Наше увлекательное путешествие по вентиляционной шахте закончилось тем, что я больно стукнулся головой о неожиданно возникшую на пути преграду. В принципе, избежать столкновения без свечки или фонаря я бы все равно не смог, но осознание этого факта нисколько меня не утешило, тем более что на месте ушиба моментально выросла гигантская шишка.
— Это еще что? — спросил я, оглянувшись через плечо.
— Ты о чем? — отозвалась тьма голосом Бена.
— Я только что уткнулся в какую-то перегородку. Так и должно быть? Это тупик? Или очередная секретная дверца, которую ты сейчас откроешь специальным ключом?
— Что еще за перегородка? — недоуменно переспросил Кротовски. — Не было там ничего.
Когда он коснулся моей голени, я невольно вздрогнул и прошипел:
— Чего ты меня за ноги хватаешь?
— Хочу протиснуться поближе и посмотреть, во что ты там уперся. Тут же темно, как в заднице у ежевичника, Гиллиган, вот и приходится ползти на ощупь.
Я обреченно вздохнул:
— Давай, проползай. Потерплю. Надо ведь как-то выбираться.
Цепляя меня за одежду, за руки, а один раз даже легонько въехав мне локтем в нос — надеюсь, он это неумышленно, иначе я ведь и обидеться могу!.. — Кротовски добрался-таки до загадочной преграды. Я понял это по стуку: видимо, с его помощью Бенджамин пытался понять, что перед ним — глухая стена или действительно заслонка, за которой находится столь желанная свобода.
— Надо же, — задумчиво пробормотал Кротовски. — А ведь раньше ее тут не было…
— Давай мы подумаем о ее происхождении потом, ладно? — нетерпеливо прошипел я. — У нас полиция на хвосте, если помнишь.
— Помню, — буркнул Кротовски и на какое-то время умолк.
Прошла минута, за ней другая. К концу третьей я уже хотел поторопить уснувшего зомби, когда тишину внезапно разодрал оглушительный треск, будто кто-то со всего размаха треснул молотом по пивной бочке.
А в следующую секунду в заслонке появилась дыра диаметром в полфута.
— Как ты это сде… — хотел спросить я, однако в этот момент Кротовски уперся механической рукой в деревянное полотно преграды и надавил на него что есть силы. Щепки полетели во все стороны, и несколько досок просто вывалились наружу. Бенджамин уверенно работал усиленной искусственной кистью, методично разбирая преграду на части. Наконец проход был свободен, и мы с Кротовски оказались в другом подвале, являющемся зеркальным отражением его жилища. Разве что хлама тут было чуть побольше, да в углу, укутавшись в старое одеяло, спал потрепанный бродяга. На наше появление он никак не отреагировал, что конечно же было нам только на руку. Мимоходом я отметил, что Шар одарил бездомного клеймом врача, однако помещение, что греха таить, на кабинет доктора походило мало.
«Может статься, в протестантских учениях все-таки не так много лжи, — думал я, вслед за Бенджамином шагая через потрепанный зал к темно-синей двери. — Может, для кого-то действительно лучше было бы не иметь предназначения? Ведь, обладая достаточным талантом для того, чтобы стать врачом, он, судя по всему, не обладал достаточным усердием, чтобы закрепиться на своем месте».
«Наверное, стоит отложить эти размышления до лучших времен, — язвительно заметил внутренний голос. — До очень далеких лучших времен, которые, вполне возможно, никогда уже не наступят». Вирм, да я даже не знаю, что будет сегодня днем, где я окажусь к закату и не отправят ли меня на плаху за незаконное увлечение некромантией уже завтра утром. Я по-прежнему не в курсе, Бен ли убил троицу из «Петухов», Фег-Фега и Кайла Мейси или нет, однако все равно иду за ним следом, точно верный пес.
Наверное, это и есть дружба — когда ты продолжаешь верить своему товарищу, хотя все факты против него, а твой разум буквально вопит: «Беги!»
Кротовски приоткрыл дверь, и я первым выскользнул наружу. По счастью, проулок пустовал. Только одинокая дворняга возлежала рядом с помойным баком, лениво зевая и равнодушно осматривая свои скудные владения.
— Куда теперь? — спросил Кротовски.
— Надо поймать такси, — прикинув, в какой стороне находится дом Бена, я пошел в противоположную. — Кажется, где-то поблизости должна быть их стоянка…
Признаться, я до сих пор не понимал, как Такер и прочие смогли так быстро вычислить пристанище Кротовски, однако сейчас этот вопрос заботил нас куда меньше прочих. Нам следовало скорейшим образом убраться как можно дальше от злополучного подвала, последние два года служившего Бену жилищем, пока копы не сели нам на хвост. Лишь бы не попасться им на глаза!..
