— Так их же было пятеро, — с усмешкой сказал Семенов. — Небось все пьяные.
— Так и я не трезвый. В общем, слово за слово, мы и сцепились. Натаха в крик. Да толку? Очнулся — они уже разбежались. А из меня кровища хлещет. Ну, им тоже досталось. Одного на руках унесли, — хвастливо сказал Пенкин.
— Надо думать. Мужик ты здоровый. И что было дальше?
— Вызвали «скорую». Натаха поехала со мной. А в больнице врач говорит, что у меня не нос, извиняюсь, а месиво. И что если ничего не делать, то на всю жизнь останется кривой. Мне-то что, но Натаха красоту мою уважает. Я, говорит, не могу такого допустить. Чтобы у меня был супруг с кривым носом. А она — владелица салона красоты. Клиентки у нее есть богатые. Ну и сама любит. Это… Ошибки природы исправлять. Во!
— Ваша любовница обращалась к пластическому хирургу? — уточнил Семенов.
— Точно! А кто сейчас не обращается? Это ж нынче модно! Телевизор смотришь? То-то! Вот она и отвезла меня в клинику. Я и не скрываю. За операцию заплатила. Фотографии мои привезла. Сделайте, говорит, как было. Ну, мне и сделали. Как вы сказали?
— Ринопластику.
— Точно! Вроде как врач такое слово и говорил.
— Адрес клиники можете назвать?
— Адрес? Она знает.
— Выходит, разговора с Натальей Чусовой не избежать. Ладно. Нос вы мне, Пенкин, объяснили.
— А что, еще есть вопросы? — Во взгляде Пенкина откровенная насмешка.
— Какого черта вы с повинной пришли?
— Ну ты даешь, Василий Иванович! И это вместо «спасибо»!
— Ты мне не тыкай, Пенкин! — все больше раздражаясь, сказал Семенов. — Есть еще одна неувязочка. На блатном жаргоне ты не говоришь. Слова-то знаешь какие надо, только из тебя интеллигентность так и прет. Вместо жаргона. Не твое это. Материшься, как вымучиваешь. Кого хочешь обмануть? Сокамерники тебя вмиг раскололи. Запугал ты их, да. Все, что они сказали сгоряча, к делу не пришьешь. Теперь говорят, что свой. Ошибочка, мол, вышла. А наколки-то у тебя, Анатолий, сделаны недавно. Затертые только. И пальцы ты сломал, чтобы по фотографиям не опознали. Можно ведь сличить. Есть твои фотографии, из деревни. Сделанные после того, как ты из колонии вернулся. Изображение татуировки можно увеличить. И лицо. Сличить. Допустим, много лет прошло. Но вот пластическая операция… Да, это все меняет. А пальцы ты, похоже, нарочно сломал.
— Я похож на придурка? Объясняю: ботинком на руку наступили.
— Ты потому так уверенно себя ведешь, что дело твое исчезло.
— Какое дело?
— Их архива. Где ему положено храниться. И ты это знаешь. Что его нет. Иначе бы Пенкиным не стал. Но вот кто ты на самом деле, Пенкин Анатолий? А главное — что тебе здесь надо? В СИЗО?
Пенкин молчит. Морщит лоб.
— И почерк, — продолжает Семенов. — Почерк у тебя, говорю, изменился, Анатолий Иванович. Подпись похожа, но… Не та! Есть документы, подписанные Пенкиным Анатолием Ивановичем. Экспертиза говорит, что ты — не он.
— А пусть она это докажет, экспертиза. Пусть тот, который заключение давал, сломает пальцы правой руки, а потом, когда они неправильно срастутся, поставит под заключением свою подпись. Рядом с первой. Можно такое сделать?
— А ты не дурак, — задумчиво говорит Семенов. — И как сказал, а? Пусть они неправильно срастутся. Не просто срастутся. Вот в чем соль! Аргумент на уровне хорошего адвоката. Кто ж добровольно захочет идти на такой эксперимент? Чтобы доказать правомерность заключения эксперта, надо найти нескольких человек с неправильно сросшимися пальцами правой руки и сличить их росписи. До и после. Кто будет этим заниматься? А главное — где найти этих людей? Как заставить их принять участие в экспертизе? А ведь у тебя не просто высшее образование. Юрфак? Да? МГУ? Попал?
