– Не настолько сложные, но… – дверь в одну из мастерских открылась, заставив Рахаба замолчать.
– Ух ты! – оживился Джаво, увидев камеры, где выращивались органические основы биоэлектронных мозгов будущих синергиков.
Группа синергиков деактивировала две камеры, слив содержимое в утилизационную емкость вместе с забракованным системой биологическим материалом.
– Что они теперь сделают с этим? – шепотом спросил мальчик, когда синергики провезли мимо него утилизационную емкость вверх по изгибающемуся коридору. – Они ведь не съедят это? – мальчик не моргая смотрел на утилизационную емкость, парящую в воздухе благодаря магнитным опорам.
– Съедят? – опешил на мгновение Рахаб, затем заставил себя улыбнуться. – Они везут забракованный материал в утилизационный сектор для переработки.
– А можно увидеть, как выращивают синтетические скелеты синергиков?
– Это не так интересно, как кажется.
– Позволь мне судить самому, к тому же… – мальчик хитро прищурился. – Я вообще не верю, что ты видел, как выращивают скелеты синергиков. Это ведь то же самое, что пробраться в репродукционный центр и подсмотреть, как выращивают новых людей.
– Люди – это не синергики, к тому же… – Рахаб прервался, невольно заглядывая вместе с мальчиком в открывшуюся дверь, ведущую на ремонтную площадку, куда прибыла для обслуживания капсула общественного транспорта. – К тому же коридор спиралью огибает мастерские и помещения с репликаторами, – продолжил Рахаб, – и с другой стороны радиус нейронных сетей жилого комплекса захватывает часть местных помещений, так что наши жидкие чипы смогут подключиться и я позволю тебе заглянуть в мои воспоминания, чтобы ты увидел, как выращивают синтетические скелеты синергиков на нижних уровнях ремонтной базы.
– А синергики могут подключаться к внешним нейронным сетям?
– Нет, у них другие коммуникативные протоколы.
– Как же тогда с ними общается Юмико?
– Никак. Базовые правила и алгоритмы заданы до активации основных ядер.
– Сотни, а возможно, и тысячи лет назад, когда человечество вернулось в жилые комплексы, вытесненное с материков Великим ледником?
– Выходит, так.
– Почему же тогда, если Юмико могла предвидеть будущее и создать для себя эту обитель, она не придумала, как создать себе нормальное тело?
– Потому что ядра сознания Юмико слишком сложны для использования в биоэлектронном мозге синергика.
– А люди?
– Что люди? Хочешь, чтобы Юмико использовала биоэнергетическое сознание человека?
– Почему бы и нет?
– Тек-инженер Ючи потратил всю жизнь, чтобы извлечь созданный им набор ядер из человеческих тел, а ты хочешь обратить этот процесс?
– Сейчас не хочу, но если бы провел в одиночестве четыре с половиной тысячи лет, то хотел бы.
– И кто бы стал добровольцем? Ты бы согласился отдать свое тело?
– Нет, но это, думаю, уже детали.
– Вот как? – на губах Рахаба появилась раздраженная улыбка, которая не ускользнула от глаз Джаво.
– Я слишком много болтаю? – доверчиво спросил мальчик.
– Немного, – признался Рахаб, проходя ту часть коридора, где зона покрытия нейронных сетей могла подключиться к интегрированным жидким чипам.
– Ты обещал мне показать свои воспоминания о том, как выращиваются скелеты синергиков, – робко напомнил Джаво.
– Да, обещал… – Рахаб сосредоточился на воспоминаниях о камерах, где выращиваются скелеты синергиков. – Видишь? – спросил он мальчика.
– Скорее помню, – скривился Джаво, пытаясь привыкнуть к новым способностям восприятия информации. – У нейропатов всегда так? Все размыто и нечетко, словно сон, когда воспринимаешь отдельные отголоски прошлого, отраженного в Подпространстве, но все они искажены, не позволяют разобрать ничего конкретного, потому что сознание остается в биологическом теле, не в силах без терминала установить связь с миром энергии.
– А чего ты хотел? Воспоминания – это не интерактивная реконструкция событий.
– А нет возможности сделать апгрейд жидкого чипа, чтобы он позволял мне изучать чужие воспоминания, а не воспринимать как часть собственных прожитых моментов жизни?
– А вдруг тебе не понравится то, что ты увидишь в чужих воспоминаниях? Здесь ведь нет предварительного анонса, что тебя ждет в голове того или иного человека.
