего нет – но упускать нельзя. У нас… все что угодно – новый виток дестабилизации Востока, Персия, Польша. У британцев – Афганистан и весь север Индии. У японцев – на континенте уже не осталось места для жизни бурнорастущему континентальному населению… рано или поздно японцы перестанут ими управлять просто в силу несоизмеримости численности. Если не научатся править, как британцы, по принципу «разделяй и властвуй».
Везде сочетание какой-то усталости и надлома в цивилизованных странах и подъема в колониях и протекторатах, подъема численности населения, подъема самосознания, подъема каких-то претензий, когда выволакиваются на свет все старые обиды и тут же зарождаются новые. У нас где лег спать, там и Родина, а на Востоке – резать готовы. Новые подрывные и террористические организации – дикий фанатизм, когда все, кто не с нами, – против нас, и можно резать, нездоровые амбиции, подпитка деньгами из непонятных источников, постоянная готовность к смычке с криминалом, фанатизм в одних вопросах и полная, какая-то наивная беспомощность в других. Сколько я лично допрашивал схваченных экстремистов в Персии, ни от одного не смог добиться ответа на простейшие вопросы. Ну, уйдут русские – и что? Между собой хлестаться будете? Повесили инженеров – как работать будете? Зачем подрывал завод – не от Аллаха. А что от Аллаха – кровь? Зачем сжег гимназию – потому что не медресе. А если твой ребенок медресе закончит – куда дальше пойдет, чем дальше заниматься будет – контрабандой? Убийствами? В земле ковыряться будет – за десять центнеров с гектара при разрушенных системах орошения – это при том, что на опытных участках, с орошением, с правильным земледелием – и сто, и сто пятьдесят с гектара бывает. Женщины паранджу носить должны – а ты самих женщин спросил? Когда марксисты продвигали свои безумные идеи – у них было по крайней мере видение нового мира, целая теория, к которой они стремились привязать жизнь. А тут… Коран наша конституция, Махди наш вождь. Ну, какая конституция, когда она много веков назад написана и совсем о другом. Какой Махди вождь, это все равно, что мы вождем изберем Иисуса Христа. Совершенная дикость с автоматом Калашникова в руках, они ведь даже не меняют мир, они его уничтожают. Уничтожают то, что им чуждо, то, что создано другими – чтобы самим жить на руинах и пепелище и других заставить. Своих, которые шагнули в новый мир, они считают за чужих и в отношении них поступают со звериной жестокостью всякий раз, как только представляется возможность. Проблема в том, что и для тех, кто шагнул в новый мир, эти не более чем озверевшие дикари и правило «оступившемуся помоги» не действует. Наша цивилизаторская роль на Востоке в конечном итоге приходит к тому, к чему пришли англичане, – мы просто раскалываем их. Из одного народа – делаем два.
Ну, вот и что с этим будем делать?
– Господин вице-адмирал, извините…
Я обернулся. За мной стоял один из дежурных.
– Господин капитан приглашает вас спуститься в информационный центр. Кажется, там что-то есть…
Один из признаков разведывательного судна – интенсивный обмен информацией. Современные БПЛА предполагают обмен информацией в режиме реального времени, мы же, дабы замаскировать свои истинные намерения, отказались от этого. БПЛА летали по заданному маршруту и никакой информации нам не передавали, она записывалась на накопитель, как в начале восьмидесятых, и по завершении миссии извлекалась и расшифровывалась. Пошли мы на это потому, что у нас – не боевые условия, а поисковая операция, упавший самолет из джунглей никуда не денется и радиоактивные пятна, если таковые обнаружатся – тоже. Кстати – радиоактивных пятен могло и не быть, это в зависимости от того, что самолет вез и с какими повреждениями он упал. Если он вез радиоактивный графит или отработанные ТВЭЛ и при падении хотя бы один из контейнеров потерял герметичность – то тут будет зона ядерной катастрофы. Если он вез кустарно сделанное ядерное взрывное устройство, одно или несколько, то тут будет просто небольшой выброс радиации, если, конечно, корпус устройства полностью не разрушился. Я склонялся к мысли о том, что все-таки самолет относительно безопасен, иначе после первого же сезона тропических дождей всю радиацию с грязью вынесло бы в Амазонку и не заметить ее было бы невозможно. Но могло быть всякое.
Итак, утром вернулся очередной беспилотник, его зацепили и подняли на борт. Информацию извлекли – благо современные накопители информации могут содержать гигабайты данных на накопителе размером с большой палец – и отправили на расшифровку. У нас здесь довольно приличные условия для этого – погрузили два стандартных армейских контейнера с аппаратурой. Сначала вся информация прогоняется через компьютер сплошняком, потом компьютер отмечает отдельные, чем-то выделяющиеся из ряда кадры, увеличивает и немного чистит изображение. Потом отобранные кадры просматривают уже люди. За все время, пока мы все это смотрели, мы нашли несколько индейских стоянок, кажется, несколько лагерей то ли наркобандитов, то ли политических бандитов, один подпольный золотой прииск. Но ничего действительно бросающегося в глаза не было.