— Нет. Хочешь — проверь на детекторе лжи.
— Какие слова мы знаем! Нет, Пенкин. Или как тебя там? Детектора ты не боишься. Тут тебя натаскали.
— Во дает! Да я его в глаза не видал! А что слово знаю… Так это… Телевизор-то все смотрят. А я детективы уважаю.
— Дать твои фотографии в розыск — толку мало, -задумчиво говорит Семенов. — Лицо ты себе изменил. Отпечатки пальцев по картотеке не числятся. Дело пропало. И есть у тебя сообщник среди наших. Который все за Пенкиным подчистил. Ведь не может быть, чтобы человек сидел, а его отпечатков пальцев нигде не осталось! Дорого это стоило, но ты, видать, мужчина не бедный. Только зачем тебе все это надо? А?
— Ну и фантазия у тебя, Василий Иванович! А главное: зачем тебе все это надо? А?
— Что?
Семенов наклоняется вперед, Пенкин тоже делает движение корпусом по направлению к следователю. С минуту они, не мигая, смотрят друг другу в глаза.
— Взятку мне сейчас предложишь? — хрипло говорит Семенов.
— Нет. Ты не возьмешь.
— Ты не Пенкин.
— Пенкин. — Тот отводит наконец глаза и тихо говорит: — Делай свое дело. Сажай меня за кражу мобильных телефонов.
— Мать твою! Конвой!
— Чего орешь? Кнопку нажми.
— Молчать! — Удар кулаком по столу.
— А у тебя, Василий Иванович, нервы ни к черту, — сочувственно говорит Пенкин. — Ты бы взял отпуск, в деревню поехал. Окуньков половил.
— Я не рыбак.
— Жаль.
Тут только Семенов соображает, что на пороге стоит конвойный.
— Увести.
Дверь за Пенкиным закрывается. Семенов какое-то время сидит, обхватив голову руками. Он не понимает, что происходит. Пенкин прав: нервы ни к черту. В отпуск пора. Этот раунд за Анатолием. Чтоб его, Ивановичем. Потом Семенов тяжело поднимается из-за стола и собирает бумаги. День продолжается. Вечером у себя в кабинете, подводя итоги дня, он вновь возвращается мыслями к Пенкину. В дверь негромко стучат.
— Войдите.
На пороге толстяк с забавным лицом. На вид ему лет шестьдесят. В прокуратуре шутят, что он -копия своей любимой собаки, шарпея. На щеках складки, густые брови срослись, нос приплюснутый. На самом деле этот смешной толстяк — следователь по особо важным делам. Фамилия у него подходящая: Собакин. А «клиенты» за хватку кличут Бульдогом. И хотя разница в возрасте у них большая, следователь по особо важным делам Семенову симпатизирует. Оба одиноки, только Собакин вдовец. Дети выросли, разъехались кто куда, и одиночество скрашивает любимый шарпей. Семенов же, выросший в деревне, домашних животных в городской квартире не выносит.
— Свободен, Иваныч? — спрашивает Собакин, морща нос.
— Да.
— Давай кофейку попьем. Засиделись.
Семенов кивает, прячет бумаги в сейф и гремит замком. Потом достает контрабандный кипятильник, две чашки.
— Чего такой кислый? — спрашивает Собакин, включая кипятильник.
— Работа.
— Да будь она неладна! Все уже ушли, а мы с тобой все сидим.
— Это потому, что нам спешить некуда. Тебя хоть собака ждет.
— Точно. Ждет. А в выходные внучку привезут. Внучка у меня родилась. Вторая.
— Счастливый ты человек.
— Точно. Ну, не грусти, Василий. Работа, как говорится, не волк. Сейчас кофейку попьем — и по домам, — Собакин радостно потирает руки.
