Приглушенное рычание раздалось совсем близко, и левую сторону головы пронзило болью. Барс выругался и наугад махнул ножом, отгоняя зверюгу, вцепившуюся ему чуть ли не в лицо. Судя по кровище, которая хлынула по шее, в пасти у мутанта осталась часть Барсова уха. Не самый паршивый расклад – вцепись чертова тварь чуть пониже, в шею, все бы закончилось куда быстрее. Но пока что, лягаясь и размахивая ножом во все стороны, Барс каким-то чудом еще отбивался от наседавших зверюг и даже смог кое-как перевернуться набок и постепенно спихивать с себя тяжеленную тушу. От штанов и куртки остались одни лохмотья, перепачканные кровью – как мутантов, так и самого Барса, но все же он поднимался. По какой-то причине зверюги давали ему этот шанс, и им нельзя было не воспользоваться.
Они просто выбрали себе жертву послабее. Того, кто уже никак не мог защищаться. Барс краем глаза заметил, как тело Алекса рывками уползает в темноту – остались видны только подошвы его кроссовок. Большая часть мутантов предпочла полакомиться мертвечиной, а не бросаться на Барса, прикончившего чуть ли не две трети стаи.
– НЕТ!!!
Барс сам не заметил, как прыжком поднялся на ноги, с легкостью расшвыривая мутантов в разные стороны. Он почти услышал, как где-то внутри его головы щелкает выключатель.
Раз – и ночь будто бы вспыхнула, освещая лес на десятки, сотни метров вокруг. Запах дыма и крови хлынул в ноздри, едва не затопив усталое сознание, но Барс с легкостью отбросил его – просто перестал чувствовать. Сверхчеловеческое восприятие, сила, наполнившая усталые мускулы, скорость… Лишь игрушки, лишь малая часть того невероятного оружия, о котором говорил Королев. Разум Барса, все эти дни с мучительной болью улавливавший волю Фенрира, распахнулся и заработал на полную мощность. Жалкий, несовершенный приемник превратился в передатчик, способный с легкостью перемалывать примитивные сознания мутантов.
Барс пошатнулся, но все же устоял. Почему-то ему очень важно было вступить в этот последний бой так – на ногах, выпрямив спину, хотя это уже и не имело особого значения. От его взгляда зверюги с визгом разбегались, стремясь поскорее укрыться за деревьями, но Барс гнал их еще дальше. Пусть уходят. Наверное, если бы он захотел, он смог бы даже убить их всех. Заставить перестать дышать. Но зачем? Не они были его врагами – мутанты лишь выполняли волю того, кто притаился в темноте, укрывшись в теле гигантского Зверя.
Фенрир. Настоящий противник, не эта мелюзга. Он не убежит, поджав хвост. Но и победить он тоже не сможет. Бросив старое, дряхлое тело, бросив Замок, подпитывающий его силу, он лишился всего, в бессмысленной и безумной злобе сжигая то, что еще делало его человеком. Барс чувствовал, что за яростью чудовища скрывается и страх. Жалкие ошметки сознания того, кто жил в этом могучем теле долгие годы, еще пытались сопротивляться, непрерывно транслируя в эфир ужас и боль от полученных вчера ночью ран. Возможно, именно две шальные пули, выпущенные из «Печенега», сейчас решали исход, превращая Зверя из беспощадного врага в невольного союзника. Боль гигантского животного подтачивала мощь Фенрира, пила его силы, оставляя их слишком мало для схватки. На мгновение Барс даже почувствовал жалость к Зверю, но тут же отбросил ее – никакому состраданию места уже не оставалось. Пришло время убивать.
– Ну, давай, сука, – оскалился Барс, перебрасывая томагавк из левой руки в правую, – иди сюда.
Огромная белая туша бросилась из-за деревьев прямо на частокол, круша и продавливая его своей тяжестью. Барс даже не стал искать глазами на земле автомат – эту битву выигрывало не оружие. Зверь упирался огромными лапами в землю, все глубже вгоняя себе в грудь остро отточенные деревяшки, но все же двигался вперед. Колья с хрустом ломались – один, второй, третий… Барс продолжал стоять, опустив руки и глядя прямо в полыхающие янтарные глаза чудовища, пока оно не подобралось вплотную.
* * *– Можете не болтать, я и сам все знаю!
Уже начавшие было проступать в пустоте до боли знакомые лица вновь подернулись пеленой и растаяли. Сейчас Барс почему-то боялся того, что они могут сказать или сделать. Или, может быть, просто больше в них не нуждался.
– И не надо мне про то, что я выполнил предназначение, что я победил, – упрямо продолжал кричать Барс, – что я заслужил покой! Ни хрена я не заслужил, слышите? Это вам уже все равно, а у меня еще и здесь дел хватает!
И темнота расступилась, выпуская Барса из своих цепких объятий.
