В общем, девица определенно умела вести дела из тени.
И потому вдвойне странно, что на такую хитрую и мудрую особу работают столь глупые пигалицы, как моя темноволосая собеседница.
— Проходите в гостиную, я скажу миссис Клемманс, что вы пришли, — не придумав ничего лучше, выпалила девушка и спешно устремилась прочь.
Я тихо хмыкнул и, войдя, плотно закрыл за собой дверь. Внутри пахло благовониями — персик с примесью жженого яблока. Своеобразное смешение ароматов, но раз хозяевам нравится, не смею их судить. Пройдя к дивану, я опустился на мягкие подушки и не сдержал блаженного вздоха: до чего же удобно!.. Моя покосившаяся кушетка и рядом не стояла. Хорошо быть преступником, что ни говори. Я бы тоже, наверное, смог, если бы нашел способ задушить свою совесть.
Запрокинув голову, я уставился в потолок. Заморские обои, белые в черный штрих, позолоченная люстра с шестью пухлыми, в три пальца толщиной, свечами… Нет, Каталина определенно знала, чего хочет от жизни.
Звук шагов отвлек меня от мыслей.
— Миссис Клемманс? — спросил я, не оборачиваясь.
— Неплохо устроились, детектив, — сказала хозяйка Запада, огибая диван и усаживаясь в кресло по другую сторону от журнального столика.
Я оторвал затылок от спинки дивана и уставился на Каталину. С нее можно было писать картины. Длинные стройные ноги, узкая талия, тонкие ухоженные руки и высокая грудь. Лицо красивое, точно у фарфоровой куклы, — с точеными скулами, чудесными ямочками и слегка вытянутое вперед, — но с живыми карими глазами. Статная и властная, как подобает истинной наследнице клана Раст, Западная Лисица уверенно шла по жизни, поражая своей красотой каждого встреченного мужчину.
Интересно, имеет ли Джимми Клемманс доступ к телу? Если да, то я прекрасно понимаю, почему он согласился стать Ширмой.
— Так какими судьбами? — спросила миссис Клемманс, не обращая внимания на мой назойливый взгляд.
— Хотел задать вам пару вопросов, — сказал я, разминая шею. — Не против, если я закурю?
— Курите, — равнодушно пожала плечами Каталина. — Пепельница на столе не для красоты.
— Уж больно чистая, — достав из кармана пачку, заметил я. — Поэтому решил уточнить.
— Она чиста лишь потому, что вы заходите редко, — игриво улыбнулась девушка.
— Так я в этом доме, оказывается, желанный гость? — слегка опешив, хмыкнул я.
— Более чем, — промурлыкала Западная Лисица и озорно подмигнула, чем окончательно вогнала меня в краску.
— Кхм… Давайте не будем тратить время на пустую болтовню? — предложил я.
— Как вам будет угодно, — с победной улыбкой пожала плечами миссис Клемманс и, закинув ногу на ногу, насмешливо посмотрела на меня из-под длиннющих ресниц.
— Вам известно что-либо о событиях на Цветочном бульваре? — напрямик спросил я.
— Если вы о смерти слепого гоблина-флориста, то я читала об этом в газете, — морщась, пояснила миссис Клемманс. — Но на этом мои познания заканчиваются.
— Странно это слышать.
— Отчего же?
— Ну, у вас ведь там несколько магазинчиков. Не боитесь, что ваших продавцов постигнет та же участь?
В ее карих глазах вспыхнули недобрые огоньки, а правая бровь причудливо выгнулась.
— «Ваших продавцов»? — переспросила Каталина, недовольно надув пухлые губки. — Что вы хотите этим сказать?
Внезапно я понял, что злоупотребляю ее гостеприимством. И куда, Вирм меня забери, подевалась моя осторожность? По бумагам все магазины принадлежат Джимми Клеммансу. Утверждать, что ими владеет Каталина, — все равно, что открыто упрекать Западную Лисицу в несоблюдении предназначения. Будь у нее свидетель, она могла бы обвинить меня в клевете и легко выиграть дело, тем самым лишив меня крупной суммы денег, репутации и, возможно, даже свободы.
Следи за языком, парень, наставительно сказал я сам себе, а для миссис Клемманс уточнил:
— Под «вашими» я конечно же имел в виду продавцов, работающих на вашего мужа. Просто вы ведь с ним семья, у вас вроде как все общее…
— Так вот вы о чем! — картинно всплеснув руками, воскликнула Каталина. — А я уж было решила, что вы и меня записали в совладельцы!
Я с огромным трудом выдавил из себя улыбку.
Еще издевается, лиса!..
— Рад, что вы наконец меня поняли, — сказал я, ничуть не кривя душой. — В общем, убийство Фег-Фега немало всполошило обитающих на бульваре гоблинов, и потому мы хотели бы предложить вам… или, точнее, вашему мужу свою посильную помощь.
