– Двести рублей! – выкрикнула она, и люди сдавленно охнули в ответ.
– Да чтоб ты подавилась! – заголосила оказавшаяся рядом с Егором бабка. – Сволочи толстомордые! Сама жри за такие деньги! – и, расталкивая толпу локтями, решительно потопала прочь.
– Что двести рублей? – тихо спросил Егор у стоявшей неподалеку женщины.
– Вода, бутылка полтора литра, – так же тихо ответила она.
– Давай! – крикнула другая покупательница, протиснулась вперед, сунула торговке пятисотку. Деньги исчезли в недрах палатки, оттуда же появилась обычная бутылка с газированной минералкой. – И сдачу! – потребовала женщина.
– Мелких нет, – был ответ.
– А ну отдавай деньги и забирай свою воду! – заверещала баба, но металлическая дверь палатки мигом захлопнулась. Тетка в бессильной злобе грохнула по ней несколько раз кулаком, вскрикнула от боли и, проклиная все на свете, пошла прочь.
Егор отошел в сторону. Дело было не просто дрянь – на его глазах происходило то, о чем он только слышал когда-то на лекциях или читал. Анархия – мать не порядка, а хаоса, в который, сам того не замечая, сползал город. «В гробу я все это видел», – Егор выбрался из толпы и зашагал прочь. Сейчас же забрать из квартиры приемник, еще кое-что по мелочи и сразу назад, в поселок. Егор сел в подъехавшую «Газель». Народу было немного, салон оказался почти пуст. В самом его конце, у задних дверей сидела заплаканная пожилая женщина с кучей сумок, два подростка лет по четырнадцать и чем-то жутко недовольный мужик с бородавкой на потной лысине. Егор уселся на свободное место, передал за проезд. Водитель усмехнулся при виде денег, повернулся к Егору.
– Ты чего, не видишь? – он ткнул пальцем куда-то вверх. – Или неграмотный?
Егор поднял голову – на стене салона висел криво пришпиленный свежеотпечатанный лист. «Стоимость проезда – сто рублей» – гласила черная жирная надпись на нем.
– Доплачивай, – вальяжно распорядился водитель и медленно отъехал от остановки.
Егор посмотрел на остальных пассажиров – пенсионерка всхлипнула, мужик с бородавкой отвернулся, подростки смотрели в окно.
– Кому не нравится – идут пешком, – весело прокомментировал водитель.
Егор вздохнул глубоко, обернулся назад.
– Останови, – вежливо попросил он.
– Пожалуйста, – водила резко надавил на тормоз, «Газель» будто вкопали в землю. Из рук женщины выпала сумка, по полу разлетелись упаковки лекарств. Один из мальчишек бросился помогать, подобрал несколько блистеров, передал пенсионерке. Егор привстал, схватил водителя за грудки, встряхнул, как нашкодившего щенка. Водила врезался затылком в стекло дверцы, попытался вырваться, но лучше бы он этого не делал – Егор рванул его на себя и приложил лбом о спинку переднего сиденья уже от души, с силой.
– Ты что творишь, паскуда? Бесплатно повезешь, куда скажу, урод!
Егор говорил очень тихо, не орал, но чувствовал, как начинает дергаться край верхней губы – верный признак того, что оппонента надо либо отпускать, либо добивать. Егор еще раз как следует встряхнул зарвавшегося водилу, отшвырнул назад и услышал, как у того щелкнули зубы.
– Сдачу давай, – будничным ровным голосом приказал Егор, и отпущенный на свободу водитель, шмыгая разбитым носом, послушно отдал ему мелочь. – Всем, – коротко пояснил смысл первой фразы Егор и быстро посмотрел на замерших пассажиров. Мальчишка так и застыл, пригнувшись к полу с зажатой в руке яркой коробочкой, второй глупо таращился на Егора. Пенсионерка же, наоборот, одобрительно улыбалась, с победным видом поправляла очки.
– Давай, давай, сволочь, – это встрял бородавчатый мужик, – чтоб тебе до дома не доехать, скотина!
Егор взял из рук водителя деньги, пересчитал, раздал, как кондуктор, сдачу.
– Все верно? – спросил просто так, для острастки.
– Да, верно, – подтвердили все, а женщина добавила:
– Благодарю вас, молодой человек. У вас редкий дар быстро и доходчиво объяснять людям простые вещи. Говорю вам это как заслуженный учитель. Вы педагог?
– Нет, к сожалению. Была попытка, но, увы, не прошел по конкурсу, – так же церемонно ответил Егор и, повернув вполоборота голову, скомандовал водиле: – Пошел. Без остановок до конечной.