– Тогда можно встроить протокол, который будет обрабатывать чужие воспоминания, превращая в интерактивные реконструкции, которые, если мне понравится то, что увижу в чужой голове, можно будет потом активировать.
– Слишком сложная технология даже для современного мира. Не забывай, способности нейропатии до сих пор мало изучены. Все, что смогли установить ученые, – базовые процессы способности уходят в биоэнергетические ядра сознания, доступ к которым возможен только в Подпространстве, где акеми смогли взломать начальный уровень блокировок точки сборки личности, добравшись до алгоритмов, отвечающих за формирование внешнего образа в Квазаре, но дальше продвинуться в расшифровке преобразованных ядер биоэнергетического сознания человека не удалось.
– Получается, мы такие же сложные, как Юмико?
– Не мы, а наша способность нейропатии. Мы – самые обыкновенные.
– А Юмико тоже умеет читать мысли?
– Возможно.
– Ты не спрашивал ее?
– Мне достаточно того, что она может предсказывать будущее.
– А я бы спросил, – Джаво попытался заглянуть в воспоминания Рахаба, хранившие информацию о его первой встрече с Юмико.
– Что ты делаешь? – насторожился Рахаб.
– Ничего… – испуганно тряхнул головой мальчик, словно его застали за непристойным занятием.
Связь с сознанием нового знакомого прервалась в тот самый момент, когда Джаво попытался найти воспоминания о том, как Рахаб впервые понял, что он нейропат.
– Тогда расскажи мне об этом сам, – попросил мальчик.
– Рассказать о чем?
– О том, как ты стал нейропатом и познакомился с Юмико. Ты сразу стал читать чужие мысли или учился этому? А быть посредником, как это было у меня с хранителем и работником запрещенного центра Энрофы… – Джаво вспомнил то, что видел в воспоминаниях хранителя, и поежился. – Как ты думаешь, почему Иерархия не закрывает незаконные центры Энрофы? Нет, я, конечно, понимаю, что это не так просто… – мальчик замолчал, увидев открытые двери на ремонтную площадку, где вместо пневмотоннеля и вакуумных рельсов пульсировала искрящаяся тьма.
– Ученые Энрофы называют это место временным провалом, – сказала пожилая женщина, выскользнув из черноты дверного проема.
Ее окружали нейронные и энергетические завихрения, напоминая призрачную ауру, которая тянулась к Джаво и Рахабу, пульсируя искрящейся тьмой позади. Энергетическое поле было настолько мощным, что его можно было ощутить физически – легкие покалывания, от которых Джаво невольно вздрагивал. Странное место находилось вне зоны покрытия нейронных сетей, но мальчик чувствовал, что при желании сможет заглянуть в мысли пожилой женщины.
– Меня зовут Турелла, – промурлыкала она, заглядывая Джаво в глаза. – И нет, тебе не нужно бояться темноты за моей спиной.
– Вы можете читать мои мысли? – растерялся мальчик.
– Ты удивлен?
– Но как?! Здесь ведь нет нейронных сетей!
– А ты думаешь, нейропатия – продукт нейронных сетей? Нет, – губы женщины растянулись в ироничной улыбке. – Этот дар у нас в крови. Когда-нибудь, возможно несколько поколений спустя, он сможет взаимодействовать непосредственно с энергией Подпространства, став абсолютно самодостаточным. До тех пор мы зависимы от современных технологий, позволяющих нам подключаться к фону мира. Комната, которую ты видишь за моей спиной – это одна из таких технологий. Мир внутри мира, где правят собственные временные колебания. Невозможно объединить мир материи и мир энергии, но здесь ученые предприняли смелую попытку сделать невозможное. Считай это новым этапом в понимании терминалов переходов, где не будет больше грязных и неудобных капсул, проблем с подключением к нейронным идентификаторам и неизбежного контроля со стороны Всемирной иерархии, если, конечно, не пользоваться незаконными терминалами, которые еще более грязные и убогие, чем зарегистрированные официально.
– Я туда не пойду, – качнул головой Джаво, и без способности нейропата понимая, что его вели именно сюда.
– Люди смогут устанавливать новые терминалы в своих квартирах, – продолжила Турелла, не замечая слов Джаво. – Представляешь, каким спросом будут пользоваться новые терминалы в кругах коренных жителей Квазара?
– Я бы лучше воспользовался старой доброй капсулой, какой бы грязной она ни была.
