Два вора, из-за которых был созван сходняк – худой длинноногий азербайджанец и рыжий плотный армянин, – сторонились друг друга. Они находились в противоположных концах зала. Было видно, что и сходняк разделился. Каждая из половин, не стесняясь, оказывала поддержку своему подзащитному. Ангелу это не понравилось сразу. Ему не однажды приходилось решать споры, но такое было впервые. Ангел пользовался авторитетом, как беспристрастный арбитр, способный разобраться в щекотливой ситуации. Он знал воровские традиции так, как судья должен знать Уголовный кодекс, и, если за дело брался сам Ангел, никто из воров не сомневался в том, что решение будет честным и справедливым.
Когда все, кого ждали, приехали, Ангел обратился к присутствующим:
– Вы все знаете, что в позапрошлом году сходняк решил: каждый вор, посмевший втянуть свою семью в национальную резню, будет наказан. Так ли это было? – посмотрел Ангел на всех сразу.
– Так, Ангел, за это мы проголосовали единогласно.
– Люди, – так законник обращается только к себе равным, – мы не политики, которые спешат примерить на себя княжескую шапку, мы – воры! Воровские традиции не знают границ! Если семьдесят лет назад, воры, обходидись без национальности, то почему сейчас мы должны в этом разбираться. Законниками были и евреи, и грузины, и таджики. Вор в законе был всегда пахан для всех, кем бы он ни был. И каждый, кто посмеет поднять на него руку, будь тот латыш или русский, должен умереть! Посмотрите друг на друга, здесь среди нас и узбеки, и татары, и чеченцы, но разве мы когда-нибудь, ссорились?
– Верно, Ангел, – поддержал его Граф. – Национальная рознь ментам только на руку. Если мы перебьем друг друга, они нам спасибо скажут. Если кого обидели, то тот может требовать созыва сходняка. Кто прав, кто виноват – решит сходняк. Если мы будем нарушать законы, которые создали, что в этом случае остается делать молодым? Начнется беспредел. Виновному смертный приговор.
Азербайджанец Осман и армянин Левон встретились взглядами. Кого-то из них лишат жизни в назидание другим, но каждый надеялся, что жить останется именно он.
– Осман, ты был в позапрошлом году на сходке?
– Был.
– Голосовал за решение схода?
– Голосовал.
– А ты, Левон, был тогда на сходке?
– Да.
– Ты ведь тоже голосовал за наше решение?
– Было дело.
– Теперь давайте разберемся: кто прав, кто виноват. Кто первым будет говорить? Может, ты, Осман?
– Ни я, ни мои люди не виноваты, – начал тот горячо. – Я защищал свою семью. Ко мне пришел мой человек и сказал, что армяне хотят его опустить. Я спросил: «За что?» – а он говорит, потому что он азербайджанец! Что мне оставалось делать? Я собрал земляков и пошел туда, где забили стрелку. А там уже слово за слово, и произошло то, что случилось. Я пострадал, они убили двоих из моей семьи.
– Теперь что ты скажешь, Левон?
– Он все врет! Не было этого! Это сначала его человек обозвал нас сраными армянами! Орал, что пока не выпустит из всех нас кровь, то не успокоится.
Было ясно, что правды добиться невозможно, каждый из них чувствовал себя правым. Но виноват бывает всегда только один. Так можно было спорить до бесконечности.
Воры за столом молчали, сходняк вручил в руки Ангела меч, только его слово станет определяющим, и сейчас они с интересом наблюдали за тем, какой же финт выкинет Ангел, дабы с достоинством выпутаться из этой сложной ситуации. Никто из них не хотел бы сейчас находиться на его месте.
Ангел чувствовал себя уверенно, на лице его не было и тени сомнения.
– Где те люди, из-за которых началась пальба? – спросил Ангел.
– Они оба убиты, а сейчас родственники и воровские семьи требуют расплаты.
– Осман, что тебе рассказывал твой человек?
– Он мне рассказал все, – начал Осман спокойно. – Они сидели на одной зоне, жрали одну баланду. Именно там у них это и началось. Армянин ему все время подлянку делал. Обрезанным его называл. Все спрашивал, где он свой конец оставил?
– Ангел, не верь ему! – взорвался Левон.
– Тихо! Пускай говорит, потом выскажешься ты.
Осман продолжал:
– Все грозил, как выйдет, вот тогда сквитается, да так, что никто не узнает. А потом они на одной хате встретились, в очко играли, так армянин вторую колоду из штанов доставать стал. Мой человек это заметил, вот и вспомнилась обида. Ты же знаешь, Ангел, что полагается делать с теми, кто у своих крадет!
– Теперь ты говори, Левон.
– Не было второй колоды, этот пес врет!
