— Жанна по-прежнему в глубокой коме, — произнесла Мария.
Кофе немного остыл и я маленькими глотками его выпил. — Этот стрелок очень опасный тип. Я тебя попрошу об одном одолжении. Если со мной что-нибудь случится, то расскажи Кирюхину обо всём, что я тебе рассказал, это поможет ему распутать клубок.
Мария, не моргая, глядела на меня; её карие глаза были широко открыты. Я видел её напряжение.
— Расслабься, — посоветовал я. — Это обычная предосторожность.
— Что ты намерен делать теперь? — спросила она.
— Прежде надо разыскать Астахова, — сказал я. — У меня накопилось много вопросов к нему.
— Я думаю, что тебе нужно искать его в доме Раисы Шмулович.
— Да. Ты как всегда права, — удовлетворённо произнёс я и поднялся из-за стола.
Я покинул контору и поспешил вниз по лестнице.
* * *Через полчаса такси подвёз меня к дому Шмулович. Из-за ограды была видна лишь зелёная крыша из металлической черепицы. Я вышел из машины, приблизился к калитке, которая была слегка приоткрыта, и толкнул её.
Это был жаркий вечер. Воздух благоухал ароматами цветов произрастающих на многочисленных клумбах. Но это мне не придавало энтузиазма. Я чувствовал себя разбитым и усталым. Голова по-прежнему давала о себе знать. Жара отнюдь не придавала комфорта. Конечно, мне нужно было обратиться к врачу за рекомендациями и основательно отдохнуть после поездки в Марьино, но я решил иначе. Мне просто необходимо было сконцентрироваться на этом запутанном деле.
Я, словно невзначай, пошёл к дверям дома, не спеша, подобно беззаботному человеку, хотя должен был предупредить хозяйку предварительным нажатием кнопки звонка. Я поднялся по ступенькам на крыльцо и остановился возле неплотно прикрытой входной двери. Я тронул ручку двери, и она под моим нажимом легко приоткрылась. Меня это обстоятельство удивило, так как не было похоже на Раису Шмулович, которая после убийственных происшествий относилась к своей безопасности весьма серьёзно. Когда я прикрыл за собой дверь, то очутился в тёмной части прихожей комнаты. Из внутреннего помещения до меня донеслись голоса Раисы Шмулович и Виктора Астахова.
— Ты не собираешься предложить мне выпить? — спросила Раиса Марковна.
— Это твой дом. Это твоя выпивка. Налей себе сама, — ответил Астахов.
Я выглянул из своего укрытия.
Раиса Марковна подошла к столику. Я наблюдал за тем, как она налила вино в бокал. Её спина была прямой, её руки были тверды, но её губы тряслись.
— В чём причина Виктор? — спросила она, не оборачиваясь.
— Ответь мне: как долго я буду болтаться не удел? Я законный твой супруг и имею право принимать участие в твоём бизнесе.
— Но что ты будешь делать? — спросила она, хмурясь.
— Ты как главный акционер фабрики можешь выдвинуть меня на должность директора, выделить мне в собственность часть акций. Неужели я этого не заслужил?
Она осушила свой бокал вина и поставила его на край полки над камином.
— Прежде чем руководить таким предприятием, ты должен как минимум иметь соответствующее образование и опыт работы технолога. Но к сожалению ни того ни другого у тебя нет, — заявила она. — Что касается акций. Зачем они тебе? Ведь я и так тебе выделяю достаточно средств.
— Это твои деньги. Этим ты меня ставишь в унизительное положение. Ты хоть понимаешь это. А я хочу иметь свои собственные, заработанные деньги.
— Так иди, работай по своей специальности.
— Ты что смеёшься, — огрызнулся он. — Идти работать тренером за копейки.
— Тогда организуй собственное дело с нуля, — предложила она. — Деньги на раскрутку я тебе дам.
— Какое дело?
— А ты подумай!