* * *Небо над головой. Настолько пронзительно-светлое, что Барсу на мгновение показалось, что никакой Катастрофы и вовсе никогда не было. Солнце стояло в зените и светило прямо в глаза, заставляя щуриться. Все равно приятно. Приятно вот так лежать, подставив уставшее тело скупому осеннему теплу и больше никуда не торопиться. Нет, конечно, дел еще много. Безумно много – настолько, что о них лень было даже думать. Но этот отдых Барс заслужил. Пять минут поваляться на холодной земле, да еще и придавленным до пояса огромной тушей мертвого чудовища – сомнительное удовольствие, но никакого другого у Барса не было. Впереди оставались похороны Алекса и долгий путь вдоль побережья вместе с той, другой, новой девочкой, которая уже начинала шевелиться в похрустывающем коконе.
Барс выдохнул и изо всех сил уперся руками в землю, выдергивая ноги из-под здоровенной башки мутанта. После смерти Зверь уже почти не казался страшным, превратившись в того, кем он, в сущности, и был – обычным хищником, которого превращала в чудовище лишь человеческая воля.
– А знаешь, не такой уж ты и уродец, – улыбнулся Барс, потрепав косматую голову между ушами. – Особенно теперь, когда не пытаешься мной поужинать.
Зверь, разумеется, не издал ни звука в ответ, но Барс вдруг подумал, что мертвый мутант тоже доволен тем, что все закончилось. Смерть навсегда избавила его от Фенрира, и сейчас он как будто спал, отдыхая от долгой и тяжелой ночной охоты.
Кокон вновь задергался, напоминая Барсу о том, что у него есть дела поважнее, чем разговоры с мертвым Зверем. Девочка стремилась выбраться наружу, но ей не хватало сил. Барс кое-как поднялся на затекшие ноги и заковылял к ней. Темно-коричневая корка, покрывавшая спальник, уже трескалась, но с тканью девочке было не справиться. Барс сначала попытался нашарить молнию, но потом плюнул и достал нож. Аккуратно, чтобы не поранить девочку, он распорол спальник и на всякий случай подался немного назад. Представшее его глазам зрелище оказалось…
Обычным. Настолько обычным, что почти разочаровывало. Конечно, Барс прекрасно понимал, что фундаментальная перестройка сложного организма за неполные сутки в принципе невозможна, но все-таки подсознательно ожидал увидеть нечто совершенно новое. Девочка неуклюже выбиралась из спальника, раздвигая края разреза руками. Абсолютно обычными руками – две штуки, на каждой по пять пальцев. Тоже абсолютно обычных. Девочка слепо вертела головой и звала попеременно то Алекса, то Эдика. Барс присел на корточки и аккуратно взял ее лицо ладонями. Она сразу же притихла и дала ему как следует рассмотреть себя. Совершенно такая же, как и прежде. Немного изменились только черты лица – стали неуловимо мягче, будто бы взрослее, утратив крохотную часть детской угловатости. Выдающиеся вперед крупные клыки сохранили размер, но будто бы втянулись в десны, и сама структура челюсти чуть изменилась, практически скрывая их.
– Ну, здорово, теперь ты больше не вампирчик, – Барс улыбнулся и принялся шарить по карманам в поисках более-менее чистой тряпки. – Давай-ка протрем тебе глазки.
Из-за жидкости, целиком покрывавшей лицо, девочка до сих пор не могла видеть. Барс аккуратно провел по ее лицу пальцами, потом промокнул обрывком бинта. Жиденькие ресницы затрепетали, и Барс охнул.
От желтовато-зеленых кругов, разделенных узенькими щелочками, не осталось и следа. Подслеповато щурясь от яркого солнца, на Барса смотрели совершенно обычные человеческие глаза. Серые, будто бы стальные.
Точно такие же, как у него самого.
Эпилог
Иван Радулгин никогда не был героем или даже просто отважным человеком – да и не пытался им стать, несмотря на выбранную профессию, которая, вопреки расхожему мнению, не была такой уж и опасной. На самом деле – ну что может случиться с сержантом полиции, или, как он сам себя по старинке называл, рядовым ментом? Да ничего! Конечно, если лишний раз не высовываться, не подставляться и не переходить дорогу не тем людям. Если брать понемногу, не болтать за спиной у сослуживцев и знать свое место. В общем, если соблюдать умеренность. Пожалуй, умеренность и была основным качеством Ивана. Во всем – в работе, в жизни, даже в сердечных делах. Кто-то мог бы сказать, что неправильно это, что нельзя жить вот так – средненько, серо, будто бы вполсилы. Но уж тут Иван точно знал, что возразить.
