Он взял трубку:
– Слушаю.
– Андрей Викторович?
– Да.
– Здравствуйте, это Шведов. Я прилетел в Москву специально, чтобы повидаться с вами… Вы свободны сейчас? Можете меня принять?
– Хм… А вы думаете, будь я и занят, сказал бы «нет, не могу»? Приезжайте, конечно.
– Я буду через пятнадцать минут.
В трубке послышались гудки отбоя.
Полковник Сергей Юрьевич Шведов прибыл даже раньше. Рукопожатие было крепким; Шведов уселся в кресло у журнального столика, закурил и огляделся в поисках пепельницы. Кремер подал ему тяжелую хрустальную ракушку и вежливо спросил:
– Как долетели, полковник?
– Спасибо, ужасно, – ответил Шведов. Еще светящаяся шапочка пепла с его сигареты упала в толщу хрусталя, на миг осветив прозрачные грани. Он достал из кейса коричневую папку.
– Я хотел, – произнес он, положив папку на стол, – поговорить с вами о контейнере… И о том, что с этим связано.
– Вы проголодались с дороги?
– Нет, ничего не нужно… У меня мало времени. Так вот, контейнер… Мы передали его в лабораторию. Там оказались запаянные капсулы из зеркального стекла, упакованные так, что вряд ли могли разбиться даже при сильном ударном воздействии. Понятно, что эксперты не спешили их вскрывать. Они начали с изучения прибора, которым пользовался Голдин… Но его назначения установить не удалось. Тогда одна из капсул была вскрыта, со всеми предосторожностями, в герметичной камере с помощью дистанционных манипуляторов. И вот… Прочтите.
Он протянул папку Кремеру. Там лежал один-единственный листок.
– Выводы экспертизы кратко, – пояснил Шведов.
Кремер скользнул по листу взглядом, потом вчитался внимательнее.
– Мне не все понятно, я не специалист. Но похоже, это… Какое-то химическое или биологическое оружие?
Шведов покачал головой:
– Таким было и первоначальное мнение наших экспертов. Это действительно опасная штука. Но дальнейшее изучение… Как бы вам лучше объяснить, Андрей Викторович… Ну вот, по аналогии. Скажем, управляя автомобилем, можно сбить человека, убить его. Но ведь никто не станет конструировать современный автомобиль со всеми этими кондиционерами, компьютерами и автоматикой с единственной целью совершить на нем наезд… Так же микроскопом можно забивать гвозди. Но микроскоп не для этого создан. Мы имеем дело с биохимическим соединением невероятной сложности, совершенно неизвестным специалистам. Мы консультировались с крупными учеными. Никто не может даже отдаленно предположить, как это было получено и для каких целей предназначается.
– Вот как, – пробормотал Кремер. – Полковник, но как же «Хитрецы»?
– «Хитрецы»? Ах да, вы так называли московскую группу Голдина… К сожалению, те места в его письменных показаниях, где речь идет о «Хитрецах», – чистейшая ложь.
– Но чем же я тут могу помочь?
– Тут, конечно, ничем. Вы можете помочь в другом. Мы вели тщательное расследование, взяли всех уцелевших бандитов из «Темникова», допросили всех сотрудников «Восток-Дельты»… Пытались установить хотя бы, кому эта посылка была адресована. Увы, тщетно… Видимо, это знал только Григорьев – и отправители в Москве, конечно, но к ним нет почти никаких подходов.
– Почти?
– Из-за этого «почти» я и приехал. Мелькнуло одно имя человека из Москвы…
– Что значит «мелькнуло»?
– Изучались, как вы понимаете, все контакты Григорьева, его бумаги, а также документы и диски Кармазина и много, много что еще… Но я вынужден сказать именно так – мелькнуло, не более.
– Что за имя?
– Виктор Шабанов.
Кремер коротко рассмеялся:
– Хорошо, что не Иванов! Да вы представляете, сколько в Москве Викторов Шабановых?
– Очень хорошо представляю. Немало, и мы проверили их всех.
– Ого!
– По ряду параметров интерес может представлять только один Виктор Шабанов, бывший спецназовец ГРУ.
– Почему только он?
– Есть дополнительные основания, – туманно ответил полковник.
– Так… И что же от меня требуется?
– Если вы согласитесь, я намерен поручить вам дальнейшую разработку этого Шабанова.
– А не проще ли его похитить и допросить?
– Благодарю за совет… Мы сами как-то не додумались. А еще проще публиковать для них регулярные отчеты о нашей деятельности в газетах. Эффект был бы аналогичным. Стоит нам сделать так, чтобы Шабанов пропал из их поля зрения, и мы уже нигде, никогда и никого не найдем…
– Но почему вы хотите поручить это мне? У вас не хватает людей?
