— Отпусти! Проклятье, посмотри, что ты наделал, — она попыталась его схватить, и между воском и перьями на полу, подскользнулась. Джуд удалось коротко вскрикнуть, и она проехалась на животе по гостиной.
Джуд услышала как за ее спиной открылась дверь, оглянулась через плечо и подумала.
Превосходно. Абсолютно превосходно.
— Что это ты делаешь, Джуд Франциска? — Эйдан прислонился к косяку, с Шоном, выглядывающим через его плечо.
— О, ничего, — она дунула на волосы и перья перед своими глазами. — Совсем ничего.
— А я-то думал, что ты трудишься как рабыня, натирая все, что натирается, и соскребая все, что соскребается, как ты делала всю неделю, и вот нахожу тебя играющей с собакой.
— Ха-ха, — ей удалось сесть, потирая локоть, которым она ударилась об пол. Финн перепрыгнул через нее и оставил подушку у ног Эйдана.
— О, правильно. Отдай ее ему.
— Ну, ты ее убил, не правда ли, малыш? Она мертвее Моисея, — одобрительно хлопнув Финна, Эйдан пересек комнату и подал руку Джуд. — Ты не ушиблась, милая?
— Нет, — она послала ему кислый взгляд. — Это не смешно, — Джуд шлепнула его по руке, отмахиваясь, и свирепо взглянула на Шона, который начал посмеиваться. — Перья теперь повсюду. Мне понадобятся дни, чтобы их все отыскать.
— Ты могла бы начать со своих волос, — Эйдан нагнулся, обхватил ее за талию и приподнял. — Они ими обсыпаны.
— Прекрасно. Спасибо за помощь. Теперь мне надо работать.
— Мы принесли бочонки из паба. Мы их для тебя установим позади дома, — он сдунул перо с ее щеки, затем наклонился к ней, принюхавшись к ее шее. — Ты великолепно пахнешь, — пробормотал он, когда она его оттолкнула. — Шон, уходи.
— Нет, даже и не смей. У меня нет времени на это.
— И закрой за собой дверь, — закончил Эйдан, притягивая к себе Джуд.
— Я только заберу пса, так как он здесь уже закончил. Пойдем, ужасное ты чудовище, — Шон свистнул псу и послушно закрыл за собой дверь.
— Мне надо прибраться, — начала Джуд.
— У тебя есть время, — Эйдан медленно подталкивал ее спиной к стене.
— Я не одета.
— Я это уже заметил, — приперев ее к стенке, он пробежался руками вниз и вверх по ее телу. — Подари нам поцелуй, Джуд Франциска. Поцелуй, который поможет мне продержаться самый длинный день в году.
Ей показалось, что это достаточно разумная просьба, по крайней мере, пока его глаза удерживали ее взгляд так интимно, и его тело было таким твердым, теплым и близким. В ответ она подняла руки и обвила ими его шею. Затем, в порыве, быстро двинувшись, она дернула его, развернув так, чтобы теперь его спина была прижата к стене, а ее тело крепко прижато к нему, ее рот на его губах в сокрушающем поцелуе.
Звук, что он издал, напомнил крик утопающего, но утопающего по своей воле. Его руки сжали ее бедра, вцепившиеся пальцы напоминали ей о той ночи, когда он потерял все свое терпение и самообладание. Трепет от всего этого пронесся сквозь нее, сильный и крепкий, с ноткой собственничества.
Он принадлежал ей, пока длились их отношения. Ей, чтобы касаться, брать, вкушать. Это ее он желал. К ней тянулся. От нее у него гулко билось сердце. Это была, как она осознала, самая истинная власть в мире.
Дверь открылась, с шумом захлопнулась. Джуд так и не оторвалась от губ Эйдана. Ей было все равно даже если каждый мужчина, женщина и ребенок в деревне столпились бы в ее доме.
