Вот оно, внезапно осенило меня. Вот какое применение своему новому умению нашел Хардман! Собачонка, которая сейчас барахтается под махиной шкафа, никогда не смогла бы двигаться, если бы ее лоскутки сшили обычной ниткой. Но живая нить Хардмана подарила банальной тряпичной кукле некое подобие сознания, взяв на себя роль примитивной нервной системы.
Тряпичный песик наконец обратил на меня внимание и, вскинув потешную мордочку, звонко тявкнул.
«Не бойся малыш, — думал я, пристально глядя на странную собачонку. — Мы не причиним тебе вреда».
По крайне мере, до тех пор, пока ты не приведешь нас к своему хозяину.
* * *В тот вечер Пересмешник пребывал в достаточно сносном расположении духа — примерно до тех пор, пока в окно его кабинета не залетела бутылка с керосином. А вот когда вспыхнул дорогущий ежевичный ковер, поводов для радости не осталось вовсе. Скрипя зубами, Моукер рывком выдвинул верхний ящик стола и уставился на два пистолета, лежащие внутри. Подумав, Алекс взял оба, по одному в каждую руку, и, поднявшись из кресла, быстрым шагом устремился к дверям.
— Хозяин! — воскликнул верный дворецкий, буквально ввалившись внутрь. — На нас… на дом напали!
— Я в курсе, — процедил Моукер, презрительно глядя на него сверху вниз.
«Хорошо, что не выстрелил, — про себя подумал Алекс. — Потом умаялись бы стены от его мозгов отмывать!»
Следующая бутылка с керосином приземлилась на стол и со звоном разлетелась на куски, разлившись по столешнице огненной лужей.
— Кто это там балует? — спросил Пересмешник, хмуро глядя, как посреди его кабинета разгорается громадный костер.
— Похоже, «рогатые».
— Значит, Бычара? — хмыкнул Моукер. — Прелестно, прелестно…
«Что ж, все вполне логично», — подумал он про себя. Собственно, Хорник с самого начала фигурировал в списке подозреваемых на первом месте, и неудача с Гейлом Шуйцом в «Петухах» лишь отсрочила его разоблачение. Вероятно, заполучив таинственную некромантскую штуковину, Бычара решил, что ему теперь сам Рут не брат, и пошел в наступление на вчерашних сообщников по Квартету.
Наглость, что и говорить, из ряда вон. И Пересмешник не преминул бы позвонить Тони и Каталине, дабы поведать им о творящемся беспределе, если бы его телефон сейчас не плавился в огне.
Что ж, по-видимому, ему придется выкручиваться самому.
Ну и ладно, размяться иногда тоже бывает полезно.
— Потуши мой стол, — велел дворецкому Моукер и, распахнув двери, вышел из кабинета.
Двоих он пристрелил сразу же, едва шагнул за порог. Подойдя к перилам, пулей в лоб угомонил верзилу с двустволкой, разгуливающего внизу, после чего уверенно пошел к лестнице. Стреляя с обеих рук, Алекс преодолевал ступеньку за ступенькой, а сраженные враги падали навзничь, поливая дорогущие ковры в гостиной своей презренной «бычьей» кровью. До конца лестницы оставалось всего три ступеньки, когда на пути Моукера вырос коренастый бородач с кастетом. Размахнувшись, он попытался вмазать Алексу, но тот ловко ушел в сторону, отчего бородач потерял равновесие и лишь с превеликим трудом устоял на ногах. Однако развернуться для новой атаки он уже не успел: Моукер выстрелил ему в затылок и, презрительно сплюнув на рухнувший труп, продолжил спуск.
Пернатые бойцы, завидев, что их хозяин лично вступил в бой, приободрились и начали теснить изрядно потрепанных «рогатых». Судя по достаточно скромному количеству последних, далеко не все главари Хорника решились отправить в дом Пересмешника своих бойцов. Только самые преданные и глупые в тот вечер пришли в поместье Моукера, и этих преданных теперь увлеченно кромсали озлобленные «птенцы».
