Ольга лежала, свернувшись в клубок под пледом, ее туфли стояли в коридоре, плащ висел на спинке кресла. Девушка увидела Егора, улыбнулась, села на диване и дотронулась до пластыря на щеке кончиком пальца. Егор сел рядом и повернул лицо Ольги к свету. Отлично, воспаления нет, рана на фоне синего кровоподтека покрылась плотной корочкой. Схваченные пластырем края еще красные, но это пройдет.
– Нормально все, до свадьбы заживет, – после осмотра заявил он. Ольга улыбнулась еще раз и спустила ноги с дивана.
– Спасибо, – сказала она, – я пойду.
– Куда? – поинтересовался Егор.
– Домой, куда ж еще, – отозвалась Ольга, – мне идти больше некуда.
– И что делать будешь? Одна дома? – вопрос отчасти мог считаться некорректным, но Ольга лишь покачала головой.
– Не знаю. Жить.
– Как? – теперь пришла его очередь задавать вопросы, а их накопилось много.
– Как раньше – вещи на продукты менять, на воду, – чересчур легкомысленно отозвалась Ольга.
– А если стрелять будут? Как вчера? – напомнил ей Егор.
– Если будут – я в ванную спрячусь, – попыталась отшутиться Ольга, но неудачно, всхлипнула и отвернулась. Егор ждал, он ушел в кухню, поставил на стол банку тушенки, рядом положил пакет с сухарями. Не бог весть что, но сойдет. И вернулся в комнату. – А что мне делать? Что? – Ольга смотрела на него мокрыми глазами.
– Я тебе скажу, что, – негромко ответил Егор, – тебе надо уходить отсюда. В другое место.
– С тобой? – она снова отвернулась к окну.
– А что – есть другие варианты? Да не бойся ты, я там не один живу…
– А с кем? – Ольга крутанула головой слишком резко и зажмурилась. Понятное дело, здесь придется просидеть еще сутки как минимум. «Вот влип! Или дойдет, на обезболивающих, а там отлежится? Нет, далеко. И как она на каблуках по лесу пойдет… Ну, это мы решим», – варианты действий приходили в голову и отсеивались один за другим. Нет, ей надо еще время, вдруг у нее действительно сотряс? А дед, Пашка, Лиза? «Потерпят», – отогнал от себя ворох дурных предчувствий Егор и ответил:
– У меня там гарем. На даче. А ты будешь моей старшей женой. Потом домой вернешься, когда все закончится. Пошли, завтрак стынет, я тебе кофе в постель не понесу. Подъем, – он поманил Ольгу за собой пальцем и ушел в кухню.
Девушка приплелась следом и села на табурет у стола.
– Прошу, – Егор подал ей вилку и придвинул открытую консервную банку.
– Спасибо, – Ольга подцепила кусочек холодного мяса, отправила в рот, прожевала и взяла сухарь. Но передумала, положила обратно в пакет и принялась крутить в пальцах вилку.
– Жевать не больно? – Егор наблюдал за девушкой, взял сухарь и с хрустом разгрыз его.
– Нет, не очень, – она покачала головой.
– Тогда ешь, чего сидишь? Нам топать двенадцать километров, а тебе еще переодеться надо. Или передумала? – на всякий случай переспросил он.
– Не передумала. Мне есть не хочется. Правда, не хочется. И голова болит, – Ольга прислонилась к стене и снова потянулась к пластырю на щеке.
– Руки убери, – прикрикнул на нее Егор, – что ты как маленькая! Инфекцию занесешь – никакие антибиотики не помогут!
– Хорошо, – Ольга покорно опустила руки, – не буду.
Она положила вилку на стол и ушла в коридор. Егор дожевал сухарь и подтянул к себе банку с тушенкой, съел половину и тоже вышел из кухни. Ольга стояла перед зеркалом и рассматривала свою заклеенную щеку. Услышала шаги, повернулась и посмотрела на Егора.
– Ешь, и пошли отсюда, – заявил он, но Ольга покачала головой.
– Мне сначала кольцо надо отдать, – проговорила она и снова уставилась на себя в зеркало, поправила волосы, – я Марине обещала, она меня ждет. Сходи со мной, пожалуйста. Это недалеко, – попросила она и потянулась к своей обуви.