«Газель» рванула с места и остановилась только один раз – у желтого павильона конечной остановки. Первыми из салона выскочили подростки, затем, сопя, выбрался мужик с бородавкой. Он галантно помог выйти из «Газели» пожилой женщине, Егор прикрывал отход. Он замешкался ненадолго, сорвал листок с ценой проезда, смял его и швырнул комок на переднее сиденье.
– Живи, сволочь, – попрощался он с водилой, тот попытался что-то вякнуть в ответ, но передумал. Егор выпрыгнул из салона, распрощался с пенсионеркой, направился к дому. На площадке – обычная куча гнили, только поменьше, и запашок не такой насыщенный, как неделю назад. Размышлять об особенностях диеты фанатиков-соседей было некогда, в квартире Егор первым делом включил телевизор и занялся сбором вещей.
– Столкновения с войсками и полицией произошли также и в других городах, где с сегодняшнего дня вводится чрезвычайное положение, – вещал с экрана бледный, с бегающими глазами ведущий, – напоминаем, что режим ЧП, в частности, подразумевает запрет на проведение собраний, митингов и демонстраций, шествий и пикетирований, а также зрелищных, спортивных и других массовых мероприятий; запрет на забастовки и иные способы приостановления или прекращения деятельности юридических лиц…
Дальше вместо сериала в эфир пустили старое, черно-белое кино о покорении целины. Егор вспомнил, что видел этот фильм в последний раз, когда учился то ли в пятом, то ли в шестом классе. Он положил в рюкзак приемник, найденные в шкафу на кухне батарейки и проверил краны. Надо же, какой сюрприз – есть горячая вода, и напор приличный.
– Наверное, медведь где-то сдох, – Егор перекрыл вентили воды и газа, выключил телевизор, выдернул из розетки шнур. Все, можно отчаливать, здесь его ничего не держит. Он вышел из квартиры, закрыл дверь и побежал по лестнице вниз, подальше от тухлого запаха плесени и разложения. На улице хорошо, свежо и прохладно – идет дождь, и под порывами ветра летят с берез и тополей желтые листья. «Вот и лето прошло», – Егор натянул на голову капюшон, поправил за спиной рюкзак и зашагал к остановке. Под крышей желтого павильона он оказался единственным пассажиром. Егор уселся на лавку, поставил рядом рюкзак и смотрел то на проносившиеся мимо машины, то вдаль, в ожидании маршрутки. Через сорок минут стало понятно, что так он далеко не уедет – быстро холодает, ветер и дождь усиливаются, а общественного транспорта на горизонте что-то не видать. Пришлось подниматься и выходить под колючую морось. Попутка нашлась минут через пятнадцать, и водитель «Соболя» первым делом проорал в приоткрытую дверь:
– Только до поста!
– Ладно, – согласился Егор и уселся рядом с водилой. До поста означало до пересечения дорог, где когда-то находился пост ДПС, а сейчас на его месте кто-то предприимчивый оборудовал АЗС. «Соболь» проехал по опустевшим с началом непогоды улицам города, промчался мимо гаражей на выезде, пустырь за ними и вырвался на простор. Водитель попался неразговорчивый, он вцепился в баранку обеими руками и не отводил взгляд от дороги. Обычный плотный поток машин шел в обе стороны, в Москву и обратно двигалось примерно одинаковое количество транспорта. Егор смотрел в сторону, на тоскливые мокрые деревья узкой лесополосы, на покрытое бурой травой поле за ними. Показался и проплыл мимо основательный, двухэтажный кирпичный дом за мощным, сложенным из кирпича забором, ворота и калитка наглухо закрыты, поблизости ни души. Загавкала где-то собака, и, судя по голосу, серьезная сторожевая псина, но «Соболь» был уже далеко. По краям дороги снова пошел березняк, машина съехала на обочину и остановилась.
Егор уже открыл дверцу, собираясь выскочить под дождь, но веселенький мотивчик из динамика магнитолы оборвался, раздались позывные радиостанции. И едва только стих последний протяжный звук, в эфире раздался голос диктора. Запись это была или нет, Егор определить не смог, да особо и не старался, просто слушал, не вникая в смысл произносимых за десятки километров отсюда слов:
– Сегодня в три часа утра Президент России скончался от полученных ран, не приходя в сознание. Врачи до последней минуты боролись за его жизнь, но оказались бессильны…
Пассажир и водитель молча переглянулись и дружно уставились на магнитолу, но выпуск новостей оказался краток, диктор пообещал держать уважаемых радиослушателей в курсе событий и пропал. Егор прислушивался к себе и понимал, что слова пролетели мимо, не задев его чувства и разум, не оставив следа, и не только потому, что не имели к нему никакого отношения. Он был готов к такому исходу, финал был просто отложен во времени и вот теперь состоялся.
