Желудок отказывался принимать эту идею.
Джек расстегнул рюкзак, остановившись прямо под звездами. Сверху лежал бутерброд, и не просто кусок, или половина, а целый сэндвич, завернутый в газету. Глаза Джека наполнились слезами, и он мысленно поблагодарил Спиди.
Десять минут назад ты назвал его сумасшедшим стариком.
Его лицо вспыхнуло, но стыд не помешал ему слопать бутерброд меньше, чем за десять укусов. Джек закрыл рюкзак и взял его по-другому. Он двинулся дальше, чувствуя себя значительно лучше. Ворчливый червячок в его желудке на время уснул.
В скором времени он увидел впереди проблески света. Ферма. Залаяла собака. Это был громкий лай действительно большого пса. Джек замер.
«Заперт, — подумал Джек. — Или на цепи. Надеюсь».
Он принял вправо, и через время пес умолк. Ориентируясь на свет домишка, Джек вскоре вышел на дорогу. Он оглянулся по сторонам, не представляя себе, куда идти дальше.
Ладно, ребята, вот стоит Джек Сойер, посреди дороги из ниоткуда в никуда, мокрый до костей и в кроссовках, полных грязи. Счастливого пути, Джек!
Одиночество и тоска по дому накатились на Джека. Джек отогнал их. Он плюнул на указательный палец, затем щелкнул по капле слюны. Большая часть брызг полетела направо, или, по крайней мере, так ему показалось. Туда он и повернул. Минут через сорок, когда он опять устал и проголодался (что было хуже), он заметил у дороги пустой сарай.
Джек прополз под оградой и подошел к сараю. Дверь была заперта на замок, но он увидел под ней довольно большую щель. Снять рюкзак и пролезть под дверь было делом одной минуты. Рюкзак он втянул следом. Замок на двери помогал ему чувствовать себя в безопасности.
Он огляделся и увидел, что в сарае лежат очень старые вещи. Этим местом не пользовались очень давно. Это устраивало Джека. Он разделся, отбросил мокрую и грязную одежду. В кармане штанов он нащупал монету, которую дал ему Капитан Фаррен. Джек вынул ее и увидел, что из монеты с профилем Королевы на одной стороне и крылатым львом на другой она превратилась в серебряный доллар 1921 года. Он взглянул на Статую Свободы, затем положил монетку обратно в карман джинсов.
Джек вынул из рюкзака свежее белье, и решил, что грязное он сложит в рюкзак утром, до утра оно просохнет. А, может быть, он даже выстирает его потом в ручье.
Ища носки, он наткнулся на какой-то гладкий и твердый предмет. Джек вытянул его и увидел, что это зубная щетка. Сразу же перед его воображением предстал дом, его безопасность и уют — все, что олицетворяет собой зубная щетка. Он не мог избавиться от этих эмоций, отбросить их. Зубная щетка была вещью, которая должна находиться в светлой ванной комнате, вещью, которая используется вместе с хлопковой пижамой на теле и теплыми тапочками на ногах. Ей нечего делать на дне рюкзака в холодном, темном сарае на краю грунтовой дороги, на окраине глухого городишки, даже название которого неизвестно.
Одиночество накатило на него; он понял, что теперь он оторван от всего. Джек заплакал. Это был не истерический плач со всхлипываниями и причитаниями, когда люди плачут, пряча гнев под слезами. Он был одинок, и это продлится еще долго. Он плакал, потому, что казалось, что мир утратил безопасность и благоразумие. В нем осталось только одиночество, и лишь оно было реальным, но могло подкрасться и безумие.
Джек уснул еще до того, как высохли слезы. Он уснул, свернувшись вокруг рюкзака, одетый в одни трусики и носки. На его грязных щеках слезы проложили две блестящие бороздки, а в одной руке он держал зубную щетку.
