– Где-то мы ошиблись, – сказал профессор. – Вместо того чтобы замедлять гидролиз органики, бета-13 ДНК стимулирует его по сравнению с предыдущей серией.
– Я думаю, все дело в последней партии «Фантома-ноль», – пробормотал ассистент.
Все трое одновременно посмотрели в одну сторону. Там, в высоком титановом сейфе, хранилась небольшая емкость, похожая на атташе-кейс. А внутри ее в упругих ячейках покоились восемь одинаковых запаянных цилиндров из зеркального стекла, как миниатюрные термосные колбы.
– Может быть, – продолжил ассистент, – им не удалось на сей раз достичь нужной степени очистки. Возможно, загрязнение азотом воздуха…
Второй ассистент что-то торопливо набрасывал в журнале, неловко удерживая капиллярную ручку пальцами в защитной перчатке.
– Профессор, посмотрите, – позвал он. – Если разорвать репликативную молекулу вот здесь…
Дмитрий Петрович опустился на вращающийся стул возле пультов.
– Нет, – сказал он.
– Почему нет? – удивился молодой человек. – Смотрите, вот схема…
– Не в том смысле «нет», – устало проговорил старик. – Я не буду сегодня работать. Я… Неважно себя чувствую. Пойду домой.
– Что с вами, профессор? – взволнованный ассистент подошел к нему. – Сердце? Может быть, укол? Непременно сейчас же зайдите в медпункт!
– Да, спасибо, Юра… Непременно. – Профессор поднялся и направился к выходу. – Все в порядке, работайте. Серия сорок три… Попробуйте, что вы там придумали.
У двери профессор поднял телефонную трубку.
– Скрябин, возвращаюсь, – произнес он.
Внутренняя дверь плавно открылась и вновь закрылась за профессором. После полной автоматической дезинфекции Скрябин вновь переоделся, и в тамбур-шлюз вошли двое крепких парней. Они носили белые халаты, но род их деятельности на объекте был далек и от науки, и от медицины. С обычным извиняющимся видом они молниеносно обыскали ученого и кивком отпустили его. Любой выходящий из Лаборатории-1 неизбежно подвергался этой процедуре, будь то хоть десять раз в день. Исключений не делалось никогда и ни для кого.
По дороге к лифту на поверхность профессор даже не взглянул в сторону медпункта. Он не солгал, ему действительно нездоровилось, но причина недуга коренилась глубоко и оставалась неподвластной медикаментам.
Выйдя из лифта, Скрябин миновал светлое помещение, залитое утренним солнцем сквозь кроны многочисленных деревьев, и вышел на километровую кедровую аллею, протянувшуюся от лабораторного комплекса к жилому сектору. Превосходная погода лишь ухудшила его настроение. Он торопливо, не оборачиваясь, пересек асфальтированную дорожку, ведущую к мрачным каменным строениям – казармам охраны, приветствовал двух коллег из Лаборатории-2, попавшихся навстречу. Вообще-то, у профессора была машина – «Пежо-306», на которой он мог ездить по территории объекта, – привилегия по статусу, возрасту и заслугам, но он редко ею пользовался.
У ворот жилого сектора, или городка, как его называли ученые, на Скрябина угрожающе уставились мертвые глаза телекамер. Потом створка ворот отползла вправо: дежурный у мониторов узнал профессора. А если бы к воротам направлялся чужой, он был бы немедленно задержан службой безопасности… И кто бы он ни был, ему вряд ли стоило бы завидовать. Даже один факт существования объекта «Адамант» являлся самоценным секретом. Территорию и со спутников практически бесполезно было фотографировать – тайга, озеро, больше ничего.
Жилой городок представлял собой несколько уютных коттеджей, накрытых большим металлическим куполом. Над этим куполом можно было сколько угодно летать на самолете хоть на минимальной высоте – и видеть тайгу, только тайгу. А специальное покрытие металла с элементами технологии «Стелс» делало его слабо уязвимым для большинства средств обнаружения. Маскировкой занимались высококлассные мастера.
Коттедж профессора Скрябина, самый большой и комфортабельный, располагался прямо у стены купола, над обрывом к озеру – прислушавшись, ученый мог различить ритмичное пыхтенье насосов водозаборной установки внизу. Хитроумная система освещения внутри купола полностью имитировала естественный свет, вдобавок еще и следуя смене дня и ночи. Проектировщики и строители на славу позаботились о том, чтобы научный персонал не испытывал никаких психологических неудобств и мог сосредоточиться на работе.
Мысль о работе заставила пожилого ученого вздохнуть. Он вставил в замок магнитный ключ и вошел в прихожую, обставленную старомодно, по его вкусу.