— Иисус, Мария и святой Иосиф, — пожаловалась Бренна. — Ваша парочка не могла бы придумать, чем бы еще заняться? Каждый раз, куда бы я не повернулась, я натыкаюсь на вас, присосавшихся друг к другу.
— Она просто завидует, — сказала Джуд, потеревшись носом о шею Эйдана.
— Как будто мне делать больше нечего, кроме как завидовать бестолковой женщине, целующей Галлахера.
— Она должно быть опять жутко рассержена на Шона, — Эйдан зарылся лицом в волосы Джуд. Он не был уверен, вернулось ли к нему дыхание. Он знал, что двигаться ему не захочется еще лет десять.
— Мужики все балбесы, и твой ничего не стоящий брат еще больший балбес, чем большинство из них.
— О, перестать жаловаться на Шона, — приказал Эйдан в тот момент, когда Дарси проскользнула в дверь.
— Что здесь произошло? Тут полно перьев. Джуд, оторвись от мужика, тебе же нужно одеться, не так ли? Мне тоже. Эйдан, убирайся отсюда и помоги Шону с бочками. Ты не можешь ожидать, что он сам со всем справится.
Эйдан только повернул голову и прислонился щекой к волосам Джуд. Выражение его лица так поразило сестру, что секунд десять она только и глазела, пока не стала подталкивать Бренну к кухне.
— Мы тогда просто оставим тарелки на кухне и достанем метлы.
— Перестань толкаться. Черт возьми, я сыта Галлахерами по горло на сегодня.
— Тише, тише. Мне надо подумать, — в волнении, Дарси поставила принесенные тарелки с грохотом на кухонный стол. — Он в нее влюблен.
— Кто?
— Эйдан, в Джуд.
— Да ради Бога, Дарси, ты же уже это знала. Не потому ли мы суетимся с кейли?
— Но он по-настоящему в нее влюблен. Разве ты не видела его лицо? Я думаю, что мне нужно присесть, — она внезапно села, затем шумно выдохнула. — Я, правда, не осознавала. Это больше напоминало игру. Но вот сейчас, когда он ее обнимал. Я никогда не думала, что увижу его таким, Бренна. Когда мужчина выглядит так из-за женщины, она может его ранить, резануть прямо по сердцу.
— Джуд и мухи не обидит.
— Она это сделает неумышленно, — желудок у Дарси скрутило от тревоги. Эйдан был ее опорой, и она никогда бы и не подумала, что увидит его таким беззащитным. — Я уверена, что он ей не безразличен, и что она захвачена романтизмом всего этого.
— Тогда в чем проблема? Все так, как мы и сказали.
— Нет, все совсем не так, как мы говорили, — Дарси не для того так долго избегала безрассудств любви, чтобы их распознать, когда оно ударят ее брата палкой по голове. — Бренна, за ее плечами вычурное образование с инициалами после ее имени, и жизнь в Чикаго. Там ее семья, работа и роскошное жилье. Жизнь Эйдана здесь, — настоящая душевная боль исходила из ее сердца и светилась в ее глазах. — Разве ты не видишь? Как он сможет уехать, и зачем ей оставаться? О чем я думала, сводя их вот так вместе?
— Ты их не сводила. Они уже были вместе, — так как слова Дарси начинали беспокоить и Бренну, она достала метлу. Ей думалось лучше, когда руки были заняты. — Что будет, то будет. Мы не сделали ничего, кроме как подтолкнули ее к организации вечеринки.
— На солнцестояние, — напомнила ей Дарси. — В середине лета. Мы испытываем судьбу, и если что-то пойдет не так, то это наша вина.
— Если мы испытываем судьбу, то все зависит от нее. Больше ничего нельзя сделать, — заявила Бренна и начала подметать.