— Нет, так не пойдёт, — произнёс он. — Я не мальчишка, чтобы в сорок лет начинать сначала. Я хочу работать на фабрике.
— Нет, этого не будет, — возразила она, её глаза были расширены и резко выделялись на белом напряжённом лице.
Астахов стоял, засунув руки в карманы брюк, голова чуточку склонена набок, на бледных губах лёгкая, насмешливая улыбка.
— Я говорю тебе, что ты сделаешь так, как я хочу, — произнёс он.
Они оба беседовали тихо, но вокруг них была напряжённость, которая говорила мне, что они из последних сил пытаются сдерживать себя, будто бы знают, что, пока они владеют собой, ситуация не выйдет за рамки неблагоприятных проявлений. И это было очевидно, так как обоим было что терять, в случае если ситуация выйдет из-под контроля.
— Почему мы не можем оставить всё по-прежнему? У тебя есть твоя свобода и вообще всё, что ты хочешь. Я не надоедаю тебе, — сказала она.
Астахов подошёл к ней, схватил за запястье и подтащил её к себе: — Мне надоело быть только постельным лакеем и удовлетворять твои немыслимые причуды.
Она ударила его по лицу. Звук удара её ладони о его упругую, загорелую щёку был громким, как пистолетный выстрел.
Они стояли, глядя друг на друга, затем он отпустил её запястье и, усмехнувшись, отступил назад.
Раиса Марковна покраснела, присела на край стула, будто силы покинули её.
— Я не хотела этого делать, — тихо вымолвила она. — Пожалуйста, извини меня.
— Думаешь, меня это волнует? — он дотронулся пальцем до щеки и рассмеялся. — Мне приятно видеть, как ты испытываешь смущение. Но с меня довольно.
— Не говори так. Сейчас ты зол. Мы можем поговорить завтра.
— Ты и говори об этом завтра. А меня здесь уже не будет.
Последовала длинная пауза. Потом она сказала:
— Тебе не будет хватать этого дома и денег. Тебе не будет хватать всего того, что я делаю для тебя.
— Раечка, как ты любишь обманывать себя. Не будет хватать этого дома и денег? Это не единственный дом и ты не единственная женщина с деньгами. Ты ведь понимаешь это, правда?
— Давай больше не будем продолжать об этом, Виктор, — произнесла она, сжимая кулаки.
— Ну почему же? Мы продолжим об этом. Я могу найти другую женщину, может быть гораздо моложе и красивее, и такую же богатую, как и ты. Это легко. В этом городе, таких как ты, пруд пруди. Что ж ты не первая, и ты не будешь последней.
— Я могу быть последней.
— Не рассчитывай на это. Не рассчитывай.
Астахов зевнул, пробежал пальцами по волосам.
— Что ж, пойду-ка я спать в свою спальню. Мне тошно от твоего присутствия.
— Её глаза расширились.
— А завтра? — спросила она холодным надтреснутым голосом.
— Завтра я уберусь отсюда к чёрту.
Раиса Марковна медленно поднялась на ноги: — Ты правда уедешь?
— Да что с тобой? — грубо спросил он. — Разве я недостаточно просто выражаюсь? Я окончательно оставляю тебя. Теперь ты поняла это?
Она стояла, не двигаясь, с беспокойством в глазах.
— Ты сказал об этом своей стерве? — спросила она.
— Кого ты имеешь в виду?
— Ларису Будину.
Астахов бросил на неё быстрый, испытующий взгляд, затем рассмеялся: — Я знал, что слежка за мной дело твоих рук. Скажу честно: Лариса мне нравится.
Её лицо вспыхнуло. — Тогда мне понятно для кого ты приготовил сок аканита, сок кантареллы, сок цикуты…
Астахов побледнел, его брови поползли вверх. — Раечка! Это совсем не то, о чём ты думаешь… это… это… — Он подошёл к столу, выхватил из пачки сигарету и прикурил от зажигалки. — Это обычная вода…
Она повернулась спиной к нему, подошла к шкафу и выдвинула один из ящиков, в её руке появился пистолет "Макарова".
