Германская военная разведка. Шпионаж, диверсии, контрразведка. 1935-1944 - Пауль Леверкюн 7 стр.


В ноябре 1939 года, после покушения на жизнь Гитлера в мюнхенской пивной «Бюргербройкеллер», Гиммлер и его адъютант фон Альвенслебен неожиданно посетили лабораторию в Берлин-Тегеле. Канарис приписал этот визит недоверию с их стороны. Именно тогда лидер СС сделал вполне фантастическое и наивное предложение Канарису: он предложил добавить в вино, входящее в рацион французских солдат, некое вещество, не распознаваемое на вкус, которое либо притупляло бы ум, либо, возможно, действовало бы как сильное слабительное и хотя бы на время выводило солдат из строя! Особый интерес у Гиммлера, однако, вызвал показанный ему особый тип детонатора для диверсий против самолетов, который срабатывал в результате уменьшения давления воздуха, когда самолет достигал определенной высоты.

Проведение диверсий в отношении кораблей было необычайно сложным. Большинство попыток окончилось провалом из-за невозможности тайно разместить ниже ватерлинии количество взрывчатки, достаточное для того, чтобы потопить грузовое судно большого тоннажа. Даже когда на судно имелся доступ во время погрузки или разгрузки – а это всегда трудный период, во время которого ведется особенно пристальное наблюдение, – почти неизменно обнаруживалось, что совершенно невозможно поместить требуемое количество взрывчатки в ту часть судна, где взрыв определенно приведет к его потоплению и полной потере противником. Количество кораблей с обеих сторон, которые были уничтожены в результате диверсий, осуществленных агентами, должно быть совершенно ничтожным. Но регулярные подводные атаки, выполнявшиеся, например, британскими коммандос и итальянскими боевыми пловцами в Средиземноморье, давали совершенно другие результаты.

В море также поэтому деятельность ограничивалась актами второстепенной диверсии, которые время от времени вызывали необъяснимые пожары, странные механические поломки или загадочные взрывы в надводной части корабля. И только в тех редких случаях, когда находилась возможность подсоединить легко проносимый на борт детонатор к взрывчатым веществам, которые уже находились на борту, можно было с определенной степенью уверенности ожидать, что судну будет причинен серьезный ущерб или даже что оно будет полностью уничтожено. В одном из случаев, например, немецкому агенту, который действовал из Ла-Линеа (La Linea de la Concepcion – испанский портовый город, граничащий с Гибралтаром. – Примеч. пер.), удалось взорвать британский тральщик, который находился в гавани Гибралтара, нагруженный минами, проникнув на борт и установив детонаторы среди этого минного груза. Но такие возможности встречались очень редко.

Ближе к концу 1939 года отдел «Абвер-II» получил указания попытаться нарушить судоходство союзников в Средиземном и Черном морях посредством диверсии. Базами, с которых должны были проводиться эти операции, являлись греческие, болгарские и румынские порты, и, поскольку было желательно избежать каких-либо инцидентов с этими все еще нейтральными Балканскими странами, было выставлено условие, что все взрывы должны были происходить, когда суда находились в море и за пределами трехмильной зоны.

Выражаясь терминами оперативной диверсии, эта задача делала необходимым применение точных взрывателей замедленного действия, так же как и наиболее тщательного подтверждения информации о времени стоянки судна и времени отплытия. Даже по этому очень общему наброску легко будет понять, как сильно те «непредвиденные события», которые постоянно случаются, увеличивали сложность выполнения такого диверсионного акта. В одном случае взрывчатка была удачно замаскирована в бочках с фруктовым соком, которые предназначались в греческом порту к погрузке на британское торговое судно. Взрывчатка была тайно установлена на место, когда бочки еще находились у болгарского поставщика. Тогда стало необходимо выяснить или правильно предугадать, сколько времени займет транспортировка по железной дороге в порт, как долго судно будет оставаться в гавани, какого числа судно точно будет находиться в плавании и как много времени потребуется судну на выход за пределы трехмильной зоны, чтобы греческие таможенные служащие или другие гражданские не стали невинными жертвами преждевременного взрыва. В этом частном случае взрыв на самом деле произошел, когда судно находилось за пределами территориальных вод, внутренней и надводной части судна был причинен большой ущерб, но судно осталось на плаву. Многие из обещающих операций, однако, пришлось отменить из-за отсутствия гарантий точного соблюдения условия трехмильной зоны и последующего риска серьезных политических осложнений.