Джуд остановила свой выбор на голубом платье, еще одном приобретении из Дублина, которое она никогда бы не купила, если бы ее не вынудила Дарси. В тот момент, когда она в него скользнула, она благословила Дарси и свое слабоволие. Это было длинное до пола платье, очень простое, без оборок и украшений, с тонкими бретельками, переходящими в квадратный вырез, спадающее едва заметной волной до лодыжек. Цвет, серебристо-голубой, напоминал оттенки лунного света в середине лета. Она вдела в уши жемчужные серьги-капельки. Опять символ луны, подумалось ей. Джуд очень хотелось последовать остальным советам Молли и станцевать с Эйданом при сиянии полной луны.
Но на данный момент, в самый длинный день года, вечер только наступил, и небо оставалось замечательно светлым. Цвета переливались за окном коттеджа, голубые и зеленые, до боли яркие. Воздух казался пропитанным ароматом. Природа решила, что середина лета будет одним из ее триумфов.
Все, о чем могла думать Джуд, пока она смотрела и слушала, и впитывала — это то, что музыка играла в ее гостиной, ударяясь эхом об стены. Паря по комнате. В ее доме толпились танцующие и смеющиеся люди.
Триумф природы был ничем, по сравнению с ее собственным. Больше половины окорока к этому времени было съедено. И никто не выказывал каких-либо признаков ухудшения самочувствия из-за этого. Ей удалось попробовать кусочек или два самой, но, по большей части, она была слишком взволнована, чтобы делать что-то большее, чем откусывать маленькие кусочки или цедить время от времени вино из своего бокала.
Пары танцевали в коридоре, на кухне и во дворе. Остальные нянчили малышей или, уютно пристроившись, обменивались сплетнями. Она попыталась играть роль хозяйки дома в первый час, переходя от группы к группе, чтобы удостовериться, что каждому хватило вина или еды на тарелке. Но никому, казалось, не было нужно, чтобы она чем-то особенным занималась. Они сами угощались банкетом блюд, которыми была заставлена кухня, или едой, разложенной на доске, которую какая-то умная душа перекинула через козлы для распилки дров во дворе.
Дети бегали вокруг или были прижаты к груди. Ребенок мог покапризничать, требуя молока или внимания, и то и другое предоставлялось с радостью. Больше половины лиц прошедших через ее дом, оказались ей незнакомы.
Наконец, он сделала то, чего раньше никогда не пробовала ни на одной из своих предыдущих вечеринок. Она села и стала просто наслаждаться. Джуд оказалась втиснута между Молли и Кэти Даффи, в пол уха прислушиваясь к беседе и позабыв кусок торта на тарелке у себя на коленях. Шон играл на скрипке яркие, пылкие отрывки, что заставляли ее отчаянно желать уметь танцевать. Дарси, сияющая в одолженном красном платье, извлекала ноты из флейты, пока Эйдан наигрывал мелодии на баяне. Время от времени они обменивались инструментами или приносили новый. Свистульки, барабан Бодхам, маленькую арфу, переходящие из руки в руки без сбоя ритма. Но больше всего ей нравилось когда к музыке присоединялись их голоса, создавая такую тонкую, душевную гармонию, что у нее саднило сердце.
Когда Эйдан пел про то, как молодой Уилли МакБрайд навечно останется девятнадцатилетним, Джуд подумала о Мод, потерявшей Джонни, и уже не волновалась, что проливает слезы на публике. Галлахеры перешли от душераздирающих мелодий к музыке, от который ноги сами пускались в пляс, не прерывая ритма. Каждый раз, когда Эйдан ловил ее взгляд или посылал ей свою ленивую улыбку, она чувствовала себя как испытывающий благоговение перед знаменитостью подросток.
Когда Бренна уселась у ног Джуд и прислонила голову к ноге матери, Джуд передала ей тарелку с тортом.
— У него особая манера, когда он поглощен своей музыкой, — пробормотала Бренна. — Заставляет тебя забыть, — почти — что он — балбес.
— Они — чудесны. Им стоит записываться в студии. Они должны выступать на сцене, а не в гостиных.
— Шон играет в свое собственное удовольствие. Если честолюбие встанет у него на пути и ударит его по башке молотком, оно даже и вмятины не оставит.