Глава 8 Туннель Оутли
1Через шесть дней Джек уже почти избавился от своего отчаяния. Проведя несколько дней в дороге, он казался самому себе повзрослевшим, перешедшим прямо из детства, минуя юность, во взрослую жизнь, полную трудностей и опасностей. Ему не доводилось возвращаться на Территории с тех пор, как он проснулся на западном берегу реки, но он объяснял это более медленное путешествие тем, что ему нужно сохранить сок Спиди до того времени, когда тот действительно будет необходим.
Да и, кроме того, разве Спиди не говорил ему путешествовать большей частью по дорогам этого мира? Он просто следует его указаниям, вот и все.
Когда вставало солнце, и автомобиль мчался со скоростью тридцать-сорок миль на запад, и его желудок был полным, Территории казались нереально далекими и неправдоподобными: как фильм, который он уже начал забывать, как фантазия. Иногда, когда Джек оказывался на заднем сидении машины какого-нибудь школьного учителя и отвечал на самые обычные вопросы, касающиеся его жизни, он по-настоящему забывал о них. Территории оставляли его, и он опять становился мальчиком, которым он был в начале лета.
Особенно на больших магистралях. Когда он выходил из одной машины, то минут через десять-пятнадцать после того, как он поднимал большой палец, его подхватывала новая. Сейчас он был где-то в районе Батавии, на западе штата Нью-Йорк, и брел по шоссе 1–90, подняв большой палец, в направлении Буффало. После Буффало он повернет на юг. «Лучше всего, — думал Джек, — правильно все рассчитать и затем просто выполнять намеченное. До этого места его довели Ренд Мак-Налли и Легенда; все, что ему нужно — это немного удачи, чтобы повстречать водителя, который держит путь в Чикаго или Денвер (или в Лос-Анджелес, если помечтать, Джеки-малыш), и уже к середине октября он отправится в обратный путь».
Он загорел, в его кармане было пятнадцать долларов, которые он заработал на последней работе. Мытье тарелок в столовой в Аубурне, и его мышцы стали сильнее и тверже. Хотя иногда ему хотелось плакать, он не давал воли слезам с той первой ужасной ночи. Он управлял собой, вот в чем было преимущество. Теперь он был хозяином положения; он думал, что впереди мерцает конец путешествия, хотя до конца было далеко. Если он будет путешествовать преимущественно в этом мире, как велел ему Спиди, он сможет передвигаться настолько быстро, насколько нужно, и очень скоро вернется в Нью-Хэмпшир с Талисманом. Это начало срабатывать, и он сталкивался со значительно меньшим количеством проблем, чем ожидал.
Вот так чувствовал себя Джек Сойер, когда его обогнал пыльный голубой форд фейрлайн, притормозил, подкатил к обочине и обождал его, поблескивая в клонящемся к западу солнце. «Тридцать-сорок миль», — подумал он про себя и представил себе страницу из атласа дорог, которую изучал этим утром, и решил: «Оутли». В названии было что-то тусклое, маленькое и безопасное. Это было по пути, и ничего ему не угрожало.
2Прежде чем открыть дверцу форда, Джек наклонился и заглянул в окошко. На заднем сидении лежало несколько толстых книг и отпечатанных листов. На пассажирском сидении стояли два портфеля. Слегка полноватый черноволосый человек, который, склоняясь за баранкой, как будто имитировал позу Джека, очевидно, был коммивояжером. Голубой пиджак висел позади него на крючке; галстук был ослаблен, рукава закатаны. Коммивояжеру было около тридцати. Он объезжал свою территорию. Он, должно быть, любит поговорить, как все коммивояжеры. Мужчина улыбнулся Джеку и перекинул оба портфеля, стоящие радом с ним, на заднее сидение.
— Давай освободим немного места, — сказал он.
Джек знал, что первое, что спросит у него мужчина, это почему он не в школе. Он открыл дверь, произнес «О, спасибо» и забрался вовнутрь.
— Далеко собрался? — спросил коммивояжер, глядя в зеркало заднего вида и выезжая на дорогу.
— Оутли, — сказал Джек. — По-моему, это миль тридцать отсюда.