– Что язык распустил?! – вскипел Ангел. – Держи при себе! Еще не хватало, чтобы вы на сходке друг на друга набросились!
– Правда то, что они действительно были на зоне. Но конфликт завязал не мой человек, азербайджанец обзывал его необрезанным!
– Может, отпустим их? Те, из-за кого это началось, мертвы, – высказался Федул.
– Федул, ты не прав, как только они выйдут отсюда, тут же начнут резать друг друга и еще других приведут. Дело не должно уходить дальше этих стен. Тогда для чего мы собрались на сходняк?! Или мы ослабели, что не сможем распутать этот спор? Если братва не будет уважать наши законы, так потом они перестанут уважать и нас. Они просто начнут срать нам на головы.
– Ангел, ты, как всегда, прав, но кто же тогда из них виноват?
– Кто из вас первый применил оружие? – спросил Ангел.
– Первым оружие применили его люди, – отвечал Осман, – я сам видел, как один из них убил Рустама!
– Да, это правда, – не отпирался Левон, – но что ему оставалось делать, когда законного называют жопочником!
Действительно, запутанная ситуация, ничего не скажешь. И все-таки нужно что-то решать. Концов нет, они ушли вместе с покойниками.
– Я хочу еще раз спросить у сходняка, вы полностью мне доверяете?
– Доверяем, Ангел.
– Ты себя уже не однажды зарекомендовал.
– В разборках лучше, чем ты, никто не сумеет разобраться.
– Говори свое решение, Ангел.
Ангел не торопился. Для себя он уже принял решение, только как его оценит сход? Решения Ангела терпеливо дожидались Осман и Левон. Если и был сейчас для них в эту минуту Бог, то он принял воплощение Ангела.
– Хорошо, если сход мне доверяет, тогда я скажу… Мы не имеем права прощать. Я уже говорил почему. На решениях сходняка держатся воровские традиции. Воля сходняка – это для нас высшая власть. В этой ситуации невозможно определить, кто прав, кто виноват, и поэтому виноваты оба… Значит, смертный приговор обоим.
– Да что он говорит! – кипятился Осман. – Да он так нас всех под нож подставит.
– Да пошел ты к такой матери со своим судом! – выкрикнул Левон.
Воры не отвечали, молча наблюдали за подсудимыми. Для них они были уже мертвы.
– Для такого серьезного решения ты слишком быстро разобрался!
– Это и есть твой справедливый суд?
– У вас есть последнее желание? – спокойно спросил Ангел.
Похоже, его спокойный и уверенный голос, а также молчание, которое установилось за хлебосольным столом, было красноречивее любого окрика, и Осман выдавил из себя:
– Пожалейте, неужели так сразу? Вы же меня знаете, люди, разве я хоть когда-нибудь кого-нибудь предал?! Скажи, Лис, разве не ты давал мне рекомендацию на законного? Разве я был плохой вор? Разве я в чем-то уронил свою марку? Я защищал свою семью и был хорошим смотрящим на зоне. Каждый из вас поступил бы на моем месте точно так же. – Это действительно было правдой, вот поэтому в зале стояло молчание. – Федул, и ты ничего не скажешь? Мы с тобой всегда были вместе. Не ужели я похож на падлу, которую нужно прибить? – горячился Осман.
Левон угрюмо молчал.
– Дело куда серьезнее, Осман, ты от нас просто так не отболтаешься. Простите нас, что так получилось, но иначе мы просто не можем.
– Оставьте жизнь, – давился словами Осман.
– Нет.
– Не дайте умереть, я замолю свой грех.
– Нет!
Левон молчал, налил себе водки. Выпил до капли, потом потянулся за закуской, но рука остановилась На полпути.
– Левон, ты ничего не хочешь сказать?
– Ты не прав, Ангел, ты должен был выбрать виновного. Правда у кого-то одного. Не бывает так, чтобы виновны были оба.
– Не бывает, – согласился Ангел, – но вы не оставили нам выбора. Мы не хотим, чтобы потом над нами потешались в зонах петухи. Вот поэтому сходняк просит у вас прощения. Впрочем, можно устроить слепой суд… Жребий! Федул, дай колоду карт. – Ангел взял карты. Нет, перетасовать должен кто-то другой. – Размешайте карты. Они не крапленые. Отдаст Богу душу тот, на кого укажет бубновый туз. Согласны?
– Да.
– Да.
Ангел стал одну за другой открывать карты перед Османом и Левоном. У Османа – дама, Левону – пиковый король, вот Осману выпал крестовый туз, у Левона – десятка бубен. В более азартную игру никто из них не играл за всю свою жизнь, и ставка такая, что кому-нибудь из двоих будет стоить головы. В ресторане было тихо. Воры столпились у Османа и Левона за спиной и внимательно следили за руками Ангела, который снимал сверху карты одну за другой. Руки умело раскладывали карты, как будто он тем и занимался, что всю жизнь искал в колоде бубновый туз. Ангел клал карту напротив, а потом, помедлив секунду, переворачивал.
