Пока Олаф бежал по дороге, две или три повозки проехали внутрь Темьгорода, еще несколько образовали перед воротами небольшую очередь. На них сидели люди весьма удивительного облика: двухголовый мужчина, прижимающий к своей груди размеренно тикающие ходики, мать, обнимающая спящего ребенка с несоразмерно длинными руками и бочкообразным телом, одноглазый гигант и восьмиухий карлик. Видимо, все приехали в Темьгород по доброй воле. Рядом с ними не наблюдалось сопровождающих магов. Приезжие тихо и обыденно переговаривались между собой и были стоически спокойны. Это противоречило картине, невольно возникающей в воображении Олафа. Он привык думать, что в Темьгород везут несчастных, неумолимо не замечая их криков, слез, и обращаясь с ними несоразмерно хуже, чем с другими имперцами.
Юноша встал в конец очереди, скрывая свое нетерпение и невольное любопытство. Можно представить, как всех этих людей достали праздные взгляды и бестактные замечания. Не хватало еще, чтобы в дверях своего оплота - а для них Темьгород, видимо, являлся неким оплотом - они почувствовали тоже, что и обычно.
Олаф опустил голову и старательно разглядывал запыленные носки своей обуви, пока ленивый страж не постучал по нему пальцем.
- Причина приезда? - поинтересовался мужчина, окидывая его жутковатым взглядом глаз без зрачка.
- Я ищу девушку, - не в силах оторваться от лица таможенника, ответил юноша. - Она прошла в эти ворота рано утром. Без багажа, возможно, спрашивала Моргера Тута, ил мэра.
- Моргер Тут и есть мэр, - усмехнулся собеседник, хлопнул юношу по плечу и вынес вердикт. - В посещении отказано.
- Как отказано? - возмутился проводник.
Но страж уже заинтересовался пристроившимся позади закутанным в лохмотья странником. Откинув тряпье, последний выставил на показ вросшего в его худосочное тело собственного близнеца. Переругиваясь с ним на какую-то бытовую тематику, странник достал документы.
- Бенедикт и Юнит? Совет оповестил о вашем прибытии, - таможенник привычно шлепнул пропускную печать прямо на протянутую ладонь прибывшего и пропустил его в ворота.
Олаф был поистине готов в данный момент отдать собственное внешнее благополучие за нечто подобное.
- А как же я? - почти взмолился он, пользуясь тем, что наступило временно затишье, и никто не поджимал его на дороге сзади.
- Причина приезда? - прозвучал вновь, будто и не заданный ранее вопрос.
Юноша скрипнул зубами. В голову, под напором холодного безразличного взгляда, ничего не приходило. В конце концов, можно было попытаться сказать правду:
- Я служащий компании ветряных перевозок. Наш клиент вошел в эти ворота. Мне необходима гарантия, что с ним все в порядке, - процедил проводник.
- В нашем городе пониженная категория опасности. В посещении отказано, - изрек таможенник, и повернулся, закрывая створки ворот, и оставляя открытой невысокую калитку, достаточную лишь для того, чтобы туда протиснулся кто-то средней комплекции и роста.
В душе Олафа взметнулось какое-то нехорошее непознаваемое чувство. Кулаки сами непроизвольно сжались. Он едва удерживал себя, чтобы не расквасить нос зануде с глазами без зрачков. Однако, подобный поступок мог привести только в тюрьму, а не к мэру.
Чтобы успокоиться, юноша оглянулся вокруг и глубоко вздохнул пару раз. Попытался представить всю ситуацию глазами таможенника. Наверное, она казалась весьма необычной: стоит молодой здоровый парень и буквально умоляет впустить его туда, откуда нет выхода. Но от скрывшегося в маленькой сторожке мужчины не пахло любопытством. Он только выполнял свою работу. И на его взгляд Олаф не стоил ни внимания, ни интереса, ни времени.
- Кто может проехать в город? - весьма сдержанно поинтересовался юноша.
Таможенник выглянул в окошко сторожки:
- Те, кого сюда направляет Совет. Либо имеющие разрешение. Опять же, Совета, - сухо и отрывисто ответил он. - Направьте петицию, если она получит должный отклик - добро пожаловать.
- До моей станции - почти шесть дней хода, - покачал головой Олаф. - Я не могу терять столько времени. Есть здесь компания ветряных перевозок?
- Зачем?
- Отправить петицию! - вновь начал терять терпение проводник.
- Ты видишь поблизости хоть один ветряк? - усмехнулся мужчина, в его запахе мелькнула нотка иронии и растворилась в небытие. - В мэрии стоит приемная арка, как и положено. Но тебе туда хода нет.