— А ты чего такой веселый?
— А как же! Заказное убийство раскрыл! Дело Конановых, слыхал о таком? Громкое дело! По телевизору меня показывали. Сюжет в «Новостях». На особую заметку дело взяли, мне сверху звонок был. Тут наркотики замешаны. Из ФСКН сообщили. Служба контроля по обороту наркотиков то бишь. У них были подозрения насчет Конанова, да не было доказательств. А тут убили его — и концы в воду. Если б не мой опыт… Я сразу понял, что работал дилетант. Под профессионального убийцу косил. Пистолет на месте преступления оставил, все чин по чину. Только сердце мне подсказывало, что никакой это не заказняк. И наркотики тут ни при чем. Сколько я по этим делам работаю, Вася? У меня чутье. А он, на свою беду, в подворотне, когда убегал, с супружеской парой столкнулся. Те шли из магазина — и, как говорится, лицом к лицу. И старушка видела, как он стрелял. За молоком она шла. А у нее, на счастье, оказалась дальнозоркость.
— Ну и? — спросил Семенов, разливая по кружкам кипяток.
— Составили фоторобот. Три свидетеля — это удача! Утром дело было, светло, хотя и пасмурно. Все трое хорошо его разглядели. Основная версия, конечно, — это фирма. Конкуренты. Наркотические препараты, ведь Конанов лекарствами занимался. Но личную месть никто со счетов не сбрасывал. Сначала коллеги из ФСКН меня с толку сбили. Потом конкурентов отрабатывал. А под конец… Дай, думаю, проверю! Чем черт не шутит? Пошел с фотороботом на фирму Конанова — и тут… Удача! Его вмиг узнали. Оказалось, работал на фирме, но с первого января его уволили. Понятное дело, он затаил зло. Пистолет заранее купил. У них с хозяином давно уже были трения, вот и готовился. Взяли тепленьким, он и не отпирался. Только на допросе стал нести какую-то чушь. Якобы его сама жена хозяина наняла. Галина Конанова. Которая теперь в могиле. С нее не спросишь. Но у меня такие номера не проходят. Я его дожму.
— Повезло.
— Повезло?! Нет, Вася. Это мое чутье. А не то был бы на мне висяк… Дело скоро в суд пойдет. Не сегодня-завтра он во всем признается.
— Вот и у меня чутье. — Семенов невольно вздыхает. — А толку? Доказательств нет. Что он не тот, за кого себя выдает.
— Ну, ничего. Не расстраивайся. Главное что? Что он сидит! И сидеть будет!
Семенов со следователем по особо важным делам согласен. Неважно, кто такой на самом деле Анатолий Пенкин. Все будет сделано для того, чтобы он оказался далеко от столицы. А главное — надолго.
В РАЮ
…Если у вас есть деньги, это не значит, что потратив их, вы достигнете желаемого результата. В моем случае вернете мужа. Насколько я успела заметить, он никогда не обращал внимания на мою внешность. Во что я одета, какая у меня прическа, есть ли на лице косметика. Как в анекдоте: надев противогаз, жена спрашивает у мужа: «Дорогой, я изменилась?» «Что, брови выщипала?» — отвечает супруг, и я сразу же представляю моего Мишу.
Поэтому просто накупить дорогих вещей — это не выход. Первым делом я начала изучать фотографии Ахмурины. Раньше она была блондинкой. У меня есть снимки с банкетов трех— и двухлетней давности. Год назад Ахмурина перестала краситься под блондинку, сделала короткую стрижку и мелирование. Может быть, Миша об этом ее попросил? Во всяком случае, она угадала. Он впервые заговорил о разводе.
Сколько у меня времени? Быть может, если я припру его к стенке, он испугается? Господи, что я говорю! Ведь это же Михаил Конанов! Даже покушение на жизнь его не остановило! Он вернулся в Москву и продолжил свой бизнес. Ну не испугается. Может быть, в нем совесть проснется? Мы же восемнадцать лет прожили вместе! И пятнадцать из них муж мне не изменял, я в этом уверена. Пока не появилась Ахмурина. И какое-то время я за ними следила. За ним и Ахмуриной. Выяснила, где она одевается, в какой салон красоты ходит. И даже похитила ключи от ее квартиры. Не у нее, конечно, а у мужа.