Вскоре мы выбрались на Пятую Тупиковую и остановились у дороги в надежде остановить такси, однако это оказалось не так-то просто. Движение в этой части города и в будни-то было не слишком оживленным, а в выходной сюда вообще никто не совался; за десять минут мимо проехали всего четыре самоходки. Субботний полдень, будь он неладен…
— Как бы нас прямо тут не взяли, — проворчал Кротовски, заматывая лицо шарфом.
Делал он это, разумеется, не оттого, что замерз, а лишь в целях конспирации.
— Предложи что-нибудь получше, — пожал плечами я.
— Куда мы вообще направляемся?
— Увидишь.
Из-за поворота показалась еще одна самоходка. Я инстинктивно вскинул руку, однако, увидев, что это не такси, тут же опустил. И, тем не менее, повозка остановилась.
Мы с Беном недоуменно переглянулись. Каждый готов был моментально сорваться с места и броситься наутек при малейшем намеке на опасность.
Как выяснилось, волновались мы зря.
Пассажирская дверь самоходки чуть приоткрылась, и наружу высунулась симпатичная мордашка Каталины Раст. Я уставился в ее карие глаза, удивляясь такой неожиданной встрече.
— Вас подвезти, детектив? — спросила она, иронично прищурившись.
— Даже не знаю… — ответил я слегка растерянно.
— Боюсь, иначе вы просто не уедете, — заметила Каталина. — Такси здесь проезжают нечасто, а до ближайшей стоянки вам придется топать минут двадцать, не меньше. Куда вам, кстати?
— Угол Ремесленной и Неймара, если не затруднит, — ответил я.
— Не затруднит, — кивнула Западная Лисица. — Забирайтесь, господа. Доставим в лучшем виде.
Нам не оставалось ничего иного, кроме как принять ее приглашение. Убедившись, что пассажиры уселись и все двери закрыты, девушка кивнула водителю, хмурому гремлину в приплюснутой кепке, и он снял самоходку с тормоза. Радостные грайверы потащили нашу повозку вперед, и вскоре мы покинули Пятую Тупиковую и отправились на запад Бокстона.
Как настоящий некромант, я должен был позаботиться о своем зомби.
И первым делом — дать ему убежище.
* * *Капитан сидел в древнем зеленом кресле и дымил сигаретой, равнодушно созерцая пружины, торчащие из обивки стоящего напротив дивана. Полицейские разгуливали по подвалу, изучая трещины на стенах, валяющийся под ногами мусор и постные физиономии друг друга. В принципе, всех их можно было уже распустить по домам; оставить двоих — сержанта Роксбери да Гафтенберга — и дело с концом. Первый как раз допрашивает найденного в соседнем подвале бродягу, который вроде бы что-то слышал, а второй перетаскивает чемоданчик с места на место, снимая отпечатки и выискивая улики то тут, то там.
Сложно сказать, когда сюда в последний раз заходил Бенджамин Кротовски, однако в том, что заходил, сомнений не было. Так, среди прочего хлама обнаружились ботинки, украденные у Фег-Фега, и револьвер, чей калибр совпал с тем, из которого застрелили троицу в «Петухах». В барабане найденного револьвера недоставало как раз трех патронов — ровно столько понадобилось убийце, чтобы уложить Шуйца и его спутников.
Поначалу Такер глазам своим не поверил.
— Но ведь убийца, задушивший цветочника, сгинул в Бессонном море, — заметил Квинси, когда Гафтенберг продемонстрировал ему трофеи душегуба. — Гиллиган, Роксбери и Пеленгатон своими глазами видели, как он сиганул за борт!
— Ну, возможно, речь идет не об одном злоумышленнике, а о целой банде, — предположил Адам. — Один утонул, а второй продолжил его дело… Не знаю, шеф. Я всего лишь судмедэксперт. Выводы, предположения — все это не ко мне. Я специализируюсь на констатации фактов, а не на домыслах.
— Я знаю, Адам, знаю. Продолжай осмотр, — попросил капитан. — Если это действительно штаб-квартира нашей банды, следов тут должно быть в избытке. Не могли же мерзавцы постоянно ходить в перчатках.
Гафтенберг кивнул и сосредоточился на изучении дивана.
Интересно, куда подевался Гиллиган, размышлял Такер, наблюдая за копошением судмедэксперта. Наверное, на него вновь снизошло озарение, и он незамедлительно устремился проверять очередную теорию. Квинси улыбнулся своим мыслям. Да, побольше бы ему таких парней, как Тайлер, — сообразительных, наблюдательных, буквально живущих сыском, — и, возможно, они бы не были сейчас в подобной заднице.
Найди хоть что-нибудь, парень, прошу тебя!
Иначе внутренники нас всех с дерьмом съедят.
