30 сентября (13 октября) 1904 года подпоручик Кутепов приехал в полк в деревню Хомутунь.
Можно представить, с каким волнением встретился он со своими будущими боевыми товарищами. Однако Кутепов всегда умел скрывать свои чувства и держаться просто, с достоинством.
Свидетельств современников, рассказывающих о прибытии Александра Кутепова в полк, у нас нет. Мы можем лишь представить, как двадцатидвухлетний новоиспеченный подпоручик явился с докладом к командиру 85-го Выборгского пехотного полка. Им командовал тогда полковник Андрей Медардович Зайончковский, которому в декабре исполнялось сорок два года[186].
Андрей Медардович ко времени вступления в должность командира 85-го Выборгского пехотного полка[187] имел блестящую карьеру гвардейского офицера. Выпускник Николаевского инженерного училища 1883 года, он в 1888 году окончил Николаевскую академию Генерального штаба по 1-му разряду и служил сначала старшим адъютантом 1-й гвардейской кавалерийской дивизии (с 1 (13) января 1890 года), затем командиром роты лейб-гвардии Егерского полка (1892–1893). В дальнейшем он последовательно занимал ряд должностей в штабе гвардейского корпуса[188].
Кроме того, Андрей Медардович был известен как военный историк и теоретик, в 1899 году была опубликована его работа «Оборона Севастополя», а в 1899–1900 годах увидел свет его учебник прикладной тактики. Однако нам представляется, что карьера штабного, «паркетного» генерала его не прельщала, поэтому 18 (31) мая 1904 года он получил назначение командиром 85-го пехотного Выборгского полка, который выступил в поход на Дальний Восток 8 (21) июля 1904 года[189].
Командование 85-м Выборгским полком на фронте давало ему возможность заслужить репутацию боевого офицера и было необходимым этапом продвижения по службе. Уже в начале 1905 года он надел генеральский мундир…
Какое впечатление произвел подпоручик Кутепов на полковника Зайончковского?
Прочитав аттестацию из юнкерского училища, он наверняка отметил для себя, что вновь прибывший молодой офицер – незаурядная личность, ведь в училище он был фельдфебелем, значит, проявил командирские качества, учился отлично, получил приз за фехтование на эспадронах, значит, и теоретическую и личную физическую подготовку имел хорошую. Имея выбор в распределении, сам попросился на фронт, что говорило о силе духа, патриотизме, инициативе. Во время боев армия несла большие потери, офицерских кадров катастрофически не хватало, часто их должности занимали зауряд-прапорщики из унтер-офицеров. В этой обстановке подпоручик Кутепов был настоящим приобретением для полка.
Полковник Зайончковский увидел подтянутого, в новенькой, аккуратно подогнанной форме молодого офицера. Он держался уверенно, с достоинством, уважительно, но без подобострастия, прямо смотрел в глаза. Их взгляды встретились. Не знали они тогда, что через пятнадцать лет, во время Гражданской войны, в грозовом 1919-м окажутся по разную сторону баррикады. Бывший генерал от инфантерии A. M. Зайончковский возглавит штаб 13-й красной армии, вставшей на пути Добровольческого корпуса генерала Кутепова. И тогда, склоняясь над штабными картами, стараясь угадать, какой изберут маневр, куда на этот раз ударят белые, «товарищ» Зайончковский не раз вспоминал подпоручика Кутепова, его твердый, спокойный взгляд, в котором читался решительный характер… А осенью 1904-го, на сопках Маньчжурии, во время их первой встречи, полковник Зайончковский временно определил подпоручика Кутепова в резерв, чтобы он мог познакомиться с фронтовой обстановкой.
85-й Выборгский и 86-й Вильманстранский пехотные полки составляли первую бригаду 22-й пехотной дивизии, которая, в свою очередь, входила в состав 1-го армейского корпуса. 22-я пехотная дивизия состояла из двух бригад по два пехотных полка в каждой бригаде. Вторую бригаду составляли 87-й Нейшлотский и 88-й Петровский пехотные полки. 22-й пехотной дивизией командовал генерал-лейтенант Аффанасович, командиром ее первой бригады был генерал-майор Новиков, командиром 85-го Выборгского полка был полковник Андрей Медардович Зайончковский[190].
22 сентября (5 октября) 1904 года началось сражение на китайской реке Шахэ. К месту боевых действий стягивались крупные силы наших войск. В их числе на фронт был отправлен и 85-й Выборгский полк. 22 сентября (5 октября) 1904 года корреспондент «Русского инвалида» Кронид Кронидович Агафонов писал из Мукдена: «Я выехал сегодня на мандаринскую дорогу, по которой тянулись войска. В одном месте у городских ворот так запрудило площадь транспортами и одиночными людьми, что проходивший в это время 85-й пехотный Выборгский полк должен был остановиться. Командир полка, полковник Зайончковский, вызвал вперед охотников и только с помощью этой меры открыл путь полку.