Когда я вошел в центр расшифровки – все, кто там был, склонились над столом, подсвечиваемым снизу – для дешифровки снимков. Мне, конечно же, дали место у стола.
Сверху все это похоже на линию в сплошном море джунглей. Линия прямая, а вот прямых линий в природе мало.
– Аэродром? – спросил я.
– Судя по виду, да, сэр, – ответил мне один из североамериканцев, – но очень старый. Ни одному самолету там не взлететь.
– Почему тогда он не зарос?
– Гербициды, сэр, они отравили землю. Мы с этим не раз и не два сталкивались, в Колумбии такого полно.
– А что, тут где-то рядом плантация?
– Нет, в том-то и дело, сэр. Условия совершенно неподходящие ни для выращивания наркотиков, ни для их переработки.
– Тогда что же вас привлекло?
– Две вещи, сэр. Первая – эксплорер (так они почему-то называли беспилотник) засек здесь радиационное пятно.
– Сильно?
– Не так уж, сэр. Но радиация есть, за несколько дней можно нахвататься.
– А второе?
Мне передали еще один снимок и лупу. Я положил его прямо на лампу, наложил лупу, нагнулся…
Пресвятой Бог!
Передо мной на краю просеки лежали несколько скелетов. Выложенных в ряд. То, что я воспринял как белые точки, на снимке большего разрешения оказалось черепами.
– Судя по положению тел, это все не просто так. Их выложили рядком и бросили. Причем когда на костях еще было мясо. Все кости лежат правильно, скелеты так не перенесешь.
– Расстреляли?
– Непонятно, сэр.
Могло быть и такое теоретически. Самолет выполнил рейс с грузом, по прилете команду выстроили рядком у кромки полосы – и из автомата. Но маловероятно, слетанная команда, имеющая опыт взлета и посадки в таких условиях, ценится куда больше, чем, к примеру, самолет. Самолет можно новый купить, у наркомафии денег полно. А вот команда…
Если только схлестнулись конкуренты. Иначе – никак.
– Еще что?
– Больше ничего, сэр.
– Второй эксплорер уже послали?
– Немедленно, сэр. Первый спешно подготавливаем к повторному вылету.
– Карту. Наложите.
Мы мрачно смотрели на карту – глухомань еще та. «Сикорские» – на пределе возможностей, на обратный полет топлива уже не хватит. И это – морские вертолеты, переделанные тральщики с их огромными баками! Сухопутным – и вовсе там делать нечего.
Я примерно прикинул – от Амазонки, точнее, от одного из ее притоков – километров шестьдесят по джунглям. Никакой дороги туда нет, населенных пунктов – тем более.
– Какая-то информация есть?
– Нет, сэр. Район считается ничейным, тут только индейцы.
– Степень агрессивности?
– Неизвестно, сэр.
– Экспедиции?
– Крайняя проходила вдоль русла притока, вглубь – не уходила.
– Что за экспедиция?
– Минуточку, сэр… Персидское этнографическое общество. Экспедиция восемьдесят девятого года.
О как!
– Э… а существует функция отбора? Мне важно знать обо всех экспедициях Персии на этом континенте.
– Да, сэр, минутку.
Пропустили! Дураки, пропустили! Еще тогда пропустили, в Персии. Этнографические экспедиции – отличное прикрытие для разведывательной деятельности. Одному богу известно, когда шахиншах все это задумал и начал претворять план в реальность. С этнографическими экспедициями в глухие места надо было разобраться еще тогда! А мы ничего, кроме Афганистана, не видели.
– Готово, сэр. Распечатать?
– Не нужно. Перегоните на диск, на досуге посмотрю.
– Есть.
– Досягаемость по вертолетам? Головин?
Головин, который у нас по судовой роли был старшим авиагруппы, скептически покачал головой:
– Сомнительно, сэр. Мы не сможем действовать в этом районе, нужен какой-то промежуточный лагерь. Нужно завезти туда топливо…
– Джентльмены, мы что-то нашли?
Мы все обернулись – конгрессмен держал в руке большого тунца и смотрел на нас. Черт, еще и это…
– Я должен лететь.
Так и есть.
– Сэр, не думаю, что это хорошая идея, – заявил я, потому что функция удерживания конгрессмена от неприятностей на расстоянии была и за мной тоже, – это чрезвычайно опасное место, поверьте. Там нечего делать.