Война, что ли, началась?!
Первое, о чем подумал Вадим, – это именно война. Он был русским и жил в Сибири, потом на Дальнем Востоке, в цивилизованном городе. Он знал, что на Востоке неспокойно – но там же арабы. В русских городах подобного не было уже много десятилетий – хотя из школьного курса истории Вадим знал, что коммунисты, желая разрушить Россию, устраивали нечто подобное в начале прошлого века. Но ведь это же начало прошлого века! А не нынешнего! Двадцать первого! Неужели в двадцать первом веке, в цивилизованной стране возможно такое?!
Судя по тому, что он видел, – очень даже возможно.
То, что происходит, для него это и хорошо и плохо. Хорошо тем, что сейчас ни полиции, ни контрразведке будет явно не до него. В таком бардаке нельзя сделать ни нормальное оцепление, ни прочесывание, а полицейские будут заняты чем угодно – только не его поисками. С другой стороны, он может запросто «попасть под замес» вместе со всеми, его могут убить бунтующие… да и мало ли что может случиться в городе, в котором антиправительственный бунт! Поэтому – надо действовать осторожно и пробираться к выходу из города прямо сейчас. Что делать потом – решим, когда выйдем из города, сейчас надо поесть и двигать отсюда. Может быть, угнать машину или что-то в этом роде…
Правая рука стала действовать, но плохо. Стрелять с нее было нельзя… да и рана может открыться. С двумя пистолетами и автоматом Вадим выбрался из строящегося здания, юркнул в темноту… его никто не видел. Карабин можно было бы и бросить… но, с другой стороны, он может из него стрелять и с одной руки, зажимая приклад локтем, в центре подготовки амфибийных сил был инструктор, который мог так стрелять из двух пулеметов одновременно. Перевесив винтовку на левое плечо, Вадим выглянул, нашел себе новое укрытие и перебежал туда – как под огнем противника. Его никто не видел…
Уже через полчаса он понял, что творится в городе…
Полный беспредел – иначе назвать происходящее было нельзя. Горят контейнеры с мусором, а где-то – и уличные машины, около них какие-то люди, кто-то с оружием, кто-то без. Греются, хотя и без этого тепло, некоторые стреляют в воздух. Бьют стекла. Грабят. По улицам на полной скорости проносятся машины, Вадим видел, как в одном месте белый вэн сбил человека и поехал дальше, вслед ему открыли огонь. В одном месте он увидел баррикаду, с нее стреляли и в нее стреляли. Баррикаду сделали, похоже, из какой-то мебели, защищали ее, видимо, белые, не желающие, чтобы их ограбили и убили. Стреляли беспорядочно и со всех сторон, один раз пуля чуть не попала в него – но он скрылся в темноте.
Потом он набрел на заправочную станцию, рядом с ней был маленький магазинчик. Витрины его были темными, но целыми.
Желудок громко заурчал, напомнив о себе.
В следующий момент Вадим был вынужден упасть на тротуар, потому что мимо пронеслись два пикапа, набитых непонятно кем, бандитами, наверное. Они мчались с включенным дальним светом, бухала музыка, в кузовах были люди, они ухали, гикали, что-то кричали, и с одной машины непонятно куда бухнули из ружья.
Конкретный беспредел, совсем никаких краев нет…
Дождавшись, пока машины проедут дальше, Вадим вскочил и перебежал улицу, спрятался за магазином. Подергал дверь, через которую принимали товар, – заперто. Грабить не хотелось – но желудок требовал свое…
Дверь поддалась после первого же пистолетного выстрела, пригнувшись, он вошел внутрь. Темно… но на улице что-то горит, кое-что все же видно. Похоже, что никого нет – закрыли и ушли. Есть сигнализация – но у полиции хватает дел и без этого, приедут в лучшем случае через полчаса, а ему надо минут десять.
Полку с продукцией компании «Марс» он нашел у самой кассы, шоколадные батончики – это продукт спонтанной покупки, полки везде одинаковы, их предоставляет бесплатно компания. С одного батончика, первого, который попался под руку, он сорвал обертку и начал есть, торопливо и жадно, придерживая правой, почти не работающей рукой – а левой он начал сгребать другие батончики и совать по карманам, в чехол, в котором было оружие, просто под куртку. Передохни – сникерсни, в общем…
Перекусывая, он не заметил мелькнувший в темной витрине отблеск фар – думал, что с дороги. Понял, что дело неладно, только тогда, когда магазин залило светом фар и прожекторов на кабине, а таранный бампер лифтованного[50] пикапа был всего в паре футов от витрины…
Он успел заскочить за прилавок как раз тогда, когда машина тяжело, всей своей массой ударила в витрину. Посыпались стекла, двигатель взревел на оборотах, машина проламывалась внутрь, уродуя магазин и снося полки с товаром. Все вокруг падало, хрустело, давилось, уступало напору грубой силы – железу и огню. Через рев мотора было слышно буханье низкочастотных сабвуферов, врубленных на полную мощность.
