Штрафбат. Миссия невыполнима - Антон Кротков 12 стр.


Как Эсла и ожидал, Нефёдов принял его вызов. Итак, им предстояло сразиться один на один в условленном месте и в условленное время через шесть недель. Правда, Эсла заявил, что так как у него травмирована рука, то необходимо уравнять шансы. Поэтому его противник должен взять на поединок на треть меньше боезапас снарядов.

Борис неопределённо хмыкнул.

– Да, я знаю, что у вас тоже повреждены ноги, – чернокожий ас выразительно посмотрел на забинтованные ноги лежащего перед ним русского. – Но мне сказали, что примерно через шесть недель ваши раны заживут. Мне же на восстановление требуется минимум три месяца. Отложить нашу следующую встречу на такой срок нельзя.

– А почему вы так уверены, что я прилечу на рандеву? – из озорства осведомился Нефёдов, насмешливо глядя на американца. Конечно, с его стороны было неосторожно затевать подобные шутки. Но не поиздеваться над серьёзностью заокеанского коллеги он не мог. Вся эта ситуация с дуэлью выглядела фарсом.

Впрочем, чернокожий майор тоже обладал хорошим чувством юмора:

– Если вы этого не сделаете, – по-прежнему, без тени улыбки ответил он, – мне придется навестить вас среди ваших русских медведей, и тогда уж мы будем стреляться через носовой платок… И потом, мой ведомый (при этих словах Хан, только что представившийся Нефёдову гражданским пилотом смутился) заверил меня, что вы настоящий джентльмен. Ваш друг так же сообщил мне, что вы потомственный дворянин. Признаться, меня удивило, что на стороне большевиков воюют аристократы. Но теперь я даже рад этому.

Эсла принялся рассуждать о традициях чести, которые ещё свято чтят некоторые «рыцари неба». Судя по всему, оратор намекал на себя. Хлопнула пробка шампанского в честь заключённого соглашения. Глаза чернокожего аса сверкали, впервые за весь разговор он улыбался. Хан нагнулся, чтобы наполнить свой бокал новой порцией шампанского, и тихо шепнул на ухо Нефёдову:

– Не верь ему, будь начеку…


На следующее утро рыбаки уложили спасённого лётчика в баркас и вышли в море. В условленном месте их встретил катер береговой охраны северокорейских ВМС. Передав спасённого советского лётчика морякам Ким Ир Сена, рыбаки получили за свой подвиг щедрую награду в виде нескольких дюжин картонных коробок со всевозможными ценными припасами.

Глава 9

В эти дни Нефёдов часто виделся с Аллиет. Так как Борис сделал вид, что готов принять предложение Хенка, тот предоставил проститутке из его борделя свободу передвижения. Столь широкий жест можно было истолковать как аванс в счёт будущей платы за предательство. И Борис воспользовался коротким затишьем перед неизбежным жестоким столкновением с опасным противником, чтобы помочь подруге…


Ему было очень легко общаться с бельгийкой. С того дня как они впервые познакомились в «Салоне Мэри», или, как ещё называли это заведение, в «Прорве удовольствий», между ними установились тёплые доверительные отношения, которые вскоре переросли для стареющего мужчины в нежное чувство. В ожидании, когда придут новости о сыне, Борис потянулся к её красоте и нежности. Нефёдов никогда не спрашивал Аллиет о прошлом. Она сама начала рассказывать о себе.

– У себя дома я никогда не хотела отношений с ровесником, – как-то призналась она. – Мне нравятся зрелые мужчины со шрамами и такими грубыми татуировками, как у тебя. Так что ты мужчина моей мечты.

Он не думал, что она говорит правду. И тем не менее он был счастлив, как мальчишка.


Борис снял для Аллиет комнату в городе. По утрам молодая женщина находила на своём подоконнике букет полевых цветов, на листьях которых еще не успела высохнуть роса. Вряд ли она догадывалась, какого риска стоило её другу и покровителю собрать их. Цветы росли в высокой траве вокруг аэродрома. Здесь любили устраивать свои лёжки партизанские снайперы. Поэтому охрана авиабазы устанавливала вдоль всего периметра безопасности мины-ловушки. Только сумасшедший и влюблённый мог сунуться сюда по доброй воле.