Астахов услышал звук передёргивание затвора и развернулся, когда она навела оружие на него.
— Ты никуда не пойдёшь, Виктор, — мягко сказала она.
Раиса Марковна стояла спиной ко мне. Я не мог видеть выражение её лица, но я мог видеть выражение лица Астахова. Самоуверенная улыбка в момент слетела с его губ. Он не шевелился, его глаза округлились.
— Будет лучше, если ты уберёшь пистолет, — проговорил он, еле шевеля одеревеневшими губами. — Во избежание несчастного случая.
— Несчастный случай! — она удивлённо ухмыльнулась. — Как раз то, что нужно, чтобы все подумали об этом, — сказала она. — Значит, несчастный случай произойдёт. Не двигайся. Меня научили пользоваться этой штукой. Я хороший стрелок, Виктор.
— Где ты его взяла?
— Он твой. Надо было хорошо прятать. Спасибо Арсену. Он вовремя его обнаружил.
— Раечка, послушай меня…
— Не называй меня так. Теперь я для тебя Раиса Марковна. Не двигайся.
Она отступила в сторону и теперь стояла в трёх шагах от меня. Я видел взволнованный блеск её глаз. Я не шевелился. Я не знал насколько быстрой она может быть. Любое движение с моей стороны могло привести к выстрелу.
— А теперь признайся: зачем ты стрелял в мою дочь?
— Ты сумасшедшая, — неестественно промычал Астахов.
— Нет, я не сумасшедшая. Я должна быть безумной, чтобы позволить тебе уйти отсюда. У меня есть преданный Арсен. Утром он вернётся из командировки и тогда отвезёт твой труп в лес и закопает. Тебя будут искать, но никогда не найдут. А я скажу людям, что ты бросил меня и уехал в неизвестном направлении.
— Где ты его взяла?
— Он твой. Надо было хорошо прятать. Спасибо Арсену. Он вовремя его обнаружил.
— Раечка, послушай меня…
— Не называй меня так. Теперь я для тебя Раиса Марковна. Не двигайся.
Она отступила в сторону и теперь стояла в трёх шагах от меня. Я видел взволнованный блеск её глаз. Я не шевелился. Я не знал насколько быстрой она может быть. Любое движение с моей стороны могло привести к выстрелу.
— А теперь признайся: зачем ты стрелял в мою дочь?
— Ты сумасшедшая, — неестественно промычал Астахов.
— Нет, я не сумасшедшая. Я должна быть безумной, чтобы позволить тебе уйти отсюда. У меня есть преданный Арсен. Утром он вернётся из командировки и тогда отвезёт твой труп в лес и закопает. Тебя будут искать, но никогда не найдут. А я скажу людям, что ты бросил меня и уехал в неизвестном направлении.
Астахов вымолвил белыми одеревеневшими губами: — Опусти пистолет. Не наставляй его на меня.
— В последний раз спрашиваю: зачем ты стрелял в мою дочь?
— Это не я стрелял.
— Тогда, кто?
— Это Егор.
— Егор! — изумлённо воскликнула Раиса Марковна, и опустила пистолет.
Астахов, воспользовавшись сиюминутным замешательством, бросился на неё. Но не успел сделать и пары шагов, как пистолет в руках женщины резко взметнулся в его сторону и выстрелил. Он рухнул на пол даже не успев удивиться.
В одно мгновение я оказался рядом с ней и ударил по локтю. Удар парализовал её руку, она выронила пистолет, но неожиданно развернулась и ударила меня. Я почувствовал, как её ногти проскребли мою щёку. Я схватил её, но сзади меня кто-то ударил, и я полетел в яму, у которой не было дна.