Кабинет на втором этаже встретил Дмитрия Петровича привычным, милым сердцу беспорядком. Сюда он не допускал никого, даже домработницу Клаву (конечно, сотрудницу службы безопасности). Во время регулярных обысков в отсутствие хозяина другие сотрудники данной службы старались вернуть на место каждый клочок бумаги.
Скрябин уселся за стол, откинулся во вращающемся кресле модели «Президент». Перед ним были разбросаны исчерканные беспорядочные заметки, касающиеся проведения опытов по Серии 42, а чуть дальше, почти на самом краю стола, возле системного блока компьютера, лежала раскрытая книга. Откровение святого Иоанна Богослова… Профессор не хотел смотреть на книгу, он слишком хорошо знал, что там написано.
«Горе живущим на земле и на море, потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что не много ему остается времени… И дано было ему вести войну со святыми, и победить их…»
Старый ученый стиснул ладонями виски, развернул кресло к окну, где за несколькими чахлыми деревцами виднелись крепежные фермы металлической стены, отгораживающей его от мира, которому он готовил страшную судьбу…
Дмитрий Петрович Скрябин ждал. Он ждал с тех пор, как совершил нечто, означавшее для него единственную надежду. Да, он нарушил все свои обязательства… Но это не имело значения. Он должен остановить их… И если к цели ведет лишь такой путь, следует пройти его до конца.
Профессор достал из маленького холодильника бутылку апельсинового сока, наполнил стакан, плеснул чуть-чуть водки.
К нему придут. Должны прийти, должны найти средства и способы. Не так уж неприступен этот чертов «Адамант».
А если нет? Что сможет сделать он сам, старый больной ученый? Ничего… Нет выхода. Он умрет здесь, его убьет опухоль, стремительно разрастающаяся в мозгу. Боже, он может только ждать…
На белом плоском телефоне с тихим гудением замигала зеленая лампочка. Это из лаборатории… Профессор медленно отхлебнул из стакана, невидящими глазами уставился на зеленый огонек.
Горе живущим на земле и на море, потому что к вам сошел диавол в сильной ярости…
6
Москва
Голдин толкнул ореховую дверь и сделал несколько шагов по устилающему просторную гостиную пушистому ковру. Горт приветствовал его неопределенным жестом из глубины роскошного кресла, на подлокотнике которого опасно балансировал полупустой бокал. Третий человек в комнате – тридцативосьмилетний генерал Илья Злобин – стоял у окна и с головокружительной высоты наблюдал за коробочками-автомобилями, несущимися по улице.
– Выпейте, выпейте, Илья Алексеевич, – добродушно, воркующим голосом обратился к нему Горт. – Не следует так нервничать. Скоро появится наш друг, и мы сможем кое-что обсудить…
Голдин направился прямо к Злобину и протянул руку. Тот ответил коротким нервным пожатием.
– Кажется, портится погода, а? – все тем же светским тоном продолжил миллиардер. – А жаль, такой был день…
– Вы вроде на пикник собрались? – ядовито произнес генерал.
Глаза магната сверкнули за стеклами очков недобрым огнем.
– Не следует нервничать, – жестко повторил он.
У Голдина пробежал холодок по спине – таким неожиданным и страшным показалось это преображение вальяжного светского льва во властного диктатора. Даже на Злобина оно произвело впечатление. Он отошел от окна и сел.
– Возникли проблемы? – спросил Голдин, стараясь говорить как можно небрежнее.
– Ну, мне показалось… – сказал магнат, возвращаясь к прежнему тону, – у Ильи Алексеевича появились некоторые сомнения…
– Я… – начал было Злобин, но его прервал звонок в дверь. Голдин вышел в прихожую и вернулся с Шабановым.
– Ну, все в сборе, – сказал Горт.
– Тем лучше, – немедленно отозвался генерал. – И лучше будет сразу внести ясность. Мне не по душе то, что вы затеяли.
Три пары глаз уставились на него. Он встал, но тут же снова сел.
– Так, так, так, – произнес Голдин после непродолжительного молчания, во время которого тишину нарушало лишь легкое постукивание пальца миллиардера по подлокотнику кресла. – Однако позвольте напомнить вам, что…
– Не нужно, – резко оборвал Злобин. – Одно дело – заговор, переворот, здесь я ничего не имел и по-прежнему не имею против. И совсем другое – эти ваши дикие планы…
– Это уже больше, чем планы, – тихо сказал Шабанов.
Горт сделал жест, долженствующий означать: ну о чем тут еще говорить? Генерал упрямо наклонил голову.
