Чило дождался, пока транкс схватит его за рубашку. Потом вскинул руки и вцепился в стопоруки противника. Неподатливый хитин был гладким и скользким на ощупь. Чило поднял правую ногу, уперся в середину брюха инопланетянина и кувыркнулся назад, толкнув ногой. Транкс перелетел через голову человека и грохнулся на спину.
Чило перекатился по земле и, задыхаясь, поднялся на ноги. Лежа на спине и брыкаясь всеми восемью лапами, инопланетянин был до ужаса похож на перевернутого краба или паука. В конце концов ему удалось подвернуть под себя две ноги, он оттолкнулся, перевернулся и снова встал. Поднял одну иструку, чтобы пригладить растрепавшиеся усики. Непохоже, чтобы транкс был ранен, но, с другой стороны, кто его знает! На твердом хитине синяков и ссадин не бывает.
— Ну что, хватит с тебя? — прохрипел Чило, нагнувшись и уперевшись рукой в правое колено.
Десвендапур знал технику рукопашного боя — когда-то ходил нат ренировки,— но с последствиями такого боя их не знакомили совершенно. Спортивные занятия в кругу вежливых, доброжелательных соплеменников — одно дело; а когда тебя швыряют с размаху на твердую землю — совсем другое! Все тело болело, с головы до ног. Но если повествование об этом экстраординарном переживании не завоюет высшей награды на поэтическом конкурсе, тогда Дес может бросить поэзию и до конца жизни остаться приготовителем пищи. Переживание оказалось воодушевляющим, потрясающим и — да, вдохновляющим!
— Давай устроим перерыв на одно времяделение, если можно. Пожалуйста. Мне необходимо все записать!
И поэт достал скри!бер из мягкого кармашка и принялся наговаривать в микрофон поток непонятных Монтойе звуков.
— Да-да, конечно,— любезно ответил Чило.— Можешь не торопиться.
Он осторожненько подошел к транксу сзади, с любопытством глянул на приборчик, а потом быстро и крепко обхватил инопланетянина и снова оторвал от земли. Но на сей раз Чило держал его сзади.
Теперь судорожно размахивающие руки и ноги не могли до него дотянуться. Транкс был недостаточно гибок, чтобы протянуть иструку за спину. Однако голова его могла вращаться почти на сто восемьдесят градусов. Лицо, как всегда, оставалось неподвижным, однако лихорадочное движение жвал в сочетании с дрыганьем всех восьми конечностей успешно передавало испуг инопланетянина.
— Попробуй-ка теперь пнуть меня в брюхо!
Чило был невелик ростом, и жук оказался достаточно тяжел для него, но все же Монтойя твердо решил исполнить свою угрозу. Слегка откинувшись назад, он заковылял к водоему.
Десвендапур, беспомощно вися в хватке человека, тем не менее продолжал записывать стихи до тех пор, пока они не очутились на берегу. Ручей вливался в озерко ленивыми извивами, глубина тут была никак не больше метра.
— Ты доказал, что хотел,— объявил Дес, убирая скри!бер в кармашек.— Я согласен, ты способен бросить меня в эту скромную речку. Теперь можешь меня отпустить.
— Отпустить? — пропыхтел Чило.— Щас отпущу!
И, размахнувшись, он швырнул транкса вперед. Тот испуганно дернул всеми восемью ногами и с шумом плюхнулся в воду — на самую середину озерка!
Транкс немедленно вынырнул на поверхность, отчаянно бултыхаясь в воде. Чило с ухмылкой смотрел на него с берега. Сейчас тварь вы ползет на сушу, мокрая, увешанная водорослями, целехонькая, но уязвленная! Она злобно уставится на него, но будет вынуждена признать: человек физически сильнее транкса. Интересно, что она сделает — встряхнется, как собака, или будет просто обсыхать на солнышке?
Но постепенно лицо Чило вытянулось. Сине-зеленые конечности двигались все медленнее и медленнее. Похоже, у инопланетянина были большие проблемы. Но почему, ведь голова его торчит высоко над водой? А если он за что-то зацепился, почему не зовет на помощь, хотя бы свистом и стрекотом, если забыл, как это будет на земшарском?
И тут до Чило дошло, что позвать транкс не может, потому как его легкие постепенно заполняются водой. Инопланетянин попросту тонул прямо у него на глазах!
«Грудь! — вспомнил Чило.— Эти чертовы твари дышат прямо через дырки в груди!»
А сейчас все восемь отверстий находились под водой.
Человек прыгнул в воду. Озерко в самом глубоком месте пришлось ему по шею. Неудивительно, что у инопланетянина возникли проблемы! В отличие от большинства своих мелких земных родичей, транксы тяжелее воды. Возможно, чудик и не пойдет ко дну, как топор, но рано или поздно пойдет обязательно.