– Людей, посвященных в эту операцию, действительно не хватает. Но не только в этом дело. Это должны быть вы.
– Да почему же?!
– Потому что может проявиться исчезнувший Голдин.
– Теперь я совсем не понимаю. Он же узнает меня, если увидит.
– Узнает, – согласился полковник, – и оставаясь в неведении относительно вашей истинной роли, как он поступит – как ОНИ поступят?
Кремер пожал плечами:
– Понятия не имею.
– Я тоже… Но как-то они поступят, верно? А вы этим воспользуетесь.
– Полковник, – возмутился Кремер, – да это вы просто хотите мною воспользоваться! Как камнем, брошенным в тихий омут, где черти водятся! Камень, безусловно, утонет, так на то он и камень…
Вертя в руках пачку сигарет, Шведов молчал с минуту.
– Андрей Викторович, – сказал он наконец, – мы столкнулись с чем-то странным, непонятным… И боюсь, крайне опасным. Вы очень нужны мне. Я рассчитывал на вас… Но я вас понимаю. Сейчас у вас нет резонов их опасаться. Они вас не тронут – зачем? Все, чем вы могли им насолить, уже сделано вами. Если же вы примете участие в операции, все изменится… И мне ясно, почему вы считаете это неприемлемым для себя. Мне остается откланяться… Простите, что побеспокоил.
Полковник встал; Кремер тяжело вздохнул.
– Как, по-вашему, – спросил он, – мне удастся подойти к этому Шабанову?
Пристально посмотрев на Кремера, Шведов снова сел в кресло.
– С предельной осторожностью. Скоро начнутся съемки фильма с рабочим названием «Неоновый тигр», это боевик в голливудском духе… В качестве первого шага мы внедрим вас в киногруппу, им нужен каскадер, специалист по автомобильным трюкам.
– Каскадер? – удивленно переспросил Кремер. – Но я же не каскадер.
– Вы участвовали в автородео. С автомобильными трюками как-нибудь справитесь.
– Когда это было… Но ладно, допустим, справлюсь, а зачем?
– Мы оговорим детали, если вы согласны в принципе.
– Я думал, вы уже поняли, что я согласен.
Закуривая, Шведов чуть улыбнулся.
– Сергей Юрьевич, – сказал Кремер, – я хотел спросить о другом… Как там… Ольга Смоленкова?
– С ней все в порядке, – сразу ответил Шведов.
– Показания ребят из «Темникова» могли бы здорово навредить ей.
– Нет, она вне опасности. Можете мне поверить.
Кремер не стал спрашивать, каким путем это было достигнуто, ему хватало и слова Шведова. Ему очень хотелось задать другой вопрос об Ольге Смоленковой… Но он не задал этого вопроса. Поднявшись, он подошел к окну, отдернул штору. Внизу проносились машины, сверкая красными тормозными огнями у перекрестков, у входа в супермаркет пожилая хозяйка рассыпала пакеты на тротуаре и собирала их, катались на скейтбордах мальчишки с плеерами, смеялись девушки. Разноцветная суета. Люди занимаются своими мирными делами, встречаются с друзьями, возвращаются домой, включают телевизоры, играют с детьми и собаками, веселятся в ресторанах… Так было вчера, так сегодня, так будет завтра. Но настанет ли завтра для Андрея Кремера?
Он обернулся.
– Итак, киногруппа, – сказал он.
3
В тот день и час, когда на мокрых камнях рыбацкой бухточки умер генерал Стрекалов, в сотне километров оттуда, в районе подмосковного Новинска, бежевая «шестерка» срезала последний поворот на дороге к спортивному лагерю «Рассвет». За рулем сидел Олег Сергеевич Голдин – впрочем, уже с документами на другое имя. Машина прокатилась по короткому отрезку свежеасфальтированного шоссе и замерла у высоких деревянных ворот.
С обеих сторон к дверцам «шестерки» подошли парни в камуфляже и заломленных набок беретах, вооруженные короткоствольными автоматами. На рукаве у каждого была повязка, декорированная символическим изображением древнерусского воина в шлеме, эмблемой организации «Союз витязей». Так как «Союз» этот являлся организацией совершенно легальной и законопослушной, автоматы парней были всего лишь макетами.
Тот из парней, что подошел слева, молча и непроницаемо уставился на прибывшего. Голдин протянул ему карточку размером с карманный календарь. Это и оказался прошлогодний календарь с фотографией популярной певицы, пересеченной под углом толстой черной линией.
– К полковнику Боровикову, – сказал Голдин. Парень кивнул, вернул календарь. Ворота открылись, и машина вкатилась на территорию лагеря.