Армия перешла в наступление! Давно желанный час настал. В походной церкви полевого штаба сегодня по случаю движения вперед был отслужен молебен»[191].
Русские войска пытались помочь своими активными действиями осажденному Порт-Артуру. Но после неудачного наступления 22–27 сентября (5–10 октября) они перешли к обороне. Стремясь перехватить инициативу, японские войска 27 сентября (10 октября) – 4(17) октября предприняли крупную наступательную операцию. Горячие бои развернулись за обладание ключевыми высотами. Одну из них занимали части 22-й пехотной дивизии, находившейся в центре расположения русских войск. Эту сопку назвали Новгородской сопкой, ведь 22-я пехотная дивизия была новгородской, в мирное время ее полки дислоцировались в Новгородской губернии.
Окопы (из фондов РГАКФД)
Подпоручик Кутепов прибыл на фронт именно в дни яростных атак японцев на позиции 22-й пехотной дивизии. Замечательно, что в первые же сутки после поступления в полк подпоручик Кутепов в ночь на 1 (14) октября принял боевое крещение. Той ночью 85-й Выборгский полк вел бой, прикрывая отход 4-го Сибирского корпуса[192].
В «Правительственном вестнике» находим: «В бою 30-го сентября особо отличились 4-й Восточно-Сибирский и 5-й Сибирский Иркутский полки, отлично также действовали части 85-го пехотного Выборгского полка. Потери наши за три дня боя значительны»[193].
«Русский инвалид» писал о тех тяжелых боях: «В ночь на 1-ое октября японцы огромными силами обрушились в направлении большой мандаринской дороги к Мукдену на войска нашего корпуса, занимавшего позиции на линии р. Шахэ. Несколько отчаянных атак японцев было отбито, но последняя, веденная с особым азартом и крупными силами на центр нашего корпуса, увенчалась успехом, выразившимся в прорыве этого центра. В то же время разгорелся бой на правом фланге соседнего участка, куда японцами направлялись большие силы. Возможность прорыва центра всего нашего расположения, угрожавшего соседним частям, была парализована быстрым движением нескольких батальонов на поддержку частей, прорвавшихся близ большой мандаринской дороги. При энергичном содействии этих батальонов наши войска перешли в наступление, завершившееся отобранием у японцев назад д. Ша-хэ-пу, лежащей на левом берегу р. Шахэ, и занятием прежних позиций корпуса. К отбитым с большим уроном японцам тем временем подошли их резервы, с помощью которых они снова бешено бросились на деревню Ша-хэ-пу. Последняя осталась на этот раз в их руках. Тогда генерал-адъютант Куропаткин[194] направил сюда часть своего резерва, при поддержке которого наши войска вновь перешли в наступление и после упорного боя не только выбили японцев из этой деревни, но и оттеснили их версты на две за последнюю»[195].
Во время этого упорного боя правый фланг русских войск был атакован японцами с фронта и одновременно в обход их правого фланга. Положение русских частей становилось тревожным, и начальник отряда двинул вперед резерв. Он атаковал наседавших японцев во фланг. Неприятель отступил, цепляясь за каждый дом в попутных селениях, за каждую удобную складку местности. В результате боя части правого крыла русских войск сохранили свои позиции на линии реки Шахэ.
Центральная часть русских войск оказалась опасно выдвинутой вперед относительно флангов. Отбив ряд ожесточенных японских атак, она отошла на заранее избранные укрепленные позиции, выпрямив общую линию фронта. Левое крыло, против которого было обнаружено значительное усиление японцев, продолжало оставаться на прежних позициях.
В донесениях о боях 1 октября генерал-адъютант Куропаткин говорил, что войска дерутся четвертый день и что многие полки три ночи не спали, но выражал полную уверенность в способности русских войск продолжать бой.
Обе стороны понесли большие потери, тем не менее в Токио было опубликовано официальное сообщение, в котором урон японских войск за время с 27 сентября (10 октября) по 1 (14) октября исчислялся всего лишь в 1300 человек…
Обе стороны понесли большие потери, тем не менее в Токио было опубликовано официальное сообщение, в котором урон японских войск за время с 27 сентября (10 октября) по 1 (14) октября исчислялся всего лишь в 1300 человек…
«От массы произведенных выстрелов в этот день, как и после боя под Ляояном, разразилась сильная гроза, сопровождавшаяся ливнем. От последнего испортились дороги и последовало значительное поднятие воды в реках и речках…»[196].