Просто удивительно было то, что творили в те дни мексиканцы: они не просто грабили – они сжигали, уродовали, разносили все в хлам, сшибали, портили. Казалось, им важно не столько нажиться, не столько отомстить белым, и черным, и всем остальным за свою нищету, униженность и убогость. Им важно было изуродовать среду обитания, искалечить то, что они видели перед собой, и сотворенное природой, и рукотворное. Только этим можно было объяснить, что группа мексиканцев ворвалась в зоопарк и начала расстреливать животных. Они приехали в чужую страну, здесь их воспринимали как чужих, как второй сорт, они видели, как живут другие люди, люди, которые давно живут в этой стране, и понимали, что вокруг все чужое и им никогда не удастся так жить. И сейчас они крушили, грабили и уродовали, приводя среду обитания в понятный и привычный им на родине вид. Они ненавидели все вокруг себя, все, что не их, – и вымещали на этом свою злобу. Это был триумф беззакония над законом, варварства над цивилизацией, зла над добром. Одна группа людей рушила выстроенный трудами поколений уютный мирок, силой загоняя остальных в свою реальность и заставляя смириться и признать свое существование[51].
Вадим выхватил пистолет, пригибаясь, бросился к выходу, надеясь, что машина не пройдет внутрь дальше и что его не раздавит витриной или бампером машины.
Машина застряла. Двигатель снова взревел, развитые грунтозацепы шин пытались обрести опору, зацепиться за что-то, чтобы машина ехала, – но она не ехала.
Двигатель смолк. На улице раздались смех и крики, больше это было похоже на хохот шакалов…
Вадим, которого не придавило, с двумя пистолетами, автоматическим карабином и парой десятков шоколадных батончиков выскочил в заднюю дверь. Если бы у него была возможность уйти, он бы ушел, потому что предотвращенная битва – выигранная битва. Но уйти возможности не было, он не знал, что находится за забором, ограждающим заправочную станцию, он знал только то, что находится перед ней. Сами того не зная, бандиты поставили Вадима в положение загнанной в угол крысы – и теперь им предстояло жестоко поплатиться за это.
Не теряя темпа, Вадим выскочил из-за угла – и столкнулся с пятью бандитами, трое из которых были с оружием, еще двое – несли большие мешки, чтобы собирать то, что осталось от товара и, может быть, выпотрошить кассу. Ни один из них не был готов к тому, что произойдет, они думали, что тут вообще никого нет.
Бах-бах-бах-бах-бах!
Полицейский бы крикнул «стоять!» и в следующее мгновение погиб, разорванный выстрелом из обреза с близкого расстояния, обычный военный просто не смог бы быстро отреагировать. Вадим же по образу мышления был похож на Уайта Эрпа или на участников перестрелки у ранчо ОК Коралл. Никаких сомнений, никаких заминок, как можно больше пуль и как можно быстрее. Додж-сити в чистом виде. Причем в отличие от стрелков Додж-сити Вадим был вооружен современным пистолетом и прошел сразу две программы специальной стрелковой подготовки – русскую и североамериканскую…
Вспышки выстрелов высветили изумленные лица бандитов, одни из которых были уже мертвы, а другие – еще не мертвы. Пять выстрелов с расстояния в фут-два – и пятеро беспорядочно валятся на землю, потому что с пулей сорокового калибра в мозгах не живут. Вадим прыгнул в сторону, чтобы не споткнуться об трупы, и продолжил стрелять на ходу, ему нужно было прорваться и прорваться любой ценой. Еще два выстрела – и пули намертво сшибли еще двоих бандитов, один вылетел из кузова пикапа на асфальт, второго смерть застигла со спущенными штанами – отошел облегчиться. Еще два выстрела – пули выбили боковое стекло, водитель, который только что хохотал, тараня чужой магазин, обмяк на сиденье, истекая кровью. Воистину закон защищает всех, беспредел – никого, и беспредельщикам надо быть готовым к тому, что и с ними поступят по законам беспредела. Вадим продолжал бежать и стрелять, ему надо было оторваться от преследователей и уйти, оставив за спиной сотворенную кровавую баню. Он точно видел, что убил еще одного, но кто-то спрятался за машинами и пальнул. Пальнул не в него, просто пальнул из ружья – но его видно не было, Вадим не мог выстрелить в него, и пришлось стрелять на подавление, чтобы ублюдок и не думал высунуться со своим ружьем. Пистолет лязгнул, вставая на затворную задержку, он уже почти выскочил к дороге. Бросив пистолет на землю – есть еще один такой же, – он прыгнул в сторону, как заяц, делающий скидку и заметающий следы, – и в этот момент на дороге остановился размалеванный из баллончиков белый фургон. Поползла в сторону боковая сдвижная дверь…