* * *Эмма, напевая под нос, готовила яичницу с беконом. Масло скворчало на сковороде, и чудесный аромат растекался по кухне, рискуя пробудить аппетит в каждом, кто его почует. Эмма готова была держать пари, что степенно прогуливающийся по коридору Арнольд тоже истекает слюной, проходя мимо кухонной двери.
Скорей бы проснулся Бак. То-то он удивится, когда обнаружит, что она принесла ему завтрак!..
Вчерашний вечер был особенным. Эмма до последнего сомневалась, что решится заговорить с Хорником о наследнике, однако в итоге все получилось лучше некуда. Она улыбнулась своим мыслям: брачная ночь через пятнадцать лет после свадьбы, с ума сойти! Надо было решиться еще в том году, Бак наверняка бы согласился и раньше, она ведь, похоже, ему действительно нравится…
Через пять минут яичница была готова. Сгрузив ее на тарелку с золотой каемкой, Эмма шустро нарезала помидор и, подумав, добавила ломоть хлеба. Вилка, нож… Все это разместилось на подносе, а завершился натюрморт кружкой дымящегося кофе. Продолжая напевать, Эмма потащила завтрак в спальную.
— Помочь вам, госпожа? — спросил Арнольд, когда они столкнулись в коридоре.
— Нет. Сама хочу. — Эмма смущенно улыбнулась.
— Тогда не смею задерживать, — дворецкий улыбнулся в ответ и отступил в сторону, дабы не загораживать проход.
Хозяйка благодарно кивнула и засеменила дальше, стараясь не пролить кофе на яичницу. Возле двери возникла новая проблема: чем же ее открыть? Однако Эмма с честью вышла из положения — подцепив фигурную ручку очаровательным локотком, она потянула дверь на себя, после чего втиснула ногу между створкой и косяком, чтобы та предательски не захлопнулась. Проскользнув внутрь, довольно улыбнулась и пошла к кровати мужа.
Бак лежал на спине и, не шевелясь, смотрел в потолок Эмма даже поначалу решила, что он все еще спит, однако, подойдя, увидела, что глаза хозяина Востока открыты.
— Здравствуй, милый, — пропела жена, ставя поднос на прикроватную тумбочку. — А я тебе тут завтрак состряпала… Поешь, пока горячее.
Он повернул голову и уставился на нее. Губы Хорника были плотно сжаты, в глазах застыла немая мольба.
— Ты невесел, — заметила Эмма. Улыбка моментально слетела с ее лица. — Плохо спал?
Он мотнул головой, что, видимо, значило «Нет».
— В чем же дело? — она подошла и, опустившись на край кровати, заглянула ему в лицо. — Тебе нездоровится?
Он резко сел, отбросил одеяло в сторону и свесил ноги, повернувшись к жене спиной. Движения его при этом были неестественно резкими, точно за ночь Бычара отвык от собственного тела. Встав, Бак пошатнулся, однако удержался на ногах и побрел вокруг кровати к тумбочке, где стоял поднос. Эмма наблюдала за ним со смесью беспокойства и страха. Она не понимала, почему муж не хочет разговаривать с ней, да и в целом его поведение казалось странным.
Резким движением Бак выдвинул верхний ящик и извлек оттуда блокнот и ручку, после чего покосился на жену. Взгляд его показался девушке умоляющим, будто Бычара хотел ее о чем-то попросить, но по непонятным причинам не мог этого сделать. Склонившись над блокнотом, Хорник начал писать. Рука его дрожала, и, когда хозяин Востока, вырвав лист, протянул его девушке, она увидела малоразборчивые каракули.
«Лицо мое, кажется, парализовало, — прочла Эмма с трудом. — По крайне мере, я не могу открыть рот и сказать это вслух. Мне требуется лекарство. Позови дворецкого, нам нужно кое-что обсудить».
— Боги! — вырвалось у девушки.
Ей стало страшно. Что же с ними теперь будет? А если эта болезнь смертельна и Бак вскоре умрет? Другие члены Квартета не преминут воспользоваться такой удачей и непременно поделят земли Хорника между собой прежде, чем его труп успеет остыть. Кого волнует, что официально всеми активами Бычары владеет Эмма? Если понадобится, ее заставят отказаться от имущества в пользу других главарей.
«Не стоит забегать так далеко вперед, милочка, — урезонила себя женщина. — Бак пока что жив, и, возможно, толковый лекарь сможет излечить его от таинственной болезни».
— Давай я позвоню врачу? — предложила Эмма, глядя на угрюмого Бычару.
Тот мотнул головой.
— Ты поручишь это Арнольду? — догадалась она.
Пауза, затем — кивок. Теперь, видимо, только так им и осталось общаться — с помощью жестов да писем.
— Хорошо, милый, — сказала жена, поднимаясь с кровати. — Я велю ему навестить тебя.