Когда после окончания ночных полётов Борис куда-то на время пропадал, его сослуживцам и в голову не могло прийти, что их бывалый сослуживец в данный момент как юный романтик ползает в запретной зоне и срывает цветочки…

Борис и в самом деле потерял голову от любви. Хотя подруга фактически донесла на него своему хозяину Хенку, передав в подробностях, о чём именно они разговаривали в первую ночь знакомства, а проститутка предложила Нефёдову ни много ни мало отравить Глота. Борис вспомнил, как в первое своё посещение местного публичного дома почти отчаявшаяся найти у кого-то защиту Аллиет с мольбой в голосе сказала ему: «Вы не такой, как все они. Я это чувствую. Вы обязательно должны убить этого подонка!»

Тем не менее Борис сумел простить и понять подругу. Ведь даже сильные духом воины порой ломаются под прессом сильнейшего психологического и физического воздействия. Чего уж говорить о молодой женщине, попавшей в рабство после благополучной жизни в Европе… Некоторых товарищей Нефёдова по войне в Испании в конце тридцатых годов специалисты из НКВД превращали из сильных гордых «сталинских соколов» в трясущихся от страха доносчиков. Его самого подобным образом не раз пытался завербовать в ссученные провокаторы и осведомители школьный дружок Артур Тюхис… Так что Борис не осуждал подругу. Напротив, он даже стал относиться к ней с большей нежностью – к чисто мужскому влечению примешивалась жалость и отцовское стремление закрыть своей широкой спиной напуганную девочку от всех невзгод и опасностей жестокого мира. Таким образом эмоциональная связь между ними только крепла.


Аллиет казалась Нефёдову воплощением мягкости и такта. Ему нравился её простой, лёгкий характер. Например, однажды она поинтересовалась, что за странное кольцо он носит на пальце, мужчина откровенно ответил, что эта самодельная вещь, скрученная из простой медной проволоки – память о жене, которая умерла несколько лет назад. И тут же в ответ услышал: «Это хорошо, что ты помнишь о ней. Я тоже часто вспоминаю отца. Он был сильный и благородный… совсем как ты».

Аллиет стала ему по-настоящему дорога. После смерти много лет назад жены это была первая женщина, возле которой он по-настоящему отдыхал душой. Борис всё чаще думал о новой подруге, хотя и не верил, что их отношения могут иметь какое-то будущее. Аллиет была молодой привлекательной женщиной. Наверняка до того, как она попала в рабство, у неё был кто-то… Спасти любимую от ежедневных издевательств сутенёра, сделать так, чтобы она вновь стала по-настоящему счастливой, – вот в чём Нефёдов видел свою задачу. Рассказы Аллиет о страшной жизни в борделе заставляли его торопиться.

* * *

В Морганбурге Гермес сам нашёл Нефёдова и предложил возобновить прерванные уроки. Однажды за шахматной партией Борис как бы между прочим рассказал дельцу, что у одной местной проститутки имеется влиятельная и богатая родня в Америке:

– Она попала сюда против своей воли. Круизный корабль, на котором девчонка путешествовала, захватили пираты. Потом через цепочку посредников пленницу перепродали в местный бордель.

Внешне Гермес почти не отреагировал на вложенную в его уши информацию. Он лишь слегка, будто только из вежливости к собеседнику кивал головой, не отрывая задумчивого взгляда от шахматной доски. Но если ты знаешь, чего ждать от собеседника, то, конечно, заметишь, как настороженно замерла его безмятежно покачивающаяся на протяжении последних пятнадцати минут нога в старом шлёпанце.

Борис продолжал. Как о чём-то забавном, не представляющем практического интереса, он предположил, что если бы сыскалось некое заинтересованное лицо, которое сумеет вернуть девчонку её родителям, то благодарные родственники наверняка сумеют щедро отблагодарить спасителя:

– Для них не будет проблемой сделать так, чтобы этот человек, которого на родине наверняка начнут преследовать за его подвиг, быстро получил американское гражданство как политический беженец.

После долгой паузы, на протяжении которой Гермес продолжал скользить задумчивым взглядом по шахматным фигурам, он наконец ответил:

– Я думаю, такой человек найдётся…

Оторвавшись наконец от шахмат, Гермес с улыбкой чеширского кота поинтересовался:

– Но что желаете получить лично вы за своё посредничество?

– Меня интересует судьба другого невольника – русского лётчика, которого сбили в здешнем небе несколько месяцев назад. Он мой сын…

На физиономии Гермеса появилось жёсткое выражение опытного дельца:

– Почему вы так уверены, что он здесь? Самолёт мог упасть в океан или по ту сторону границы.

– Я видел здесь нож, снятый с русского пленного лётчика. Значит, кому-то из членов экипажа сбитого самолёта-разведчика удалось катапультироваться над территорией, контролируемой властями. Этот пленный вполне мог быть моим Игорем.