ГЛАВА 11
Когда я очнулся, то сквозь туман стали материализовываться очертания незнакомых стен и мебели чужого жилища. Я ощутил себя на диване с перевязанной головой. После осознания этого, я почувствовал нестерпимую боль в голове и произнёс: — Ох, моя бедная голова.
Я взглянул на яркий свет люстры и прищурился. Постепенно до моего сознания стало доходить, что я нахожусь в доме Раисы Шмулович. Я вспомнил всё, что произошло накануне, и поморщился.
— Эй! Гонымар! — услышал я знакомый голос полковника Вихрова.
Я посмотрел сквозь прищуренные глаза. Вихров сидел в кресле, а Кирюхин стоял у подножия дивана. Я пошевелился, ощущая, как болит затылок.
Кирюхин подошёл к окну и открыл створку нараспашку. Комната наполнилась свежим воздухом.
— Ну, хватит лежать, — прогремел Вихров. — Мы хотим поговорить с тобой.
Я думал о пистолете, из которого Раиса Шмулович застрелила Астахова. То же оружие. Лапин, Рябов…
Я медленно приподнялся и принял вертикальное положение. Вихров мрачно глядел на меня. — Ты зачем застрелил Раису Шмулович? — грозно прорычал он.
Я приподнял голову и в недоумении уставился на него. Он выглядел толстым, упитанным и хорошо выбритым. Его цивильная одежда была безупречна. Его туфли были до блеска начищены. На толстых коротких пальцах обеих рук красовались массивные золотые перстни с драгоценными камнями, и вообще он выглядел не как полицейский начальник, а как преуспевающий бизнесмен.
— Вы путаете, полковник, — с ноткой металла в голосе изрёк я. — Это Раиса Шмулович стреляла в Астахова, а я лишь пытался предотвратить это. Но меня ударили по голове.
— Так я тебе и поверил, — сказал Вихров. — Факты, которые мы задокументировали говорят об обратном: ты проник в дом, чтобы совершить кражу денег и драгоценностей. Но тебя застала врасплох хозяйка дома — Раиса Марковна, которая успела поцарапать тебя. И ты застрелил её в упор.
— Тогда как вы объясните труп Астахова? — спросил я.
Вихров засмеялся.
— Причём тут Астахов. Он жив, здоров, — недовольно буркнул Вихров.
— Как? Я сам видел, как Раиса Марковна стреляла в него.
— Хватит врать, — зарычал Вихров и взял со стола "ПМ" в полиэтиленовом мешочке и показал мне. — Пистолет был в вашей руке, когда мы вошли в дом. Мы всё сфотографировали и задокументировали. Теперь вам не отвертеться. А я вас предупреждал, чтобы вы близко не подходили к этому делу. Вы не послушались. Вот результат. — Он положил пистолет на стол и посмотрел на Кирюхина. — Приведите Астахова.
Через минуту в дверном проёме появился живой, но с перевязанной рукой Виктор Астахов. Наши глаза встретились, и он ядовито ухмыльнулся мне.
Вихров у него спросил: — Кто стрелял в вашу супругу — Раису Шмулович?
Астахов кивнул в мою сторону. — Я же вам говорил, это сделал Григорий Гонымар. Он пытался ограбить нас и застрелил мою жену. Он хотел убить меня, но промахнулся и попал в руку, — в повышенном тоне проговорил он и вышел из комнаты.
— Вот видишь, Гонымар, — произнёс Вихров. — Против тебя есть неопровержимые доказательства.
Я был в шоке.
"Отличная подстава", — подумал я, — "подарок для ленивого полицейского. Вихров недолго искал убийцу. Оказывается, убийца уже найдет. Им оказался ваш покорный слуга".
— Вы с ума сошли! — крикнул я. — Меня подставили. Неужели вы этого не понимаете.
— Я посмотрел на подполковника Кирюхина. — Николай Николаевич, объясни ему, что это обычная подстава.
Кирюхин молча отвёл в сторону глаза.