Входная дверь, сорванная с петель, валялась на крыльце. Пройдя по ней, точно по мостику, Алекс ступил на газон. Свернув за угол, он увидел троицу негодяев, увлеченно швыряющих бутыли с керосином в окно его кабинета. Снарядов у «рогатых» хватало, и потому они резвились вовсю, совершенно не думая о том, что хозяину дома их поведение может не понравиться. Моукер обиженно поджал губы: ох уж эта нынешняя молодежь!..
— Эй! — воскликнул он раздраженно.
Услышав до боли знакомый голос, наемники вздрогнули. Медленно повернув головы, они испуганно уставились на Пересмешника.
— Вам родители не говорили, что швыряться бутылками с керосином в окна чужих домов — дурной тон? — вопросил Алекс, гневно рассматривая стоящих перед ним наглецов.
Поняв, что ответа ждать бессмысленно, Моукер пристрелил двух крайних и быстрым шагом устремился к единственному уцелевшему. Не успел тот опомниться, как горячий ствол пистолета уперся ему в подбородок.
— Я задаю вопросы, ты отвечаешь, — сдержанно процедил Алекс. — Будешь долго думать, схлопочешь пулю. Будешь мне лгать — схлопочешь пулю. Понял, нет? Тогда поехали… Вас прислал Хорник?
— Да… сэ-сэ-сэр, — заикаясь от волнения, проблеял «рогатый».
— Зачем?
— Чтобы мы схватили вас и доставили к нему, — шумно сглотнув, ответил пленник.
— Не проще ли было просто позвать меня в гости? — делано подивился Моукер.
— Я… я не знаю, сэр! — робко пролепетал бандит. — Мистер Хорник велел сделать так, ну и мы… мы попытались!..
— Верность — хорошее качество, — веско кивнул Алекс и нажал на спусковой крючок.
С выражением крайнего удивления на лице убитый проказник рухнул на землю. Моукер некоторое время недоуменно смотрел на труп в траве, а потом, наткнувшись взглядом на пистолет в своей руке, раздраженно сплюнул под ноги и воскликнул:
— Ах, да! Я же забыл предупредить, что ты в любом случае схлопочешь пулю! То-то ты так удивился…
Повернувшись к дому, Моукер крикнул:
— Эй, дворецкий, дурья твоя башка!
— С… сэр? — на всякий случай уточнил слуга, прежде чем высунуть голову в разбитое окно.
— Ты потушил мой проклятый стол?
— Да… почти…
— Так «почти» или «да»?
— Заканчиваю с этим, сэр.
— Потом займись гостиной, — наставительно изрек Моукер. — Эти ублюдки порядком там наследили, чтоб их Вирм сожрал!.. Так что надо будет там прибраться как следует.
— Сделаю, сэр… — обреченно отозвался дворецкий.
Он примерно представлял, во что обратилась гостиная после эпохальной стычки между «рогатыми» и «птенцами», и потому особого энтузиазма конечно же не испытывал.
Иные дома проще сжечь, чем снова навести в них порядок.
— Да, и непременно проведай Маргарет! — припомнил Алекс. — У бедняжки от всей этой пальбы наверняка будет очередной нервный срыв… Успокой ее, дай таблеток… Ну, в общем, веди себя с ней, как обычно. Не хочу, чтобы она сыграла в ящик. Только не сегодня.
— Хорошо, сэр…
— А я тем временем… — Пересмешник поскреб в затылке рукоятью пистолета. — А я… а я… Ах, да! Точно! Пока ты там будешь возиться, я с ребятками нанесу визит моему старому другу Хорнику. После сюрприза, который он мне преподнес, я просто обязан ответить ему той же монетой. Пусть познает гнев пернатых!
И, направив стволы вверх, Моукер дал несколько залпов в хмурое октябрьское небо.