За период 1939—1940 годов произошел один инцидент трагикомического характера. Британские торговцы были частыми гостями в болгарских портах, где среди прочих грузов они брали на борт грузы для французской армии Леванта в Сирии, и было принято решение подмешать в уголь, которым они загружались, взрывчатку, схожую по виду с кусками угля и разработанную лабораторией Берлин-Тегеля, которая взорвалась бы при попадании в топку котла. Одно такое британское судно зашло в Варну пополнить запасы, но обнаружило, что уголь там низкого качества, отказалось бункероваться и ушло из порта.

Сразу же за ним пришло итальянское грузовое судно, которое, к ужасу агентов абвера, ухватилось за возможность приобрести уголь по такой низкой цене! Сотрудникам абвера не оставалось ничего делать, кроме как открыться, «подмигнуть» своим коллегам из болгарской службы безопасности и в последний момент выкупить «заряженный» уголь назад по более высокой цене. Только таким образом судно, принадлежащее нашему союзнику, было спасено от взрыва котлов.

Но был ли то уголь, апельсины или другие товары, «обработанные» перед загрузкой на вражеское судно, только в редчайших случаях и в случае малотоннажных и небольших старых корыт заряд взрывчатки был достаточен для того, чтобы потопить судно. Поэтому лаборатория абвера принялась за работу по разработке методик, которые могли бы использовать специальные управляемые дистанционно торпеды, выпускаемые с моторной или весельной лодки по судам, находящимся в гавани. Предварительные эксперименты проводились на одном из берлинских озер в 1942 или 1943 году. В теории проблема не представляла особой сложности; но практическое воплощение идеи не дало результата, главным образом из-за того, что необходимое сотрудничество с военно-морским флотом, с его существенным опытом и техническими данными относительно торпед, не возникло. Плохие отношения между Канарисом и Редером и даже еще худшие между Канарисом и Дёницем, который сменил Редера на посту командующего флотом, определенно сыграли в этом значительную роль; «профсоюз» военно-морских офицеров не питал теплых чувств к «Канарису и его абверовской банде». Единственным исключением, возможно, был наблюдательный пункт абвера в Альхесирасе, который действовал – очень успешно – полностью в интересах флота, ведя наблюдение за перемещениями судов союзников через Гибралтарский пролив. Большей частью по тем же причинам эксперименты, проведенные в 1943 году с водолазами-подрывниками (аквалангистами), и попытки организовать роту береговой разведки в составе дивизии «Бранденбург» не дали осязаемых результатов, достойных упоминания.

Все воюющие стороны находили практически невозможным предпринять какой-либо диверсионный акт против вражеских боевых кораблей, или пришвартованных к пристани, или стоящих на якоре в гавани.

Любая такая попытка предотвращалась особенно строгими мерами безопасности, принимаемыми на всех военных кораблях на стоянке вблизи берега. Если припомнить вес взрывчатки, необходимый для торпеды, чтобы потопить даже среднего размера крейсер, станет ясно, что ни один агент, использующий рюкзак, не имел шанса поместить требуемое ее количество внутрь корабля. В этом случае оставался только вариант диверсии в отношении машинного оборудования, который был, без сомнения, возможен, но который было опять-таки сложно претворить в жизнь таким образом, чтобы нанести ущерб, на восстановление которого потребовалось бы длительное время. Предварительным условием для осуществления этого вида диверсии – конечно, без применения взрывчатки – является сотрудничество с дружески настроенной агентурой из числа команды корабля.

Поэтому приказ Кейтеля абверу в конце 1942 года предотвратить уход французского флота из Тулона средствами «широкомасштабной диверсионной операции» был бессмысленным приказом дилетанта. И конечно, он ни к чему не привел.

Техническая подготовка агентов осуществлялась в лаборатории Берлин-Тегеля, но обучение тактике диверсионной работы, необходимое для их использования на фронте как членов ударных групп, проходило в Квенцгуте, маленьком и хорошо оборудованном учебном лагере, расположенном в идиллических окрестностях Химзее, озера близ Бранденбурга. В добавление к скромным баракам и зданиям школы там были также стрельбища, деревянные и железные мосты, переплетения железнодорожных путей и другие объекты, подходящие для совершения на них диверсий. Обучение включало в себя скрытый подход к цели, бесшумное обезвреживание часовых с помощью джиу-джитсу и, наконец, технически верную методику установки зарядов взрывчатки. Маленькая лаборатория, лекционный зал и спортзал прилегали к главным зданиям, и все это было полностью скрыто от внешнего мира. Само озеро и пруд для разведения рыбы предоставляли возможности и для практической работы, и для отдыха как зимой, так и летом, и аэродром по соседству обеспечивал средства для демонстрации и обучения парашютному делу.