Как-то, роясь в карманах его плаща перед тем, как отдать его в химчистку, я нашла незнакомый мне ключ. Не от нашей квартиры. И висел он не на общем брелке. Он лежал в кармане отдельно, и я поняла, что это ключ от квартиры его любовницы. Я еще не упоминала о том, что она снимает квартиру? Да, да, да! Своего жилья у Ахмурины нет, она приезжая. Типичная охотница за богатым мужем. Ей надо улаживать свои проблемы, материальные и жилищные. Но не за мой счет. С этим я категорически не согласна. Плащ я отдала в чистку, а ключ оставила себе. Понадеялась, что муж хватится пропажи и затеет выяснение отношений. В то время я еще жила иллюзиями. Еще не понимала, что Ахмурина скоро поставит мне мат.
Прошло дня три. О ключе он не заговаривал. И тут я испугалась. Что же я делаю? Ну, затеем мы выяснение отношений. Он скажет: «Не нравится -можешь уходить». Пока я не поймала его за руку, решительного разговора состояться не может. Оставаясь якобы в неведении, можно тянуть время. И я вернула ключ на место. В карман плаща, который забрала из химчистки. Но предварительно сделала дубликат. Свободного времени у меня полно, и мысли лезут в голову разные и всякие. К примеру, открыть дверь своим ключом, когда у них свидание, и застать их в постели. Или украсть у Ахмурины паспорт, чтобы она не могла выйти замуж за моего мужа и стать мачехой моего сына. В общем, я это сделала. Не паспорт украла, а всего лишь заказала дубликат ключа. Не спрашивайте, зачем. Главное, что пригодилось.
Потом я прошлась по тем же магазинам. К тому времени я уже заметно похудела из-за нервов и аква-аэробики й могла влезть в вещи сорок шестого размера, который носит Ахмурина. Влезть с трудом, но нет предела совершенству. Еще пара месяцев такой жизни — и влезу в сорок четвертый. В общем, Галя Зайкина начала скупать те же вещи, в которых ходит любовница ее мужа. Вам смешно? Мне — нет! Да, я выбрала личным стилистом и имиджмейкером Ахмурину, хотя та об этом ничего не знала.
Я так поняла, что анекдот о противогазе в точности отображает феномен моего мужа, потому что он вряд ли обращает внимание и на то, в чем ходит его любовница. Видимо, ценит ее ум, а отнюдь не внешность. Два новых свитера и брюки а-ля Ахмурина он никак не выделил. Хотя они были точь-в-точь такие же, как на его любовнице. Поэтому я решила не останавливаться на достигнутом. Я поехала в тот же салон красоты.
Начала с простенького: с маникюра. У Ахмурины ухоженные руки и длинные ногти. Кончики ногтей золотые. Под цвет отдельных прядей в ее волосах. Бессмысленно отрицать, что она дама со вкусом. О том, что эти ногти не настоящие, я с удивлением узнала все в том же салоне красоты. Милая девушка на ресепшен вежливо объяснила мне, что ногти можно нарастить. И я записалась на наращивание ногтей.
Процедура заняла три часа, и если бы вы знали, чего мне это стоило! Как мне было больно! Не наращивать ногти. Вовсе нет. Эта процедура трудоемкая, но безболезненная. Дело в том, что я записалась к тому же мастеру маникюра, к которому ходит Ахмурина, ведь я за ней какое-то время следила и знала дни, по которым она посещает салон красоты. Только она делала это вечером, после работы, а я днем, вместо того чтобы заливать тоску спиртным, как в былые времена. Наконец-то и мне нашлось дело!