– Куда сходить? Ты вчера уже сходила. Мало тебе? Так и быть, побуду часок назгулом. Эх, сейчас бы чайку. Жаль, воды нет… – он накинул на плечи куртку и вышел в коридор.
– У меня дома есть, – повернулась к нему Ольга, – три литра, две бутылки по полтора. Я их даже не открывала.
– Сразу сказать не могла? – разозлился Егор. – Ключ давай, я принесу. И что еще надо – говори, только быстро, времени и так нет.
– Ты не найдешь, – возразила Ольга, – мне самой надо.
– Найду, у меня нюх, как у собаки. Говори, не тяни.
Через пятнадцать минут Егор открывал дверь в квартиру Ольги. Однушка на третьем этаже, очень чистая и светлая. Собрал в рюкзак все, что было велено, прихватил воду, оставшиеся запасы крупы и сахара и закрыл квартиру. По пути грохнул пару раз кулаком по металлической двери на втором этаже, постоял с минуту, но Ольгина соседка на стук не отозвалась. Егор осмотрел замочную скважину – нет, дверь взломать пока не пытались, ее явно закрывали и открывали «родным» ключом. И запаха нет, а времени прошло уже порядочно. Хоть что-то обнадеживающее. Под мелким холодным дождем Егор вернулся к себе и заявил с порога:
– Входная дверь у тебя хлипкая, такую плечом выбить можно, надо бы ее железом обить. И петли наружу выступают, их можно срезать или выбить оси. Замок тоже никакой, – раскритиковал Егор жилище Ольги, отдал ей рюкзак и предупредил: – Переодевайся и жди меня, я скоро. Где кольцо? – он поставил сумки на пол и протянул руку, ему в ладонь лег желто-золотой ободок с небольшим прозрачным камнем. – Турецкое, что ли? – Егор взял кольцо двумя пальцами и недоверчиво рассматривал его. – Это ж самоварное золото, выброси ты его.
– Не могу, – уперлась Ольга, – я обещала.
– Ладно, уговорила. Как подруга выглядит? Рост, вес, объем груди? – уточнил детали Егор.
– Волосы рыжие до плеч, глаза карие, ростом немного ниже меня, – перечислила Ольга особые приметы своей соседки.
– Иди ешь, чай пей, через час выходим. Где там Марину твою искать? Я весь корпус прочесывать не собираюсь, – предупредил он.
– В лаборатории, на первом этаже, там три окна с решетками, – объяснила Ольга и тут же спросила: – А чай на чем греть? Костер на балконе развести?
– Еще чего, – Егор достал со дна рюкзака еще одну часть НЗ – таблетку сухого спирта и коробок спичек, отдал все Ольге. – Спирт положишь в металлическую банку – на балконе в шкафу есть, поищи, поджигаешь, сверху ставишь чайник. Только не полный, – предупредил он, положил кольцо в нагрудный карман куртки и отдал девушке оба ключа. – Закрой, – стук задвижки он услышал уже с третьего этажа, вышел из подъезда и посмотрел на свои окна. За стеклом лоджии мелькнула и спряталась быстрая тень, Егор отвернулся и зашагал к больнице. До бетонных плит забора он добрался без приключений и остановился напротив ворот. Поблизости никого, от оставшихся позади домов ветер доносит голоса людей и пахнет дымом костра. И отовсюду несет канализацией, вонь преследует на каждом шагу. «Повреждена канализационная сеть, и нечистоты попали в воду», – вспомнились слова диктора. Отлично, скоро мы догоним столицу, к этому все идет.
Он пересек улицу и вошел в ворота, обогнул желтую реанимационную «Скорую» и повернул за угол здания. Вон они, три забранных решетками окна на первом этаже, дверей не видно. Правильно, вход, он же выход, здесь только один, и внутри, похоже, никого. Очень уж тишина тут странная – людей поблизости не видно, но что-то постоянно стучит, трещит и скрипит, тоскливо, как на кладбище ранним вечером.