В конце концов, именно умеренность помогла ему уцелеть. Кто знает, что было бы, если бы тогда, двадцать лет назад, он все-таки поддался бы на уговоры жены и отправился вместе с семьей отдыхать в дорогущую и далекую Испанию, а не на скромную и весьма бюджетную базу отдыха в соседней Финляндии? И именно благодаря умеренности Иван неплохо пристроился здесь, когда начался весь этот бардак. В уютную северную глушь даже новости доходили не сразу. Уничтожены Питер, Москва, Екатеринбург… про Хельсинки тоже говорили разное, но там вроде бы что-то осталось. Иван не слишком-то задумывался о том, что было далеко и лично его не касалось. И работу ему подобрали непыльную и спокойную – в самый раз. Знай, сиди себе в будке у ворот, да открывай, когда надо – но обязательно по списку. Даже автоматом, на всякий случай оставленным начальством, он пользовался только один раз. Пальнул в воздух на Новый год в две тысячи двадцать девятом, слегка перебрав водки с местными ребятами. Думал – все, труба дело, или в парники отправят, или, не дай бог, в поисковые группы. Но ничего, обошлось, простили добродушные финны, только автомат отобрали – сказали, мол, не нужен он в будке, места спокойные. Иван по этому поводу не сильно расстроился – скорее наоборот. Теперь, случись что, всегда можно отбрехаться – не было у меня автомата, так чего ж вы хотите? И дни потянулись дальше, похожие один на другой, что Ивана целиком и полностью устраивало. Не любил он перемены – ничего в них хорошего обычно не было.
И именно поэтому, когда полчаса назад к нему в будку зашел Матти – командир третьей поисковой группы – и велел собираться, Иван совершенно не обрадовался.
– А куда? – испуганно бормотал он, прокручивая в голове все свои прегрешения за последний год. – Чего надо-то?
– Надо, – строго отозвался Матти. – Человека нашли. Вроде из ваших.
«Из ваших» – это значит, русский. Вот ведь странное дело… Матти и сам кое-как говорил по-русски, хоть и забавно растягивал некоторые гласные. Иван сначала посмеивался втихаря, но за двадцать лет привык. И если Матти вдруг зачем-то понадобился кто-то из русских, значит, дело там нечисто. И непросто – а в такие дела Иван ввязываться не любил.
– Слушай, друг… – мягко попросил он, – Что-то мне нехорошо. Тошнит. Может, Кольку или Рыжего возьмешь?
– Нельзя Кольку – со смены спит. Рыжый, – Матти указал рукой за ворота, – там. Далеко. Собирайся.
Ух-х-х, вот ведь рожа чухонская! Со смены спит… Будто бы разбудить велика проблема! Иван досадливо скрипнул зубами, но спорить со здоровенным финном побоялся. Матти славился своим добродушным, но вспыльчивым нравом, а получать по зубам Ивану что-то не хотелось.
– Хорошо, – выдохнул он. – Только мне бы это, собраться… полчасика!
– Нет полчасика! – Матти строго погрозил пальцем. – Сейчас едем. Автомат я тебе взял, в машине лежит.
Автомат! В машине! Иван почувствовал, как ноги сами подгибаются, а по спине стекает противная холодная капля. Похоже, ехать придется далеко, и уж точно в не самые безопасные места. Проклятье! Иван с тоской подумал, что в парниках, может быть, было бы не так уж и плохо. Конечно, работа там потяжелее, зато оттуда тебя уж точно не сдернут на ночь глядя черт знает куда.
Ворота за машиной закрывал кто-то из финнов – Иван не успел рассмотреть лицо, скрытое за меховым капюшоном. Да какая разница? Все они, чухня, одинаковые, лишь бы русского человека на мороз вытащить… После теплой будки салон машины – старенького джипа с дизельным двигателем – показался чуть ли не холодильником. Матти уверенно вырулил на заснеженную дорогу.
– Вот, держи, – он махнул рукой, указывая на автомат, лежавший на заднем сиденье. – Помнишь еще, как стрелять?
– Помню, – отозвался Иван, неохотно укладывая оружие себе на колени. – Далеко ехать? Что хоть там такое?
– Час ехать, – Матти покачал головой. – Нехорошо там что-то. Нехороший человек. Юхани говорит – страшно.
Больше они не разговаривали. Иван помнил Юхани. Нормальный парень, даром, что финн. Веселый, да и выпить не дурак. Почти такой же здоровяк, как Матти, хотя и младше лет на пять-семь. Интересно, что же его так напугало? Или кто?
Минут через сорок в дымке снегопада справа от дороги мелькнул свет фонарика. Матти аккуратно свернул на обочину и остановился в десяти-пятнадцати метрах перед древней автобусной остановкой. Иван выбрался наружу, на всякий случай покрепче сжимая автомат. Мало ли…
– Ива-а-ан! – радостно поприветствовал его Юхани. На этом его запас русских слов закончился, и он обратился уже к Матти.