Юноша прикинул величину городской стены - преодолеть ее будет непросто. Летта же уже внутри, и достаточно давно. Наверное, проще применить физическую силу над несговорчивым таможенником? Однако, нападать первым Олаф как-то не был приучен.
- Так зачем тебе внутрь? - вторгся его в мысли голос стражника.
Мужчина вновь вышел на улицу, и стоял, облокотившись на дверной проем. Олаф подошел ближе. Между собеседниками было не более двух шагов.
- Вы так же досконально допрашивали девушку, вошедшую сюда утром?
- Ее внешность существенно отличалась от твоей.
- Мы шли вместе.
- Но она почему-то посчитала, что ты входить не должен, - стражник шагнул к юноше.
Роста в них было примерно одинаково. Они оказались друг перед другом, лицом к лицу. И их глаза вели между собой безмолвный диалог. Олаф почувствовал в запахе мужчины горьковатые оттенки неприятия.
- Вот как? - последняя фраза мужчины начала хотя бы что-то прояснять. - Вы считаете, что я ее обидел?
- Не знаю, но она очень просила тебя не впускать, - стражник ткнул пальцем в грудь юноши.
- Тогда зачем это представление, которое вы тут устроили? - Олаф покачал головой. - Могли бы сказать сразу, я бы все объяснил.
Он начал спокойно описывать все путешествие с Леттой, начиная с ее появления на станции ветряных перевозок и заканчивая этой бессонной ночью с лихорадкой и бредом. Молодому человеку хотелось показать, что им движет только жажда справедливости и дружеская симпатия. Его слова были скупы, фразы лаконичны, а вся речь не содержала оценок и эмоциональной составляющей.
Запах мужчины обогатился отеческим участием. Это как-то вселило определенную надежду. Однако таможенник все не спешил пропускать Олафа в Темьгород. И время, неумолимое время, утекало в чертоги Мракнесущего.
- А ведь она не сказала, что ты - меченный. Не знала, значит? - глаза без зрачков блеснули, палец вновь нацелился в грудь, но юноша отпрянул. - Ты не назвал мне истинной причины, ведущей тебя в Темьгород. Но на тебе еще большая ущербность, чем на всех живущих за этими стенами. Иди! - стражник посторонился, освобождая проход. - Мэрия не слишком далеко. Пройдешь сначала через площадь, потом по мосту, свернешь направо. Белое высокое здание с башней. Но если заплутаешь, язык есть, говорить умеешь.
Немного опасаясь, что мужчина может передумать, юноша нагнулся и вошел в Темьгород. В первый момент многоцветье его удивило Олафа. Запахи чужих эмоций витали здесь в воздухе, словно паутинки, влекомые теплым ветром. Люди не сновали здесь суетливо и равнодушно. Они медленно, с чувством своей значимости, отмеряли каждый свой шаг, и несли свою жизнь важно и горделиво. Никто не обращал внимания на вошедшего в калитку. Зачастую страдающие от нежелательных взглядов, жители Темьгорода сами целиком и полностью избавились от праздного любопытства и нескромного интереса.
Олаф почти бегом миновал площадь, изредка сталкиваясь с кем-нибудь и извиняясь. На мосту перешел на шаг, да и то, лишь потому, что там два то ли пацаненка, то ли карлика организовали продажу воздушных шаров. Разноцветные гроздья дружно рвались в небо, удерживаемые на почти прозрачных длинных нитях, и привлекали массу жителей. В толпе почти не было детей, только взрослые с сияющими, радостными глазами. Те темьгородцы, кому уже посчастливилось обменять монету на шарик, спешили оборвать нить и освободить легковесного невольника. Он взмывал в облака, провожаемый подбадривающими криками и аплодисментами.
Было ли это ритуалом, Олаф не знал. Но юноше казалось удивительным, что эти люди, каждый в свое время отвергнутый своей родиной и семьей, остались абсолютно невинными внутри. Потому что он сам вряд ли бы умел так радовался на их месте.
Какой-то хромой очень худой и высокий лысый старик едва не столкнулся с проводником, засмотревшись на свой голубой шарик, уже почти слившийся с небом.
- Прошу прощения, - прокаркал темьгородец. - Мне было важно это желание, - добавил он едва слышно, наклонившись к самому уху Олафа.
- Желание?
- Ну да, разве не знаете? - старик улыбнулся, обнажив темно-красные зубы. - Загадываете желание и выпускаете шарик. Если удастся не потерять его в небесах, пока он совсем не скроется, оно исполнится.
- Правда?
Темьгородец подмигнул заговорщицки и махнул рукой:
- А вы попробуйте.
- Как-нибудь в другой раз, - пообещал юноша. - Мне надо к вашему мэру.