Чило отчасти вынес, отчасти выволок поэта на берег. Оказавшись на твердой земле, человек отступил, глядя, как инопланетянин содрогается, судорожно выталкивая воду из груди, расширяющейся и сжимающейся, как огромные сине-зеленые меха. Исторгнув последнюю каплю воды из своих измученных легких, транкс заковылял боком, дошел до мощного корня фиги-душительницы и привалился к нему. Выпуклые золотые глаза с красными прожилками уставились на Чило.
— В столь смертельной демонстрации нужды не было. Я бы с тобой так не поступил.
Судорожный кашель сотряс тело цвета морской волны. Кашель тоже исходил с боков груди, а не из глотки. Чило не удержался от насмешки:
— Да ты бы и не сумел!
— Не скажи. Мои сородичи — способные ученики.
Транкс указал иструкой на нижние конечности Чило:
— Ловко ты бросил меня ногой! Думаю, у меня такое тоже должно получиться. В конце концов, у меня их четыре, или даже шесть, против твоих двух. Во второй раз ты меня уже не подловишь.
Чило пожал плечами. Ему случалось драться и с уличной шпаной, и с громилами — правда, с инопланетянами прежде не доводилось. Может, он вообще первый человек в мире, дравшийся с транксом.
— Ничего, у меня в запасе немало других штучек.
Он пристально уставился на задиристого транкса.
— Возможно, в следующий раз я просто не стану тебя вытаскивать.
У него вырвался ехидный, пренебрежительный смешок уличного парня.
— И как это вы, жуки, плавать не умеете, при восьми-то ногах?
— Увы, не умеем. Нас тянет ко дну. Не сразу, но очень быстро. И транкс не способен шевелить ногами достаточно проворно, чтобы поддерживать над водой верхнюю половину тела. Поэтому мы тонем. Спасибо, что ты вытащил меня из озера.
— Я теперь уж не уверен, правильно ли поступил.
Чило с любопытством наблюдал за недоутонувшим пришельцем. Транкс не стал отряхиваться или ждать, пока его высушит солнышко. Вместо этого он опустил голову и принялся жвалами, как шваброй, сгребать воду с тела и конечностей. Его большой наспинный мешок лежал на земле, но нагрудный карман побывал в воде вместе с ним. Интересно, промокаемый он или нет? Ведь там было все, что транкс наговорил со времени их встречи…
— Слушай,— снисходительно посоветовал Чило,— если хочешь сочинять обо мне стихи или еще какую-нибудь фигню — валяй сочиняй. Только не задирай меня из любви к искусству, понял? Хочешь тащиться за мной — ладно, тащись. Но под ногами не путайся. А то я бываю… В общем, характер у меня не сахар, и мне случается терять контроль над собой, понял? В следующий раз могу и не успеть вытащить — а могу и не захотеть. А то еще, чего доброго, врежу как следует и сломаю тебе ногу.
Транкс перестал чиститься и поднял голову, чтобы посмотреть на Чило.
— Нет, это вряд ли. Скорее, ты что-нибудь повредишь себе. Ты ловчее, но я прочнее.
— Да ну? А вот сейчас мы…
Чило поймал себя на том, что снова начинает заводиться, и остановился.
— Знаешь, хватит уже. Разве так важно, кто сильнее, кто прочнее и все такое прочее? У нас тут межрасовые соревнования, что ли? Ты вот лучше скажи: если я, предположим, дерусь с транксом не на жизнь, а на смерть, куда мне целиться?
— А зачем я тебе такое буду говорить?
И в самом деле, зачем?
Возможно, у инопланетян имеются какие-то скрытые уязвимые точки, но пока, насколько мог видеть Чило, лучше было лупить в мягкие части тела, не защищенные хитиновым панцирем. В глаза, например, или в нижнюю часть брюшка. Если дернуть за один из перистых усиков, противник, по идее, тоже должен отпустить. Не то чтобы Чило предвидел возможные схватки, но все же считал за лучшее приготовиться. Так бывало на улицах Гатуна, Бальбоа и Сан-Хосе. Почему в джунглях должно быть иначе?
О транксах он знал мало, очень мало, только то, что уловил краем уха из телепередач. Возможно, Десвендапур действительно доброжелателен и безобиден, но, может, на самом деле относится к нему, Чило, с подозрением и враждебностью, а может, это вообще какой-нибудь инопланетянский шизофреник. Вот сейчас он мил и дружелюбен, а через час, глядишь, вздумает перерезать ему, Чило, глотку и высосать кишки. Не-ет, надеяться следует на лучшее, а готовиться — к худшему. Такой принцип Монтойю никогда не подводил. Доказательство: он до сих пор жив, здоров и практически невредим, если не считать нескольких шрамов и пары выбитых зубов.