* * *Как и следовало ожидать, пижама у Петца также оказалась презабавная. Крохотные дракончики, карикатурные гоблины с букетиками ромашек и самоходки с огромными глазами вместо фар — о такой мечтали многие школяры, но перед нами стоял не подросток, а взрослый мужчина, пусть и друид. Крохотный колпачок с кисточкой и пушистые тапки только добавляли образу сонного эльфа нелепости.
— Гиллиган? — не поверив своим глазам, удивился горе-кинолог.
— На лишние вопросы нет времени, — предупредил я, бесцеремонно перешагивая через порог и вталкивая его вглубь квартиры.
Гордин и Клайд по-прежнему следовали за мной, точно хвост за кошкой. Я объяснил им свой план, и они, скрепя сердце, согласились ему следовать, памятуя о наказе Мохнатого Тони. Хотя, судя по скептическим взглядам, моя идея им не слишком понравилась. Впрочем, меня это ничуть не удивило: работникам ножа и топора крайне трудно мыслить магическими категориями.
— Что… кто… что ты себе позволяешь, Тайлер? — воскликнул эльф, донельзя возмущенный моим поведением. — Тебя ищут все полицейские города за побег и соучастие, ОВР роет землю, а ты, как ни в чем не бывало, заявляешься ко мне в компании двух… кто это? — он указал на стоящих позади верзил.
— Люди Мохнатого Тони. Они, скажем так, помогают мне восстановить мое честное имя, — сказал я. — И ты, надеюсь, тоже не откажешься помочь.
Руперт открыл было рот, чтобы мне ответить, однако в этот самый момент черный портфель, который Клайд держал в руках, внезапно громко тявкнул. Нет, разумеется, он скулил и раньше, просто мы были так увлечены нашей беседой, что не обращали на него никакого внимания.
— Постой-ка, — тихо сказал Петц, с опаской косясь на портфель. — Там у тебя что же, собака?
— Постой-ка, — тихо сказал Петц, с опаской косясь на портфель. — Там у тебя что же, собака?
— Можно сказать и так, — туманно отозвался я. — Теперь ты, надеюсь, догадываешься, почему мы пришли именно к тебе?
— Ради Кельмета Природного, Тайлер, я не хочу в тюрьму!.. — обреченно простонал Руперт. — Вот поэтому-то я изначально и не хотел работать в полиции: из-за проклятого ощущения незащищенности! Я знал, что подобное может когда-нибудь случиться, но рассчитывал свалить раньше, чем это все-таки произойдет… и ничего не вышло, как видишь! Все благодаря тебе!
— Не время ныть! — рявкнул я, пытаясь докричаться до его разума. — Ты должен помочь мне, Руперт.
— Боги, Тайлер, — побледнев, сказал эльф. — Если капитан узнает о твоем визите, нам обоим — каюк.
— А если ты не поможешь, каюк, вероятно, придет всему Бокстону!
Он посмотрел на «косолапых», затем — на скулящий портфель и, наконец, снова на меня.
— И чего же ты хочешь? — с горестным вздохом спросил эльф.
— В этой сумке сидит псина парня по имени Остин Хардман, — сказал я. — Этот ублюдок уже отправил на тот свет шестерых и, надо думать, не собирается останавливаться на достигнутом.
— Неужели он настолько опасен?
— Более чем! Когда ты увидишь его псину, сам все поймешь. Парни, — обратился я к громилам. — Покажите ему.
Клайд нехотя шагнул вперед и потянул за блестящую молнию. Наклонившись, эльф с любопытством уставился в черную бездну портфеля.
— Ничего не вижу… — пробормотал друид еле слышно.
Он протянул руку к ближайшему краю сумки, намереваясь взяться за него и оттянуть на себя, когда изнутри внезапно высунулась презабавная мордашка тряпичной псины. От неожиданности Петц отшатнулся назад и, если бы не стоящий позади шкаф, непременно плюхнулся бы на пол.