Голдин приезжал сюда не впервые. Он вел «шестерку» вдоль скучного ряда корпусов, похожих на бараки, тянувшегося справа от дороги. Слева была устроена превосходно оборудованная полоса препятствий, не уступающая спецназовским. За спортплощадками виднелись еще три-четыре деревянных строения и наблюдательная вышка, где маячил одинокий дежурный. У забора приткнулись запыленные грузовики.
– К полковнику Боровикову, – сказал Голдин. Парень кивнул, вернул календарь. Ворота открылись, и машина вкатилась на территорию лагеря.
Голдин приезжал сюда не впервые. Он вел «шестерку» вдоль скучного ряда корпусов, похожих на бараки, тянувшегося справа от дороги. Слева была устроена превосходно оборудованная полоса препятствий, не уступающая спецназовским. За спортплощадками виднелись еще три-четыре деревянных строения и наблюдательная вышка, где маячил одинокий дежурный. У забора приткнулись запыленные грузовики.
Затормозив около стоявшего особняком фанерного домика, Голдин вышел, постучал в незапертую дверь и открыл ее.
Из-за стола навстречу гостю поднялся высокий мужчина лет пятидесяти с могучими плечами и начинающими седеть коротко стриженными волосами. Он напоминал бывшего боксера. Светлые глаза его смотрели проницательно и холодно. Отставной полковник Иван Боровиков подошел к Голдину, последовало рукопожатие.
– Здравия желаю, полковник, – произнес Голдин, жестом предлагая садиться. – Решил посмотреть, как у вас идут дела.
– Физическая подготовка бойцов ведется планомерно, – доложил Боровиков. – Да вы сейчас сами увидите…
Голдин помолчал, побарабанил пальцами по крышке стола.
– Скоро, – сказал он. – Теперь уже скоро. Подписание договора состоится сегодня… Ну ладно. – Он встал. – Пойдемте, взглянем…
Они вышли из домика и направились к спортивным площадкам. Несколько минут они молча наблюдали за упражнениями.
– Орлы? – улыбнулся Боровиков.
– Орлы… Так, что с оружием?
– Вместе с тем, что получено вчера, у нас полный комплект. Все тайники забиты под завязку.
– Хорошо. Теперь вот что… С этого часа никаких увольнительных. Полная готовность.
– Да, понял.
4
Возвращаясь на машине в Москву, Голдин опустил боковое стекло, расслабился, закурил. Он включил радио, пощелкал клавишами фиксированной настройки, остановился на джазовой программе. «Джаз, – подумал он, – ценят за непредсказуемость, а в жизни чаще всего непредсказуемость – враг…» Но не всегда. Кто мог бы предсказать, что рука провидения сведет вместе трех столь различных людей – Георгия Горта, Виктора Шабанова и Олега Голдина? А разве не чудом было то, что ему удалось выбраться из Хабаровска, из кольца полковника Шведова – ему, столь узнаваемой персоне с изуродованным лицом? Ведь в Хабаровске ему сумели только первую помощь оказать, а вот уже в Москве пришлось чуть ли не пластическую операцию делать…
Глубоко задумавшись, Голдин едва не сбил большую черную собаку – на скорости, с какой он ехал, это вполне могло закончиться аварией. Размышлял он, разумеется, не о путях провидения, кои неисповедимы, а о генерале Злобине – слабом звене в четко выверенной, почти геометрической структуре. Если сегодня не удастся достичь согласия, то… Что же, со Злобиным или без него поезд должен отправиться. Жаль, конечно, будет потерять Злобина. Но… С ним или без него… Он умный человек, он обязан это понять.
Когда «шестерка» Голдина въезжала в Москву со стороны Филевского парка, на Садовое кольцо величественно выплыл белый лимузин. В салоне, отделенном от водителя прозрачной перегородкой, расположился моложавый, но уже начинающий тучнеть мужчина в элегантном светлом костюме, с бокалом «Реми-Мартена» в правой руке и длинной коричневой «сигариллос» в левой. Лицо его можно было бы назвать привлекательным, если бы не близко посаженные бездонно-темные глаза, пристальный взгляд которых способен был загипнотизировать и удава. Тонкое кольцо с крохотным бриллиантом и очки в простой стальной оправе дополняли облик Георгия Горта – председателя совета директоров и фактического владельца крупнейшего концерна «Горт Энтерпрайзез». Он не любил шумихи вокруг своих предприятий, и едва ли многие знали, что кроется за примелькавшейся эмблемой – золотым кружком с солидными латинскими буквами GORT. А скрывалось за ней многое, очень многое.