— Ладно. Снаружи ты прочный и пахнешь приятно. Признаю. Но все равно ты урод!
И Чило гнусно ухмыльнулся.
— Урод? — Голова в форме буквы V склонилась набок, фасетчатые глаза задумчиво изучали человека.— Сколь глубокое замечание! Подумать только, это говорит представитель расы, чьи тела напоминают по консистенции кисель! Вы все время трясетесь на ходу, а наиболее тонкие участки вашей кожи почти прозрачны! Вы смотрите на мир парой одиноких зрачков, и, если их повредить, остаетесь слепыми! Ваше обоняние примитивно, вы воспринимаете запахи неуклюжим органом, расположенным посреди лица, где он с трудом может улавливать хотя бы тени истинных ароматов!
Как бы в доказательство превосходства транксов, Дес покачал перистыми усиками.
— У вас всего четыре конечности, хотя восемь куда удобнее и разумнее, и, вдобавок, функции этих четырех конечностей строго разграничены.
Он оторвал от земли стопоруки, демонстрируя, что вторая пара конечностей у транксов может использоваться и как ноги, и как руки.
— Кожа ваша крайне уязвима и подвержена всяческим травмам. Вы неспособны издавать сколько-нибудь мелодичные звуки, потирая друг о друга свои конечности. Наконец, вы даже не обладаете в должной степени симметрией!
— Как — не обладаем симметрией? — обиделся Чило и принялся указывать на соответствующие части тела.— Вот: два глаза, два уха, две руки, две ноги. Чем тебе не симметрия?
— Да ты погляди на свои руки! — возразил Десвендапур.— Делится ли на два число твоих пальцев? Не делится! Их пять. А должно бы быть шесть — или четыре, как у меня. Ну а если заглянуть поглубже!…
— Куда — поглубже? — Чило поддернул выше рюкзак и опасливо нахмурился.
— Внутрь твоего жалкого тела! Сколько у тебя сердец? Правильно, одно, и к тому же сдвинутое куда-то вбок. То же самое можно сказать и обо всех прочих важнейших органах, за исключением легких, которыхутебя, по какому-то странному капризу природы, все-таки два, как и полагается.
Поэт провел стопорукой вдоль груди в сторону брюшка.
— А у меня — два сердца, две печени, два желудка и так далее. Нормальное устройство тела для высокоразвитой расы, симметричное и уравновешенное. В то время как твое внутреннее устройство представляет собой бессмысленное нагромождение, где одинокие беззащитные органы борются за пространство, норовя выпихнуть друг друга с законного места.
На эту тираду Чило не нашелся, что возразить. Честно говоря, он был разбит в пух и прах. И смог только пробормотать:
— Так что же, выходит, у вас всего по два?
Десвендапур вспомнил подходящий человеческий жест и кивнул.
— Мало того, что такое устройство гораздо эстетичнее, благодаря ему мы к тому же более живучи. Транкс может потерять любой важный орган, зная, что у него всегда остается в запасе еще один. Людям подобная роскошь недоступна. Должно быть, вы всю жизнь маетесь страхом, что какой-нибудь орган внезапно откажет.
Чило в задумчивости направился в лес. Десвендапур шагал за ним, чуть позади.
— Если у вас всего по два, а то и больше,— задумчиво сказал вор,— но тела при этом меньше наших, значит, все ваши внутренние органы тоже должны быть меньше. И сердце, и легкие, и все остальное. Значит, наши органы крупнее!
— Иметь запасное сердце важнее, чем большое сердце! — отпарировал Дес.
Они шли и шли, споря о том, чья физиология удачнее, пока ход мыслей Чило не прервали нарастающие сомнения.
— Послушай-ка, для повара, а тем более для помощника повара, или кто ты там есть, ты слишком уж много знаешь о людях!
Двуногий не мог понять рефлекторных жестов Десвендапура, однако поэт на всякий случай постарался их скрыть.
— Все, кого направили в данную экспедицию, очень хорошо подготовлены.
— Угу, ты уже говорил.
Однако Чило все же грызли сомнения. Он пристально разглядывал жука. Возможно, жесты инопланетянина могли бы порассказать ему о многом, но, увы, Монтойя в них не разбирался. Сложные движения рук и головы транкса для него имели не больше смысла, чем замысловатые ужимки обезьян на ветках. Пожалуй, даже еще меньше: обезьяны все-таки приходились ему дальними родственниками, и их жесты Чило худо-бедно мог понять, а вот жесты инопланетного жука — нет.
Транкс находился в более выгодном положении: его специально готовили к контакту с людьми. А Чило Монтойя не знал о шестиногих инопланетянах практически ничего. Однако он быстро учился. Уж что-что, а учиться он умел!