Снова кивок. Эмма, ежесекундно оглядываясь через плечо, устремилась прочь из комнаты. Он в ее сторону даже не посмотрел — все внимание Хорника было сосредоточено на зеркальной двери шкафа. Когда девушка покинула спальную, он подошел к шкафу и дрожащей рукой провел по стеклу. В его взоре причудливым образом смешались злоба и страх.
Когда Арнольд, постучав, вошел в комнату, Бак возлежал на кровати, раскинув руки и зажмурившись. Звук шагов привлек его внимание. Дворецкий почувствовал на себе умоляющий взгляд, однако черты лица Бычары при этом остались неизменны. Впрочем, с учетом странного недуга, который неожиданно обрушился на Хорника, это было совсем не удивительно.
— Хотели меня видеть, сэр? — уточнил Арнольд на всякий случай.
Бак отрывисто кивнул и стал подниматься. Проковыляв к тумбочке, он снова взялся за ручку и принялся писать в блокноте. Дворецкий терпеливо ждал.
Наконец Хорник выдрал исписанный листок и протянул его слуге. Тот принял послание из рук хозяина и, нацепив на кончик носа очки, прочел:
«Собери всех моих бригадиров и объяви им мою волю: сегодня в девять они должны напасть на дом Пересмешника».
Удивленно выгнув бровь, Арнольд еще раз перечитал написанное. Затем, убедившись, что ему не померещилось, вопросительно посмотрел на Бычару. Тот ткнул пальцем в лист, что, вероятно, значило «Читай дальше». Вздохнув, дворецкий снова поднес бумагу к глазам.
«От моих информаторов мне стало известно, что сегодня вечером большинство людей Моукера будут находиться вне дома. Лучшего момента для штурма не будет. Пересмешника живым доставить сюда, дабы вызнать у мерзавца о противоядии. Это он повинен в моей болезни. Игла, которую принес Гейл, была отравлена».
Арнольд охнул и, опустив записку, снял очки. Взгляд его, полный отеческой заботы, был направлен на изможденного болезнью Хорника. Бак в те минуты являлся этаким гротеском, злой карикатурой на себя былого — идеальный атлет, который толком не может распоряжаться своим прекрасным телом. Он был как истовый любитель живописи, который внезапно ослеп. Как музыкант, напрочь лишившийся слуха.
Упущенная возможность во плоти.
Взгляд Арнольда посуровел. Он был преданным слугой семейства Хорников, готовым умереть за своих хозяев. Такую верность не выказывают даже собаки.
— Я сделаю это, сэр, — горячо пообещал дворецкий. — Передам все слово в слово.
После чего решительно устремился прочь из спальни Бака. Дверь захлопнулась, и Хорник вновь остался наедине с самим собой. Вернувшись на кровать, хозяин Востока снова уставился в стенку. Каждый мускул его тела был напряжен; Бычара отчаянно пытался вырваться из ловушки.
Но — безрезультатно.
Слишком крепки были прутья клетки.
* * *— Ну вот и приехали, — сказала миссис Клемманс.
Водитель остановил самоходку у пожарного гидранта.
— Спасибо, — произнес я, открывая дверь. — Вы нас очень выручили.
— Не за что, детектив, — ответила Западная Лисица, с теплом глядя на меня через плечо. — Заходите в гости при случае.
— В гости? — неуверенно переспросил я.
— Вы так удивляетесь, будто я в первый раз вас зову! — она звонко рассмеялась.
— Тогда я решил, что вы шутите… — пробормотал я, пожимая плечами.
— С чего бы мне шутить? — фыркнула Каталина. — Повторюсь: вы действительно мне интересны, детектив. И я не отказалась бы встретиться с вами в неформальной обстановке.
С этими словами девушка озорно подмигнула мне и рассмеялась, видя, как на моих щеках проступает румянец.
Ее поведение крайне удивило меня. Совру, если скажу, что никогда не воспринимал миссис Клемманс как девушку, однако все мужчины погружаются в мечты, едва на горизонте появляется более-менее симпатичная представительница слабого пола. Это своеобразное правило. Но одно дело — мысли, и совсем другое — слова и тем более действия. За свою не слишком долгую жизнь я умудрился потерять всех близких мне людей и несколько раз прилично обжигался на отношениях, а потому не горел желанием с кем-то сближаться — слишком велик был страх в один момент эти отношения утратить. Единственный мой друг умер два года назад и теперь сидел рядом, с тоской глядя в окно.
Да и потом, мы с Западной Лисицей слишком уж разные, чтобы быть вместе. Я — детектив, а она — высокопоставленная преступница из могучего Квартета, притом замужняя (да, Джимми Ширма, о тебе я тоже не забыл!). Реши вода обвенчаться с пламенем, это и то вызвало бы меньше противоречий, чем мой возможный союз с Каталиной.