Путь, конечно, предстоит немалый. Многие проекты создаются методом проб и ошибок. Однако новое движение дает надежду тем, кто пытается соединить существительное «город» с эпитетом «медленный». В этом я убедился, едва ступив на землю Кентлендза, одну из жемчужин в короне нового урбанизма.
Кентлендз, построенный в 1900-х гг. в Гейтерсберге (штат Мэриленд), представляет собой остров спокойствия в океане пригородной толчеи. Каждая деталь на 140 га продумана так, чтобы помочь сбавить темп, соблазнить пешеходной прогулкой, общением, запахом роз. Три озера, разросшиеся деревья, парки, игровые площадки, скверы, сады, павильоны. Две тысячи домов колониального, георгианского и федерального стиля, по большей части – с верандами, где стоят удобные кресла, растут в кадках ухоженные цветы. Машины проезжают по этим улицам чуть ли не украдкой, смущенно и прячутся в гаражах дальних проулков. Гораздо быстрее проносятся местные фанатики фитнеса на роликовых коньках – на здешних тихих улочках они кажутся адской стаей летучих мышей.
При этом Кентлендз отнюдь не похож на вялый спальный район. Тут, в отличие от «традиционных» пригородов, имеется центральная улица (Мэйн-стрит) с шестью десятками магазинов и услуг на все случаи жизни: ателье, бакалея, дантист, юридическая консультация, подбор очков, центр целительства, два салона красоты, картинная галерея, почта, зоомагазин, химчистка, риелторские агентства, гончарная мастерская, бухгалтерская контора. На Маркет-сквер – два административных здания, бар, кофейня, около 20 ресторанов, супермаркет с органическими продуктами, спортклуб для детей и кинотеатр.
Жителям Кентлендза есть куда пойти – и они ходят. Пешком. Они действительно полюбили этот «неамериканский» спорт. Мамы с колясками прогуливаются до Мэйн-стрит: выпить латте и что-нибудь присмотреть. Дети ходят пешком в школу, а оттуда на футбол, или в бассейн, или на уроки музыки. По вечерам в Кентлендзе бурлит жизнь, улицы забиты пешеходами, все на ходу болтают с друзьями, кто идет поужинать в ресторан, кто в кино, кто просто прогуливается. Отличные декорации для «Плезантвилля».
Кто же эти счастливцы из Кентлендза? Люди разного возраста, кому захотелось пожить как в «медленном» городе. Кто побогаче – поселился в отдельном доме, кто победнее – в квартире, но все бежали из традиционных пригородов. Семья Каллаган перебралась сюда из района, постоянно забитого автомобилями, – всего в 1,5 км от Кентлендз. Теперь Мисси, Чэд и их сын-подросток Брайан живут в доме, который словно сошел с рисунка Нормана Рокуэлла: просторная веранда, кресла-качалки, над входом развевается американский флаг, сияет белизной ограда, в саду и нандина, и лавр, и остролист. От места, где раньше жили Каллаганы, приходилось ехать за 10–12 км до ближайшего ресторана, супермаркета или книжного магазина. В Кентлендзе они за пять минут добираются до Мэйн-стрит. Как и всем местным, Мисси нравится неспешный стиль жизни.
– Обычно в пригороде как? Что бы ни понадобилось, запрыгиваешь в машину – и весь день за рулем, – говорит она. – А здесь мы ходим пешком, спокойно, не спеша. И связи между людьми укрепляются. И это не мимолетные связи: мы знаем всех в Кентлендз, мы регулярно встречаемся на прогулках.
Старомодный образ жизни и в самом деле сближает людей. Родители присматривают и за своими детьми, и за их друзьями. К тому же, когда все друг друга знают, чужаки заметны сразу. Уровень преступности снизился настолько, что многие стали оставлять двери незапертыми. Информация тут распространяется мгновенно.
Регги Нортон, специалист по акупунктуре, работающая на Мэйн-стрит, говорит, что Кентлендз вошел в «благой» круг (в противоположность «порочному»): когда темп снижается, укрепляются связи, а это в свою очередь способствует замедлению и большему спокойствию.
– При таких прочных отношениях с соседями чувствуешь себя частью общины. И это успокаивает, помогает ощутить смысл жизни.
Насколько глубокие слои затронуты переменами? Большинство жителей Кентлендза все еще ездят на работу в страшный стремительный мир. Так или иначе, в своем районе они могут отдохнуть от безумного темпа современной работы. Чэд Каллаган, вице-президент сети отелей Marriott по вопросам безопасности, работает 50 часов в неделю, часто ездит в командировки. Еще 40 минут ежедневно отнимает поездка на машине. Пока Чэд жил в традиционном пригороде, все вечера он проводил дома: валялся перед телевизором. Теперь он с Мисси почти каждый день выходит на вечернюю прогулку, или же они устраиваются на веранде, читают, обмениваются новостями с прохожими. В Кентлендзе человек по-настоящему отдыхает после трудового дня.