Пока финны вполголоса о чем-то переговаривались, Иван успел основательно замерзнуть. И на кой хрен он им тут понадобился? Покосившаяся остановка на старой дороге, да еще и так далеко от дома – явно не лучшее место для умеренного человека. Пусть, вон, эти горячие финские парни тут разбираются! А сам Иван сейчас с радостью отдал бы половину своей месячной нормы свиного мяса за то, чтобы вновь оказаться в уютной теплой будке у ворот.
– Иди сюда, – Матти поманил Ивана рукой и, когда тот подошел, тихо продолжил: – Там люди. Двое, мужчина и девочка. Мужчина с оружием.
– С оружием? – испуганно повторил Иван. – Где?
– Прямо на остановке, внутри, – Матти нахмурился. – Иди к ним. Медленно. Поговори. Если что – мы рядом.
Иван чуть не взвыл от отчаяния. За что ему такое?! Зато теперь понятно, почему Матти сам туда не суется. Решил вместо себя его, Ивана, под пули пустить!
– Давай, – Матти нахмурился. – Иди. Не бойся.
Легко сказать – не бойся… Впрочем, страх перед двухметровым финном оказался сильнее страха перед неизвестным. Иван двинулся по хрустящему свежему снегу к остановке, через каждые несколько шагов оглядываясь назад. Финны шли следом за ним с оружием на изготовку, но когда Иван начал поднимать свой автомат, Матти показал ему кулак и помотал головой – мол, не вздумай. Ну здорово…
На остановке действительно было двое. Девочка в красной куртке с капюшоном спала, положив голову на плечо высокому старику с длинными седыми волосами. Сам старик, похоже, тоже дремал – во всяком случае, глаза у него были закрыты. Рюкзак он положил на сиденье рядом с собой, а вот автомат – такой же, как у самого Ивана, один в один – отставил в сторону, прислонив к стенке остановки. Выглядели таинственные незнакомцы, мягко говоря, не очень. Одежда девочки, хоть и неплохого качества, явно была подобрана не по размеру, а старик и вовсе носил какие-то лохмотья с бессчетным количеством дырок. И вот этих двух оборванцев так испугался здоровенный Юхани? Иван осторожно шагнул вперед, прикидывая, успеет ли старик, в случае чего, схватить стоящий у стенки автомат раньше него.
Но стоило ему протянуть руку к оружию, как старик открыл глаза. На мгновение Ивану показалось, что в них не было зрачков. Вообще не было. От тяжелого и холодного взгляда почему-то хотелось сбежать, спрятаться, но Иван не мог заставить себя сделать и шага, а рука его так и застыла в воздухе в полуметре от чужого автомата.
– Не трогай, – предупредил старик.
Говорил он тихо, но Иван сразу же понял, что будь у него за спиной хоть все поисковые группы вместе взятые, он бы ни за что не рискнул взять что-то, принадлежавшее этому жутковатому деду с пустыми глазами.
– Да я тут, так… – забормотал Иван, пытаясь выдавить из себя что-то вроде улыбки, – …мимо проходил, да… Вы русские?
– Русские.
Старик отвечал односложно, но все-таки взгляд его немного потеплел, возвращая Ивану способность двигаться. Тот вдруг подумал, что незнакомец в лохмотьях, пожалуй, не так уж и стар – просто кажется таким из-за спутавшихся седых волос и бороды, в которой, кстати, седины было куда меньше. Левую половину лица мужчины украшали свежие шрамы.
– Русские, – повторил Иван, и тут же затараторил дальше. – Ну, так это же здорово! Земляки, значится. Я – Радулгин Иван Сергеевич… можно просто Иван. А тебя как звать?
– Барс.
Иван хотел было переспросить, но понял, что седой незнакомец представился не по имени. Черт его знает, наверное, кличка такая.
– Очень приятно, – Иван склонил голову и указал на девочку в красной куртке. – А это кто?
Похоже, вопрос показался Барсу странным. Во всяком случае, ответил он не сразу, а какое-то время будто бы обдумывал, что сказать. Иван услышал, как финны подошли сзади и остановились прямо за ним. Матти аккуратно хлопнул его по плечу и прошептал: «Молодец!», он Иван не обратил на это никакого внимания. Почему-то ему сейчас было важно, что же ответит Барс.
– Она моя дочка.
– Дочка, – недоверчиво проворчал Матти. – А имя у твоей дочки есть?
На этот раз Барс молчал еще дольше – так долго, что Иван подумал, что он и вовсе больше не собирается с ними разговаривать. А уж желания настаивать у Ивана, понятное дело, не было никакого. Барс прикрыл глаза, словно уносясь мыслями куда-то далеко-далеко от остановки, стоящей на краю заснеженной дороги, но когда он вновь открыл их, у него уже был готов ответ.