Ублюдки…
Вадим тормознул, падая на колено и принимая стрелковую стойку, – он умел стрелять из автомата на ходу, но не с раненой правой рукой. В кузове явно были бандиты, у них было оружие – но им надо было понять, что происходит, осмотреться и принять решение стрелять. А вот Вадим решение стрелять уже принял, спецназ живет по простому закону «ты или тебя»! И шансы у бандитов были чисто теоретические…
Полуавтоматический карабин Кольта не подвел – одиночные выстрелы из него ощущались чуть сильнее, чем из школьной винтовки двадцать второго калибра, с которой он в свое время не один час провел на стрельбище. Вскинув карабин, работая левой рукой и придерживая оружие правой, Вадим открыл огонь, целясь по дверному проему, – и первый бандит не вышел из машины, а выпал на асфальт, заливая его кровью. Сделав еще три быстрых выстрела по дверному проему, он перенес огонь и двумя выстрелами поразил водителя на переднем сиденье, одна пуля ударила по двери, вторая выбила стекло, но обе поразили водителя, первая тяжело ранила, вторая убила. Вадим выстрелил еще три раза, уже по борту машины, чтобы вывести из строя тех, кто в кузове. За спиной бухнул выстрел, дробь прошла много левее – он вскочил и, держа карабин уже открыто, бросился бежать по улице…
На асфальте остались только трупы и случайно высыпавшиеся из куртки раздавленные шоколадные батончики…
14 июня 2012 года. Мексика, Мехико
Вчера вечером из новостей я узнал, что в Лос-Анджелесе начались этнически мотивированные беспорядки. Мексиканцы нападают на полицейские участки, жгут, грабят и убивают. Все это стало результатом гибели (точнее, убийства, чего уж там) единственного законного сына некоронованного короля Латинской Америки Мануэля Альварадо – Хорхе Альварадо. Этого молодого человека я не знал лично, но откуда-то помнил про него. Потом вспомнил. Со слов Николая, ныне Императора и Самодержца Всероссийского. Человек, с его слов, выходил изрядно мерзкий и бесчестный – однако сообщение о его смерти радости мне не принесло. За то время, пока я варился в этом котле, я научился предугадывать дурное – и сейчас чутье буквально кричало мне, что события, до этого плюхавшие неспешной рысью, стремительно переходят на галоп…
Утром на одном из почтовых ящиков я нашел сообщение. Ничем не примечательное внешне, оно содержало предписание встретиться с человеком из нелегальной резидентуры в Мехико и получить дальнейшие инструкции. Это тоже было экстраординарным событием – до сей поры я не имел контактов ни с легальными, ни с нелегальными сетями русской разведки в Новом Свете. На них – на контактах, на моменталках, на прослушке, на финансовых операциях, наконец, на перебежчиках – происходит большинство провалов…
Для поездки я взял бронированный «Форд Экспедишн» – у «Форда» здесь была фабрика, и его машины в Мексике были более популярны, чем машины конкурентов, «Крайслера» и «Шевроле». Вопреки настояниям Марианны, не взяв ни единого человека охраны, я выехал в город на встречу. Встреча намечалась в самом центре.
На улицах было заметно усиление мер безопасности. Документы проверяли не больше, чем обычно, – но почти на каждом углу стояли полицейские, бело-синие и военные, цвета хаки пикапы с вооруженными людьми. В одном месте я увидел следы серьезной ночной перестрелки – перекрытая улица, несколько расстрелянных машин, одна обгоревшая, следы от пуль на стеклах. Пришлось объезжать – хорошо то, что в Мехико кварталы маленькие, улиц много, параллельных и всяких. Вот только узкие эти улицы – чуть что, и любая из них превратится в смертельную ловушку.
Как и было оговорено – человек из нелегальной резидентуры сел в мою машину на Хенераль Бельграно. Одна из основных улиц мексиканской столицы, довольно широкая, движение здесь интенсивное, и заметить, кто и в какую машину сел – почти нереально. До того как оказаться здесь, я попетлял по улицам, в том числе и таким, которые длинные, прямые и обнаружить «хвост» на них проще простого. В машине работал блокиратор сигнала – так что если кто и прицепил к машине жучок, никакой пользы из этого не извлечет.
