Сказанное лейтенанту не понравилось.
– Вы что, совсем охренели здесь? Что значит – огрел Рика, пальнул в Стива и угнал машину? Кстати, что за машину?
– Нашу, сэр… – выдал страшную новость полицейский, которого приходилось поддерживать за руку, – он угнал нашу патрульную машину.
Вашу мать…
– Розыск объявили?
– Да, сэр.
– Вон там – черный «Форд». Держи ключи. Идите, садитесь туда и ждите меня. Надеюсь, хоть мою машину у вас из-под носа не уведут…
Лейтенант поднялся по громыхающей под ногами железной лестнице, обратил внимание на то, что у выхода на последнем, рядом этаже – следы от пулевого рикошета. В коридоре толпились возбужденные патрульные полицейские с пистолетами и ружьями.
– Ну, и что здесь происходит? – недобро спросил лейтенант. – Что, больше заняться нечем? Двое остаются здесь, остальные – марш отсюда!
Патрульные повиновались.
Длинный коридор, везде – толстый слой пыли, но про следы и думать нечего – как стадо слонов на водопой пронеслось. Вздохнув, лейтенант пошел к единственной в коридоре открытой двери.
Дверь в комнату была не открыта, а выбита, причем не ногой, а пистолетной или автоматной пулей, от door-breacher, стандартного ружья полицейских и военных для вскрытия дверей, следы совсем другие. Пуля была мощной – проделала дыру в двери и ударила в стену, оставив на ней большую выбоину. Лейтенант огляделся – пули не было, кто-то уже подобрал.
В комнате – примерно сорок квадратных ярдов, довольно большая, – стоял его напарник и детектив второго класса Тимоти МакДжинти, невысокий, плотный, с лицом как у хорька. Репутация у него была плохая: до полусмерти избил подозреваемого, с трудом избежал увольнения со службы. Лейтенант знал, что он несколько лет проработал в отделе нравственности и сейчас не прочь бесплатно воспользоваться шлюхами, которых в городе было полно, а это полицейского не красило.
Посреди комнаты стоял большой стол, на нем лежали матрац, мешок с песком и винтовка.
– Кажется, была стрельба, лейтенант, – заявил МакДжинти, – я слышал по рации.
– Была.
– Так вот, кажется, я нашел место, откуда стреляли.
«Я нашел» – в этом был весь МакДжинти.
Лейтенант подошел к окну, посмотрел – мигалки у отеля «Бельведер» были еле видны. Но линия огня есть, и винтовка есть.
– Да здесь же полмили…
– Работал профессионал, – подтвердил Спилейн.
Лейтенант посмотрел на винтовку – это было совсем не то, что он ожидал увидеть. Он подозревал, что снайпер мог стрелять из полуавтоматической винтовки, только так можно сделать три выстрела за пять секунд. Но это был не «Рюгер», популярный в гражданской среде, не «Гаранд», который продавали со складов почти бесплатно, не «М21», старая армейская снайперская винтовка. И вообще – это была явно не гражданская винтовка. Складной приклад из зачерненных металлических трубок, на вид очень крепкий, толстый и длинный ствол, изогнутый магазин из черного пластика, большой, массивный прицел… уж не с встроенным ли баллистическим компьютером?
– Что это за дрянь?
– Это похоже на снайперскую винтовку Драгунова, Митч, – сказал детектив Спилейн, который отслужил в морской пехоте, – нам показывали такие на курсах по изучению оружия вероятного противника. Старая русская снайперская винтовка.
– Эта на старую не похожа.
– Видимо, модернизированная. Русские любят это дело, у них полно оружия.
Только русских тут не хватало…
Ни к чему не прикасаясь, лейтенант обошел стол, наклонился над распотрошенной коробкой с патронами. Он не знал русского языка, но догадался, что надписи на коробке сделаны именно по-русски.
Русская винтовка и русские патроны. Какого черта русским понадобилось убивать этих ублюдков?
– Что здесь произошло? Кто получил вызов?
– Я, – заявил МакДжинти.
– Рассказывай.
Лейтенант чувствовал, что что-то не то.
– Я ехал как раз на происшествие, когда по рации передали, что рядом со мной, в квартале, слышали звук выстрела. Назвали номер дома. Я принял вызов и поехал проверить, ко мне присоединились еще три патрульные машины.
– Присоединились?
– Черт, Митч, я их сам вызвал. Я что, один должен проверять?
Конечно же, нет. Ты должен спрятаться за спинами патрульных и командовать. Козел.