— Не каждый хочет заполучить все сразу, — мягко сказала Молли. Она погладила Бренну по голове. — Как ты и твой отец.
— Чем больше ты делаешь, тем больше сделано.
— Ах, ты полная копия Мика. Почему ты не танцуешь, как твои сестры, вместо того, чтобы думать о грустном? Господи, девочка, ты — О’Тулл до глубины души.
— О, во мне есть что-то и от Логанов, — просветлев, Бренна вскочила и схватила мать за руку. — Пойдем тогда, ма, если ты не чувствуешь себя слишком старой и немощной.
— Я тебя под стол могу затанцевать.
Под одобрительные восклицания Молли начала ряд быстрых, сложных шагов. Другие танцоры уступали ей дорогу с хлопками и свистом.
— Молли в свое время выигрывала призы за ирландский степ, — сообщила Джуд Кэти. — И она передала свой талант дочерям. Они — красавицы, не правда ли?
— Да. О, только посмотри на них!
Одна за другой, девочки Молли присоединились к танцу, пока их не оказалось трое против трех. Шесть маленьких женщин, лицом к лицу, в смешении светлых и ярких волос, с нахально выпяченными руками на бедрах и так и мелькающими ногами. Чем быстрее играла музыка, тем больше убыстрялся их темп, пока у Джуд не перехватило дыхание просто от наблюдения за ними. Это не только талант и блеск, подумала Джуд, от чего у нее перехватывало горло от зависти и восхищения, но также связующая нить между женщинами. От сестры к сестре, от матери к дочери. Музыка была всего лишь еще одной нитью. Традиции культуры не создаются только легендами и мифами. Эйдан был прав, поняла она. Она не может забыть о музыке, когда будет описывать Ирландию.
Боевые барабаны и песни в пабах, баллады и замечательные, быстрые пляски. Она должна изучить их, их истоки, ироничность, юмор и отчаяние. Она погрузилась в свое новое вдохновение, и позволила музыке унести себя.
К тому времени, как танец закончился, комната была битком набита собравшимися из других частей дома и со двора людьми. На последней ноте, на последнем точном притопе ног разразились бурные аплодисменты.
Бренна, пошатываясь, подошла и снова свалилась у ног Джуд.
— Ма права, я не могу за ней угнаться. Это женщина — чудо, — утираясь рукой над бровью, она вздохнула. — Кто-нибудь, сжальтесь надо мной и принесите мне пива.
— Я принесу его. Ты его заслужила, — Джуд поднялась на ноги и попыталась протиснуться на кухню. Она получила несколько просьб станцевать, которые она со смехом отклонила, комплименты ее окорочку, заставившие ее засветиться от изумления и удовольствия, а также ее внешности, по которым она решила, что некоторые из ее гостей достаточно хорошо приложились к бочонкам. Когда она, наконец, добралась до кухни, она удивилась тому, что Эйдан шел за ней по пятам и тут же поймал ее за руку.
— Выйдем наружу, глотнем свежего воздуха.
— О, но я сказала Бренне, что принесу ей пива.
— Джек, принеси Бренне пинту, хорошо? — попросил Эйдан, потянув Джуд через заднюю дверь наружу.
— Я люблю слушать, как ты играешь, но ты, наверное, уже устал.
— Я никогда не возражаю против нескольких часов музыки. Это особенность Галлахеров, — он продолжал тянуть ее за собой, мимо групки мужчин, собравшихся у двери позади дома, к вьющейся тропке свечей, расставленных на траве в саду. — Ты оставила свои волосы распущенными, — сказал он, накручивая пряди на свои пальцы.
— Мне показалось, что так больше подойдет под платье, — она отвела их за спину и подняла лицо к небу. Оно было теперь темно-темно синим, цвета ночи, и никогда уже не станет еще темнее из-за белой округлой луны. Волшебная ночь света и теней, когда выходят плясать фэйри[53].