– Когда я сворачиваю в наш район, я чувствую, как уходит стресс, снижается давление, – говорит Чэд. – И когда я еду на работу, я сохраняю спокойный настрой. Бывает, на работе сильно прижимает – тогда я вспоминаю Кентлендз, и все становится на свои места. Я снова как огурчик.
Каллаган заметил, что лучше всего ему думается, когда он прогуливается по окрестностям.
– На прогулке я предаюсь своим мыслям, – рассказывает он. – Если на работе проблемы, мне удается решить их на ходу еще до того, как сам замечу, о чем думаю.
Кентлендз отнюдь не идеал. Когда по утрам большинство жителей выезжает на работу, район становится безлюдным. Возможно, положение исправится, когда рядом будет построен деловой центр. Однако пока даже те помещения, что отведены под магазины и офисы, не востребованы. Особо придирчивые сторонники нового урбанизма ворчат, что улицы можно было сделать еще более удобными для пешеходов. И тем не менее преимуществ больше. Жители Кентлендз чуть ли не в культ возводят приверженность своему неспешному образу жизни. Недвижимость здесь поступает в продажу крайне редко, и, как правило, ее спешат перекупить местные жители. Даже после развода бывшие супруги стараются подобрать себе отдельное жилье в этом же районе. Кентлендзе пользуется популярностью и у своих не столь везучих соседей. Люди добираются сюда из традиционных пригородов: погулять по Мэйн-стрит и Маркет-сквер. Приходят письма с просьбой продать жилье по самой высокой цене: за десять лет цены на недвижимость выросли вдвое.
– Местный стиль жизни подойдет не каждому, но спрос на жилье растет неуклонно, – говорит Чэд Каллаган. – Все больше людей хотят найти место, где можно жить проще и спокойнее.
Под конец моего пребывания в Кентлендзе произошло событие, которое убедило меня в том, что новый урбанизм или во всяком случае его вариации будут во благо Штатам. Я решил вспомнить, как выглядит обычный пригород, и отправился пешком в другую часть Гейтерсберга. Отличный был денек для прогулки. Птички гонялись друг за другом под безоблачным осенним небом, легкий ветерок шелестел ветками. Опрятный, зажиточный район; однако по оживленности вполне сопоставимый с кладбищем. Гараж перед каждым домом; у большинства еще и автомобиль, а то и два, припаркованы вдоль дороги. Порой кто-нибудь выходит, садится в машину – и укатывает. Я тут был явно лишним. Настолько, что минут через двадцать подъехал патрульный автомобиль, притормозил на обочине. Полицейский выглянул из окошка и обратился ко мне:
– Добрый день, сэр. У вас все в порядке?
– Все в порядке, – ответил я. – Просто гуляю.
– Что?
– Гуляю. Прохаживаюсь. Ноги хочу поразмять.
– Живете в этом районе?
– Нет, я не здешний.
– Так и думал, – рассмеялся патрульный. – В наших местах пешком не ходят.
– Да, – согласился я, – но может быть, это пошло бы людям на пользу?
– Может быть.
Автомобиль двинулся дальше, и полицейский с легкой иронией бросил через плечо:
– Что ж, получайте удовольствие.
Через дорогу включилась система опрыскивателей, рассеивая брызги над бейсбольным полем. Я одиноко стоял на обочине, переваривая случившееся. Только что меня остановил полицейский – потому что я шел пешком!
Я вернулся в Кентлендз. Там в этот час тоже пустовато: многие уехали на работу. Но даже в это время на улице попадаются люди, и они идут пешком. Каждый приветливо здоровается. Встретилась, например, Энжи Мартинис: вела в магазин двух малолетних сыновей. Они с мужем надумали продать свой дом и переехать в другой, побольше, за две улицы от нынешнего. Мы обсудили тревоги и радости воспитания детей и почему растить их лучше всего в Кентлендзе.
– Вам бы понравилось здесь жить, – сказала Энжи.
И ведь она права.
Глава 5 Разум и тело: Mens sana in corpore sano
Хрустким весенним утром в глубинке Уитшира самым правильным делом кажется прогуляться. Коровы спокойно пасутся на пологих зеленых лугах. Катаются на лошадях местные жители. Птицы пролетают над самыми верхушками густого леса. Шум и суета большого города далеки. Я шел по дорожке, под ногами шуршал гравий. Чувствовалась, как замедляется внутренний темп, я как будто сбавил газ. За тем я сюда и приехал: научиться успокаивать свой ум.