В этот момент лейтенант заметил еще кое-что подозрительное. Номер дома. Слышали где-то стрельбу и в то же время указали номер дома. Он был опытным полицейским волком и сразу заподозрил неладное. Если в квартире дебош и полицейских вызывают соседи, они, конечно, укажут и номер дома, и номер квартиры, которая так всем надоела. Номер дома указать могли, но только в том случае, если вызов идет из одной из квартир этого же дома. «Офицер, в моем доме послышалось что-то, похожее на выстрел, какой-то хлопок». – «Спасибо, что сообщили, мэм, мы проверим. Кстати, а где вы проживаете?» Но ведь в этом доме никто не живет! А если сообщает о происшествии прохожий, номер дома не указывается почти никогда. Да и не тот это район, чтобы прохожие сигнализировали в полицию о выстрелах.
Странно.
– Не должен, не должен… Кстати, а где твой напарник?
– Да у него сегодня проблемы, – взял денек из личных. Семейные проблемы… Так вот – мы подъехали, дверь была закрыта, мы ее вскрыли. Проникли внутрь…
И снова – несостыковка! Если дверь закрыта – ни один полицейский не станет ее с ходу взламывать, это просто противозаконно. Прежде всего он обойдет вокруг дома и все осмотрит. Только если есть что-то подозрительное – он будет думать, стоит ли вскрыть дверь или нет. Если вскроешь – потом придется отписываться, возможно, и разговаривать с окружным прокурором. И только если раздаются крики «убивают-насилуют-грабят!», или слышны выстрелы, или есть явные следы проникновения в дом – только тогда дверь вскрывается сразу и без раздумий.
– Вы что-нибудь слышали?
– Да… какой-то хлопок. Что-то похожее на выстрел, только глухой, но внутри здания. И еще наверху окно было нараспашку.
Да что же это такое… Это ведь не жилой дом, заброшенный. Тут окна могут быть нараспашку, тут они вообще могут быть выбиты или украдены вместе с рамами, чтобы продать на черном рынке. И в то же время – тебя заинтересовало именно это открытое окно, причем на пятом этаже, не на первом, туда надо специально смотреть.
Что-то ты совсем заврался, МакДжинти…
– Дальше.
– Дальше мы прошли по коридору, тут дверь нараспашку, она единственная открыта была. Я заглянул – винтовка, стол. Ну, я смекнул, что к чему.
И до этого ты не проверил остальные четыре этажа, приказал всем подниматься сразу на пятый. Ты совсем идиот, МакДжинти, или как?
– А когда стрельба началась?
– Мы здесь были. А патрульные – они последние подъехали – решили перекрыть черный ход. Мы вообще их не видели, только выстрелы услышали. Выскочили в коридор – там один из патрульных у стены… Мы сначала подумали, что его в голову ранило, потом оказалось, что его кирпичной крошкой ударило в лицо. А этот парень захватил машину и смылся. Пока мы спускались, его след простыл…
Идиотизм…
Лейтенант молча вышел из комнаты, подошел к патрульному, охранявшему лестницу. В руках у него был полуавтоматический «Ремингтон 11–87».
– Зачем у тебя это, парень? – спросил лейтенант, ткнув пальцем в ружье.
– Так тут же был опасный преступник, сэр, – недоумевающе ответил патрульный, – он нас обстрелял.
– А как ты узнал, что тут опасный преступник? Кто тебе сказал?
– Так детектив МакДжинти, он же первый сюда подъехал. Он так и сказал – берите тяжелую артиллерию, ребята, внутри опасный вооруженный преступник. Ну, я и взял, и Том тоже.
Ну и ну…
Лейтенант хотел вернуться в комнату и как следует тряхнуть этого лживого ублюдка, чтобы выяснить, что ему известно на самом деле обо всем этом дерьме, но тут в начале коридора показались крайм-сцин техники со своими чемоданами и капитан Броуди, скверный тип, с которым лишний раз не хочется встречаться. Поэтому лейтенант покинул этаж тем же путем, каким поднялся на него. По пожарной лестнице.
В конце концов, с МакДжинти он разберется и потом, главное сейчас – найти преступника, угнавшего полицейскую машину. Преступник на полицейской машине – только этого сейчас им и не хватало.
Незадачливый патрульный сидел в его машине один, на заднем сиденье, где обычно сидят арестованные. Перегородки между сиденьями в «Форде» не было – лейтенант плюхнулся за руль, жизнерадостно улыбнулся незадачливому молодому копу, который уже представил, что с ним будет за угон служебной машины и утрату личного оружия.
– Да уж, медали Почета тебе не видать, парень, – подтвердил мрачные мысли патрульного лейтенант, – рассказывай давай. Кто вас так отоварил?
– Да уж, медали Почета тебе не видать, парень, – подтвердил мрачные мысли патрульного лейтенант, – рассказывай давай. Кто вас так отоварил?