– Посмотрим, – Егор достал пистолет и толкнул плечом дверь приемного отделения. В коридоре первого этажа было пусто, в кабинетах тоже. Перевернутые столы, содержимое полок и ящиков на полу, груды бумаг и битого стекла. Егор шел по длинному коридору, пока не оказался в тупике – перед стальной, намертво вмурованной в стену дверью. Ругнулся негромко, потоптался на месте, припоминая планировку здания, и двинулся назад. Возвращаться пришлось почти через все здание, идти к лестнице на второй этаж. Попасть в лабораторию можно было только через него – пройти через весь коридор, спуститься по лестнице с другой стороны корпуса. Егор поднялся на первую ступеньку и увидел перед собой две кровати на лестничной площадке. Одна была пуста, на второй что-то лежало. Егор натянул на нос ворот свитера и двинулся дальше. Человек на кровати умер уже давно – дней пять или шесть назад. Егор отвернулся, прошел мимо и едва не наступил на другое мертвое тело – оно лежало на ступенях лестницы. Идти дальше было невозможно – жуткий запах валил с ног, в глазах потемнело. Егор не выдержал – побежал обратно, с трудом сдерживая рвотные спазмы, вылетел на улицу и остановился у борта «Газели». Он привалился к желтому боку спиной, вытер покрытое испариной лицо и глубоко вдохнул несколько раз. Нет, так не пройти, нужно придумать что-то другое. Так, где их окна?
Разбить стеклопакет рукояткой пистолета было минутным делом. Егор вытащил из рамы остатки стекол, подтянулся, запрыгнул на подоконник. Осмотрелся в темноте и приземлился на кафельный пол. Запах здесь тоже чувствовался, но был не так силен, как этажом выше. А вокруг та же картина – пустые шкафы и ящики, перевернутая мебель. Егор обошел все помещения лаборатории, заглянул в каждую комнату, в каждый кабинет. Никого, как и следовало ожидать. Что ж, он свое дело сделал, можно возвращаться – сходил, проверил, никого не нашел, поэтому совесть его чиста. До «базы» под березой они успеют добраться засветло, а дальше можно рискнуть и выйти на дорогу. К полуночи в любом случае надо быть в поселке, дед уже, наверное, от страха с ума сходит. Егор дошел до тяжелой металлической двери с забранным толстым стеклом окошком – это был вход в лабораторию – и остановился. Боковым зрением он заметил справа в нише еще одну дверку, темную и неприметную, она была приоткрыта, за ней тихо. «Комната приема пищи», – прочитал он надпись на табличке и толкнул дверь носком ботинка. Створка дрогнула и не поддалась, изнутри что-то мешало. Егор убрал «макаров» в кобуру и толкнул дверь обеими руками. Образовалась довольно широкая щель, он втянул живот и пролез между створкой и дверным косяком, наступил на что-то мягкое, посмотрел себе под ноги и по сторонам.
Две женщины сидели на диване, привалившись друг к другу, еще одна, с рыжими волосами, лежала у двери. Егору пришлось сдвинуть ее труп, чтобы войти в комнату. Все женщины убиты выстрелом в грудь и голову, а та, на полу, – в живот. Она умерла не сразу, пыталась выползти из комнатенки, позвать на помощь. Но не успела. Егор закусил губу и осмотрел трупы – здесь было что-то не то. Картинка была жуткой, нереальной, луч света, падавший из коридора, освещал фрагменты мертвых тел. Егор стоял над ними и не знал, мерещится ему или то, что он видит, – правда. Егор отступил назад, осмотрел тела женщин, лежащие на полу, – то же самое. У всех отрезаны пальцы – у кого по два, у кого по три на каждой руке – и разорваны мочки ушей.
Егор вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. «Машина, сюда приезжала машина, – вспоминал он, – значит, Ольга видела тех, кто это сделал». Он прошел по коридору, толкнул тяжелую металлическую дверь, вышел из лаборатории. И вздрогнул от грохота за спиной – дверь захлопнулась от резкого движения, Егор бросился назад, но было уже поздно. «Кретин, мать твою, что ты наделал!» – он рванул дверь за ручку, раз, другой – бесполезно. Ее не взломать и не вскрыть, и возвращаться теперь придется тем самым путем, с которого он недавно бежал, – через второй этаж. «Хоть бы один пузырек с нашатырем, хоть один», – молил про себя Егор и, пока шел к лестнице, заглядывал во все кабинеты. Нет, ничего, везде пусто. «Иди быстро, смотри только под ноги», – скомандовал себе Егор, вдохнул глубоко и побежал на второй этаж. Смотреть только под ноги – это полдела, а как не замечать запах? Он проникал сквозь плотный воротник, не помогал зажатый нос – Егору казалось, что вся его одежда и волосы пропитались тяжелым гнилостным запахом тлена. Он брел, переступая через умерших, – мужчины, женщины лежали на кроватях и на полу, сидели в неудобных неестественных позах. И все они умерли в разное время – Егор видел это по внешнему виду тел, хоть и поклялся себе смотреть только на пол перед собой. Значит, те, кто еще был жив, какое-то время находились в одном помещении с мертвецом… Получается, что так. И многие тела были изуродованы – снова отрезанные пальцы, разорванные мочки ушей.