— Простите, но я не слишком поняла, — призналась девушка, — о какой помощи идет речь?
— Мы бы могли отрядить наших людей для охраны его магазинов и…
— О, нет, нет, нет! — перебив меня, замотала головой Каталина. — Спасибо, но не стоит.
— Почему же?
— Не сочтите за оскорбление, детектив, но присутствие полицейских вовсе не способствует продажам, — голос Западной Лисицы был буквально пропитан ядом. — Понимаете, самый обычный человек, даже без греха за душой, в присутствии сотрудника управления будет чувствовать себя… хм… не в своей тарелке. Так что, полагаю, обнаружив внутри полицейского, этот человек просто пойдет в другой магазин. А мой муж не для того приобретал все эти цветочные лавки, чтобы люди покидали их, ничего не купив.
— Понимаю… Что ж, очень жаль. Это весьма облегчило бы жизнь и нам, и вам.
— Насчет «нас» я бы не была так уверена. Но, в любом случае, спасибо за беспокойство, — горячо поблагодарила девушка. — Я передам мужу ваши слова. Думаю, он тоже будет тронут.
Я ткнул бычком в девственно-чистое донышко пепельницы. Поверхность мигом покрылась крохотными черными хлопьями. Мне сразу вспомнилась записка «Око за око», которую я сжег, коморка с трупом Кайла Мейси на полу и пепел, летящий во все стороны и растворяющийся в окружающей серости подсобки. Безумно жаль паренька, мог бы немало радости принести людям, а заодно и гоблинам доказать, что человеческая раса тоже способна рождать талантливых флористов.
Работа в полиции учит относиться к смерти проще. Смысл в том, что человек умереть может, но город и тем более страна — не должна. То есть, человеческая жизнь, вне всяких сомнений, бесценна, но если стоит выбор между спасением одного человека и целого королевства, полицейский обязан пожертвовать этим человеком ради спасения страны. Все пять лет, что я обучался в полицейской академии, мне упорно вдалбливали этот постулат. Личность важна, но государство важнее. И ты должен помнить об этом всегда. Смерть Кайла Мейси — трагедия одного человека. Смерть Бокстона — это тысячи сломанных жизней.
— Что-то еще, детектив? — спросила Западная Лисица, отвлекая меня от раздумий.
— Пожалуй, что нет. По крайне мере, пока.
Я, кряхтя, поднялся с дивана. Каталина встала вслед за мной.
— Проводите? — спросил я, глядя в ее карие глаза.
— Конечно, — охотно кивнула она.
Мы устремились к двери. Дворецкая уже дежурила там. Она попеременно смотрела то на меня, то на Каталину, неуверенно улыбаясь при этом. Когда мы подошли совсем близко, девица поспешно отворила передо мной дверь. Я благодарно улыбнулся и шагнул за порог, однако сразу не ушел — обернулся, чтобы снова встретиться взглядом с хозяйкой Запада.
— Что-то еще, детектив? — спросила она, выгнув изящную бровь.
— Извините, если чем обидел, миссис Клемманс, — слова эти дались мне с явным трудом, ведь я, будучи полицейским, обращался к преступнице, причем не какой-то мелкой воровке, а одной из Квартета!.. Но в тот момент я чувствовал, что это необходимо. Слова сами просились наружу, мне нужно было лишь позволить им слететь с языка.
— Вам не за что извиняться, — губы ее тронула неожиданно беззлобная улыбка. — Мы просто не сразу поняли друг друга. Всего хорошего, детектив.
— Всего хорошего, — отозвался я.
— Заходите, — сказала она напоследок.
А уже в следующий миг дубовая дверь скрыла от меня ее чудесное лицо.
И все-таки повезло этому Ширме, думал я, шагая по Солнечной улице в сторону своего дома. Каталина, конечно, негодяйка, но до того обаятельная, что поверить в ее порочность очень и очень сложно.
До самого вечера перед моим внутренним взором стояла очаровательная улыбка Западной Лисы.
* * *— Порядок, сэр? — спросил один из «ураганов», наблюдая, как я, сидя на корточках, дымлю очередной сигаретой.
«Ураганами» в управлении называли спецов из отряда быстрого реагирования. Каждый из этих ребят отлично управлялся с пистолетом, ножом и собственным телом. Опытный «ураган» мог прикончить человека голыми руками; для него это было не сложней, чем для меня — высморкаться или сплюнуть.
— Порядок, боец, — отозвался я. — Следи лучше за собой. Сколько до старта?