- Желание?
- Ну да, разве не знаете? - старик улыбнулся, обнажив темно-красные зубы. - Загадываете желание и выпускаете шарик. Если удастся не потерять его в небесах, пока он совсем не скроется, оно исполнится.
- Правда?
Темьгородец подмигнул заговорщицки и махнул рукой:
- А вы попробуйте.
- Как-нибудь в другой раз, - пообещал юноша. - Мне надо к вашему мэру.
- Там, - собеседник указал на виднеющуюся за деревьями белую крышу, сиявшую под солнцем. - Но он днем не принимает, только на закате.
- Да? - Олаф опешил и обрадовался, слова старика означали, что Летта еще ничего не успела натворить, что она где-то здесь, надо просто найти, и дарили надежду.- Спасибо!
- Не за что, - немного удивился тот и пожал плечами. - Купите шарик, пока не разобрали.
Юноша вгляделся в его слезящиеся глаза, встал в конец очереди, чтобы через некоторое время протянуть монетку продавцу, оказавшемуся действительно более взрослым, чем показалось на первый взгляд.
- Выбирайте.
- Вот тот, пожалуйста, - юноша выбрал бирюзовый и потянул его к себе за тонкую нить.
Оглянувшись по сторонам, нашел старика и протянул ему свою покупку.
- Держите, загадаете что-нибудь за меня, боюсь, я не силен в этом.
Темьгородец с каким-то благоговением дотронулся до нити, а потом отдернул пальцы.
- Не могу, господин. Вы должны сами...
- Я прошу вас, - Олаф насильно всучил шарик и не оглядываясь пошел по мосту вперед.
Толпа уже почти рассосалась, можно было не сбавлять шаг. Тем более, юноше предстояло решить довольно сложную задачу: найти Летту в незнакомом и ему, и ей городе. Сомнительная попытка отыскать радугу ее ароматов провалилась сразу же, потому что в Темьгороде неискренность и лицемерие были не в чести. Тут не скрывали своих настоящих эмоций, поэтому все запахи являлись неприкрытыми и первозданными. Спрашивать у прохожих - казалось не более удачным решением, никто просто бы не обратил внимания на еще одну девушку со странной внешностью.
Однако Олаф решил не отчаиваться и положиться на Жизнеродящую. Должна же она помочь, в конце-то концов. Хотя бы только ради того, чтобы уверить юношу в своем существовании. Он остановился, оперся руками о перила и всмотрелся вперед, потом по сторонам, медленно и внимательно, словно ощупывая окружающее взглядом.
Береговая устоя моста была испещрена какими-то замысловатыми узорами. Черно-белые линии переходили друг в друга, образуя различные картинки, странные фигуры перемешивались с вполне узнаваемыми образами. Взгляд Олафа скользил по ним, а потом вдруг наткнулся на белоснежную ладонь, не вовремя спрятавшуюся позади. Юноша прыгнул прямо с моста в береговой кустарник, чтобы схватить беглянку в охапку. Она пыталась увернуться, но тщетно, тяжелый плащ мешал маневренности. А Олафа вдобавок к физической силе подстегивали чувства.
- И куда спешим? - он и сам не верил, что помощь Жизнеродящей придет так скоро, сиюминутная злость не на шутку спорила в его душе с огромной радостью, голос стал низким и срывался на тяжелый шепот.
- Никуда, - Летта, напротив, напоминала испуганную тонконогую и грациозную лесовицу, загнанную охотниками в ловушку, уже именно тогда, когда свобода была так близка.
- Мало решили убежать, не прощаясь, так еще обманули дважды.
- Обманула? - она вскинула на парня взгляд и приоткрыла рот.
Олаф еще крепче стиснул ее плечи. Пальцы, наверное, оставляли отметины на коже, но позволить девушке сбежать еще раз он не мог. Если она сейчас запоет, надо быть готовым к этому. Но Летта не пела, а просто ждала объяснения.
- Сначала, усыпили, а потом подговорили стража не впускать меня в город.
Девушка только покачала головой. Ее печаль распустилась горьковатым ароматом и перетекла в едва заметную нежность.
- Я ведь сразу говорила, что не отступлюсь.
- Но почему? - он тряхнул ее, поражаясь сам себе. - Разве нельзя просто жить. Пусть вдали от вашего дядюшки? От вашего жениха? Не подавать о себе знать, пока они не забудут про вас окончательно?
- Нельзя! Если сегодня я не стану жительницей Темьгорода, находись я хоть на краю Империи, хоть в чертогах Мракнесущего, правитель нашего королевства Анаморт Четвертый наутро объявит меня женой Миллиума Сверча! - Летта опалила проводника яростью, словно мотылек затрепыхала в его руках и обмякла. - Но вам и, правда, не надо было идти за мной. Работали бы сейчас на станции, принимали путешественников, собирали урожай и лелеяли свое одиночество. А отсюда нет ходу.