У мародеров было мало времени, они даже не пытались снять добычу, уродовали покойников. Егор остановился и секунд тридцать смотрел на труп у двери в одну из палат. Женщина перед смертью явно пыталась защищаться – кисти рук изрезаны, одежда на животе и груди темная от крови, рядом на полу давно засохшее черное пятно. Ее убили прежде, чем сорвать с шеи цепочку или крестик, и произошло это не так давно. Возможно, именно в тот день, когда бандитов видела Ольга. Егор двинулся дальше уже медленнее, он внимательно смотрел вокруг и заметил еще трупы нескольких умерших от ножевых ранений. А над головой еще целый этаж…
«Бегом», – скомандовал себе Егор, от смрада уже темнело в глазах, желудок скрутило, колени предательски подрагивали. Он добрался наконец до лестницы и уже через ступеньку прыгал вниз. Вырвался на воздух, вылетел из-под козырька приемного отделения и подставил лицо и голову дождю. Минута, две, три – все, погнали отсюда. Он, не оглядываясь, зашагал к воротам, пересек улицу и побежал к дому. Ветер швырял в лицо морось, Егор слизывал капли с губ и вытирал рукавом лицо. Между домов гулял ветер, его порыв взъерошил волосы, Егор накинул на голову капюшон и сбавил шаг. «Если надо, всю ночь буду идти», – поклялся он сам себе, когда подходил к дому. Уже вечереет, все окна темные, жуткие, и редко где видны всполохи огня. Последний рывок, прыгая через ступеньку, на четвертый этаж, и вот она, дверь родного дома. Открыта настежь, словно его там ждут с хлебом-солью.
– Твою ж мать, – Егор вытащил пистолет, опустил предохранитель и шагнул в квартиру.
В коридоре никого, дверь в комнату закрыта, внутри пусто. Он остановился на «перекрестке» – справа кухня, слева вторая комната, впереди ванная и туалет. С чего начнем? Выбор определил еле слышный стук и шелест, Егор взял правее и оказался в кухне. Половину стола занимает огромный бесформенный сверток из его собственного теплого свитера и старых газет. Холодильник дрожит, но звук странный, словно из него на волю рвутся оголодавшие мыши.
– Выходи, – скомандовал он и вышел на середину кухни.
Ольга сидела на полу между холодильником и мойкой, зажав себе рот ладонями. Бледная, глаза красные, щеки мокрые, край раны кровоточит.
– Ну, чего ты, чего, – Егор спрятал «макаров» за спину, схватил Ольгу за руку и рывком поднял ее на ноги, – что случилось?
– Егор, он там, в комнате, – Ольга улыбнулась сквозь слезы, но тут же всхлипнула еще раз, вытерла глаза.
– Кто – в комнате? – ответа Егор не слышал, он бросился назад. Заглянул в дверь, осмотрелся быстро – пусто. Сделал шаг вперед, потом еще один и остановился.
Человек лежал у стены на боку. Руки неестественно вывернуты – одна придавлена телом, другая чуть на отлете, ладонью вверх. И рядом на полу нож – кухонный тесак нехилых размеров. Егор оттолкнул его носком ботинка под диван, наклонился над лежащим на полу человеком.
– Здравствуйте, батюшка, – негромко проговорил он, рассматривая отросшую «лопатой» бородищу соседа, в которой копошились белые неторопливые насекомые, его грязные кисти рук и рожу в пятнах то ли экземы, то ли лишая. – Какая встреча.