– Во-первых, – проговорил он, – даже если так, у вас ничего не выйдет. Во-вторых, если и выйдет, я не хочу иметь с этим ничего общего. В-третьих… – Он умолк и обвел собравшихся взглядом исподлобья. – В-третьих, – продолжал он, понизив голос, – отдаете ли вы себе отчет, что в случае реализации вашего плана мы с вами – о других умолчу, но вот мы четверо – станем…
Трое напряженно смотрели на генерала.
– Врагами человечества, – едва слышно докончил он.
Горт расхохотался. Голдин тонко улыбнулся. Шабанов неслышно выругался.
– Ну, вот что, генерал. – Магнат оборвал смех, будто повернул выключатель. – Мы с вами обсудили все вопросы предварительно. От вас требуется лишь точно выполнять условия договора. Что вы и сделаете.
– Обсудили, – горько сказал генерал. – Но разве вы сразу рассказали мне всю правду? У меня дети…
– Вы отлично знаете, – проговорил Горт, – что ваши дети будут в безопасности.
– Я не хочу для них такой безопасности!
Лицо Злобина исказилось. Он порывисто встал и направился к двери, но на пороге обернулся.
– Запомните, вы трое. Я даю вам двадцать четыре часа на то, чтобы передать вашу информацию, пусть анонимно, в ФСБ и забыть о ней навсегда. В этом случае мы сможем обсудить перспективы дальнейшего сотрудничества, и я обещаю вам содействие. Ровно через сутки по своим каналам я узнаю, сделаете ли вы это, и если нет… – Злобин помолчал. – Я вас раздавлю. – Он демонстративно посмотрел на часы. – Отсчет времени начинается с этой минуты.
Генерал вышел, сильно хлопнув дверью. Шабанов рванулся было вслед, но Голдин удержал его.
– Не надо, – сказал он. – Оставь это мне. Тебе и так забот хватит.
– А если он… – начал Шабанов, однако Голдин отрицательно покачал головой.
– Нет. Он джентльмен, если сказал – сутки, значит – сутки. Времени более чем достаточно.
Горт долил коньяка в бокал. Дребезжание горлышка бутылки о край бокала красноречиво свидетельствовало о раздражении миллиардера.
– Прекрасно, – брюзгливо заметил он. – Все прекрасно. И как же вы, други, думаете обойтись без Злобина? Что без его парней все ваши банды?
Голдин пожал плечами:
– Чепуха. Свет клином не сошелся. Есть «Союз витязей»…
Пренебрежительное движение руки Горта без слов сказало все, что он думает о «Союзе витязей».
– Напрасно вы так, – произнес Голдин. – Стоящие ребята. И потом, Злобина нет, но есть его формирования. Кто, по-вашему, станет во главе? Симонов. А уж этот наш с потрохами.
– Симонов – шваль, – с отвращением процедил Горт.
– Ну, знаете. – Голдин развел руками. – Где же я вам возьму рыцарей без страха и упрека…
– Он наложит в штаны, – настаивал Горт. – Эх, жалко Злобина… С ним бы я ни о чем не беспокоился. Ладно, ничего не поделаешь… Так что там у вас в «Союзе витязей»?
– Объявлена готовность, увольнения отменены.
– Хорошо… – Магнат обратился к Шабанову: – А вы когда думаете вылететь в Комсомольск?
– Как только решится вопрос со Злобиным… Завтра утром, я полагаю.
Миллиардер поднялся из фешенебельного кресла.
– Хорошо, – повторил он. – Я думаю, мы договорились обо всем.
– Спецснаряжение, – напомнил Голдин.
– Я должен заниматься еще и этим? Вам что, неизвестно, куда ехать и с кем говорить?
– Лучше, если бы вы позвонили…
Горт набрал номер. Ответили мгновенно. По этому номеру всегда отвечали незамедлительно, так как звонить по нему мог только один человек.
– Сейчас к вам приедут, – бросил миллиардер в трубку.
Дальнейших пояснений не требовалось: его прекрасно поняли.
7
Шабанов и Голдин вышли вместе, Горт остался. Голдин уселся за руль бежевой «шестерки», Шабанов наклонился снаружи к открытому окну машины.
– Я жду твоего сигнала дома, – сказал он.
– Может быть, тебе стоит все же взять кого-то с собой…
– Нет. Двое – двойной риск, трое – тройной. Я сделаю это один, или это вообще не будет сделано.
Голдин кивнул, включил зажигание и щелкнул кнопкой приемника. «О, май Джизес!» – взвыл Роберт Плант в старой песне «Лед Зеппелин», и с этим напутствием «шестерка» сорвалась с места. Шабанов подождал, пока она скроется за углом, и сел в свою машину.