Мы оба, как по команде, вперились взглядами в сидящего у дальней стены парня, который неотрывно смотрел на циферблат наручных часов. Почувствовав наши взгляды, он нехотя сообщил:
Мы оба, как по команде, вперились взглядами в сидящего у дальней стены парня, который неотрывно смотрел на циферблат наручных часов. Почувствовав наши взгляды, он нехотя сообщил:
— Семь минут до начала.
— Уже скоро, — кивнул «ураган».
Решив, что успею выкурить еще одну сигарету, если потороплюсь с этой, я с утроенной энергией взялся за дело. Верный револьвер, как обычно, дожидался своего часа в правом кармане куртки. Пока ехали на место, я лишний раз проверил барабан и убедился, что все шесть ячеек заняты патронами. Конечно, я надеялся, что до стрельбы дело не дойдет, но теперь, даже если ситуация выйдет из-под контроля, у меня найдется, что противопоставить «птенцам» Моукера.
— Пять минут до начала, — монотонным голосом сообщил наш «часовщик».
— Смотрите, не палите без особой нужды, — предупредил я, окинув взглядом собравшихся в здании «ураганов». — Нам не нужна кровь. Всех вяжем и везем в управление. Я ясно выражаюсь?
— Да, сэр, — нестройным хором ответили бойцы.
Надеюсь, другие «ураганы», те, которые сидят в соседних зданиях и сейчас меня не слышат, сами догадаются попридержать патроны в обойме. Не зря ведь операция называется «Захват», а не «Смертоубийство».
— Две минуты до начала…
— Что там снаружи, Шестой? — спросил я, затушив бычок подошвой.
«Ураган», сидящий рядом с крохотным чердачным окошком, поднес к глазам бинокль.
— Никакого оживления пока не видно… — он на миг запнулся, а потом спешно добавил:
— А не, вона наш корабль показался!
— Плывет, значит, — пробормотал я.
— Причаливает… — продолжал бормотать наблюдатель.
— Что с «птенцами»?
— Оживились. Видно, его и ждут.
— Моукер там?
— Похоже на то, сэр.
— Все готовы? — внутренне ликуя, спросил я у остальных.
— Да, сэр, — хором ответили «ураганы».
— Начинаем по плану. Подойдя, сразу не высовываемся — действуем только по моему приказу. И помните: огонь открывать дозволяется лишь в случае крайней необходимости, — на всякий случай уточнил я. — Всем ясно?
— Да, сэр.
Они, наверное, уже слегка утомились слушать одно и то же, но этот факт, честно сказать, меня не слишком волновал. Куда хуже, если мои слова все же пройдут мимо чьих-то ушей и сидящий поблизости «ураган», выйдя, тут же снесет башку самому Пересмешнику.
— Все, пришвартовался, — сообщил Шестой со своего насеста.
Он продолжал смотреть в бинокль.
— Время, — сообщил часовщик.
— Выходим, — скомандовал я. — Хорст с нами.
— Хорст с нами, — охотно откликнулись «ураганы».
Этими словами начинается любая подобная операция. Конечно, реальной пользы от поминания Хорста никакой, но на душе отчего-то легче становится, светлей. А «ураганы» вообще существа набожные, они Бирма боятся пуще чумки, а за порицание Хорста так морду свернут — мало не покажется. У них даже в кодексе прописано: «Идти в бой с именем Хорста на устах, дабы направил он руку вашу и мысль вашу». Не правило, скорее, просто напутствие, но «ураганы» стараются не нарушать — от греха подальше.
Дверь слегка приоткрылась, и Первый вынырнул наружу. За ним последовали Второй, Третий, Четвертый и Пятый. Шестой прикрывал товарищей сверху: для этих целей у него под рукой был мощный арбалет и целая сумка болтов. Стрелять из положения лежа «ураганов» учат еще на первом курсе академии, и все последующие годы они лишь шлифуют сей навык. Я покидал здание в составе второй пятерки: офицерам полиции, из-за их ценности (читай «неуклюжести и бесполезности»), запрещалось находиться в авангарде боевого отряда во время проведения операции.
Под покровом ночи «ураганы» споро приближались к своей цели. Я огляделся вокруг: никого. То ли те группы проспали, то ли у нашей часы спешат. Хотя, возможно, я попросту не могу различить наших спецов в окружающей тьме.
А вот стоящую на пятом пирсе компашку я видел, и притом довольно отчетливо. Навскидку их было человек десять, может, двенадцать-тринадцать, но не больше. В принципе, с таким количеством «птенцов» и один отряд вполне бы справился, тем более что вооружены прихвостни Моукера были абы чем, однако неоправданный риск я не любил. В конце концов, чем больше пистолетных стволов уставится на преступников, тем меньше шансов, что они вздумают сопротивляться аресту.
Интересно, не придет ли в их пернатые головы идея махнуть с причала в воду, дабы избежать справедливого наказания за контрабанду? В принципе, наплевать. Главное, чтобы самого Пересмешника такая идея не осенила.