А теперь представьте себе, что вы три часа сидите тет-а-тет с женщиной, которая обрабатывает ваши ногти. Три часа в гробовом молчании — это нереально. Вы ведете диалог. Тебе сказать нечего, ты жертва. Не жаловаться же на жизнь незнакомому человеку? Все, что ты можешь сказать:
— К вам ходит одна дама, она юрист. У нее кончики ногтей под цвет отдельных прядей в волосах. Золотые. Словно бы руки окунули в золото. Это выглядит потрясающе!
— Ах, Марина Юрьевна! Да, да, да! Она дама с отменным вкусом! И такая умница!
И дальше ты слышишь дифирамбы в адрес любовницы своего мужа, которая хочет лишить тебя всего. У этой Ахмурины железная хватка. Она умеет производить впечатление. Она очаровала не только моего мужа, но и мастера маникюра, и косметолога, и парикмахершу, к которой я пришла впоследствии с теми же словами:
— К вам ходит одна дама, она юрист. У нее отдельные пряди в волосах такого же цвета, как и кончики ногтей. Это выглядит потрясающе!
— Ах, Марина Юрьевна! Да, да, да! Она знает, что делает!
Еще бы! Еще бы ей не знать! И вот сначала одна, потом другая женщина взахлеб рассказывают тебе об отношениях твоего мужа и Ахмурины. Ведь она тоже не может три часа в гробовом молчании наращивать ногти. Или сидеть в ожидании, пока прокрасятся отдельные пряди волос. Эта процедура не менее дорогая и трудоемкая.
— …она женщина свободная. Разумеется, у нее кто-то есть. Этот мужчина очень богат. Разумеется. Ведь Марина Юрьевна — женщина с отменным вкусом. Дорогая женщина. Она оставляет здесь столько денег! Наша постоянная клиентка, одна из самых любимых и уважаемых… Он, конечно, женат…
— …его жена — корова. Вдвое толще Марины Юрьевны. К тому же алкоголичка. Надо же так опуститься! У нее такой муж, а она пьет как лошадь!
— …эти богачи с жиру бесятся. У нее куча прислуги, две квартиры, дом на Рублевке, драгоценностей целая шкатулка, денег куры не клюют, а она пьет! Сын регулярно застает ее пьяной! Это же надо так опуститься!
— …она его подцепила. Обычное дело. Не вертитесь. И глаза закройте. Приезжая, училась в столице, временная прописка закончилась, надо же куда-то деваться! Два года его пасла! И добилась-таки своего! Вышла замуж по залету. Забеременела, и он вынужден был жениться. Глаза щиплет, да? Вроде бы не должно. Странно… А из себя ничего не представляет. Страшная, толстая. Тянет из него деньги. А Марина Юрьевна работает день и ночь, как проклятая. Из офиса не вылезает. Ей так обидно! Ведь она зарабатывает деньги, которые его жена потом спускает! Она такая транжира! Он постоянно жалуется Марине Юрьевне… Уколола, да? Извините… на свою жену. Если бы не сын, давно бы ее бросил. Но говорит, что эта женщина без него пропадет. Сопьется. Сначала надо ее вылечить. Какой порядочный человек! Бывают же такие мужчины! Что с вами? Минутку. Сейчас все будет в порядке…
— …Он никак не может заставить ее работать. Она совсем обленилась. Ни к чему не приспособлена. Даже детей рожать не хочет. Ходит по дому в засаленном халате, непричесанная. Но ничего. Каждый рано или поздно получает по заслугам. Марина Юрьевна говорит, что до развода недалеко. С Нового года у них начнется новая жизнь.
— …Новогоднюю ночь они собираются провести вместе. Его сын уезжает в Питер с друзьями. Марина Юрьевна за месяц вперед записалась к косметологу и ко мне.
Вот так я узнала об их планах. Лежа на массажном столе, лицом вниз. Хорошо, что его выражения в этот момент никто не видел. Чтобы сдержать рыдания, я впилась зубами в простыню, постеленную на топчане.
— Что с вами? — заботливо переспросила добрая женщина. — Я сделала вам больно? Терпите. Массаж — дело такое. Надо терпеть.