— Это… что это за существо? — спросил он испуганно. — Похоже на собаку, но… оно вроде как… из ткани?..
— Да, верно, — подтвердил я. — Всего лишь сшитые между собой лоскутки. Но Остин Хардман сумел вдохнуть в них жизнь, и теперь это — самая настоящая собака, которая может бегать, прыгать, лаять и скулить.
Будто в подтверждение моих слов лоскутная псина оглушительно гавкнула.
— А еще она может привести нас к хозяину, — я в упор посмотрел на ошарашенного эльфа. — Если ты ее, конечно, попросишь. По-свойски.
— Но ты… ты ведь сам только что сказал, что это… эм-м-м… не совсем обычная собака?
— Ну да, я так сказал. И что это меняет?
— Да все! Тайлер… — взъерошив себе волосы, простонал друид, — ты от меня уже во второй раз пытаешься добиться того, что я делать не умею в принципе! Сначала тебе потребовалось допросить собаку-поводыря, теперь ты хочешь, чтобы я загипнотизировал псину, сделанную из тряпок… Я понимаю, ты не обязан знать законов природной магии, но здравый смысл ведь еще никто не отменял!
— Ты можешь хотя бы попытаться? — спросил я, не отводя взгляда. — Просто попробуй проделать с ней то же самое, что ты уже делал с Сосиской и другими собаками до нее!
— Ничего не выйдет, — уверенно заявил Руперт, качая головой.
— Тогда мы просто уйдем, — пообещал я. — Если не выйдет. Но пока ты не попытаешься, я не отстану.
Петц тихо выругался.
— Может, мне ему вмазать? — склонившись к моему уху, предложил Клайд.
Я покачал головой — «не стоит».
По счастью, эльф, кажется, ничего не услышал. Глядя на тряпичную собаку, свесившую красный лоскуток языка набок, Петц увлеченно жевал верхнюю губу.
— Ладно, хорошо, — наконец сдался он. — Давай попробуем, Тайлер. Надо полагать, раз ты приперся ко мне на ночь глядя в сопровождении этих… верзил, значит, дела действительно плохи.
— Хуже, чем ты можешь себе представить, — подтвердил я.
— Тогда за дело.
Сходив в комнату, Руперт вскоре вернулся с крохотным ошейником в руках. Осторожно застегнув его на шее тихо рычащей собачки, он пригладил волосы и, склонившись к тряпичной морде, хмуро уставился на нее.
Некоторое время питомец Хардмана раздраженно тявкал и рвался из сумки наружу, всячески демонстрируя, что гипноз Петца на него не действует. Честно сказать, я уже отчаялся чего-то добиться, как вдруг собачка умолкла. Одновременно с этим тонких губ Петца коснулась робкая улыбка.
— Кажется, получилось, — сказал он, выпрямив спину. — Давай попробуем… Голос!
Собачка, заслышав его команду, разразилась звонким лаем.
— Молчать! — велел эльф, и она тут же затихла.
Друид задумчиво причмокнул губами и, повернув голову ко мне, сказал:
— Похоже, Кельмет Природный благоволит нам.
— Надеюсь, остальные боги его поддержат, — криво улыбнулся я.
Склонив голову набок, лоскутная собачка преданно смотрела на Петца, готовая выполнить любой его приказ.
Оставалось надеяться, что она приведет нас к Хардману раньше, чем этот упертый очкарик приведет в исполнение свой таинственный план.
* * *Эмма бежала по коридору. Волосы и платье ее растрепались, дыхание было сбивчивым, неровным; капли пота, покрывавшие высокий лоб, блестели в огне керосиновых ламп.
Бак пропал. Она вошла в спальную, чтобы его проведать, однако в кровати Хорника не оказалось. Встревоженная, Эмма заглянула в ванную, но та тоже оказалась пуста. Выйдя из комнаты, она устремилась к двери кабинета, решив, что Бычара мог отправиться туда, когда окружающую тишину взорвал звук выстрела.