— Ты, наверное, прогуливаешь географию. До Оутли больше сорока пяти миль. — Он повернул голову и поглядел на Джека, и, к изумлению мальчика, подмигнул. — Не обижайся, но я не люблю, когда ребятишки голосуют. Вот почему я всегда подхватываю их, если вижу. По крайней мере, я знаю, что со мной они в безопасности. Не с этими ублюдками, ты понимаешь, что я имею в виду? Тут слишком много сумасшедших, малыш. Газеты читаешь? В смысле, это хищники. Ты можешь попасть в неприятный переплет.
— Наверное, вы правы, — ответил Джек. — Но я стараюсь быть очень осторожным.
— Ты живешь где-то в этих краях?
Мужчина все еще смотрел прямо на него, время от времени бросая короткие взгляды на дорогу. Джек напряг память, чтобы вспомнить название городка, который остался позади.
— Пальмира. Я из Пальмиры.
Коммивояжер кивнул.
— Хороший старый городишко, — и опять повернулся к дороге. Джек откинулся на удобный плюш спинки. Наконец, мужчина спросил:
— Я надеюсь, ты не прогуливаешь уроки? — и опять наступило время Версии.
Он настолько часто рассказывал ее, изменяя названия городков, по мере своего продвижения на запад, что она превратилась в отработанный монолог. «Нет сэр. Мне пришлось отправиться в Оутли к тетушке Элен, чтобы немного пожить у нее. Элен Воган? Это сестра моей мамы. Она работает учителем в школе. Мой папа умер прошлой зимой, видите ли, дела у нас шли неважно, и вот недели две назад мама заболела, она едва смогла подняться по лестнице, и доктор сказал, что ей нужно оставаться в постели как можно дольше, поэтому она попросила свою сестру, чтобы я у нее пожил. Сестра ведь работает в школе, и все такое, так что будьте уверены, я сразу же пойду в школу Оутли. Тетя Элен не даст мне прогулять, это уж точно».
Он настолько часто рассказывал ее, изменяя названия городков, по мере своего продвижения на запад, что она превратилась в отработанный монолог. «Нет сэр. Мне пришлось отправиться в Оутли к тетушке Элен, чтобы немного пожить у нее. Элен Воган? Это сестра моей мамы. Она работает учителем в школе. Мой папа умер прошлой зимой, видите ли, дела у нас шли неважно, и вот недели две назад мама заболела, она едва смогла подняться по лестнице, и доктор сказал, что ей нужно оставаться в постели как можно дольше, поэтому она попросила свою сестру, чтобы я у нее пожил. Сестра ведь работает в школе, и все такое, так что будьте уверены, я сразу же пойду в школу Оутли. Тетя Элен не даст мне прогулять, это уж точно».
— Ты хочешь сказать, что мама послала тебя добираться в Оутли автостопом? — спросил мужчина.
— О, нет, конечно, нет, она бы никогда не сделала этого. Нет, она дала мне денег на автобус, но я решил сэкономить их. Я боюсь, что в доме будет мало денег, да и у тетушки Элен денег немного. Мама бы очень рассердилась, если бы узнала. Но мне это показалось напрасной тратой. По-моему, пять долларов — это пять долларов, и зачем отдавать их водителю автобуса?
Мужчина искоса посмотрел на него.
— Как долго ты собираешься пробыть в Оутли?
— Трудно сказать. Я надеюсь, что мама скоро поправится.
— Хорошо, только не надо обратно добираться автостопом, ладно?
— У нас больше нет машины, — сказал Джек, развивая Версию. Он начал сам себе нравиться. — Вы можете себе представить? Они пришли ночью и угнали ее. Грязные трусы. Они знали, что все спят. Они просто пришли посреди ночи и угнали машину прямо из гаража. Мистер, я должен был остановить их, не потому, что я мог бы тогда доехать до тетушки. Когда мать пойдет к врачу, ей придется спускаться с холма, а потом идти пять кварталов до автобуса. Они не должны были делать этого, ведь правда? Просто зайти и увести машину? Мы собирались опять начать выплачивать, как только сможем. Мистер, это можно назвать грабежом?