Техническая подготовка агентов осуществлялась в лаборатории Берлин-Тегеля, но обучение тактике диверсионной работы, необходимое для их использования на фронте как членов ударных групп, проходило в Квенцгуте, маленьком и хорошо оборудованном учебном лагере, расположенном в идиллических окрестностях Химзее, озера близ Бранденбурга. В добавление к скромным баракам и зданиям школы там были также стрельбища, деревянные и железные мосты, переплетения железнодорожных путей и другие объекты, подходящие для совершения на них диверсий. Обучение включало в себя скрытый подход к цели, бесшумное обезвреживание часовых с помощью джиу-джитсу и, наконец, технически верную методику установки зарядов взрывчатки. Маленькая лаборатория, лекционный зал и спортзал прилегали к главным зданиям, и все это было полностью скрыто от внешнего мира. Само озеро и пруд для разведения рыбы предоставляли возможности и для практической работы, и для отдыха как зимой, так и летом, и аэродром по соседству обеспечивал средства для демонстрации и обучения парашютному делу.

Примерно с конца 1942 – начала 1943 года каждый офицера отдела «Абвер-II» должен был пройти курс обучения в Квенцгуте, чтобы получить личные, из первых рук, знания о возможностях агентов и их границах, о том, на что можно рассчитывать, и таким образом взглянуть изнутри на то, как следует разрабатывать и распределять задания. Когда группа индусов, арабов или украинцев прибывала в Квенцгут, чтобы пройти курс обучения для какой-то особой операции, все, кроме небольшого постоянного административного и преподавательского персонала, исчезали из лагеря.

В ходе теоретических занятий по диверсионным операциям курсантам давали формулы абсолютно обыкновенных и «невинных» веществ, которые можно было приобрести в любом магазине химических товаров, не вызывая подозрения, но из смесей которых они могли сделать взрывчатку. Каждый курсант тогда получал задание сделать таким образом взрывчатку и продемонстрировать свое умение собрать самодельный детонатор. Имея в распоряжении созданный заряд, он должен был самостоятельно подорвать его.

В целом школа и учебные полигоны на Химзее предоставляли все необходимое для обучения агентов и действующих сотрудников секретной службы, соответствующей требованиям времени, диверсионному делу и использованию оружия, подходящего для их службы.

В отличие от отдела «Абвер-I» – занимавшегося в чистом виде разведкой, – отделу «Абвер-II» было запрещено участвовать в любой деятельности, даже в мероприятиях подготовительного характера, на территории Соединенных Штатов Америки до объявления Германией войны США. Вероятно, на принятие этого решения в существенной степени повлияли два соображения. Во-первых, существовали надежды Риббентропа на то, что он сможет удержать Америку от вступления в войну, как следствие этого, его упорство в том, что акта саботажа со стороны Германии, который определенно бы повредил успеху его начинаний, следует избегать любой ценой; и, во-вторых, из опыта Первой мировой войны мы прекрасно знали об огромном вале пропаганды, который поднимет в американской прессе любой диверсионный акт со стороны Германии.

Единственная подготовительная мера со стороны «Абвера-II» к диверсиям, в случае войны с Соединенными Штатами, заключалась поэтому в его деятельности на так называемой мексиканской базе. Эта база предназначалась для поддержания контактов с подпольным движением в Штатах, к слову имеющим ирландское происхождение, и планирования с его помощью диверсионных актов с применением взрывчатки в отношении судоходства и оружейных заводов. В вопросе быстрой и безопасной передачи сообщений база зависела от радиоцентра в дипломатической миссии Германии в Мехико, и это привело к резким трениям с министерством иностранных дел и требованию от последнего немедленного прекращения такой деятельности абвера. При таком ходе дел все предприятие оказалось иллюзией и с точки зрения абвера крайне дорогостоящим надувательством.

Когда наконец была объявлена война, «Абвер-II» не имел в Соединенных Штатах ни одного агента или связного, с участием которого мог быть запланирован любой, даже импровизированный, диверсионный акт. Но Гитлер, побуждаемый функционерами партии, требовал действий на территории Штатов, и абверу не оставалось ничего другого, кроме как попытаться забросить агентов из Германии в Америку. Операции было дано условное найменование «Пасториус», и она была подготовлена самым тщательным образом; репетиция всего предприятия проводилась фактически «в боевых условиях»: отобранным агентам было приказано провести ложные диверсии на оружейных заводах недалеко от Берлина, руководители и охранники которых не были предварительно оповещены о происходящем. Во время этой опасной тренировки агенты, обученные в Квенцгуте, на самом деле смогли установить заряды взрывчатки без детонаторов в самом сердце этих заводов.

Взвод, направленный в США, был разделен на два отделения, которые были высажены на берег с подводных лодок, одно на Лонг-Айленд, а другое во Флориде. Однако они были быстро обнаружены и арестованы.