И ведь она права.
Глава 5 Разум и тело: Mens sana in corpore sano
Хрустким весенним утром в глубинке Уитшира самым правильным делом кажется прогуляться. Коровы спокойно пасутся на пологих зеленых лугах. Катаются на лошадях местные жители. Птицы пролетают над самыми верхушками густого леса. Шум и суета большого города далеки. Я шел по дорожке, под ногами шуршал гравий. Чувствовалась, как замедляется внутренний темп, я как будто сбавил газ. За тем я сюда и приехал: научиться успокаивать свой ум.
Линия фронта в войне против культа скорости проходит у каждого из нас в голове. Пока человек не изменится внутренне, он так и будет чуть что переходить на максимальную скорость. Изменить только содержание своих мыслей недостаточно. Чтобы Медленное движение прижилось, требуются более глубокие перемены: изменить самый образ своих мыслей.
Как пчела над цветочным полем, так и человеческий мозг все время порхает от мысли к мысли. На работе, под прессом огромного количества информации, сменяющих друг друга дедлайнов, каждый начинает думать в ускоренном режиме. Весь рабочий день напролет – реакция без рефлексии. Но и в свободное время мы каждый миг ищем ментальных стимулов, желая как можно больше выжать из времени, которым располагаем, и избежать скуки. Припомните, когда вы последний раз откинулись к спинке кресла, прикрыли глаза и позволили себе просто расслабиться?
Постоянно поддерживая разум в активном состоянии, мы губим самый драгоценный ресурс, данный нам природой. Конечно, и на большой скорости мозг способен творить чудеса. Но куда удивительнее то, что он сможет сделать, если разрешить ему время от времени притормаживать. Переведите разум на низшую передачу – и наградой вам будет здоровье, душевный покой, высокий уровень сосредоточенности и креативное мышление. Придет то, что Милан Кундера назвал «мудростью неспешности».
Специалисты выделяют два способа работы мозга. В книге «Заячьи мозги – черепашья мудрость: Почему тот, кто думает меньше, думает лучше» (Hare Brain, Tortoise Mind – Why Intelligence Increases When You Think Less) английский психолог Ги Клэкстон именует эти два модуса: «быстрое» и «медленное» мышление». «Быстрое» мышление рационально, логично и линейно. Так работает мозг под давлением, когда часы громко тикают; так работает компьютер; под такую работу заточен современный офис: быстро выдает четкие решения точно очерченных проблем. «Медленное» мышление, наоборот, интуитивно, расплывчато, креативно. Так мы думаем, когда уходит напряжение, когда можно переставить интересные идеи на дальнюю конфорку – и пусть себе хорошенько проварятся. Этот модус порождает глубокие и тонкие прозрения. Сканирование мозга показало, что этим двум модусам мышления соответствуют разные виды мозговых волн – «медленному» мышлению более длинные волны альфа и тета, «быстрому» – проворные бета-волны.
Войти в состояние «медленного» мышления помогает релаксация{38}. Исследования показали, что в состоянии покоя, когда люди не торопятся и не чувствуют стресса, они мыслят креативно, а при цейтноте обзор сужается до туннельного зрения. В 1952 г. проводился эксперимент: участников просили расшифровать простые фразы, записанные примитивным шифром. Одни фразы ведущий давал участникам без комментариев, а другие сопровождал просьбой поторопиться – неизменно после такого призыва подскакивал процент не справившихся с заданием. Другое исследование, проведенное в Канаде, показало, что пациенты, которым предстоит операция, придумывают менее креативные концовки к сравнениям («жирный, как…», «холодный, как…»), чем те, над кем ничто не висит.
Мой личный опыт полностью соответствует этим выводам: в офисе или во время трудного и напряженного разговора меня почти никогда не осеняет хорошая мысль, зато в покое, когда я отмокаю в ванной, готовлю или бегаю в парке, – тут-то и наступает момент «эврика». Величайшие мыслители, несомненно, умели переключаться на низшую скорость{39}. Чарльз Дарвин сам себя называл «тугодумом». Альберт Эйнштейн часами сидел без дела в своем кабинете Принстонского университета. В рассказах Конан Дойла Шерлок Холмс, размышляя над уликами, впадает в состояние, напоминающее медитацию, «в глазах его появлялось сонное отсутствующее выражение».