Вихров улыбался глядя мне в лицо. Было видно, что в душе он ликовал. Раскрыть такие убийства.
— Зря насмехаешься, — зло буркнул я. — Я не убивал.
— Можешь говорить всё что угодно, но для дела это не имеет никакого значения. Доказательств вины твоей, выше крыши, — произнёс Вихров и вышел из комнаты.
Кирюхин тут же придвинулся ко мне и прошептал: — Бери пистолет и беги через окно, направо за дом и через огороды. Потом позвонишь мне. Но прежде врежь мне, я не обижусь.
Я нанёс ему молниеносный удар в челюсть, и он рухнул на диван. Я схватил со стола пистолет и быстро бросился к окну. Через мгновение я оказался на улице. Было темно. Я завернул за угол дома и услышал, как Кирюхин закричал. Я стремительно пересёк фруктовый сад, перепрыгивая заборы, помчался через соседские огороды. Пробежав метров пятьсот и пропетляв по переулкам, я остановился, чтобы отдышаться и перевести дух.
"Теперь я вне закона", — подумал я. — "Но зато на свободе смогу выяснить, кто подстроил ловушку. Кирюхин меня отпустил именно для этой цели".
Я стоял и думал, где укрыться. Дома появляться нельзя. Я перебирал в памяти своих знакомых, но ни один из них по тем или иным причинам — не годились. И тогда я решил пробраться в дом Жанны Шмулович. Там искать меня уж точно никто не будет, в этом я был уверен. Я подумал, что для Астахова, коль он претендент на наследство, смерть Жанны означает возможность завладеть всем богатством Шмулович. Мысленно я молил Бога, чтобы она выжила.
Я повернул в обратном направлении и через полчаса подошёл к дому Жанны с другой стороны. В ночной тиши среди проплывающих на небосклоне облаках огромный двухэтажный особняк казался таинственным и мрачным.
Я с легкостью преодолел забор, и очутился в клумбе, помяв цветы. Какое-либо постороннее присутствие в доме не наблюдалось. Я стал обходить дом по периметру и, надавливал рукой на створки окон, рассчитывая, что какое-нибудь окно будет незапертое изнутри. Такое окно нашлось. Оно вело на кухню. Подтянувшись, я забрался на подоконник и проник внутрь. Я медленно стал обходить комнаты. Повсюду был хаотичный беспорядок: предметы и вещи валялись на полу. Складывалось впечатление, что в доме что-то искали. Кто-то пытался поставить всё с ног на голову и это ему удалось. Обход занял не более десяти минут. Моя голова давала о себе знать, но избавиться от боли я не мог. У меня не было лекарств, а включить свет, чтобы найти аптечку, я не рискнул. Тогда я решил лечь на диван отдохнуть и вскоре уснул.
* * *Очнулся я, когда забрезжил рассвет. При дневном свете хорошо было видно, как в комнатах было всё основательно переворошено. Беспорядок, который был повсюду, угнетающе подействовал на меня.
В кухонной комнате мне попалась на глаза домашняя аптечка. Лекарство произвело благоприятное воздействие, и моя голова перестала болеть. При дневном свете я вновь стал обходить комнаты и внимательно разглядывал все предметы и вещи.
Красочный журнал лежал на видном месте и сразу бросился в глаза. Машинально перелистывая страницы с глянцевыми картинками прекрасных скакунов, я наткнулся на изображение, которое меня крайне удивило. В центре картинки находился вороной жеребец с белым пятном во лбу. По обеим сторонам стояли известные мне женщины: Лариса Будина и Мария Миллер. А я и не знал, что они настолько дружны, что попали в кадр глянцевого журнала. Это был тот самый жеребец, который выиграл приз ДЕРБИ. Лишь одно смущало: какое отношение к жеребцу имеет Мария Миллер? Ведь она ни разу не упоминала, что увлекается лошадьми. Всё это выглядело, по меньшей мере, странно.