Чтобы завершить это описание организационного строения разведывательной службы, необходимо упомянуть о сотрудничестве со спецслужбами союзных и дружественных держав.

Сотрудничество между абвером и итальянской службой разведки (SIM) было уже активным еще до заключения «Стального пакта» 22 мая 1939 года. У абвера также были великолепные отношения со многими выдающимися и прогермански настроенными членами итальянской армии, от которых он получал своевременную информацию в плане заявлений, делавшихся начальником австрийского Генерального штаба Янсой итальянскому премьер-министру об австро-германских отношениях, а также о подробностях оборонительных мер, предпринимаемых Австрией против внушающего страх нападения Германии.

Начиная с 1936 года Канарис был частым гостем в Италии, где он и начальник SIM Роатта (говорили, что он был испанского происхождения) приучились совершенно открыто класть свои карты на стол. Роатту сменил немного проблемный в отношениях полковник Карбони, не питавший любви к немцам, а его, в свою очередь, пьемонтец генерал Аме. Светловолосый и голубоглазый Аме, сдержанный по характеру и трезвый и рассудительный в суждениях, совершенно не был похож на типичного итальянца, и с ним у Канариса возникла тесная и искренняя дружба.

В Риме была создана военная организация абвера (КО), и итальянцы отправили в Берлин в штаб абвера своего офицера связи. Вопрос Южного Тироля всегда был больным местом итало-германского сотрудничества; сразу же после аншлюса, например, абвер был вынужден уступить итальянским пожеланиям и удалить из Инсбрука офицера, который первоначально работал в итальянском отделе. Затем полк «Бранденбург», в который было набрано много южнотирольцев, также стал причиной определенных трений: военнослужащие одной из частей, временно расквартированной в Северном Тироле, расхвастались в местных тавернах, что скоро будут снова дома в своем отечестве. Эти безответственные – грубо преувеличенные – слова дошли через нацистскую партийную организацию в Италии до Гитлера, и в результате было запрещено дислоцирование частей «Бранденбурга» в Северном Тироле.

Итальянская служба разведки имела хорошие и прочные связи в Восточном Средиземноморье, благодаря которым в целом были достигнуты неплохие результаты, особенно в тех портах, где преобладало левантийское население. Турки, с другой стороны, которые были равнодушны к Италии и которые таили в душе злобу против нее из-за вопроса о Додеканезах (Додеканезские острова – Родос, Кос, Патмос и др. – в 1912 году были захвачены Италией в ходе итало-турецкой войны, находились под контролем Италии до 1943 года. – Примеч. пер.), заметно осложняли итальянцам жизнь. Деятельность в арабском мире Гитлер возложил почти целиком на своего итальянского партнера, что совершенно не нравилось муфтию Иерусалима, Рашиду Али аль-Гайлани, и некоторым другим арабским лидерам. Муфтий был самым искусным в игре, в которой сталкивал между собой германские и итальянские интересы; это порождало среди итальянцев недоверие, так как для них любое арабское движение было источником тревог и они рассматривали возможную независимость арабов как потенциальную угрозу своим колониальным владениям в Северной Африке. Из-за этого ничего не вышло из предложений муфтия о создании в Ливии арабского центра, чтобы разжечь восстание в Египте в тылу у британцев и поддержать операции Роммеля. Итальянцы также не дали разрешение муфтию лететь в Тунис и настояли, чтобы он удовлетворился почтовой перепиской с беем Туниса.

Довольно рано итальянцы провели специальный анализ в области деятельности, значение которой немцы осознали значительно позже, – подводные диверсионные атаки. Именно итальянский флот разработал методику, ставшую к концу войны известной как «человек-торпеда», а среди британцев – как «водолаз-подрывник». Одетые в резиновые костюмы и оснащенные ластами и дыхательной аппаратурой, эти «человеческие торпеды» высаживались с кораблей вблизи берега или гавани и плыли под водой к своей цели – кораблю или портовому сооружению, которое затем атаковали с помощью пластиковых прилипающих мин. Во время высадки в Нормандии в 1944 году британцы использовали эти методы для уничтожения германских подводных препятствий и расчистки фарватера для подходящих десантных судов. В 1943 году в сотрудничестве со своими итальянскими коллегами отдел «Абвер-II» провел свои первые эксперименты такого рода на олимпийском стадионе в Берлине. Новый импульс был придан этой идее встречей руководителя группы «М» – морской группы в отделе «Абвер-II» – с командиром берегового командования в Кавалле. О результатах было доложено через начальника штаба на Черном море военно-морскому министерству, которое немедленно приступило к формированию учебного центра коммандос, целиком независимого от абвера, возле Любека.

Назад Дальше