Когда до пятого пирса осталось буквально несколько футов, я увидел, как в трюм корабля один за другим спускаются «птенцы» — вероятно, за грузом.
— Живей там, кретины! — услышал я до боли знакомый голос.
Глаза не подвели зоркого наблюдателя: великий и ужасный Пересмешник все-таки выбрался из своего уютного гнездышка, дабы самолично встретить могущественный артефакт. Я улыбнулся самыми уголками рта. Наконец-то у меня появится реальная возможность прижучить этого гада!..
Главное теперь — не спешить. Не выдать своего присутствия раньше, чем штуковина из Дикого края окажется в руках Алекса, чтобы на ее поверхности остались моукеровские отпечатки.
Я уже представлял себе допросную, буквально воочию видел, как сижу напротив Пересмешника, как затягиваюсь, выпускаю дым ему в лицо и, нагло глядя в его сморщившуюся рожу, говорю: «Ну вот и все, мистер Моукер, ваша песенка спета…».
— Эй, босс! — донеслось с палубы.
Я не видел лица говорившего, но, судя по обращению, это был один из «птенцов».
— Чего тебе? — раздраженно отозвался Моукер.
— Вы не могли бы подойти сюда… на минуточку?
— Чего там еще такое… — проворчал Пересмешник. — Ничего без меня сделать не можете! А ну-ка расступитесь, мать вашу!
«Птенцы» молча повиновались, и Алекс, растолкав их, шустро взлетел по трапу на палубу. Миг — и он скрылся из виду; судя по всему, нырнул в трюм. Крик, раздавшийся оттуда, переполошил всех ошивающихся поблизости чаек. Несчастные птицы, обиженно вопя, устремились в звездное небо.
Я нахмурился. Что там происходит? Меня подмывало дать команду к старту, но я убедил себя не спешить. Зачем пороть горячку? Им уже никуда от нас не деться. Они окружены.
А хозяин Юга тем временем продолжал разоряться. Я не мог разобрать слов, но понять, что Моукер возмущен, не составляло труда.
Когда он выскочил из трюма, я даже на секунду растерялся: резкие, судорожные движения, растрепанные волосы — Пересмешник явно был в смятении. Артефакта я в его руках не увидел, однако Алекс вполне мог положить его в карман или же повесить на шею, если это амулет на цепочке…
В любом случае, тянуть дальше было бессмысленно.
— Поехали, — сказал я так, чтобы меня услышал только Седьмой, стоящий по правую руку.
— Полиция! — воскликнул он, делая шаг вперед и влево, чтобы закрыть меня собой. — Всем оставаться на своих местах!
Моукер вздрогнул и, медленно повернув голову, уставился на приближающихся к нему бойцов. Его «птенцы» испуганно переглядывались и поднимали лапки кверху, понимая, что с этими копами шутить не стоит. Прыгать с пирса в Бессонное море не решился никто: то ли побоялись ноги переломать, то ли просто не додумались.
— Руки! — надрывались «ураганы». — Руки вверх поднимай!
— Так, чтоб я их видел!
— Поднимай давай, кому сказал?
Бойцы ловко укладывали бандитов на дощатый настил, после чего надевали на них наручники и снова вздергивали вверх. Я наблюдал за происходящим из-за плеча Седьмого, который по-прежнему стоял передо мной, держа черный пистолет в вытянутых руках.
А Пересмешник, не обращая внимания на происходящую вокруг суматоху, на стволы, глядящие ему в грудь, внезапно запрокинул голову и засмеялся — громко, от всей души. Его нелепая радость ошарашила меня; выпучив глаза, я смотрел на хохочущего Моукера и не мог понять, что его так развеселило. Когда мерзавца уложили рядом с другими, он невольно заткнулся, однако глумливая улыбка с лица Алекса так и не испарилась.
— Обыщите его! — велел я.
— Пусто, сэр, — сообщил «ураган», проверив содержимое моукеровских карманов.
Я кивнул, слегка разочарованный. Видимо, артефакт до сих пор находился в трюме «Маргариты».
Новый шум привлек мое внимание: это трап заскрипел под толстыми подошвами спецовских ботинок. Ураганы вели перепуганных матросов и капитана — его от других отличала фуражка, синяя куртка и неопрятная седая борода.
— Где артефакт? — спросил я, выступив из-за спины Седьмого.
— В трюме только селедка, сэр, — доложил «ураган», стоящий по левую руку от капитана.
Внутри у меня стало неожиданно холодно, будто я умудрился разом проглотить айсберг.
Конечно, делать выводы еще рано, ведь артефакт, возможно, спрятан в ящиках с рыбой. Но мне отчего-то мало верилось в подобную удачу. Интуиция подсказывала, что даже разобрав корабль по досточкам, я ничего не найду.