— Не могу поверить, до какого состояния я себя довела из-за всего этого. Все были правы. Они говорили, что все случится само по себе. И так и произошло. Я догадываюсь, что так происходит с самыми лучшими вещами.
Она обернулась, когда они добрались до места, где Джуд поставила бы свою воображаемую беседку. Позади них дом, — ее дом, — подумала она с гордостью — был залит светом, как на Рождество. Из него продолжала литься музыка, перемешанная с голосами и смехом.
— Так и должно быть, — пробормотала она. — В доме должна быть музыка.
— Я наполню его музыкой, если ты пожелаешь, — когда она улыбнулась и скользнула в его объятия, Эйдан повел ее в танце, как она об этом и мечтала. Это было идеально, подумала она. Волшебство и музыка, и лунный свет. Одна длинная ночь, где темнота была всего лишь кратким мигом.
— Если бы ты приехал в Америку и сыграл одну песню, то заполучил бы контракт на запись до того, как она бы закончилась.
— Это не для меня. Я принадлежу этому месту.
— Это так, — она отклонилась и улыбнулась ему. Действительно. Она не могла вообразить его где-нибудь еще. — Ты принадлежишь этому месту.
И волшебство и музыка, и лунный свет толкнули его произнести слова до того, как они были готовы.
— И ты тоже. У тебя нет причин для возвращения, — он отстранил ее от себя. — Ты здесь счастлива.
— Я здесь очень счастлива. Но…
— Этого достаточно, чтобы остаться. Что плохого в том, чтобы быть просто счастливой?
Его отрывистый тон превратил ее улыбку в изумление.
— Ничего плохого, конечно, но мне надо работать. Я должна себя содержать.
— Ты можешь найти работу, которой будешь довольна здесь.
Она нашла, подумала Джуд. Она нашла смысл жизни в писательском труде. Но старые привычки умирают с трудом.
— В Ардморе не такой уж и большой спрос сейчас на профессоров психологии.
— Тебе не нравилось этим заниматься.
Он заставлял ее нервничать. Холодок прошелся по рукам, и она пожалела, что на ней нет жакета.
— Это то, чем я занимаюсь. То, что я знаю.
— Ты научишься делать что-то еще. Я хочу, чтобы ты осталась здесь со мной, Джуд, — даже когда ее сердце подскочило в груди, он продолжил. — Мне нужна жена.
Она не была уверена, глухой звук в ее ушах был ее упавшим сердцем или всего лишь шоком?
— Прошу прощения?
— Мне нужна жена, — продолжил он. — Я думаю, что ты должна выйти за меня замуж, а остальными делами мы займемся позже.
Глава 17
— Тебе нужна жена, — повторила она, стараясь говорить спокойно, с расстановкой проговаривая слова.
— О, да, — это было не совсем то, что он имел в виду, но уже было слишком поздно. — Мы нужны друг другу. Мы замечательно подходим друг другу, Джуд. Нет ни малейшего смысла возвращаться к той жизни, которая тебе не нравиться, если у тебя может быть все, что пожелаешь, здесь, со мной.
— Понимаю, — нет, она не понимала, а считала так. Было так, словно пытаешься смотреть сквозь темную, мутную воду. Но ей хотелось сделать это. — Итак, ты считаешь, что я должна остаться здесь и выйти за тебя замуж просто потому, что тебе нужна жена, а мне нужно… жить?
— Да. Нет, — что-то в ее формулировках было не так. И далеко не все в порядке с тоном, каким она это произнесла. Но Эйдан слишком сильно волновался, чтобы заметить это. — Я имею в виду, что мог бы поддержать тебя, пока ты не найдешь работу, которая тебе понравиться, ну а если ты предпочтешь заниматься домом, то будет тоже неплохо. Паба будет достаточно. Я не нищий, и хотя возможно я не смогу обеспечить тебе тот уровень жизни, к которому ты привыкла, но мы справимся с этим.