Но, как ни прискорбно, одна только "численность воевавших на стороне гитлеровских войск национальных формирований из числа народов СССР была свыше 1 млн. человек" (по разным подсчетам - от 1,2 до 1,6 млн.)43, притом именно непосредственно воевавших на стороне врага, а не просто "сотрудничавших" с ним. Так что большое количество репрессированных за сотрудничество с врагом вполне объяснимо...
Скрупулезный и истинно объективный исследователь ГУЛАГа В. Н. Земсков показал, что едва ли не большинство политических заключенных послевоенных лет принадлежали к тем народам, которые надолго оказались на оккупированной врагом территории страны (украинцы, прибалты, молдаване и др.)44, и имели, так сказать, полную свободу сотрудничества с врагом...
Это не значит, что в те годы вообще не было иных политических репрессий (и ниже о них еще пойдет речь), но по сравнению с довоенным временем масштабы таких репрессий очень значительно сократились, а кроме того (о чем уже сказано), кардинально сократилось количество смертных приговоров. Притом значительная часть этих приговоров приходится на действительных преступников, перешедших на сторону врага в годы войны. Расследование их дел нередко затягивалось, так, например, не столь давно были опубликованы материалы дела двух агентов врага, П. И. Гаврина и Л. Я. Шиловой, которые был переброшены через линию фронта 5 сентября 1944 года, тут же арестованы, но приговорены к смертной казне только 1 февраля 1952 года, поскольку наша контрразведка стремилась выявить их связи с другими агентами45. И этого рода затянувшихся дел было много, так что из общего числа 1612 лиц, которым в 1952 году были вынесены смертные приговоры по политическим обвинениям, немалую долю составляли доподлинные враги.
* * *
В связи с вышеизложенным нельзя не затронуть еще одну острую проблему - переселение ("депортацию") на восток страны ряда народов, обвиненных в сотрудничестве с врагом,- начиная с издавна живших в России немцев, которые после 1917 года создали "Автономную советскую республику немцев Поволжья". Здесь опять-таки встает вопрос о "двойном счете".
Скажем, в изданном массовым тиражом в 1993 году трехтомнике под названием "Так это было. Национальные репрессии в СССР. 1919-1952 годы" Указ от 28 августа 1941 года о переселении немцев Поволжья толкуется как совершенно беспрецедентная акция, возможная лишь в нашей чудовищной стране и к тому же направленная-де именно против нации, то есть имеющая смысл геноцида*. Особенно неслыханно, мол, следующее (цитирую указанное издание "Так это было"): "Задолго до прихода оккупантов были приняты срочные ПРЕДУПРЕДИТЕЛЬНЫЕ (так и набрано - заглавными буквами.- В. К.) меры в отношении советских немцев Поволжья... Всех - на восток". Такова "грань нашей советской истории". (Указ. изд., т. 1, с. 12, 19).
И ведь в самом деле враг подошел близко к Республике немцев Поволжья лишь спустя год, и "предупредительная" репрессия вроде бы может быть истолкована в плане "дикости" нашей "ненормальной" истории. Однако ведь после нападения Японии 7 декабря 1941 года на военно-морскую базу США на Гавайских островах, расположенных в 3500 км (!) от берегов Америки, было обращено сугубое внимание на лиц японского происхождения, живших в этой многоэтнической стране:
"19 февраля 1942 г. президент отдал распоряжение о водворении 112 тыс. таких лиц (имелись в виду все находившиеся в США.- В. К.) в специальные концентрационные лагеря (а не переселение их на Запад страны! - В. К.). Официально это объяснялось угрозой японского десанта на Тихоокеанское побережье Соединенных Штатов. Солдаты американской армии при содействии местных властей быстро провели эту операцию. В лагерях был установлен жесткий режим"46.
Предположение о японском десанте на территорию США было совершенно безосновательным, а в СССР враг за два месяца, к 28 августа 1941 года (когда был издан указ о поволжских немцах), уже продвинулся на 600-700 км вглубь страны, и ему оставалось пройти примерно столько же до Поволжья... И ясно, что акция властей США была гораздо менее оправданной, чем аналогичная акция властей СССР.
Я отнюдь не хочу сказать, что не следует скорбеть по поводу страданий, испытанных немцами Поволжья, а также, разумеется, и другими переселенными на восток в ходе войны народами страны; речь идет лишь о том, что неверно (и бессовестно!) толковать эти акции как выражения не тогдашнего состояния мира вообще, а "злодейской" сущности нашей страны.
Могут возразить, что в США отправили в концлагерь японцев, а не представителей какой-либо другой нации, не напавшей прямо и непосредственно на США, а в СССР были переселены на восток, например, четыре кавказских народа - балкарцы, ингуши, карачаевцы и чеченцы. В уже цитированном издании "Так это было..." поставлена задача категорически отвергнуть "концепцию мотивированности этого переселения, "обоснованность" сталинской акции" (с. 10).