Стремясь закрепить за собой позиции на левом берегу реки Шахэ, на рассвете 3 (16) октября японцы атаковали Новгородскую сопку, занятую тремя батальонами 22-й дивизии. Атака сопровождалась мощным артиллерийским и пулеметным огнем. В результате жестокого боя «новгородцы» оставили Новгородскую сопку и отошли на правый берег Шахэ. Таким же образом из селения Шаланцзы артиллерийским огнем были вытеснены войска 10-го корпуса[197].
Обе сопки расположены на возвышенной местности и спускаются крутым обрывом к мелководной реке Шахэ. А вокруг хорошо простреливаемое пространство, лишь кое-где редкие кривые деревца, и негде укрыться от вражеской пули или осколка. Пять японских батальонов при 30 орудиях под командованием генерала Ямады укрепились на этих господствующих высотах и стали поражать огнем все три полка 22-й пехотной дивизии. Теперь японцы могли обстреливать и резервные части русских войск, где в то время находился подпоручик Кутепов.
Осознавая значение двух сопок, русское командование решило не дать закрепиться на них противнику. Общее руководство действиями русских войск осуществлял генерал-майор Павел Николаевич Путилов. В тот же день 3 (16) октября в 15 часов русские части начали артиллерийскую подготовку и, несмотря на мощный ответный огонь японцев, в 16 часов 50 минут перешли в наступление. Новгородские полки генерала Новикова повели фронтальное наступление на Новгородскую сопку, а бригада генерала Путилова, совершая охватывающий маневр с запада, атаковала вторую сопку. Впоследствии она получила название – Путиловская.
Под ураганным артиллерийским и ружейно-пулеметным огнем японцев новгородские полки несли большие кровавые потери, все три командира полков 22-й дивизии были ранены. В сумерках наступающие части перемешивались. Ожесточение многочасового боя нарастало. Уже в ночь на 4 (17) октября новгородцы ворвались в японские окопы и после короткой рукопашной схватки окончательно овладели Новгородской сопкой. Вторая сопка под покровом сгустившихся сумерек была стремительно атакована частями генерала Путилова и к полуночи, после жестокого штыкового боя, была очищена от японцев.
Деревня Сахэпу (из фондов РГАКФД)
4 (17) октября подпоручик Кутепов во время боя 10-го армейского корпуса находился с полком в резерве у деревни Подавязы и попал под мощный артиллерийский огонь японцев. Всю ночь на 5 (17) октября он провел в окопах в ожидании атаки неприятеля у Сахэпу[198].
Всю ночь лил сильный дождь. В окопах холодно, сыро, слякотно[199]. Еще вчера Александр Кутепов жадно изучал военную теорию в стенах юнкерского училища, четко маршировал на плацу, фехтовал на эспадронах, и вот не прошло и двух месяцев с момента производства в офицеры, а он уже оказался на передовой в окопах под огнем японских батарей. А что, если японцы двинутся в новую контратаку? Резерв введут в бой и тогда – «пуля дура, а штык – молодец»… О чем думал тогда подпоручик Кутепов? О родных и близких? О доле пехотного офицера? Или что «не раздобыть надежной славы, покуда кровь не пролилась»?..
Штурмуя сопки, русские войска потеряли около 3000 человек убитыми и ранеными. Отряд генерала Ямады был почти полностью уничтожен. Боевыми трофеями русских стали 14 (9 полевых и 5 горных) японских орудий, а также было возвращено одно свое орудие и пулемет[200].
Подтянув свежие войска, 5(18) октября японцы вновь атаковали Новгородскую сопку, но вынуждены были отступить из Сахэпу[201]. Вот что писал об этом бое «Русский инвалид»:
«7 октября № 218. В ночь на 3 октября японцы снова обрушились на центр нашего расположения, избрав пунктом атаки сопку с деревом, лежащую северо-восточнее Нан-чан-цза, расположенного верстах в 3 юго-восточнее с. Ша-хэ-пу. Наши части, уступая отчаянному напору превосходных сил врага, с боем отошли за р. Шахэ, протекающую в близком расстоянии от этой сопки. Японцы, не развивая этого успеха, быстро приступили к устройству здесь сильной укрепленной позиции, подтянув сюда значительные резервы. Генерал-адъютант Куропаткин утром 3 октября приказал выбить японцев из этой позиции, для чего, по свидетельству корреспондента «Русского Слова», были назначены 2-я бригада 5-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии под командою своего командира генерал-майора Путилова, 36-й Восточно-Сибирский стрелковый полк и выдвинутые из резерва некоторые части 22-й пехотной дивизии. В течение дня наша артиллерия вела подготовку штурма неприятельской позиции, и, когда обнаружились ее успешные результаты, наши части энергично двинулись в атаку. По сообщениям того же корреспондента, наступление велось с фронта частями 22-й пехотной дивизии, с запада 19-м и с востока 36-м Восточно-Сибирскими стрелковыми полками.