– Сэр, этот парень… он совсем неопасным выглядел. Это пацан простой был.
– Пацан?!
– Ну да, подросток. Он на подростка больше походил. Рост чуть ниже шести футов, кавказская внешность…
– Ничего себе подросток, – перебил лейтенант.
– Да, сэр, но он все равно как подросток выглядел. Тощий, и одежда на нем… дешевая, как будто в супермаркете украл, что под руку подвернулось.
Или купил. Или в благотворительном магазине выдали. Что-то, что крепкое, неприметное и что не жалко потом выбросить. Самое хреновое – что парень все-таки белый. Пусть и молодой такой.
– И как же этот тощий умудрился вас так приложить?
– Мы подъехали, когда он с пожарной лестницы соскочил. Я знаю, сэр, что здесь не живет никто, и…
– Подожди-ка. Этот район вы патрулируете?
– Да, сэр.
– А когда вы приехали сюда, остальные здесь уже были? Сколько машин?
– Три или четыре, сэр. Точно, четыре. Три патрульных и одна детективов – «Форд» черный, рядом стояла.
– Мигалки не было? Или была?
– Не было, сэр.
– А как ты понял, что это машина полицейских детективов?
– Ну… рядом с патрульными стоит, и антенна от нашей рации есть. К тому же, а чьей же ей еще быть.
Да, точно. А чьей же ей еще быть. Получается, что полицейские, которые патрулируют этот район и отвечают за него, каким-то образом прибыли сюда позже, чем полицейские из других районов. А детектив МакДжинти так торопился на вызов, что забыл поставить мигалку на крышу. Или он стоял в соседнем проулке, и ему не надо было никуда спешить, а?
– Сэр, я все правильно сделал? – обеспокоенно спросил патрульный.
– Пока да. Итак, ты увидел полицейские машины и решил, что парадный вход уже перекрыт достаточными силами и надо присмотреть за черным, так?
– Да, сэр. Мы въехали сюда, а тут этот пацан. Тощий, он как раз спрыгнул с лестницы. Странный какой-то. Ну, мы вышли из машины, я Taser взял, а Стив с пистолетом. Мы всегда так работаем, тут наркоманов полно, сэр…
– Я знаю. Что было дальше?
– Мы приказали ему не двигаться. Он подчинился сразу. Бежать не пытался. Сказал, что оружия у него нет…
– Прямо так и сказал?
– Так и сказал, сэр. «У меня нет оружия. Я безоружен». Руки вперед выставил, у него и впрямь ничего не было. И акцент какой-то странный был.
Еще интереснее. Девять из десяти правонарушителей, да что там девять из десяти – девяносто восемь из ста будут вести себя по-другому. Крикнув, что у него нет оружия, показав руки, он тем самым обезоружил полицейских. Не исключено, что его специально учили так себя вести при задержании, теперь применить против него любое оружие было бы преступлением.
– Акцент?
– Да, сэр. Акцент. Ирландский, что ли?
– Может, русский?
– Не знаю, сэр, – обеспокоенно сказал патрульный, – я русский не знаю, у меня нет знакомых русских. А что, он…
Понятно. Боится, как бы не получилось, что он отдал оружие и машину русскому шпиону. А ведь и в самом деле так может получиться!
– Не знаю. Пока ничего не установлено. Так что дальше?
– Дальше… Стив его под прицелом держал, а я взял наручники и к нему пошел. Ну, чтобы арестовать, сэр, понимаете? Еще мы приказали ему на колени встать, он встал, как положено. Я на одну руку надел наручники, завел ее назад, чтобы на другую надеть, и тут…
– Что – тут?
– Ну я не знаю, как он это сделал, сэр. Он же совсем пацан был, тощий такой! А я так на асфальт грохнулся, что из меня дух вон. А потом пальба, меня по голове ударило, и я несколько минут валялся. Потом ребята подняли… у меня шишка на голове, а Стив еле живой, и рвет его все время…
– Сидит?
– Ну да, сэр. Сидит. Он ему в бронежилет выстрелил, прямо в солнечное сплетение – так вдарило, что у Стива чуть кишки не наружу.
Как-то лейтенант забыл о втором полицейском – он думал, что он погиб, получилось – жив. Причем даже не ранен, получается, что этот парень, возможно русский – не хотел его убивать. Он просто хотел уйти отсюда. Почему-то лейтенант был уверен, что этот парень мог попасть полицейскому в голову сто раз из ста, если бы захотел этого.
Дерьмовое дело. Возможно, пацан из крайне правых, он убил тех, кого считал виноватыми в каких-то своих бедах, но он не стал убивать полицейских, потому что уважает их и не хочет воевать против них. Это своего рода послание – я не против государства, я против ублюдков, которые таскают в страну кокаин и отрезают людям головы. Возможно, пацан русский… русский агент?! Какого черта ему надо убивать мексиканцев, русские же не воюют в Мексике? И какая же должна быть подготовка у этого пацана, что он еще способен натворить в городе?
