В глубине души капитан мечтал, чтобы дверь кабинета внезапно распахнулась и Тайлер втолкнул связанного по рукам и ногам Кротовски внутрь со словами: «Дело сделано, шеф». Но Квинси слишком хорошо знал жизнь, чтобы всерьез ожидать подобного развития событий. Скорей всего, отпечатки нашлись в подвале не случайно. Скорей всего, замечательный детектив Гиллиган, соблазнившись хрустящим долларом, продался шайке бандитов, решившей навести в городе свой порядок. Многие хорошие копы в погоне за большими деньгами растоптали собственные репутации, точно никчемный окурок. Сколько таких было и сколько еще будет?.. Десятки, сотни, тысячи…
А может, все еще хуже и Тайлер переступил закон не ради денег, а ради пресловутой идеи. Может, поняв, что свод законов Черники оставляет слишком много лазеек для мерзавцев, вроде Моукера и Хорника, он решился вступить в сговор с молодыми и дерзкими головорезами (привет Кротовски и его банде!), надеясь с их помощью очистить Бокстон от укоренившейся в нем скверны?..
Впрочем, к Вирму романтику. Нынешнему поколению она не свойственна. Всем заправляют «мертвые короли», которые смотрят на нас с купюр различного номинала.
Довольно символично, кстати, что на стодолларовой банкноте изображен Джентри по прозвищу Шизоправ. Его портрет служит своеобразным напоминанием того, что деньги и власть, приходящая с ними, могут свести с ума кого угодно.
— Что планируете делать, капитан? — голос ненавистного инспектора ОВР вернул Такера в реальность.
Покосившись на незваного гостя, Квинси выпустил в потолок сизую струю дыма и холодно заявил:
— Задерживать и допрашивать.
Судя по тону, миндальничать с детективом Гиллиганом Такер не собирался.
* * *Эмма, сгорбившись, сидела на своей кровати и растерянно смотрела на широкую спину Бычары. Отвернувшись к двери, он, кажется, спал: глаза его, по крайне мере, были закрыты. Все тело мелко подрагивало, а левый кулак постоянно сжимался и разжимался, но девушка старалась не обращать на это внимания.
Когда она спросила у Арнольда, зачем его хотел видеть Бак, дворецкий вежливо ответил, что Хорник просил не распространяться на этот счет. Когда же хозяйка, раздосадованная его ответом, поинтересовалась насчет врача, Арнольд с загадочной улыбкой заявил: «Сегодня вечером мы постараемся раздобыть лекарство». Где и как, он конечно же не уточнил; извинившись, вышел из кухни, оставив Эмму наедине с недоумением. Последнее, что она от него услышала: «Все наладится, миссис Хорник, не стоит переживать».
«Не стоит переживать!..»
Ну конечно! Это ведь так просто! В конце концов, он всего лишь ваш муж! И что, что он болен? Это ведь такие мелочи! Все наладится, миссис Хорник! Не волнуйтесь!
«Может быть, стоит набраться смелости и все-таки позвонить в клинику?» — думала она, глядя на трясущегося Бака. Просто сидеть и смотреть на его страдания было невероятно трудно, однако Эмма помнила о словах Арнольда и терпеливо ждала вечера, надеясь, что дворецкий не лукавил насчет лекарства.
— Милый, милый Бак… — прошептала Эмма и заплакала, не в силах больше сдерживать слезы.
Он слышал ее. Слышал, но не мог повернуться, не мог даже раскрыть глаз или поднять руку, чтобы привлечь ее внимание.
Однако, несмотря на все это, у него был маленький, даже скорее совсем крохотный, но все же повод для радости.
С превеликим трудом Бак отвоевал у таинственного вируса левую кисть и, воодушевившись этой удачей, с утроенной энергией продолжил борьбу.
Теперь его целью была вся рука.
* * *— Разрешите, шеф? — постучав, я приоткрыл дверь капитанского кабинета и заглянул внутрь.
Квинси, завидев меня, едва сигаретой не подавился. Закашлявшись, он поспешно вырвал дымящийся бычок из губ и воткнул его в холм других окурков, украшавший пепельницу. Темного эльфа, восседающего на стуле в углу и с нелепой улыбкой глядящего на меня через тонкие стекла очков, я никогда прежде не видел, но его хитрая морда сразу же вызвала у меня страстное желание разочек по ней съездить.
— А дело, меж тем, становится все интересней, правда, капитан? — хохотнул дроу, косясь в сторону мрачного, словно грозовая туча, Такера.
Не обращая внимания на смеющегося незнакомца, я вошел внутрь и плотно закрыл за собой дверь. Похоже, мои худшие опасения подтверждались, однако лезть на рожон все равно не стоило.