Разумеется, само по себе «медленное» мышление – лишь приятная забава, если не подключать к нему быстрое. Те идеи, которые в состоянии «медленного» мышления поднимаются на поверхность из подсознания, нужно успеть ухватить, проанализировать и оценить. Эйнштейн советовал сочетать эти два модуса мышления: «Компьютер невероятно быстр, точен и туп. Человек невероятно медлителен, неточен и гениален. Вместе они добьются всего». Самые умные, самые творческие люди знают, когда нужно отпустить разум попастись, а когда вновь усердно приниматься за работу. Иными словами, они знают, когда медлить, а когда ускоряться.
Есть ли способ для обычного человека внутренне замедлиться в мире, который помешан на скорости и действии? Прежде всего расслабьтесь: откиньте нетерпение, прекратите дрыгаться, примиритесь с неопределенностью и бездействием. Пусть мысли тихонько вызревают, не спешите фиксировать каждую, не устраивайте мозговой штурм. Разум спокоен и тих. Как говорил один из наставников дзен: «Не призывайте людей – “Не сиди просто так, займись делом!” Как раз наоборот: “Не делайте ничего просто так, посидите!”»
Медитация – хороший способ успокоить ум. Снижается давление, в мозгу появляются длинные альфа– и тета-волны. Исследования показали, что это состояние сохраняется еще долго после завершения медитации. В работе 2003 г. специалисты из Медицинского центра Университета Калифорнии (Сан-Франциско) установили, что буддистская традиция сочетания медитации и бодрствования разума воздействует на миндалевидное тело в мозгу, область, ответственную за ощущение страха, тревоги и удивления. Благодаря такой практике человек становится спокойнее, не так легко слетает с катушек.
Медитация отнюдь не новый прием. Люди всех конфессий на протяжении тысячелетий прибегали к медитации в поисках внутренней гармонии или духовного просветления. В результате наше представление об этой практике исказилось: так и чудятся бритые буддистские монахи, распевающие «Ом-м-м-м» в высокогорном храме, или странные адепты нью-эйджа, восседающие в позе лотоса. Пора бы расстаться с этим предрассудком. Медитация давно вошла в мейнстрим. Десять миллионов американцев практикуют ее регулярно, в нашем индустриальном мире повсюду появляются комнаты для медитации: в аэропортах, школах, тюрьмах, больницах и учреждениях. Замученные стрессом, загнанные скоростью работники, в том числе закоренелые агностики и атеисты, приходят в эти убежища для усталого духа, где им предлагается медитация. Такого человека, как Билл Форд, гендиректор и президент Ford Motors, в легковерии не заподозришь – но и он теперь регулярно медитирует.
Чтобы понять, как действует медитация и какое отношение она имеет к Медленному движению в целом, я записался на ретрит в глуши Уилтшира. Ретрит проводится Международным центром медитации (International Meditation Centre, IMC), всемирной организацией буддистов, основанной в Бирме в 1952 г. Британский филиал центра открылся в 1979 г. Сейчас он располагается в кирпичной фермерской усадьбе и ее пристройках. Посреди тщательно возделанного сада поднимается современная пагода, золотые шпили сверкают на весеннем солнце.
Я приехал в пятницу днем и чувствовал себя не слишком уверенно. Смогу ли я часами сидеть без дела? Не окажусь ли тут единственным человеком без саронга? «Коллеги» – числом 40 человек – прибывали из всех краев света, из Великобритании, Германии, Франции, Австралии, США. На столах в кафе бутылочки соевого соуса Kikkoman соседствовали с баночками арахисового масла и горшочками Marmite. Многие участники действительно были буддистами с бритыми головами, в пестрых саронгах – традиционной бирманской одежде. Многие – но отнюдь не все. Я увидел немало таких же, как я: тех, кто искал тишины и надеялся освоить искусство медитации. На первую групповую сессию мы собрались в узком и длинном помещении. Приглушенный свет. В рамке – фотография Саяджи У Ба Кинга, основателя IMC. Над портретом табличка, провозглашающая по-английски и по-бирмански: «Истина восторжествует». Завернувшись в одеяла, ученики рассаживаются на матах в четыре ряда или опускаются на колени. Лицом к классу садится на стул, скрестив ноги, учитель – Роже Бишоф, тихий и приятный уроженец Швейцарии, внешне смахивающий на Билла Гейтса.
Бишоф предложил нам ступить на указанный Буддой восьмеричный путь. Прежде всего нужно очистить свои дела, соблюдая этический кодекс: не убивать, не воровать, не лгать, не прикасаться к наркотикам и алкоголю, на время пребывания в ретрите воздерживаться от секса. Далее – медитация. За первые пять дней работы укрепим умение сосредотачиваться, а в следующие пять дней применим это умение и постараемся обрести мудрость. В идеале к десятому дню медитаций ученики могут достичь просветления или по крайней мере ступить на верный путь.