— Если бы это произошло со мной, я бы это так и назвал. Ладно, надеюсь, что твоя мать скоро поправится.
— Я тоже, — абсолютно честно сказал Джек.
Они болтали, пока не появился указатель Оутли. Коммивояжер съехал на обочину, опять улыбнулся Джеку и сказал:
— Удачи, малыш.
Джек кивнул и открыл дверь.
— Надеюсь, ты в любом случае недолго останешься в Оутли.
Джек вопросительно взглянул на него.
— Ну, ты же знаешь, что это за место?
— Немножко. Не очень.
— Э, это настоящая дыра. Они едят то, что найдут на дороге. Притон. «Выпей Пиво, затем запей стеклом». Что-то вроде этого.
— Спасибо за предупреждение, — сказал Джек и выбрался из машины. Коммивояжер помахал рукой и выехал на дорогу. Через несколько секунд его форд был всего лишь темной тенью, набирающей скорость в направлении низкого оранжевого солнца.
3Примерно милю дорога шла через плоскую унылую местность. Далеко в стороне Джек видел маленькие двухэтажные домики, приткнувшиеся на краю полей. Поля были коричневыми и пустынными. Да и домики не походили на дома фермеров. Расположенные далеко друг от друга, дома взирали на пустынные поля, серое безмолвие которых нарушалось лишь движением транспорта по 1–90. Не мычали коровы, не ржали лошади, не было вообще никаких животных, никакого фермерского оборудования. Возле одного из домов стояло полдюжины помятых и ржавых автомобилей. Это были дома людей, которые настолько не любили себе подобных, что даже Оутли был для них слишком многолюден. Пустые поля служили рвами, которые ограждали их одинокие замки.
Скоро он дошел до перекрестка, похожего на перекресток из мультфильма: две пустынные узкие дороги, пересекающиеся в абсолютном нигде и идущие в никуда. Джек начал сомневаться в своем чувстве ориентации. Он поправил рюкзак и подошел к высокой ржавой трубе, поддерживающей черные прямоугольники, тоже ржавые, с названиями дорог. Может быть, ему нужно повернуть налево, а не направо? Указатель на дороге, которая шла параллельно Хайвею, гласил: «ДОГТАУНСКАЯ ДОРОГА». Догтаун? Джек посмотрел на эту дорогу и увидел лишь бесконечную плоскость, полные сорняков поля и полосу асфальта, уходящую вдаль. Дорога, на которой он стоял, называлась, если верить указателю, «МЕЛЬНИЧНАЯ ДОРОГА». Примерно в миле впереди она ныряла в туннель, почти закрытый деревьями и зарослями плюща. В густой зелени висела белая табличка, поддерживаемая, казалось, лишь плющом. Буквы были слишком маленькими, чтобы прочитать их отсюда. Джек сунул руку в карман и вынул монету, которую ему дал Капитан Фаррен.
И снова его желудок напомнил о себе. Скоро ему будет нужен ужин, и нужно двигаться дальше, чтобы найти городок, где можно заработать на еду. Это Мельничная Дорога, по крайней мере, он может пойти и посмотреть, что находится с другой стороны туннеля. Джек заставил себя подойти к нему. Черное отверстие, полускрытое деревьями, с каждым шагом увеличивалось.
Холод, сырость, запах кирпичной пыли и свежеперекопанной земли. Казалось, что туннель хочет поглотить мальчика и сжаться вокруг него. На секунду Джек испугался, что туннель ведет под землю, т. к. впереди не было света, указывающего на выход, но затем понял, что дорога продолжается. «ВКЛЮЧИ ФАРЫ», — гласил щит перед туннелем. «Фары», — сказал он про себя и пожалел, что у него нет ни одной, чтобы включить. Наверное, туннель где-то сворачивает. Ему придется очень медленно, осторожно и внимательно продвигаться вперед, держась за стену, как слепому, с вытянутыми руками. Джек двинулся вдоль стенки. Когда так делал койот из мультика, он обычно оказывался размазанным по передку грузовика.