Пассажир и водитель молча переглянулись и дружно уставились на магнитолу, но выпуск новостей оказался краток, диктор пообещал держать уважаемых радиослушателей в курсе событий и пропал. Егор прислушивался к себе и понимал, что слова пролетели мимо, не задев его чувства и разум, не оставив следа, и не только потому, что не имели к нему никакого отношения. Он был готов к такому исходу, финал был просто отложен во времени и вот теперь состоялся.
– Счастливо тебе, – Егор расплатился с водителем, забрал рюкзак и спрыгнул на песок обочины. От перекрестка до поселка осталось километров семь или два – два с половиной часа ходьбы. Егор посмотрел на часы – половина второго, значит, дома он будет к четырем. «В баню успею», – от одной мысли о горячей воде стало теплее, да и дождик закончился. Егор перебежал дорогу, стороной обошел заправку с выстроившимися к топливораздаточным колонкам очередями машин и зашагал по обочине. Машины неслись ему навстречу одна за другой, из-под колес летели брызги воды из луж и ошметки грязи. Егор, как мог, шарахался в сторону, уворачивался от «душа», пару раз ему даже пришлось спрыгнуть в поросшую осокой и камышом канаву, чтобы пропустить караван огромных тяжелых фур. Последняя подняла такой фонтан грязи, что Егору пришлось отступить в лес.
Он остановился у двух сросшихся берез, посмотрел машинам вслед и на дорогу возвращаться не стал, пошел дальше по мокрым листьям и мху. Еле заметная тропинка вела вдоль трассы, но скоро ушла влево, в глубь леса, и Егор шел мимо деревьев параллельно дороге. Шум двигателей и раздраженных сигналов стал тише, его заглушал шум ветра в верхушках деревьев. Егор переступал через кривые, поросшие зеленым мхом корни елей, перебирался через небольшие завалы до тех пор, пока на пути не оказалось небольшое болотце. Топкое, с ржавой водой место пришлось обходить стороной, через березняк. Здесь было так тихо, что слышался шум капель по еще не успевшим опасть листьям, Егор втягивал в себя тревожные и острые запахи леса, как взявшая след гончая.
И не зря – один за другим ему попались четыре отличных крепких боровика. Егор срезал их, придирчиво осмотрел ножки и шляпки на предмет червивости, но продукт попался отменный.
– Суп сварю, с лапшой.
Егор срезал с орешника прутик, ободрал его и нанизал грибы, как на вертел. Скоро к белым прибавились два подберезовика, еще один Егор забраковал, но частично, взял только не тронутую червяками шляпку. После березняка пошел ельник, но не глухой и мрачный, а вперемешку с ольхой, и почти на самом его краю Егору попался пень, поросший молодыми опятами. Пришлось останавливаться, искать в рюкзаке пакет и складывать в него срезанную добычу.
– А это завтра на обед пожарю.
Егор с полным пакетом в руках двинулся на шум машин. Светлый тихий березняк от смешанного сумрачного леса отделяла сухая, заросшая высокой травой неглубокая ложбина. Егор сбежал с пригорка, остановился на полпути и взял вправо. Береза упала очень удачно, корень выворота остался на месте, а вершина лежала в низине. Между толстым, с ободранной корой стволом и травой было достаточно места, чтобы стоять спокойно, сесть или вытянуться в полный рост. Егор снял рюкзак, обломал самые длинные ветви над головой и бросил их сверху на ствол, получилось что-то вроде крыши. Потом наломал лапника с ближайшей елки, бросил колючие ветки на землю и уселся на них. Помедитировал так с минуту, глядя перед собой через «занавеску» тонких, покрытых бурыми листьями веток и улегся на еловые лапы. Врезался затылком во что-то твердое, ругнулся и пошарил рукой за головой. Похоже на корень – толстый, с облезлой корой. Да, так и есть – Егор прополз на локтях в глубь «шалаша», до трухлявого, незаметного под ветками елового пенька. Вернее, того, что от него осталось после падения березы – белый, с тонкой корой ствол пришелся точно на середину пня. Кора с одного бока отломилась, покрытый лишайником «ломоть» валялся рядом. Пень держался на честном слове и был похож на гнилой зуб – в середине под «крышкой» Егор обнаружил лишь горсть сухих гнилушек.
– Вот и чудненько, – пробормотал он, вытащил из рюкзака две банки тушенки и сгущенку, убрал все в «сейф», забросал щепками и кое-как пристроил на место обломок коры. Полюбовался на дело своих рук – пень как пень, ничего особенного, его еще найти в этих зарослях надо – и снова растянулся на лапнике. – Благодать.
Егор провалялся так минут пятнадцать, сел, помотал головой, чтобы согнать сонную одурь, и потянулся за связкой грибов. Принюхался и зажмурился от удовольствия. Как они пахнут – с ума сойти можно, слон при звуках дудки теряет волю. Егор не выдержал, отрезал ломтик от мясистой белоснежной ножки белого гриба и отправил себе в рот. Потом еще один и еще.