– Да.
– Да.
Ангел стал одну за другой открывать карты перед Османом и Левоном. У Османа – дама, Левону – пиковый король, вот Осману выпал крестовый туз, у Левона – десятка бубен. В более азартную игру никто из них не играл за всю свою жизнь, и ставка такая, что кому-нибудь из двоих будет стоить головы. В ресторане было тихо. Воры столпились у Османа и Левона за спиной и внимательно следили за руками Ангела, который снимал сверху карты одну за другой. Руки умело раскладывали карты, как будто он тем и занимался, что всю жизнь искал в колоде бубновый туз. Ангел клал карту напротив, а потом, помедлив секунду, переворачивал.
– Туз! – вскричали все разом.
– Водки, – шепотом попросил Осман, увидев, что туз выпал именно ему, так и сверлит красным глазом.
Кто-то из воров подал ему стакан с водкой, наполненный до краев. Осман выпил залпом – так путник, утомленный жаждой, хочет погасить внутри пекло. Водка прошла, едва намочив глотку.
– Еще!
Осману дали бутылку, и он пил прямо из горлышка, а потом отбросил в сторону пустую посудину.
– Вот как вышло, – произнес Левон. Теперь он извинялся перед Османом.
– Судьба выбрала тебя. Ты готов? – спросил Ангел. – Каким будет твое последнее желание?
– Я не виноват.
– Теперь поздно об этом говорить. Сходняк не меняет своих решений. Умри спокойно. Твое последнее желание?
– Нельзя ли бабу на часок дать?
– Ты знаешь, Осман, мы не приглашаем на сходняк женщин, но это особый случай… Эй, Фикса, подойди сюда, – подозвал он владельца ресторана. – Бабу можешь найти через десять минут?
– Хоть через две!
– Давай! Да чтобы посмазливее была. Скажи ей, что будет заплачено столько, что сможет безбедно жить не сколько лет.
– Хорошо.
Через несколько минут он вернулся с красивой брюнеткой. Ангел мазнул по ней взглядом. Фигуристая. Молодая, лет девятнадцать, не больше! Почему он ее здесь раньше не видел?
– С покойником спала?
– Шутишь, Ангел?
– Знаешь, как меня зовут?
– А кто тебя не знает?
– Видишь того парня, что курит у дверей? Через час он должен умереть. Развлеки его так, чтобы об удовольствии, которое ты ему доставишь, он помнил и на том свете.
– Хорошо. Как скажешь.
– А это тебе аванс, – извлек он из кармана пачку денег, которая едва умещалась у него в руке. – Через час получишь в несколько раз больше.
– Пойдем, – ласково потянула она за рукав Османа.
Осман еще был жив, но его уже помянули.
– Я знал его двадцать лет, – говорил Федул. – Железный вор, ничего не скажешь.
– Что и говорить, за своих всегда горой стоял. Жаль парня.
– Первая ходка у него в четырнадцать лет была. Он до Варяга самым молодым вором в законе был.
– Варяг пропал, теперь Османа не стало.
Осман вышел ровно через час. Лицо спокойное, ни намека на волнение. Он готов был принять смерть.
– У меня будет еще одна просьба.
– Говори какая, выполним, – пообещал Ангел.
– Я не самурай, чтобы вспарывать себе брюхо. Мне нужен пистолет.
– Эта просьба тоже выполнима.
Фикса принес пистолет на подносе.
– Как будто рюмку водки в свадьбу подаешь, – разозлился вдруг Ангел.
Впрочем, почему бы и нет? Венчание со смертью уже состоялось.
– Здесь одна пуля.
– Мне больше и не понадобится.
Осман взял пистолет, некоторое время грел в ладони холодную рукоятку, а потом приложил к груди.
Раздался глухой выстрел. Осман упал.
– Ты, Левон, похоронишь Османа. И похороны должны быть такими, чтобы помнились и через десять лет! Чтобы жратва была хорошая, выпивка отменная. Похоронишь на лучшем месте кладбища. Если у него есть родственники, поможешь им деньгами. Ты все понял?
– Да.
– Расходись, люди, а ты, Левон, распоряжайся.