— Что с вами, шеф? — спросил я, уже примерно зная, что услышу в ответ.
— А ты, мать твою, будто не знаешь! — зло воскликнул Такер, от переизбытка чувств грохнув кулаком по столу. — Твои отпечатки нашли в логове банды Кротовски! Не хочешь объяснить, как они там оказались?
— Если вы говорите о логове, которое находится в подвале шестого дома по улице Святого Холлинза, — сдержанно произнес я, — то я был там сегодня утром.
Оба, и капитан, и незнакомец, выпучив глаза, уставились на меня, словно из детектива Гиллигана я внезапно превратился в дракона. Они, вероятно, думали, что я буду упираться до последнего, и потому мой утвердительный ответ поразил их до глубины души.
Втайне надеясь на лучшее, я, тем не менее, вполне допускал, что под давлением капитана, мэра и короля старый брюзга Гафтенберг может справиться куда быстрей, чем обычно, и потому заранее попытался придумать сносную отговорку.
— Когда я, побеседовав с вами этим утром, вышел за двери управления, на меня напали и оглушили, — я коснулся достопамятной шишки на голове. — Очнулся я уже в подвале, на старом диване с торчащими изнутри пружинами. Удивительно, но, кроме меня, никого вокруг не было. Наверное, у похитителей нашлись дела поважней, чем сторожить пленного детектива.
— Почему же, когда мы вскрыли дверь и вошли внутрь, тебя там не оказалось? — подозрительно сощурился Такер.
— По счастью, я смог освободиться от пут и сбежать через вентиляционную шахту, — объяснил я, — которая соединяет подвалы этого дома и того, что стоит через дорогу.
— Допустим, все, что ты сказал, правда, — произнес Квинси, задумчиво глядя на меня. — Но тогда где ты пропадал все это время? Почему не пошел в управление сразу, как выбрался? Почему даже не позвонил?
— Я хотел, но телефонного автомата поблизости не оказалось. А в управление я добирался окольными путями, поэтому и вышло так долго.
В кабинете воцарилась тишина. Такер и дроу задумчиво смотрели на меня; я же уставился в стену позади их спин, не решаясь пересекаться взглядом ни с тем, ни с другим. Версия моя была недостаточно правдоподобной, чтобы тут же забыть о любых подозрениях, но я надеялся, что вкупе с моей безупречной репутацией она позволит мне избежать каких-либо серьезных последствий.
Как выяснилось, не учел я одного — того, что в кабинете Такера, помимо самого капитана, окажется улыбчивый темный эльф в стильных очочках.
— Все это белыми нитками шито, — заявил он, качая головой. — Нет никаких доказательств того, что вас доставили в подвал против вашей воли.
— Как нет и доказательств обратного, — парировал я, с неприязнью посмотрев на него. — Да и вообще, сэр, прежде чем требовать от кого-то каких-либо доказательств, не лишним было бы представиться!
— Инспектор Кефри Уинтер, отдел внутренних расследований, — смерив меня презрительным взглядом, назвался очкарик.
— Чего и следовало ожидать, — беззастенчиво хмыкнул я.
Злобно сверкнув глазами, Кефри повернулся к капитану и холодно заявил:
— Пусть прямых доказательств вины детектива Гиллигана нет, его история кажется мне крайне сомнительной. Если он и впрямь находился в плену неких бандитов — якобы сообщников Кротовски, — то почему не вышел на связь сразу после чудесного освобождения? В конце концов, он действительно мог воспользоваться телефоном или же поймать такси и приехать в управление на нем. История про окольные пути больше смахивает на дешевую отговорку. Да и зачем злоумышленникам понадобился мистер Гиллиган, если они забыли о нем, едва привезли в подвал? Зачем вас похитили, детектив?
— Не знаю. Мне об этом как-то не сообщили.
— Вот это и странно, — кивнул Уинтер.
— Странно, что не сообщили? — ядовито поинтересовался я.
— Странно, что украденного полицейского не допросили сразу по приезде в подвал.
— Вряд ли можно винить детектива в идиотизме похитителей, — заметил Такер.
— Это верно. Но ведь пока что мы не знаем, с чем имеем дело — с их идиотизмом или с ложью детектива Гиллигана, — сказал темный эльф, сверля меня взглядом. — И потому я считаю, целесообразно будет временно отстранить детектива Гиллигана от расследования и поместить его в тюремную камеру до выяснения обстоятельств дела.
— Что значит «в камеру»? — возмутился я. — На каком основании?
— На основании улик, найденных в логове Кротовски, — безучастно ответил дроу.