После долгой паузы, на протяжении которой Гермес продолжал скользить задумчивым взглядом по шахматным фигурам, он наконец ответил:

– Я думаю, такой человек найдётся…

Оторвавшись наконец от шахмат, Гермес с улыбкой чеширского кота поинтересовался:

– Но что желаете получить лично вы за своё посредничество?

– Меня интересует судьба другого невольника – русского лётчика, которого сбили в здешнем небе несколько месяцев назад. Он мой сын…

На физиономии Гермеса появилось жёсткое выражение опытного дельца:

– Почему вы так уверены, что он здесь? Самолёт мог упасть в океан или по ту сторону границы.

– Я видел здесь нож, снятый с русского пленного лётчика. Значит, кому-то из членов экипажа сбитого самолёта-разведчика удалось катапультироваться над территорией, контролируемой властями. Этот пленный вполне мог быть моим Игорем.

– Этот нож… У кого конкретно вы его видели?

– Кличка наёмника Кураж. Он венгр. Сказал, что выиграл тесак в карты у какого-то местного рейнджера из антипартизанского охотничьего подразделения.

– Хорошо, я всё понял.

Африканец поднялся и сделал жест рукой, мол: «Пока! Я сам вас найду, когда что-то выясню». Ленивой походкой Гермес вышел из кафе, где происходил разговор. В душе Нефёдова затеплилась надежда. Этот торгаш точно своего не упустит.


В тот же день Борис убедился, что в таком маленьком городе, как Морганбург, трудно что-то скрыть от посторонних ушей.

После ужина в ресторане Нефёдов привёл Аллиет к себе в офицерское общежитие. Проснувшись среди ночи, Борис обнаружил, что постель рядом пуста. За стеной разговаривали:

– Да тише ты! – возбуждённо шептал мужской голос. – А то проснётся твой старик и тебе придётся ублажать сразу обоих. Ну что ты ломаешься, дурёха? Ты же профессионалка. Только раздвинь ножки и обещаю, тебе понравится… Если же будешь играть в «целку», я твоё хорошенькое личико разрисую вот этой бритвой. Ты меня поняла?

В ответ послышались сдавленные женские всхлипы. За стеной началась какая-то возня. Похоже, дело происходило в ванной. Хотя Борис помнил, что закрыл дверь изнутри, не было сомнений: пока он спал, в номер пробрался неизвестный.

Нефёдов сунул руку под кровать и сразу нащупал ребристую рукоять пистолета.

Стараясь двигаться бесшумно, Нефёдов встал с кровати и выскользнул из комнаты. Неизвестный голый мужик уже лежал сверху на извивающейся под ним женщине, зажимая ей рот рукой.

Борис приставил дуло пистолета к затылку насильника. Тот замер, словно парализованный. Испуганно воскликнул:

– Прошу вас, не стреляйте!

– Встать! – приказал Нефёдов. Когда мужик поднялся, Борис ткнул его пистолетом между лопаток. – Пошёл!

Он завёл негодяя в туалетную комнату, ударом пистолетной рукоятки в висок сшиб на колени. Затем сунул головой в унитаз и спустил воду. Нефёдов проделал эту процедуру несколько раз, пока насильник не начал захлёбываться. Тогда Борис вытащил его морду из толчка и начал жестоко избивать.

Этот мужик был моложе и крупнее Нефёдова, но бурлящая в Борисе ярость превратила его в силача.

– Похотливая тварь! – рычал Борис, нанося всё новые удары по окровавленному лицу мерзавца. – Порву!!!

Его противник практически не сопротивлялся, только продолжал умолять не стрелять в него:

– Не убивайте меня, господин майор! Я не хотел трогать вашу подругу. Но Хенк обещал уплатить мои долги в офицерском казино. Мне пришлось пойти на это дело.

– Отпустите его, прошу вас! – взмолилась Аллиет. По щекам девушки текли слёзы. – Я не хочу, чтобы вы его убивали! Ну, пожалуйста! Разве вы не видите, что он только орудие в руках Глота. Пока Хенк жив, он не оставит нас в покое.

– Да, да!!! – стоя на коленях, тряс головой мужик. – Ваша девушка права, господин майор. Я только орудие. Мне приказали…

Борис опустил занесённую для очередного удара руку. Еле живой, несостоявшийся насильник на четвереньках выполз из номера, оставив на полу размазанный кровавый след. Борис постепенно успокаивался. На смену гневу пришло чувство тревоги.