Но вот датированный 6 ноября 1942 года (то есть в разгар битв за Сталинград и Кавказ) документ германской службы безопасности "Общее положение и настроение в оперативном районе Северного Кавказа", составленный на основе донесений из западной части этого "района". Констатируя "неопределенность" поведения адыгейцев и черкесов, документ вместе с тем подчеркивает (выделяя ряд слов) следующее:
"Когда немецкие вооруженные силы вошли в Карачаевскую область, они были встречены всеобщим ликованием. В готовности помочь немцам они превзошли самих себя. Так, например, айнзацкоманда полиции безопасности и СД, прибывшая в начале сентября в расположенную южнее Кисловодска карачаевскую деревню, была принята с воодушевлением, сравнимым с днями присоединения Судетской области*. Сотрудников команды обнимали и поднимали на плечи. Предлагали подарки и произносились речи, которые заканчивались здравицей в честь фюрера... К этим предложениям присоединились также представители балкарцев... Примечательным является стремление примерно 60 000 балкарцев отделиться от кабардинцев и присоединиться к карачаевцам, насчитывающим 120 000 жителей. Обе племенные группы выразили свое единение с Великой германской империей". Упомянут также и совсем иной "опыт, полученный... в населенном кабардинцами месте Баксан... жители все больше отстранялись и в конце концов творили с вражескими силами (вражескими для немцев.- В. К.) общее дело47.
Особенно выразительно здесь разграничение балкарцев и карачаевцев и, с другой стороны, адыгейцев, черкесов и кабардинцев, которые явно не имели намерения "объединиться с германской империей" и, естественно, не подверглись позднее переселению,- как и осетины. И еще следует вспомнить, что с ноября 1943-го до марта 1944-го, когда было предпринято переселение на восток балкарцев, карачаевцев, ингушей и чеченцев, фронт проходил сравнительно недалеко от Кавказа...
Еще раз повторю, что испытаниям, выпавшим на долю переселяемых народов, нельзя не сострадать, но едва ли уместно говорить о полной "необоснованности" этой акции в условиях смертельной борьбы с врагом.
Вместе с тем должен признаться, что до недавнего времени характер этой акции представлялся и мне самому необоснованным и не могущим быть оправданным, ибо переселяли народы в целом, включая детей и женщин, хотя вполне ясно, что в реальном сотрудничестве с врагом могли быть повинны только мужчины.
Не надо забывать, правда, что в США в феврале 1942 года отправили в концлагеря также всех живших в стране японцев, вместе с детьми (не говоря уже о чисто потенциальной "вине" даже и тех мужчин, которые могли-де стать пособниками явно невероятного военного десанта Японии).
Повторю еще раз, что я долго считал своего рода дикостью и беспределом переселение народов в целом. Но сравнительно недавно я обсуждал эту тему с выдающимся современным политологом и публицистом С. Г. Кара-Мурзой, и неожиданно он решительно возразил мне. Сергей Георгиевич с юных лет знал от своих крымских родственников, что переселение в 1944 году татарского народа в целом воспринималось многими в самом народе как "мудрое" и даже "счастливое" решение (позднейшее отношение крымских татар к акции 1944 года - дело другое). Ибо очень значительная часть мужчин действительно так или иначе сотрудничали с врагом. По немецким сведениям от 14 января 1945 года в вооруженных силах врага еще служили тогда 10 тысяч крымских татар48,- то есть весьма и весьма значительная доля; ведь крымских татар к 1941 году насчитывалось немногим более 200 тысяч человек, и, следовательно, имелось не более 50 тысяч мужчин призывных возрастов. И, значит, каждый пятый из таких мужчин в январе 1945-го находился во вражеской армии!
Едва ли уместно отрицать, что этот факт характеризует "ориентацию" народа в целом. И по постановлению от 11 мая 1944 года*, находившиеся в Крыму мужчины вместе с женщинами и детьми были без какого-либо "расследования" переселены (в основном, в Узбекистан).
В уже упомянутой беседе С. Г. Кара-Мурза сообщил, что в среде крымских татар тогда имело место осознание переселения народа в целом как "меньшей" беды, ибо при какой-либо "изоляции" от него молодых и зрелых мужчин прекратился бы прирост народа, то есть фактически наступил бы конец его естественного бытия... А у переселенного крымско-татарского народа к 1951 году уже родились 18 830 детей,- то есть 10 процентов от общей численности переселенцев49. Чтобы оценить эту цифру, следует знать, что к 1951 году в СССР было 20,9 млн. детей моложе пяти лет, то есть 12 процентов от населения страны начала 1946 года,- не намного больше, чем у переселенных крымских татар...
Едва ли уместно отрицать, что этот факт характеризует "ориентацию" народа в целом. И по постановлению от 11 мая 1944 года*, находившиеся в Крыму мужчины вместе с женщинами и детьми были без какого-либо "расследования" переселены (в основном, в Узбекистан).
В уже упомянутой беседе С. Г. Кара-Мурза сообщил, что в среде крымских татар тогда имело место осознание переселения народа в целом как "меньшей" беды, ибо при какой-либо "изоляции" от него молодых и зрелых мужчин прекратился бы прирост народа, то есть фактически наступил бы конец его естественного бытия... А у переселенного крымско-татарского народа к 1951 году уже родились 18 830 детей,- то есть 10 процентов от общей численности переселенцев49. Чтобы оценить эту цифру, следует знать, что к 1951 году в СССР было 20,9 млн. детей моложе пяти лет, то есть 12 процентов от населения страны начала 1946 года,- не намного больше, чем у переселенных крымских татар...