— Тайлер — мой лучший детектив, — произнес Такер угрюмо. — Вы уверены, что в этом есть необходимость?
— Уверен, — ответил Кефри без тени сомнения. — В таком случае мы по крайней мере будем спокойны за наши тылы. Что до самого детектива, то арест ему никак не навредит. И даже более того: если он все-таки говорит правду — в чем я, признаться, крайне сомневаюсь, — стены тюрьмы уберегут его от нового похищения бандитами.
Квинси перевел на меня преисполненный грустью взгляд и нехотя сказал:
— Выворачивай карманы, Тайлер.
— Шеф… — раздосадованно протянул я, однако он был неумолим.
— Выверни карманы, — потребовал Такер, и в голосе его на сей раз отчетливо слышны были металлические нотки.
Поняв, что отпираться бесполезно, я сдался.
Звякнув, на стол неуклюже плюхнулся жетон. Рядом легли часы, револьвер, бумажник и моток веревки. Стальной ободок призыва я решил пока оставить за пазухой, боясь, что его появление может вызвать ненужные вопросы.
— Оставил на память? — уточнил Кефри, кивнув в сторону веревки.
Капитан покосился в сторону сияющего инспектора, однако смолчал.
— Что дальше? — спросил я, проигнорировав колкость Уинтера. — Позвать Роксбери, чтобы надел на меня браслеты и проводил в камеру?
— Сам справлюсь, — глухо отозвался капитан.
Из верхнего ящика стола он вытащил видавшие виды наручники, затем, кряхтя, поднялся из кресла и, подойдя ко мне, велел:
— Вытяни руки перед собой.
— Это не поможет, шеф, — сказал я тихо, так, чтобы меня услышал только он.
— Прости, — одними губами прошептал Такер и скосил глаза в сторону инспектора Уинтера, который с благодушной улыбкой наблюдал за моим арестом.
Этому дроу очередной пойманный коп — как бальзам на душу. Пусть мою вину еще предстоит доказать, но я уже в кандалах, а вскоре окажусь и за решеткой. И вот тогда можно будет не торопиться — давить потихоньку, пока я сам во всем не сознаюсь.
«Ищейку» ведь не волнует, что у нас на эту утомительную волокиту просто нет времени.
Хуже всего то, что даже капитан Такер, глава полицейского управления, не может противиться решению банального инспектора ОВР — потому что тогда он тоже окажется под подозрением.
Квинси похлопал меня по карманам, дабы убедиться, что я не припрятал там ножик или гвоздь, после чего указал на дверь.
Вперед, Гиллиган. Тюрьма ждет.
Когда я вышел из кабинета, сверкая металлическими браслетами, десятки взглядов тут же вцепились в меня. Были среди них осуждающие, были сочувственные и раздраженные, но больше всего было, конечно же недоуменных.
— Давай, Тайлер, — капитан легонько подтолкнул меня в спину. — Чем быстрей покончим с этим, тем лучше. Дел и так по горло, сам знаешь.
Я не спорил. Дел действительно хватало.
Мы покинули управление и отправились в тюремную пристройку. Проводив меня в одиночную камеру, Такер закрыл решетчатую дверь на ключ и только тогда снял наручники.
— И сколько мне придется тут сидеть? — потирая запястья, спросил я.
— Этот вопрос тебе стоит задать инспектору Уинтеру, — ответил Такер, устало посмотрев на меня.
Происходящее немало утомило даже его, человека, который на своем веку повидал всякого. Еще утром никто из нас не думал, что к трем часам дня мы окажемся по разную сторону от тюремной решетки. Квинси не знал, виновен ли я, а я… я, признаться, и сам этого не знал. Все было бы куда проще, если бы десять лет назад Шар признал меня некромантом и я отправился в Дикий край, где до конца своих дней упражнялся бы в оживлении мертвых, борясь с лютыми морозами и лесными хищниками. Возможно, та судьба подошла бы мне больше.
Но это, конечно, лишь догадки, домыслы. Никто не может знать наверняка, что бы сейчас происходило с Гиллиганом-некромантом, но Гиллиган-коп совершенно точно попал в крупный переплет и теперь вынужден отдуваться по полной. Остается только уповать на здравый смысл темного эльфа (который пока что не производит впечатления «друга всея полиции») и надеяться, что коллеги не станут проверять квартиру моей бедной тетушки, иначе наша с Беном некромантская связь перестанет быть тайной.
— Так что, какие у вас на меня планы? — спросил я, повернувшись к дроу.
— К завтрашнему утру я подготовлю список вопросов, и мы с вами побеседуем в здешней допросной, — пояснил Уинтер непринужденно. — После этого мной будет принято решение по вашей дальнейшей судьбе. О возвращении в строй, разумеется, речи пока что не идет, но, возможно, мы позволим вам покинуть тюрьму и вернуться домой. Не обязательно, но возможно. Все зависит от нашего грядущего разговора.