– Я совершил ошибку. Вчера я говорил о тебе с одним человеком, и кто-то подслушал нас. Видимо, надо было выбрать более безопасное место для встречи с ним… Теперь твой хозяин объявил нам войну. Поэтому ты больше не вернёшься в своё заведение. Я договорюсь с Ханом, чтобы тебя пока поселили на авиабазе в общежитии для вспомогательного персонала. Поработаешь пока в столовой официанткой или посудомойкой. Думаю, через несколько дней я сумею переправить тебя через границу… Скоро ты окажешься дома…


Эта стычка была только началом большой войны. Хенк уже понял, что Нефёдов водил его за нос, когда обещал подумать над его предложением сдать ему Макса Хана. Теперь Глот собирался уничтожить лгуна…

Глава 10

Счастливое решение воспользоваться аквалангами спасло им жизнь. С морского дна Игорь и Корбо видели, как тонула их яхта, как неторопливо кружило над головой подошедшее судно с убийцами, любующимися результатами своей работы.

Они решились воскреснуть, лишь когда в аквалангах почти закончился воздух. К этому времени киллеры уже покинули место «удачной ликвидации».


С этого момента для Игоря Нефёдова началась новая жизнь. Впрочем, поначалу он заявил спасённой подруге, что дал слово начальнику тюрьмы вернуться, и намерен его сдержать. Игорь даже вернулся обратно в сырой каземат, но пробыл там всего несколько часов. Вскоре в заведении поднялся страшный переполох. Запыхавшийся начальник тюрьмы лично прибежал, гремя ключами от дверей камеры Нефёдова, чтобы взволнованно сообщить узнику радостную весть:

– Губернатор объявил вас своим гостем. На улице уже ждёт его личный лимузин и кортеж охраны.

Выяснилось, что, узнав о случившемся, отец Корбо немедленно амнистировал молодого чужеземца. Недавний узник грязной камеры был с почестями принят во дворце правителя провинции.


Но главная награда была впереди. На праздничном ужине отец Корбо во всеуслышание объявил, что отдаёт свою дочь русскому герою, тем более что его девочка призналась, что любит этого парня. И ничего, что он белый. Мать Корбо – его четвёртая жена – тоже имела светлую кожу.

Для Игоря это была великая честь. И отказаться от неё означало, по местным обычаям, нанести смертельное оскорбление родственникам невесты. Да никому из присутствующих на приёме гостей и в голову не могло прийти, что кто-то способен добровольно отказаться от красавицы с миллиардным приданым.

Корбо считалась одной из богатейших невест Африки. Её отец, родной брат президента страны Моргана Арройи – Жан Батист Зубери Арройя контролировал одну из богатейших провинций. Находящиеся здесь месторождения урана, алмазов, углеводородов, морские и речные порты, в которых базировались многочисленные рыболовецкие флотилии, плантации хлопка – стабильно приносили уездному владыке миллиарды. Данная провинция была в наименьшей степени охвачена междоусобной войной по сравнению с другими областями страны. Это объяснялось тем, что на большей части её территории проживали соплеменники царствующих братьев.

Правда, между самими братьями мира не было. Чрезвычайно подозрительный Морган Арройя в каждом из приближённых видел потенциального предателя. Не был исключением и старший брат. Когда-то он отстранил его от руководства вооружёнными силами, а на последнем съезде правящей партии поразил даже ближайших соратников, заявив, что Жан Батист ему вовсе не родня по крови. По словам президента, их мать якобы недавно призналась ему, что тайно усыновила младенца чужого племени, чтобы скрыть от мужа смерть своего родного дитя при родах.

Никогда не посещая даже начальную школу, Арройя тем не менее неплохо знал мировую историю. В детстве он посещал миссионерскую школу и в отличие от многих своих соплеменников умел читать. В какой-то книге Арройя прочитал знаменитую фразу нацистского министра пропаганды Геббельса: «Кто в Германии еврей, решаю я сам». Морган запомнил эти слова и принял на вооружение. Объявив брата представителем презренного народа, он фактически начал процедуру его отстранения от всех государственных постов, чтобы в конечном итоге обезоружить и без труда уничтожить опасного конкурента.


Но и отец Корбо не терял надежду в скором времени сесть в президентское кресло. На открытый конфликт с братом Жан Батист пока не решался, однако через подставных лиц оплатил услуги швейцарского пиар-агентства. Пиарщики организовали масштабную кампанию по дискредитации федерального правительства. В крупнейших газетах многих стран мира практически одновременно появились статьи, в которых корреспонденты рассказывали о страданиях мирного населения Всеафриканской Республики, которое «тысячами гибнет под бомбами правительственной авиации и от специально организованного властями голода».

Назад Дальше