– Тебя пугает черный цвет? Скоро это исправят. Просто когда ученые начинали проект, о цветовой схеме вообще не думали, поэтому за базу было взято отсутствие цвета. Проект находится в стадии альфа-тестирования, так что… – Турелла окинула мальчика внимательным взглядом, и взгляд этот не понравился Джаво. – Тебе страшно?
– Немного.
– Если будешь сотрудничать, то, обещаю, с тобой ничего не случится.
– Не случится? – Джаво показалось, что обещание звучит как угроза, но он решил, что виной всему внезапный страх перед странной черной комнатой.
– Процесс перехода и контроль временных подпространственных колебаний пока не решен, поэтому терминал работает исключительно как временной и материальный провал Размерности. Это новая технология, закрытая для Всемирной иерархии. Проследить вошедшего в терминал невозможно. Некоторые приближенные к проекту инженеры говорят, что это первый шаг к смещению границ Размерности и Квазара и к более тесной интеграции линейного мира времени и материи с трехмерным временем и энергией мира Подпространства. Все меняется. Технологии и восприятия становятся более сложными, многоуровневыми. Природа человека слишком долго сохраняла неизменную целостность, чтобы угнаться за развитием технологий. Все ученые, включая акеми, в один голос заявляют, что появление нейропатов – это явный прорыв. Природа человека адаптировалась к существующим технологиям и начала подстраиваться под установленные правила и нормы. Сейчас местные центры Энрофы работают над тем, чтобы создать клона, наделенного способностями нейропата, но пока все, чего им удалось добиться, – это усиление способностей посредством внесения принудительных изменений в структуру ДНК уже рожденных нейропатов. Но прорыв близок. Если бы исследовательские центры Энрофы могли сбросить с плеч груз гонений, чинимых Всемирной иерархией, да бремя финансовых вопросов, то появление нового искусственно выведенного вида нейропатов могло бы стать реальностью в ближайшие годы. Можешь ли ты представить себе общество, где нейропатия не воспринимается как проказа, а считается нормой, естественным состоянием? – спросила Турелла, вглядываясь Джаво в глаза. – Никаких секретов, тайн, заговоров. Никакой лжи. Люди откроются друг другу. Это будет новый этап восприятия. Человечество сможет оставить в прошлом распри и всецело посвятить себя науке и новым открытиям, исследуя схемы жизнеустройства, приоткрывая занавес тысяч тайн, разгадки которых сейчас остаются недосягаемыми в связи с устаревшим и требующим перемен устройством мира, – женщина протянула Джаво морщинистую руку. – Ты сможешь стать частью нового восприятия. Ученые Энрофы постоянно работают над возможностью усилить способности нейропатов. Сейчас им удалось добиться успеха в корректировке и усилении сверхспособностей на ранних этапах проявления нейропатии, как это случилось с тобой.
– Со мной? – Джаво оторвал взгляд от морщинистой руки женщины и уставился ей в глаза.
– Ты не сказал ему? – спросила она Рахаба.
– Нет, – качнул тот головой.
– Ну не беда, – Турелла фальшиво улыбнулась и снова протянула Джаво руку, предлагая войти вместе с ней в черную комнату. – Обещаю, там ты сможешь все увидеть сам. Твоя способность, усовершенствованная учеными Энрофы, быстро адаптируется к новой среде, в отличие от нас.
– Усовершенствованная? – Джаво с трудом сдерживался, чтобы не сбежать. Да и куда бежать, он не знал. В памяти остался лишь извилистый коридор да множество закрытых дверей. И если даже удастся найти выход, то как заставить работать старую пневмокапсулу? – О каких усовершенствованиях вы говорите? – спросил мальчик.
– Возьми меня за руку, и все узнаешь, – предложила Турелла.
Джаво бросил короткий взгляд на Рахаба, которого уже начал воспринимать как друга.
– Хочешь, чтобы он пошел с нами? – прочитала мысли мальчика Турелла. – Это не проблема. Нейропаты всегда держатся вместе. Мы – новое общество в старом мире. И скоро нас станет намного больше.
Тьма за спиной Туреллы заискрилась сильнее и потянулась к людям щупальцами-вспышками. Джаво представил, как, вернувшись домой, рассказывает друзьям о сегодняшнем приключении, услышал их звонкий смех и решил, что сбегать точно нельзя. Да и черная комната не только пугала, но и вызывала интерес, подогреваемый мыслями Туреллы, показывавшими, что ничего страшного за порогом нет.