– Как ваше здоровье? – любезно осведомился на отличном испанском человек нелегальной резидентуры. Он не представился, и я не собирался спрашивать его имя.
– Не очень, – буркнул я, – если не возражаете, давайте на английском. Я не слишком хорош в испанском.
Испанский я знал – научила Марианна. Но говорить это всем и каждому я не собирался. Никогда не открывайте свои карты до тех пор, пока есть возможность держать их рубашкой вверх. Если бы я сказал, что здоровье мое о’кей – это было бы сигналом к немедленному прерыванию контакта. Старые трюки, но все еще работают.
– Все нормально? – контактер повел головой, намекая на безопасность машины в плане подслушивания.
– Да, все нормально. А вот что у вас за проблемы? – спросил я, намекая, что раздражен своим задействованием непонятно в чем. Я и так всегда буду под подозрением, мне надо избегать подозрительных контактов.
Контролер бросил на широченный подлокотник-бардачок между нами газету «Ла Република».
– Читали?
– Если хотите уберечь свои нервы, никогда не читайте утренних газет. Вы про Лос-Анджелес?
– Он самый. В случившемся обвинят нас.
Я пожал плечами:
– Разве? Хотя вполне может быть. Здесь до сих пор думают, что у нас – коммунистическая страна, раз Троцкий и Ульянов были родом из России. Качество школьного образования в САСШ оставляет желать много лучшего…
– Но на сей раз у них будут доказательства. Обвинят нашего парня, он проходил специальный курс по борьбе с терроризмом в ВМФ САСШ, в спецшколе.
– И как он там оказался? – В груди у меня похолодело.
– А вы почитайте, почитайте газету…
– Сейчас, припаркуюсь.
Место для парковки удалось найти далеко не сразу. Газета была новенькой, хрустящей страницами, ее купили и не у уличного разносчика, чтобы потом показать мне. Никто ее не листал.
На первой же странице возмутительный заголовок – Хорхе Альварадо убил русский агент? Русские причастны к масштабной операции против наркомафии? Вот так вот, в лоб, без изысков. И фотографии – убитый, при жизни, в луже крови на какой-то стоянке… интересно, кто это все снял так быстро. И, наконец, фотография искомого русского агента. Обычный парнишка, молодой, но он и не должен выделяться.
– Это он и есть?
– Да.
– Откуда фото?
– Я не знаю…
В душе закипала злоба.
– Зато я знаю. Так фотографируются на документы! Они взяли фото с документов и наложили гражданский костюм. Где они взяли это фото?
Контактер начал нервничать.
– Как вы это поняли?
– Вот здесь. Даже на газетном снимке видно. Воротничок лежит так, как на нормальной фотографии он никогда лежать не будет. Делали в спешке, и знаете почему?
– Почему?
– Потому что у них была фотография этого парня в русской военной форме!
Контактер занервничал.
– Речь не об этом.
– Именно об этом! Кого вы притащили за собой? Как вы попали в этот город?
Контактер промолчал. Молчать умеет… хоть это хорошо. Но и молчание иногда может сказать столько же, сколько слова, может, и больше.
– Прилетели сюда утренним рейсом, так? Сразу же нашли меня. Вы проверились по дороге?
– Конечно…
Маятник. Это не только прием в перестрелке, позволяющий остаться в живых. Это прием и при допросе, особенно когда нельзя прибегать к насилию. Качай из крайности в крайность. Не позволяй собеседнику себя просчитать.
– Как проверились? Я могу вам доверять?
– Я не первый день работаю.
– Заметно…
Я улыбнулся. Сначала против шерсти, потом по шерсти. Потом, если понадобится, опять против.
– Прошу простить. Просто меня выводит из себя даже подозрение в предательстве. Терпеть не могу предателей, по мне – это самое худшее, что может быть.
– Мы проверим все это.
– Рейс из Гонконга?
У контактера едва не упала челюсть.
– Но как вы…
– Все просто. Вы прилетели в аэропорт, зашли в интернет-кафе и отправили мне сообщение. Если требуется срочный контакт – обычно все делается быстро, чтобы контрразведка не успела среагировать и установить плотное наблюдение как за контактером, так и за возможными контактами. Я посмотрел время на форуме, когда мне было оставлено сообщение. Затем зашел на сайт аэропорта и проверил расписание прилетов. Совпадало с рейсом из Гонконга, известной перевалочной базой. Все просто.
Контактер сидел молча несколько секунд. Потом выдавил из себя:
– Извините…
– Ничего. Просто не нужно подставлять друг друга. Если каждый сделает свою работу как надо, переживать нечего. Так о чем речь?
– У меня сообщение… сэр. Только устное сообщение и ничего более. Я должен передать его. Потом лететь в Австралию.