— Думаю, чтобы возможное стало возможным, — криво улыбаясь, сказал я, — вы должны заранее предоставить мне список правильных ответов на ваши вопросы.
— Это, конечно, невозможно, но я рад, что вы все еще способны шутить. До завтра, мистер Гиллиган. — Кефри развернулся и пошел к двери, ведущей наружу. — Пойдемте, капитан. Нам с вами есть что обсудить.
Вздохнув, Такер устремился следом за остроухим. Уже на пороге он оглянулся через плечо и, ненадолго задержав на мне рассеянный взгляд, вышел из пристройки. Седобородый надзиратель — кажется, его звали Гарри — тут же закрыл за ними, и уличный шум разом стих.
Бессильно опустившись на корточки, я тоскливым взглядом окинул камеру. В лучшем случае, мне предстоит провести в ней одну ночь, в худшем — десятки. Пока что у них есть только отпечатки, найденные в подвале Кротовски, и с такими уликами они меня даже в суд не затащат. Но авторитет уже подорван, репутация запятнана, и свобода, столь необходимая мне для поисков утраченной руки Бена, теперь ограничена тремя стенами и решетчатой дверью.
— Эх, и как же вас угораздило, сэр… — услышал я горестное бормотание.
Повернув голову на голос, я увидел Гарри. Старик стоял в паре футов от решетчатой двери и с грустью смотрел на меня. С таким лицом ребенок наблюдает, как Санта-Клаус, только что навещавший его в комнате, снимает фальшивую бороду и превращается в папу.
С этого дня малыш больше не верит.
— Все это — досадное недоразумение, Гарри, — мотнул головой я. — Я невиновен.
— Надеюсь, что так, сэр. По крайне мере, мне бы этого очень хотелось.
— Все разрешится, вот увидишь, — заверил я.
Он кивнул и, кашлянув в кулак, побрел к столу, позволяя мне вновь остаться наедине с беспокойными моими мыслями. Усевшись, старик устало зевнул и спросил:
— Надеюсь, вы не осудите меня, если я маленько вздремну? Умаялся за день, знаете ли…
— Ради Хорста, конечно же спи, — фыркнул я. — Странно, что ты вообще спрашиваешь. Я ведь сейчас всего лишь подозреваемый.
— Но при этом вы по-прежнему офицер полиции, — покачал головой старик. — И кто бы там что ни говорил, выдающийся сыщик!..
Он закрыл глаза и, свесив голову набок, задремал, а я так и остался сидеть, глядя в стену напротив.
Знал бы ты, Гарри, какими методами я пользуюсь, разыскивая очередного убийцу!.. Правда — она ведь лишь мне известна да еще Бену, который до сих пор ошивается в мире живых лишь благодаря моему тайному увлечению. Другие видят лишь результат. Но большинство логических цепочек я выстраиваю не на тех данных, которыми меня потчует Гафтенберг. Мне известно больше, чем любому, ведь я обладаю уникальной возможностью — напрямик, спросить убитого, кто его убил. После этого остается лишь связать то, что у меня есть, с тем, что у меня появилось после визита в морг.
Я всегда считал, что важен только результат. Главное, чтобы работало, а как это получается — дело десятое. Однако последняя неделя показала, чего я стою. Едва негодяи отобрали возможность вызнать у жертвы приметы убийцы, вся моя хваленая удача мигом улетучилась. Я никак не мог взять в толк: то ли все знания, полученные в академии, со временем забылись мной за ненадобностью, то ли я изначально ничего не умел и на роль полицейского детектива не годился вовсе. Приходит время, когда ты должен посмотреть правде в глаза. Чем дальше, тем больше уверялся я в том, что занимаю чужое место. Мои способности детектива, как верно заметил Бен в нашем недавнем разговоре, существенно уступали талантам некроманта. Какое-то время я выкручивался за счет последних, но везение не могло продолжаться вечно.
Ты мухлевал, Гиллиган, и вот он, логичный финал: мошенник оказался за решеткой.
И все бы ничего, если бы у меня не осталось дел снаружи, дел, которые никто, кроме сыщика-некроманта, не мог довести до логического завершения. Я должен найти ублюдков, похитивших руку Кротовски, должен прижать их к стенке раньше, чем копы доберутся до Бена, но вместо этого я сижу за решет кой из-за нелепой прихоти инспектора Уинтера и злобно скриплю зубами.
Не зная, чем себя занять, я улегся на нары и уставился в серый потолок камеры.