Он пожал плечами и ослабил свою хватку. Ему почему-то хотелось смеяться, хотя явной причины вроде бы и не было.
- Ну и пусть объявляет. Вам жаль своих денег? - не слишком удачно пошутил юноша.
- Мне жаль свободы и возможности выбора.
- Как будто он есть тут.
- По крайней мере, это мой выбор! - она тяжело опустилась прямо на береговую траву. - Миллиум Сверч давний кредитор дяди. И давно вхож в семью. Он удивительно пригож собой, очень умен и честолюбив. У него есть собственное приличное состояние, но для того, чтобы получить титул все же не достаточное. Вероятно, не подвернись я, он взял бы в жены мою сестру Ситоретту, забыл про дядюшкины долги и тягу к званию. Они встречались почти год. Сестра просто возненавидела меня после расторжения их помолвки!
Олаф сел рядом с Леттой, так же как и она, совершенно не заботясь о своей одежде, которая могла запачкаться и промокнуть. Будь у него шкура недоеда, они могли использовать ее как подстилку, но она осталась в ничьем домике. Юноша нащупал холодные пальчики девушки и легонько пожал их. Она вздохнула, вся в пряном аромате благодарности.
- Думаю, мы сходим к мэру, пообщаемся, - решил проводник, уже вполне своим обычным спокойным голосом. - В конце концов, он давний знакомец вашего отца, и тот, кажется, в чем-то полагался на него?
Летта кивнула головой.
- Да.
- А вы знали, что тут есть обычай покупать шарики и загадывать на них желание? - неожиданно вспомнил Олаф. - Я купил один и подарил старику.
- И что он загадал? - заулыбалась девушка.
- Не знаю. Я не спрашивал, - он ответил на ее улыбку, потом поднялся и протянул ей руку. - Может, лучше куда-нибудь пойдем, чем сидеть на мокрой траве? Хотите, я куплю для вас шарик, и вы выпустите его в облака? Чем дольше не потеряете его из вида, тем больше вероятность исполнения желания.
Она согласилась.
Но на мосту уже не было торговцев. Да других жителей Темьгорода было не так уж много. Только прогуливались чудаковатого вида особы, выгуливая впереди себя петушков на привязи. Птицы забавно трясли гребешками и высоко задирали хвосты. Их хозяйки: одна довольно грузная с вислыми собачьими ушами, а другая, напротив, мелкая, худая с черной впадиной вместо носа - тихо беседовали между собой, и не обращали никакого внимания на пару молодых людей, впервые оказавшихся в этом городе.
- Не судьба, - развела руками Летта, но разочарования в ее запахе не было.
- Тогда просто погуляем, - предложил Олаф.
Они бродили до вечера, и исходили довольно небольшой город вдоль и поперек. Их удивляла архитектура и жители, сама атмосфера и дух Темьгорода. Тут собрались не бесталанные люди, тем не менее, отвергнутые Имперским советом, безжалостно и бесповоротно. Не имеющие возможности вырваться из замкнутой рекреации физически, духовно её жители оказывались свободнее, чем все остальные имперцы. Это поражало.
В сумерках Олаф и Летта вернулись на мост, а потом подошли к зданию мэрии. Там во всех окнах, включая белую башенку, горел свет. Приветливо распахнутая дверь будто приглашала всех мимо проходящих. Но никто особенно не спешил посетить место службы Моргера Тута, упомянутого в записках отца девушки.
Коридоры мэрии были пусты. Светильники зажигались по мере того, как к ним приближались посетители, и медленно гасли за их спиной, поэтому наблюдался некий постоянный полумрак. Деревянные скамейки, стоявшие то тут, то там вдоль стен, были отполированы до глянца, но над этим потрудились специально, а не спины и штаны страждущих способствовали этому. Все выглядело так, будто Моргер Тут - единственный, кто в данное время находится в здании, хотя, вероятно, за закрытыми дверями работали незаметные служащие и выполняли свои какие-то непонятные на праздный случайный взгляд функции.
В одном из ответвлений коридора стояла приемная арка. Не более богатая, чем осталась на станции Олафа, но сделанная не из каменных тяжелых блоков, а из какого-то неизвестного молодому человеку материала, светлого и пористого, довольно прочного на ощупь. Проводник привычным взглядом заметил некоторое сгущение воздуха под каменным сводом.
Летта же с некоторым опасением глянула на арку, словно та сама могла перенести девушку, без согласия и дополнительных средств.