Самый сильный бой шел на батареях противника, где наши стрелки уничтожили всю прислугу и лихой контратакой встретили отчаянный штыковой удар противника. Так же мужественно и столь же решительно было движение нашего штурмовавшего отряда, завершившееся к утру 4 октября почти полным уничтожением значительной части оборонявших позицию японцев и беспорядочным отступлением остальных, преследовавшихся нашими войсками на протяжении около 2 верст… Сопка с деревом, согласно телеграммы генерал-лейтенанта Сахарова, названа Путиловской…»[202].
«Берлин. 5-е октября. В Berliner local-anzeiger помещена следующая телеграмма. «Мукден. 4 октября (10 ч. 50 м.). В ночь 4-е октября между 12 и 1 ч. японцы трижды густыми массами пехоты атаковали русские позиции на реке Шахэ. Встреченные убийственным огнем, продолжавшимся в течение 3/4 часа беспрерывно, японцы принуждены были отступить с огромными потерями. Сегодня в 10 ч. 30 м. утра бой на р. Шахэ возобновился. Русская пехота показала, на что она способна»[203].
Жестокий пятидневный бой за Новгородскую и Путиловскую сопки стал боевым крещением подпоручика Кутепова. Вспомним, что, прибыв на фронт 30 сентября (13 октября), он уже на следующий день участвовал в деле. И хотя командир полка определил вновь прибывшего необстрелянного офицера в резерв, подпоручик Кутепов смог оценить реальность кровавого боя, когда совсем рядом тысячи русских солдат и офицеров дрались не на жизнь, а на смерть. После окончания боя он побывал на месте схватки. Можно себе представить, какое сильное впечатление произвели на него кровавые следы лобовых атак русской пехоты. Не тогда ли он впервые всерьез задумался над вопросом, как избежать тяжелых потерь на войне?.. Вероятно, кто-то из тех, кого подпоручик Кутепов успел узнать накануне боя, сложили свои головы на подступах к сопкам или во время штыковой схватки в неприятельских окопах. И недаром впоследствии этот бой был назван одним из самых кровавых боев в Русско-японской войне и одной из вершин русской военной доблести[204].
Путиловская сопка (из фондов РГАКФД)
Боем за Новгородскую и Путиловскую сопки закончилось сражение на реке Шахэ. В дальнейшем русские и японские войска оставались на занимаемых позициях и ограничивались незначительными действиями до середины января 1905 года, то есть вплоть до Мукденской операции. Сражение на реке Шахэ стратегически было выиграно японцами. Они отразили последнюю попытку русских войск спасти Порт-Артур. Однако и японцы не достигли решительных результатов, стойкость русских войск и большие потери заставили японское командование отказаться от дальнейших активных действий.
У нас нет сведений о том, как проходила служба подпоручика Кутепова в первые два месяца, но мы знаем, что в декабре 1904 года он был известен как опытный офицер команды охотников, занимавшейся разведкой близлежащих японских укреплений. Уже 25 декабря (7 января) подпоручик Кутепов был назначен помощником начальника пешей охотничьей команды[205].
Почему только что прибывший на фронт офицер был определен на одну из самых опасных и ответственных должностей? Думается, что это была его собственная инициатива. Он стремился применить свои способности и знания с максимальной отдачей для пользы общего дела. Имея острый практический ум, подпоручик Кутепов, надо полагать, стремился понять причины тяжелых кровавых потерь. Дело в том, что Русско-японская война проходила уже на новом техническом уровне вооружения, это требовало соответствующей тактики ведения боя, тщательной разведки местности. Появилась скорострельная артиллерия, пулеметы. Плотность разящего огня многократно возросла, а «царица полей» пехота продолжала ходить густыми цепями в лобовые атаки. Артиллерия в начале войны действовала преимущественно с открытых позиций, что делало ее уязвимой. Боевые уставы и наставления устарели и не отвечали требованиям времени. Многие командиры мыслили отстало, руководствуясь отжившими представлениями. Например, даже такой крупный военачальник и военный теоретик, как генерал М. И. Драгомиров[206], многого не понимал. А. И. Деникин писал о нем: «Перед самой войной он ратовал против щитов к орудиям и даже против закрытых позиций, усматривая в стремлении укрыться – элемент шкурничества; даже во время войны, открывшей глаза на многое, он считал, например, пулеметы «бесполезными» в полевом бою пехоты и напрасно усложняющими ее организацию; он недооценивал современных средств связи в бою – телеграфа и телефона, – предпочитая им связь «людьми»…»[207].