ГЛАВА 16
Сержант никогда не имел такой сильной команды: его ребята прошли огонь и воду, они не только нюхали, они дышали пороховой гарью! Он привык к ним, если не сказать больше. Он вылепил их из бесформенной глины, они стали частью и его самого. Конечно, поначалу они причиняли ему беспокойство, но все это в прошлом. Песчинка тоже сначала доставляет боль моллюску, и это нужно для того, чтобы потом превратить ее в радужный жемчуг. Они его жемчужины, они его красивое ожерелье. С этими ребятами можно творить большие дела. Он обучил их всему, что знал: искусству перевоплощения, умению изменять голос, владению оружием, разминированию и установке бомб.
Спустя четыре месяца он назначил экзамен. Он любил их, но тем большим испытаниям подвергал – странная это была привязанность.
Первый экзамен он назвал «группа преследования». Сержант разбил отряд на две части, первая группа должна была преследовать вторую. Здесь как никогда понадобятся полученные знания: бесшумно передвигаться и стрелять на звук.
Сержант раздал патроны и предупредил:
– Каждый пятый патрон – боевой. Задача второй группы укрыться, а первой – отыскать ее.
Первая группа выслеживала вторую до самого вечера. Несколько раз Сержант слышал одиночные выстрелы, а потом вторая группа принесла на руках человека. Его руки безвольно свешивались вниз, маскировочная куртка была в крови. Заглянув в лицо, увидел, что это Дрозд. Сержант не стал спрашивать, кто его подстрелил. Дрозд плохо подготовился, поэтому не сдал экзамен и должен был покинуть живых. Если бы это не случилось сейчас, наверняка произошло бы позднее.
Выкопали яму, положили на лапник, постояли для приличия и разошлись.
Завтра опять испытание. Следующий экзамен г – разминирование. Сержант выбрал Лешего, возможно, потому, что был привязан к нему больше, чем к остальным.
– Мина с секретом, – предупредил Сержант, – если хочешь жить, делай все аккуратно и, самое главное, не суетись. Спешка нужна только в случае, если трахаешь чужую жену.
Леший попытался улыбнуться. Получилось почти весело.
– Я постараюсь.
Все спрятались за деревьями, ожидая, что этот «сюрприз» разнесет Лешего по кустам.
Леший действовал спокойно и уверенно, словно держал в руках не мину, а детскую игрушку. Посмотрел со всех сторон, аккуратно отвернул крышку. Все. Дальше был запал. Сержант поймал себя на том, что волнуется, даже ладони вспотели. Похоже, старею! – подумал он. A Леший с невинной улыбкой откинул пластмассовый корпус далеко в сторону.
Молодец, чертенок, сдал экзамен!
– Ты как попал ко мне? – спросил Сержант, нарушая условие. – Видно, что ты парень неглупый.
– Закончил военное училище, дослужился до старшего лейтенанта. Потом пошел по сокращению, пытался заняться бизнесом. Да погорел! Был под следствием. А когда узнал, что в мое дело вложен листок с краской полосой, понял, что просто так меня не выпустят, и решил бежать. Вот так я и оказался здесь.
Самый главный экзамен ждал их впереди.
Утром приехал Варяг. Как всегда, щеголеватый, он смахивал на западную кинозвезду. От него за версту несло сытой жизнью.
Он отвел Сержанта в сторону и произнес:
– Как я уже намекал, подчиняться будете мне. Вам и вашим парням мы будем платить по высшему разряду. Мы наняли вас для того; чтобы убрать несколько человек на Западе. Приходилось выполнять такую работу?
– Да. Русские киллеры дешево стоят.
– Но сначала вы должны будете показать себя здесь. Первым уберете вот этого.
Сержант внимательно всмотрелся в фотографию. Сильное, волевое лицо.
– Это Виталий Геннадьевич Кудрявцев. Я бы мог не говорить вам, зачем мы так поступаем, но Кудрявцев стал слишком высоко летать, а скалы, которые проносятся у него под крыльями, принимает за камешки.
Сержант знал, о ком идет речь. Кудрявцев занимался продажей иномарок. В основном краденых. Их воровали по всей Западной Европе и доставляли на рынок к Кудрявцеву, и редко какая машина могла прошмыгнуть мимо него. Скорее всего, он забыл выплатить установленную дань. А такое не прощается никому.
– Хорошо! – Сержант взял фотографию.
– Вторым будет вот этот. Кличка Гордый. Это его правая рука.
Сержант также знал о том, что они оба очень близко стоят к нэпмановским ворам. И если он уберет обоих, то окажет двойную услугу. Наказание должников повлечет за собой значительное ослабление нэпмановского сходняка.
– Будет выполнено и это.
– Никто из ваших людей не должен знать о нашем разговоре. Все приказы они получают через вас. Деньги тоже.
– А что, если меня кто-либо тоже попросит выполнить кое-какую работенку?
– Нет! Играть вы будете только в одни ворота. А за вынужденный простой мы будем платить так же щедро, как другие платят вам за работу.
Сержант кивнул:
– Это меня устраивает.