Или этот пацан никого не убивал?
А что делает здесь детектив МакДжинти с историей, от которой пахнет враньем на милю? Каким образом он умудрился так быстро найти снайперскую лежку?
На соседнее сиденье плюхнулся детектив Спилейн.
– Нашли угнанную машину. Семь кварталов отсюда. Поехали!
Вадим удерживал машину на дороге левой рукой, правая была все хуже и хуже. В голове мутилось. Оба пистолета лежали рядом с ним, на широкой панели патрульной машины-перехватчика, на крышке мобильного компьютера, который сейчас был выключен. Он знал, что надо соскочить с трассы… и надо что-то сделать со своей рукой, иначе он либо истечет кровью, прямо тут, в машине, либо потеряет сознание от болевого шока и врежется во что-нибудь.
Он вспомнил, как их гнали по сибирскому лесу, не давая спать пять суток, – надо было уходить, потому что на хвосте у них висела поисковая группа, их загоняли как волков, причем в поисковой группе люди постоянно менялись, место уставших занимали отдохнувшие – а им надо было идти, идти до предела своих сил, потом перешагнуть через предел и идти дальше. Примерно так же он чувствовал себя сейчас – дикая усталость и полная пустота в голове…
Хорошо живет на свете Винни-Пух…
Надо постоянно повторять это, как будто от этого зависит твоя жизнь. Повторять, следя за словами и полностью произнося каждое.
Хорошо живет на свете Винни-Пух… Хорошо живет на свете Винни-Пух… Черт бы тебя побрал, Винни…
Справа он углядел большой бетонный серый прямоугольник автостоянки и повернул, не включая сирены и проблесковых маяков. Водители безропотно пропустили полицейскую машину.
Стоянка была автоматической, плату взимал не человек, а специальный автомат, нужно было или скормить автомату несколько мелких купюр, или прокатать кредитную карточку. Он не сделал ни того ни другого – вместо этого он нажал на газ, и таранный бампер «Шевроле» легко снес хлипкий на вид шлагбаум.
Все. Времени нет. Максимум двадцать минут. Даже меньше – потом сюда примчится полиция, тут наверняка есть автоматическое оповещение. Но эти двадцать минут – его.
Он остановил машину прямо в проходе, этого было делать нельзя, но ему было все равно…
Первым делом он осторожно снял свою (не свою, а ту, в которой был одет) куртку и осмотрел рану. Хреново, конечно, но жить можно. Пуля в кость не попала, но вырвала целый клок мяса, выходное отверстие выглядело очень хреново и сочилось кровью.
Аптечка. В полицейской машине должна быть аптечка…
Аптечку он нашел – и аптечка была просто великолепная, большая и как раз для случаев огнестрельных ранений, потому что полицейские разбираются обычно именно с огнестрельными ранениями. В аптечке нашлись армейские перевязочные пакеты, один из них он наложил на рану, предварительно насыпав прямо в рану порошка, который он определил как антибиотик. От нахлынувшей волны боли чуть не потерял сознание, его как будто ножом резали, но он выдержал, стиснул зубы и выдержал, как тогда, в скаутах, когда сломал ногу. Выше раны он наложил жгут, но сильно затягивать его не стал, просто чтобы меньше сочилось. Напоследок он нашел упаковку обезболивающего и выпил сразу две таблетки, остальные – сунул к себе в карман. Туда же отправил антибиотики.
Куртка была темной, поэтому кровь если и была видна, то не так сильно. Но видна. Встав, он понял, что может стоять, не падая, и что-то делать, не теряя сознание от боли, потому что болеутоляющее уже начало действовать. Уже хорошо. И хорошо, что есть ремень на поясе. Подтянув пояс потуже, он засунул за него один из автоматических пистолетов, которые у его были, второй сунул в карман под ту же руку. Правой рукой он действовать не может, но и левой, в случае чего, даст шороху.
Время еще было…
Первым делом он обыскал карманы на дверях и бардачок патрульной машины. Североамериканские полицейские не берут штраф на месте наличными, они выписывают тебе либо квитанцию, если ты согласен со штрафом, либо повестку в суд, если не согласен. Тем не менее любому полицейскому нужно питаться, в машине часто остается сдача от покупки гамбургеров в автомобильных ресторанах и тому подобные вещи. Добычей Вадима стал пакет с чипсами и примерно двадцать долларов мелочью, и то и другое он сунул в карман. Пожалел, что не сухарики, как в России, – чипсами не наешься, это тебе не хлеб.