— А еще,— добавил его спутник в качестве последнего аргумента,— ты премерзко воняешь!
— Теперь я понимаю, почему тебя направили на кухню, а не в дипломатический корпус.
Однако на последнее замечание транкса возразить было действительно нечего. Десвендапур по-прежнему оставлял за собой пышный шлейф изменчивых цветочных ароматов, тогда как Чило продирался через кусты, чумазый и потный, воняя едкими выделениями, свойственными млекопитающим.
Что же до внешности, землянин был вынужден признать, что чем дольше он смотрел на жука, тем менее чуждым и более приятным глазу казалось это существо. Инопланетянин был воистину достоин восхищения: плавные, текучие движения многочисленных ног, блеск сине-зеленого панциря, менявшего оттенки от малахитового до сапфирового; чуть слышный шелест усиков; выпуклые золотистые фасетчатые глаза, отбрасывающие солнечные зайчики. Нельзя сказать, что он выглядел столь же привлекательным, как какая-нибудь танцовщица из Рио или Панамы, однако и желания растоптать его у Чило больше не возникало.
Монтойя влегком шоке осознал даже, что транкс внешне не так уж отличается от своих дальних земных родственников. Неужто благодаря наличию интеллекта настолько меняется впечатление? Быть может, если бы муравьи умели разговаривать, они бы не казались ему такими мерзкими?
«Да нет,— подумал Чило,— казались бы, если бы по-прежнему норовили сожрать все подряд, оставив человека без крыши над головой. Этот тип не жук,— повторял он себе.— И не паук. А представитель недавно обнаруженной расы инопланетян, наделенный разумом».
И Чило отчасти сумел убедить себя в правдивости таких рассуждений — но лишь отчасти. Все-таки справиться с древними, атавистическими предрассудками было не так-то просто. Честно говоря, с закрытыми глазами думать о транксе как о равном себе разумном существе, а не о жуке, которого следовало бы затоптать, было гораздо проще. Однако в джунглях с закрытыми глазами не походишь. Живо расквасишь нос.
Ладно, оскорбления оскорблениями, а все-таки интересно, что о нем думает инопланетянин на самом деле?
Глава шестнадцатая
При дворе императора Мууниинаа III все, от роботов, усеянных драгоценными камнями, и безмолвных электронных слуг до роскошной меблировки, устраивалось с тем расчетом, чтобы подавлять и внушать благоговение. Вся обстановка тронного зала, однако, отличалась не только пышностью, но и функциональностью, что отражало склад ума, свойственный а-аннам. А-анны обожают церемонии, но с условием, чтобы церемонии не мешали продуктивной работе. Это относится ко всем слоям общества, начиная с самого скромного поста наблюдения за состоянием песка и кончая высшими уровнями правительства.
Конечно, император обладал абсолютной властью лишь в глубокой древности. Сейчас то была выборная должность, точно так же, как должности лордов, баронов и низшей знати, правившей под руководством высших. А-анны попросту не могли расстаться с традициями — и потому приспособили их к современности, когда империя раскинулась на множество звезд и планет. Названия должностей напоминали об истории и древней системе правления, но на самом деле имели не больше отношения к феодализму, чем программирование суперсовременных мощных квантовых компьютеров, управляющих перемещением кораблей в плюс-пространстве.
И потому, хотя лорд Гуудра Ап и барон Кеекиль ИН были облачены в церемониальные одеяния высших чиновников, в их одеждах, щедро украшенных драгоценными камнями, имелись индивидуальные защитные экраны и средства коммуникации, позволявшие постоянно поддерживать связь как с непосредственными подчиненными, так и с далекими избирателями. Оба а-анна склонили головы и опустили хвосты, провожая императора, который удалился из зала разбираться с горой скучнейших официальных бумаг; потом обменялись взглядами, означающими, что им нужно побеседовать друг с другом.
От собрания отделились и другие группки. Одни намеревались поболтать, другие — поговорить о серьезных делах. Гуудра и Кеекиль хотели и того, и другого.
Они обменялись приветственными кивками и любезно втянули когти. Помимо всех прочих дарований, оба знатных а-анна славились хорошими манерами. Они вместе с еще несколькими представителями знати входили в одну из десятка партий, которые и определяли политику собрания. Однако вопрос, который Кеекиль хотел обсудить с Гуудрой, не имел никакого отношения к насущным государственным делам. То была скорее тема для совместных размышлений, которым оба посвящали немало времени. Зная, что многие принадлежащие к оппозиционным партиям а-анны рассчитывают получать свежую информацию по данному вопросу именно от них, они оба постоянно поддерживали связь с широким кругом имперских уполномоченных, имевших доступ к соответствующим сведениям.