– Хорош, – скомандовал Егор сам себе через полчаса привала, – вперед и с песней. Кто-то баню замутить сегодня хотел, а дров еще нет. Погнали.
Он поднялся с колючей подстилки, отряхнулся, взялся за рюкзак и еще раз осмотрел свой шалаш. Хорошее местечко, надо бы его запомнить – вдруг пригодится. Береза упала не больше месяца назад, листвы на ветках еще полно, крыша «шалаша» получилась плотной, под ней и от дождя укрыться можно, и от снега.
– Не дай бог, – Егор закинул рюкзак за спину и зашагал по лесу вдоль дороги к поселку.
С утра там ничего не изменилось, только дорогу развезло, от щебенки было мало толку. Егор пробирался по травяной обочине мимо заборов и перепрыгивал залитые водой колеи. Сейчас сюда ни одна машина не подойдет, если только покатушечники не нагрянут. Но местной бизнес-элите сейчас не до игрушек, хотя черт их, бизнесменов, разберет…
Егор остановился напротив участка соседей, прислушался, потом перешагнул канаву с мокрыми лопухами, подпрыгнул, подтянулся на руках и повис животом на заборе. Но сразу же сполз обратно и направился к себе. Нет никого, счастье-то какое – двери и окна домика закрыты, «Логана» во дворе не видно, под дождем мокнут качели под пестрым навесом, бассейн и мангал брошены на произвол судьбы.
– Что там? Что? – встретили Егора старики.
– Да нормально все, – соврал он, – только торгаши цены на все задрали. И в аптеке очередь была, я туда не пошел.
Он выдал деду из личных запасов упаковку лекарства «от давления», бросил рюкзак в кухне и взял в сарае топор.
– За дровами пойду, – сообщил он деду.
Баня и грибной суп состоялись уже ближе к ночи. Сытый, полусонный, разомлевший в тепле, Егор кое-как отмыл посуду и поплелся на второй этаж, вырубился мгновенно, как после кросса по пересеченной местности, и спал без снов до тех пор, пока под окном не раздался назойливый звонкий лай.
– Сволочь, – пробормотал Егор спросонья и, не открывая глаз, перевернулся на другой бок.
Но лай повторился, к нему добавились раздраженные визгливые голоса, причем женщина орала в голос, а ее супруг бухтел что-то невнятное.
– С добрым утром, – Егор взял с подоконника часы, всмотрелся в циферблат – половина третьего ночи, самое время для семейной ссоры. Он поднялся с дивана и посмотрел в окно. В кромешной темноте только и видно, как Костик, подсвечивая себе экраном мобильника, копается в сумке с длинным ремнем через плечо. Рядом повизгивает шавка, тявкает и подвывает бэк-вокалом к голосу своей хозяйки:
– Я тебе говорила – надо раньше было ехать, а ты: «успеем, успеем! Футбол посмотрю, и поедем!» – очень похоже передразнила жена. Тот закинул сумку за спину и молча рылся в карманах светлой куртки. – И что теперь? – взвизгнула женщина. – Как мы отсюда выберемся? Бензина нет, АЗС закрыта! Я два часа на каблуках по дороге шла! Два часа! – она визжала до тех пор, пока Костик не нашел ключи и не открыл дверь. Псина с лаем понеслась по участку, следом в темноте исчезла Кристина, ее супруг перешагнул высокий порог, оступился, выругался негромко и захлопнул за собой калитку. Егор улегся на диван, уставился в потолок. Сон не шел, мысли в голове крутились самые нехорошие, и дело было даже не в соседях. Егор без колебаний отдал бы им одну из двадцатилитровых канистр с соляркой, припрятанных в гараже, только бы ребятки убрались отсюда побыстрее и подальше. До Мытищ бы им хватило, а дальше пешочком до МКАДа добраться можно. Но, во-первых, «Логан» на солярке далеко не уедет, а во-вторых…
Глаза давно привыкли к темноте, Егор нашел рюкзак и достал из него приемник. Из динамиков понеслись шорохи и трески, Егор крутил ручку настройки, но, кроме обрывков попсы и перекрытых помехами обрывков слов, ничего не слышал.
– Быть того не может, – он закрутил колесико в другую сторону, – станций полно, не могли же они все разом…
Но что было, то было – либо музыка, либо шелестящая тишина. Егор сдался, оставил первую же пойманную станцию с приличным сигналом и улегся на диван. И едва не уснул под тихие мелодичные звуки переборов гитары. Но те вдруг оборвались, на несколько секунд в эфире стало тихо, потом раздались позывные радиостанции.