Сердце ее предательски екнуло, дыхание перехватило. Приоткрыв рот, она несколько секунд тупо смотрела на дверь кабинета, а потом, словно очнувшись ото сна, сорвалась с места и бросилась вперед.
Эмма влетела внутрь, точно порыв беспокойного ветра, и замерла на пороге, с ужасом наблюдая чудовищную картину: Бак Хорник, хозяин Востока, с дырой в виске, лежал на полу в луже собственной крови. Чуть поодаль валялся револьвер, дуло которого еще дымилось.
— Бак! — воскликнула девушка, не веря своим глазам.
Неужели Бычара настолько отчаялся, что решил свести счеты с жизнью? Да нет, он бы не сдался так быстро. Миссис Хорник неплохо знала своего мужа: его можно было обвинить во многих пороках, но только не в трусости.
Опустившись рядом с мертвецом на колени, Эмма взяла его правую руку в свои и зажмурилась. Из уголков глаз устремились вниз по щекам крупные жемчужины слез.
Возможно, их брак был обычной фикцией, в которой Бак нуждался куда больше, чем она. Возможно, со стороны их семья ничем не отличалась от кланов Моукеров или Раст. Однако в итоге они оказались на пороге чего-то большего, они смогли найти точки соприкосновения, и будущее еще вчера виделось Эмме бесконечно чудесным… но уже сегодня она осталась одна.
Странная болезнь перечеркнула все. Ее надежды разлетелись на куски, врезавшись в монолитную стену реальности, которой, как известно, нет дела до людских желаний.
Достигнув подбородка, слезы полетели вниз и разбились о ворсистую поверхность ковра, оставшись на нем крохотными темными пятнышками.
Внезапно пальцы Бычары сжались. Он вцепился в миниатюрную ладонь жены, словно коршун в бедового воробушка, имевшего глупость забраться на невиданную доселе высоту Эмма ахнула и попыталась вырваться, однако хватка Бака оказалась донельзя крепкой.
Что это? Последние конвульсии, непроизвольные сокращения мышц? Или же что-то большее?
Когда она посмотрела ему в лицо, глаза Бака были широко открыты. Голова медленно приподнялась, и он уставился на нее стеклянным, безжизненным взором — точно какая-то кукла, чертовски натуральная, но напрочь лишенная души.
Не понимая, что происходит, Эмма подалась назад, с утроенной энергией борясь за собственную руку. Наконец ее ладошка выскользнула из грубой и холодной кисти Хорника. Эмма спешно вскочила на ноги и попятилась к двери, а Бак тем временем неуклюже сел. При этом правая рука его двигалась резко и неестественно, а левая висела, точно плеть. Эмма дрожала от страха; она не понимала, как Хорнику удалось выжить. В голове Бака зияла дыра, все вокруг было заляпано кровью, но он по-прежнему шевелился, вопреки смертельной ране.
Внезапно она услышала голоса, затем до ушей долетел звук шагов множества ног. Эмма затравленно оглянулась через плечо.
Кто это? Кто принес в ее дом новые звуки? Возможно, это подельники мужа. Но почему они так орут?
Бак уже почти поднялся, когда дверь кабинета распахнулась от мощного пинка и внутрь ворвался Алекс Моукер собственной персоной. В каждой руке владыки Южного Бокстона было по револьверу, а позади Пересмешника столпились верные «птенцы», один из которых держал за плечо Арнольда. Запястья дворецкого связали толстой веревкой, а в рот вместо кляпа вставили чей-то грязный носовой платок.
Эмма прижалась к стене, не зная, кого следует бояться больше — мужа, неожиданно восставшего из мертвых, или же сумасбродного мафиози, который, судя по оружию в руках и обильной свите, пришел сюда не дружеское сочувствие выказывать.