Георгий Горт начинал свою фантастическую карьеру с небольшой торговой фирмы. Потом – импорт автомобилей, биржа, банки. Самолет его судьбы круто набирал высоту. Теперь Горт владел концерном с очень серьезной репутацией в России и отделениями в добром десятке стран, включая Германию и США. Его имя прочно занимало одну из верхних строк в списке журнала «Форбс», ему верили на слово бизнесмены Запада. Оборотная сторона медали была открыта мало кому. А между тем, если бы, к примеру, некоему арабскому шейху пришло в голову купить русскую атомную бомбу – он знал, к кому обратиться. Это не столь уж большое преувеличение.
И совсем узкий круг людей находился в курсе третьей, абсолютно тайной жизни Георгия Горта. Только эти люди знали, что миллиардера интересует не только, а главное – не столько финансовое могущество и завоевание новых рынков. Его амбиции простирались дальше. Он хотел получить все. Будущий мир представлялся ему в виде сверкающего небоскреба, на вершине которого ослепительно сияют четыре латинские буквы GORT. Все остальное не имело особого значения. И когда судьба свела его сначала с Голдиным, а потом с Шабановым, он не колебался ни секунды. Информация была невероятной, но доказательства – неопровержимыми. Его час пробил.
Мелодично запел сигнал мобильного телефона. Горт ответил, сказал несколько слов по-английски (звонил его компаньон из Нью-Йорка). Потягивая «Реми-Мартен», Горт продолжал мало что значащий для него разговор о текущих делах…
Кроме Георгия Горта и водителя, в лимузине никого не было. Горт редко брал с собой телохранителей, и сам не носил оружия. Во-первых, он слишком хорошо знал, что в случае грамотно организованного покушения (а по-другому на его уровне редко бывает) никакие телохранители и оружие не спасут. А во-вторых (и это было важнее), он считал, что стремление прятаться за спины и стволы – признак слабости, а не силы. Горт не без оснований причислял себя к сильным людям.
Магнат закончил телефонный разговор, погасил догоревшую «сигариллос», зажег новую. С противоположных направлений, с разных сторон лимузин Георгия Горта и «шестерка» Олега Голдина стремились к одной точке на карте Москвы.
5
Объект «Адамант», биохимическая станция
Дальний Восток
27 километров к западу от Амурска
Профессор Дмитрий Петрович Скрябин, сутулящийся, словно под грузом прожитых лет, в сопровождении двух ассистентов миновал короткий, отделанный белым пластиком подземный коридор и остановился перед тяжелой стальной дверью. Справа мерцал экран монитора. Едва профессор пересек линию фотоэлементов, на экране загорелись зеленые буквы: «Допуск?» Профессор приложил ладонь к прямоугольной матовой пластине. Экран мигнул и высветил: «Лаборатория-1. Категория А. Допуск разрешен». Аналогичные манипуляции проделали и оба ассистента, после этого профессор набрал код, и металлическая плита медленно отъехала в сторону. Пришедшие оказались в следующем помещении – узком, как пенал, с тускло блестящими стенами. Стальная дверь закрылась за ними.
Не обменявшись ни словом, ученые переоделись в извлеченные из автоматически раскрывшихся ячеек защитные костюмы, больше похожие на скафандры. Только тогда профессор открыл вторую дверь. Такая процедура строго регламентированных предосторожностей являлась штатной для всего персонала объекта «Адамант».
В просторном безлюдном помещении вспыхнул яркий свет бестеневых ламп. Три человека подошли к прозрачному кубу в центре зала, напоминающему огромный аквариум. Профессор отпер сейф, достал рабочий журнал, отметил дату и время.
– Серия сорок два, – распорядился он.
Ассистент постучал по клавиатуре компьютера. Манипуляторы внутри стеклянного куба подняли полуразложившееся тельце кролика, находившееся там со вчерашнего дня, и перенесли его на нечто вроде маленького операционного стола. Из опустившихся с гудением гофрированных труб вырвались сверкающие иглы и вонзились в то, что еще недавно было живым существом. Дернулись стрелки циферблатов, взметнулись мерцающие столбики светодиодных индикаторов, по экранам пробежали ряды цифр.
– Вывод автоматических энзимов из лизосом ускорен, – услышал профессор в наушниках приглушенный голос ассистента. – Коэффициент двенадцать и шесть. Еще уточнить?
– Не надо, – буркнул Дмитрий Петрович. – И так вижу.
– Цепная реакция автолиза… Где-то два и девять, и возрастает.
– Хватит. – Профессор махнул рукой. Ассистент дотронулся до квазисенсора. Манипуляторы смахнули останки кролика в черную воронку, и поток дезинфицирующей жидкости унес их прочь, к расположенным глубоко под землей высокотемпературным кремационным печам.
– Где-то мы ошиблись, – сказал профессор. – Вместо того чтобы замедлять гидролиз органики, бета-13 ДНК стимулирует его по сравнению с предыдущей серией.