– Ты – новое поколение нейропатов, Джаво, – услышал мальчик в своей голове слова неизвестного, скрытого тьмой экспериментального терминала.
– Как много там людей? – спросил Джаво, до боли в глазах вглядываясь в черноту за дверным проемом.
– Тебя интересуют только нейропаты или люди вообще?
– Только нейропаты.
– Тогда никого кроме нас.
– Чей же голос я слышу? Кто-то говорит со мной из этой комнаты.
– Может быть, это Юмико?
– Юмико?
– Рахаб не рассказал тебе о Юмико?
– Рассказал, просто я думал, что она может общаться с нейропатами, только когда соблюдены определенные условия.
– Если ты присоединишься к нам и убедишь отца взять под опеку основные разработки новых терминалов, то нам станут не нужны подобные формальности. Нейропаты превратятся в новую расу сверхлюдей, которые в совокупности с современными технологиями придут на смену устаревшим проектам, вытеснив рано или поздно обыкновенных жителей КвазаРазмерности.
– Я не хочу никого вытеснять, – насторожился Джаво, вспоминая отца. – Мои родители самые обыкновенные. И друзья… Если честно, то я совсем не хочу быть нейропатом. Лучше вернуть все как было… – мальчик вздрогнул, услышав в своей голове смех Туреллы.
Следом за Туреллой смеяться начал Рахаб и… Джаво понимал, что этого не может быть, но мог поклясться, что слышит свой собственный смех. Кто-то внутри него хотел быть сверхчеловеком и высмеивал собственные слабости, которыми обладал до того, как у него обнаружился дар нейропатии.
– Ничего не изменилось! – крикнул Джаво и попытался высвободить руку из ладони Туреллы.
Женщина оказалась сильной, и чем настойчивее Джаво пытался освободиться, тем громче становился его собственный смех. Затем чернота нового терминала разверзлась и проглотила его. Или же это он сам сделал шаг в открытую дверь? Он – другой, высмеивающий человеческие слабости и привязанности.
– Пусти меня! – крикнул Джаво не столько Турелле, сколько своей второй половине, вцепившейся в сознание мертвой хваткой, продолжая истерично хохотать, сводя с ума. – Пусти… – он захлебнулся хлынувшей в рот густой чернотой, которая заполнила его без остатка, лишила тела, оставив обнаженное сознание, которое сжималось, не зная, куда спрятаться и как вернуть утраченное тело.
Холод стал абсолютным. Ничего не осталось. Мир замерзал, и вместе с ним замерзало попавшее в ловушку сознание. Или же не в ловушку?
– Хватит хныкать, мальчишка! – услышал Джаво детский голос, звучавший, казалось, отовсюду.
– Кто здесь? – Джаво тщетно пытался понять, как устроен мир, в котором он оказался.
Какими были законы, правила, основные протоколы? Если это Подпространство, то почему точка сборки не адаптировалась к новой среде, почему отсутствуют алгоритмы восприятия?
– Где я? – закричал Джаво, исторгая вместо слов тьму, из которой состояло его тело, и можно было кричать бесконечно долго, выдыхая тьму самого себя, которая снова становится тобой.
«Где я?» – подумал Джаво, заставляя себя успокоиться.
Тишина.
– Кто я? – спросил мальчик.
– Вот так уже лучше, – похвалил его за сообразительность старческий надтреснутый голос.
– Кем я стал?
– Кем стали мы все, – поправил голос женщины, который почему-то напомнил ему голос матери.
– Или кто стал нами, – добавил мужской голос, напомнив голос отца.
– Я – это вы? Или вы – это я?
В ответ раздался детский плач, сменившийся старческим хрипом, возможно последним, изданным за мгновение до смерти.
– Всегда и никогда, – прошептал хор голосов. – Везде и нигде – ты… Повсеместно… Ежесекундно и длинною в вечность… – шепот хора голосов усилился до невыносимых вибраций, от которых, казалось, могла распасться личность. – Все и ничто, – громыхал едва различимый шепот тысяч голосов, включавших в себя всего один голос, но в разные временные промежутки.
Бесконечные вибрации пронзали сознание Джаво, уносясь в недосягаемую даль пустоты, чтобы вернуться, отразившись от еще одной содрогающейся личности.
– Рахаб! – догадался мальчик. – Рахаб и Турелла!