Уже через двадцать минут он был на месте. Он миновал пост охраны в респектабельном холле одного из филиалов «Горт Энтерпрайзез». На третий этаж его проводил дюжий парень с оттопыренным карманом пиджака – и это несмотря на то, что Шабанова здесь знали лично, несмотря на предупреждающий звонок самого босса.
Охранник привел Шабанова к неприметной двери в конце коридора со скромной табличкой «Отдел снабжения», четырежды позвонил и исчез. Дверь открылась. Немолодой человек в ковбойке и джинсах провел Шабанова через несколько стальных решетчатых дверей, каждый раз тщательно запирая замки. Помещение, где они оказались, мало чем отличалось от хранилища какого-нибудь банка.
– Итак? – Человек в ковбойке выжидательно уставился на Шабанова.
– Итак, Альберт Филиппович, – в тон сказал визитер, – прежде всего мне нужна хорошая цифровая камера. Вы понимаете, что я имею в виду под «хорошей»?
Альберт Филиппович наклонил голову.
– Посмотрим, чем я сумею помочь вам.
Он отомкнул замки дверцы одного из сейфов двумя ключами, извлек обычный с виду мобильный телефон.
– Камера в этом телефоне, – начал объяснять специалист, – изготовлена по нашему заказу… Одной немецкой фирмой. Мощнейшая оптика. Вот этот сенсор позволяет вручную переводить съемку из обычного режима в условиях почти любой освещенности в инфракрасный. Если освещенность все же недостаточна, инфракрасный режим включается автоматически. Фокусное расстояние меняется также автоматически, с высокой точностью. Если вам нужен широкоугольный телеобъектив, он выдвигается так. Вы можете вести фотографирование и видеосъемку объектов, находящихся на расстоянии от нескольких сантиметров до полутора километров при совершенно удовлетворительном качестве. Вас устраивает?
– Вполне, – заверил Шабанов. – Я беру ее. Также мне понадобится пистолет.
Альберт Филиппович взглянул вопросительно, ожидая уточнений.
– Такое оружие, – продолжал Шабанов, – которое я мог бы провезти в самолете, лучше всего разборное, чтобы каждая часть его представляла некий безобидный предмет. Точность и дальность боя большой роли не играют, главное – компактность механизма и легкость сборки.
– Глушитель?
Шабанов подумал:
– Нет, это лишние сложности… Ограничимся сказанным.
Специалист немного подумал, достал из другого сейфа небольшой блестящий пистолет и передал Шабанову. Оружие напоминало плоскую малокалиберную «беретту», но было меньше по размерам и свободно умещалось в ладони. Шабанов попытался вынуть обойму или магазин, но не сумел.
– Здесь другой принцип, – сказал Альберт Филиппович.
Быстрыми ловкими движениями он разобрал оружие, отсоединил ствол и показал Шабанову хитроумный механизм, запрятанный в рукоятку – нечто вроде ленточного варианта револьверного барабана. На один конец ствола он навинтил металлическую конусовидную насадку, вложил шариковый стержень, навинтил вторую насадку.
– Авторучка, – прокомментировал он, хотя это было видно и без пояснений. – Проходите с ней хоть в самолет, хоть в президентский кабинет.
– А остальное? – спросил Шабанов.
– Тоже просто.
Альберт Филиппович сложил рабочий механизм, как детскую объемную головоломку, надел сверху никелированный кожух и накрыл прямоугольной крышкой. Потом он нажал на край крышки, и появился бледный желтый огонек.
– Зажигалка. Патроны особо малого калибра, находящиеся в ней, обнаружить практически невозможно, если, конечно, специально ее не разбирать.
– Гм… – с сомнением проговорил Шабанов. – Что касается калибра…
– Калибр здесь решающей роли не играет. Патроны снабжены разрывными пулями с ртутной начинкой. Только зацепите противника, болевой шок сделает остальное.
Шабанов взял камеру и оружие, Альберт Филиппович отпер решетки. Охранник ждал невдалеке и сопроводил Шабанова на улицу.
Такси доставило его домой. Квартира, где он жил, располагалась на последнем, шестнадцатом, этаже в новом доме на задворках не самого престижного района. Поднявшись на лифте, Шабанов позвонил в дверь и прислушался к шагам жены.
8
Генерал Илья Злобин надавил на кнопку пульта дистанционного управления. Звук телевизора медленно уплыл прочь, и теперь персонаж на экране лишь едва слышно излагал что-то об экономико-политическом. Злобин рассеянно следил за движением его губ, но едва ли воспринимал даже, поет ли тот за здравие или за упокой. Бутылка бренди возвышалась на журнальном столике. Злобин еще не налил и не выпил ни рюмки, зато пачка сигарет полегчала на две трети.