Готов, конечно, уже холодный, рот открыт, пульс на сонных артериях не прощупывается, роговичный и конъюнктивальный рефлексы отсутствуют. Но крови не видно, следов драки вокруг тоже не наблюдается. И непонятно, что тут делает россыпь белых керамических осколков и множество желтых и белых монет с советским гербом на аверсе. Егор присел на корточки, перевернул «батюшку» на спину, посмотрел на его лицо, сдавил глазное яблоко с обеих сторон, и зрачок «батюшки» стал овальным. Точно готов, но повреждений никаких, кроме разбитой губы, – видимо, при падении. И все. И, тем не менее, человек мертв. В коридоре хлопнула дверь, послышались тихие шаги, но зайти в комнату Ольга не решилась, крикнула хрипло, не подходя к двери:
– Ну, что там? Что?
Что-что, труп в квартире, вот что. Егор поднялся на ноги, перевернул тяжелое тело мародера на живот, вышел в коридор.
– Рассказывай. – Егор усадил Ольгу на табурет в кухне, сам встал напротив, в дверях.
– Он жив? – спросила Ольга, схватила со стола вилку и вцепилась в нее обеими руками.
– Нет, конечно. С почином тебя. Ловко ты его, одним ударом вырубила, поздравляю. Научишь потом, ладно?
Ольга нервно рассмеялась и заговорила.
– Я шум слышала, сверху, вышла посмотреть. А он из квартиры напротив выскочил и меня обратно затолкал. Я даже заорать не успела, ничего не поняла. Он меня в спину толкнул, я к подоконнику отлетела. Поворачиваюсь, а он на меня с ножом прет, и все молча, даже не орет. Я на нож посмотрела, потом на рожу его. И ударила, он упал. Все, – закончила короткий, ничего не объяснивший рассказ Ольга.
– Ударила чем? – уточнил Егор. По виду трупа было непонятно, от чего именно сдох вломившийся в квартиру «батюшка».
– Свиньей, – тихо ответила Ольга.
– Чем-чем? – Егор подался вперед. – Чем ты его огрела? – Либо у него проблемы со слухом, либо Ольга повредилась в рассудке. Либо одно из двух.
– Свиньей-копилкой. Она на подоконнике стояла, больше под рукой ничего не было, – еле слышно пояснила Ольга.
«Не понял», – Егор вернулся в комнату, присел рядом с телом, перевернул тяжелый труп на спину, осмотрел голову убитого. Все верно, с левой стороны, прикрытый волосами, вздулся отек, из-под него расползалась гематома. Удар набитой под завязку тяжеленной копилкой пришелся в заушную область, в отросток височной кости. Таким ударом можно свалить слона, если знать, куда бить. Ольга же просто защищалась, схватила первый попавшийся снаряд и с размаху залепила им озверевшему «батюшке» в висок. Егор уселся на кровать, посмотрел то на убитого, то на заваленный барахлом подоконник и прикрыл рот ладонью. «Орудие убийства – свинья-копилка», – готовый заголовок для бульварной газетенки. Или так: «Фарфоровая свинья-убийца» – отличное название для дамского детектива. На что он тогда деньги у родителей клянчил? Да кто ж теперь вспомнит. А они ему копилку выдали – что накопишь, сынок, все твое. Вот и пригодилась толстенькая свинка, лет двадцать ждала, когда ею больную башку уроду проломят.
– Он точно умер? – подала голос Ольга.
– Точно, точно, – заверил ее Егор, – можешь не сомневаться. Звездочку себе где-нибудь нарисуй, я потом проверю. Ты зачем в подъезд полезла? Тебе мало вчера ввалили? Сиди там, не высовывайся. И дверь закрой.
Он еще раз осмотрел место происшествия. Копилка разбилась при падении, задев край секции радиатора отопления, и на покойника пролился денежный дождь. После смерти «батюшка» разбогател, но не слишком – монеты были мелкого достоинства. Егор натянул перчатки, вытащил труп на лестничную площадку и поволок его по ступеням вниз. Остановился на первом этаже, в тамбуре между дверями, выглянул за дверь. Никого, пусто, и начинает смеркаться, обстановка просто идеальная. Он протащил тело «батюшки» по дорожке под окнами первых этажей дома, свернул за угол, спустился по ступеням, ведущим к подвальной двери. Она была открыта настежь, с момента постройки дома подвал служил пристанищем для местных алкашей, наркоманов и бомжей. А теперь станет могилой, вернее, склепом.