Что-то зашуршало по полу туннеля, и Джек замер.
«Крыса, — подумал он. — Может быть, кролик, который перебегает с поля между полями. Но, судя по звуку, что-то большое».
Он опять услышал звук, на этот раз более продолжительный, и сделал еще один слепой шаг вперед. В тот же момент прямо перед собой он услышал сдержанный вздох. И остановился, удивляясь: «Что это за животное?» Джек коснулся пальцами влажной стены, ожидая вздоха. Это было не животное — определено. Ни крыса и ни кролик не могут дышать так глубоко. Он продвинулся еще на несколько дюймов, не желая признаться самому себе, что что-то впереди испугало его.
И снова замер, услышав, раздавшийся впереди тихий звук, как будто что-то скребло по полу, приближаясь. В следующую секунду в нос ему ударил знакомый запах, который нельзя спутать: грубый, сильный, мускусный.
Джек оглянулся через плечо. Вход был еле виден, наполовину скрытый за поворотом стены, очень далекий и не больше кроличьей норки.
— Кто здесь? — позвал он. — Эй! Кто тут есть? Кто-нибудь?
Ему показалось, что он услышал какой-то шепот в глубине туннеля.
«Я не в Территориях, — напомнил он себе. — В худшем случае я столкнусь с одичавшей собакой, которая забрела в холодок вздремнуть. В этом случае я спасу ее, разбудив до того, как здесь проедет машина».
— Эй, собачка! — крикнул он. — Собачка!
И тут он услышал звук когтей, стучащих по туннелю. Но они… удаляются или приближаются? Он не мог сказать, прислушиваясь к «чап, чап, чап» удаляющегося или приближающегося животного. Затем ему показалось, что звук приближается к нему сзади. Он повернулся и посмотрел назад. Он увидел, что зашел уже так далеко, что не видит и выхода.
— Ты где, собачка? — спросил он.
Что-то заскреблось по земле в нескольких дюймах от него, — Джек прыгнул вперед и сильно ударился плечом о закругление стены.
Он увидел в темноте тень, похожую на собаку. Джек шагнул вперед и вдруг остановился, почувствовав, что настолько утратил ориентацию, что вообразил себя опять на Территориях. Туннель был заполнен мускусным, кислым, животным запахом, и то, что приближаясь к нему, было не собакой.
Воздух пах жиром и алкоголем. Он почувствовал, что тень приближается.
Только на мгновение он увидел лицо, мелькнувшее в темноте, светящееся, будто его освещает слабый и тусклый внутренний свет. Длинное вытянутое лицо, которое могло бы быть юным, но не было таковым. Пот, жир, алкогольный перегар шел от его дыхания. Джек прижался к стене, подняв кулаки, и стоял так даже тогда, когда лицо пропало во тьме.
Посреди этого ужаса ему показалось, что он слышит мягкие, тихие шаги в направлении выхода из туннеля. Мальчик оглянулся. Темнота и тишина. Теперь туннель был пуст. Джек зажал руки под мышками и прислонился спиной к кирпичной стене. Через секунду он опять пошел к выходу.
Когда Джек вышел из туннеля, он обернулся. Не было слышно ни звука, и никакие кошмарные создания не гнались за ним. Он сделал еще три шага вперед и снова оглянулся. И вдруг его сердце почти остановилось, потому что на него надвигались два огромных оранжевых глаза из темноты. Они за несколько секунд наполовину сократили расстояние между собой и Джеком. Он не мог пошевельнуться, ноги вросли в асфальт. Наконец, инстинктивным защитным движением он вытянул руки вперед. Глаза продолжали приближаться, какой-то водитель засигналил. За секунду до того, как автомобиль, за рулем которого краснолицый мужчина грозил ему кулаком, вылетел из туннеля, Джек бросился прочь от дороги.