Есть основания полагать, что переселение народов в целом объяснялось не чьей-либо "мудростью" (как думали в 1944-м те или иные крымские татары), а стремлением одним махом "решить проблему" (не забудем, что продолжалась тяжелейшая война). Но, так сказать, объективно сие решение, утвержденное лично Сталиным, было не самым губительным...
Как известно, в 1956-1957 годах переселенные народы были "прощены" и возвращены на их территории. В связи с этим до сего дня восхваляют находившегося тогда у власти Хрущева, противопоставляя его злодею Сталину. Однако Хрущев в данном случае вовсе не был "гуманнее" Сталина.
Дело в том, что пребывание переселенных народов на "чужих" землях создавало свои немалые трудности и коллизии, а, с другой стороны, возвращение в родные места почти всех этих народов к 1957 году уже не было чревато какими-либо существенными опасностями. Реальную опасность мог представлять возврат только двух народов - тех же крымских татар и турок-месхетинцев, поскольку возвращать их надо было в пограничные зоны страны. И "гуманист" Хрущев оставил эти народы в "изгнании" (судьба крымских татар зависела еще и от того, что Хрущев в 1954 году "подарил" Крым Украине, а возврат татар в значительной мере "обесценил" бы этот подарок).
Впрочем, о Хрущеве речь впереди; обратимся теперь к Сталину.
* * *
Многое из того, что сказано на предыдущих страницах о положении в стране в 1946-1953 годах наверняка будет воспринято, помимо прочего, как "обеление" Сталина (в последний период его жизни), притом одни останутся этим удовлетворены, а другие - возмущены. Но я, повторю еще раз, усматриваю главный порок преобладающей части сочинений, характеризующих "сталинскую эпоху", не в том, как оценивается Сталин, а в том, что его личная роль в бытии страны крайне преувеличивается; в положительном или отрицательном смысле - это уже второй, менее существенный вопрос.
Констатируя, что "политический климат" в стране в 1946-1953 годах "смягчался", что гибель людей уже не имела массового характера, присущего периодам 1918-1922, 1929-1933 и (правда, уже в гораздо меньшей мере) 1936-1938 годов, я стремился показать постепенное рассеивание "революционной" атмосферы, которая откровенно и начисто отвергала любые правовые и моральные нормы (как это присуще каждой революции) и диктовала беспощадность по отношению не только к тем, кто считались "вредными", но даже и к тем, кто рассматривались как "лишние".
В первом томе моего сочинения цитировалось написанное в мае 1943 года послание Корнея Чуковского Сталину, настоятельно предлагавшее создать "трудколонии с суровым военным режимом" для "социально-опасных" детей, начиная с семилетнего (!) возраста... Однако в конце 1940-х - начале 1950-х знаменитый "друг детей" едва ли стал бы писать нечто подобное, ибо, повторю еще раз, изменялся сам политический климат.
И дело здесь вовсе не в самом Сталине, который в конце жизни, напротив, "изменился" в тех или иных отношениях, как говорится, не в лучшую сторону. Уже отмечалось, что многие положения известного хрущевского доклада на ХХ съезде КПСС в 1956 году явно не соответствовали действительности, но, исходя из фактов, есть все основания признать справедливым следующее утверждение из этого доклада: "...в послевоенный период Сталин стал более капризным, раздражительным, грубым, особенно развилась его подозрительность..." и т. п.50
Причины здесь, очевидно, и в том, что после Победы культ вождя стал поистине беспредельным, и сам он окончательно уверовал в свое всемогущество и всезнание, а также в том, что в 1948 году Иосиф Виссарионович разменял восьмой десяток (как недавно установлено, он родился на год раньше, чем до сих пор считалось), за плечами была крайне напряженная жизнь, и прискорбные сдвиги в его сознании и поведении, так сказать, закономерны.
Все это проявилось в так называемом Ленинградском деле (1949-1950), в результате которого погибли Н. А. Вознесенский и А. А. Кузнецов,- люди, которых Сталин еще совсем недавно исключительно высоко ценил* и которые, в частности, не имели отношения к какой-либо антисталинской "оппозиции" (уже хотя бы в силу своей сравнительной молодости). Столь же резко выразились эти "сдвиги" и в многоплановом деле о "сионистском заговоре" (1948-й начало 1953 года), который угнездился-де в самом МГБ (!), а также в кремлевском ведомстве, включая медицинское обслуживание и охрану; 15 декабря 1952 года по этому "делу" был арестован даже начальник личной охраны Сталина генерал-лейтенант ГБ Н. С. Власик, состоявший при вожде долгие годы. На этих двух "делах" и сосредоточиваются сочинения, касающиеся сталинского террора послевоенного периода, ибо других крупных "дел" тогда и не было.
Оба "дела" инициировал непосредственно сам Сталин, и в них ясно выразились те предсмертные "сдвиги" в его сознании и поведении, о которых шла речь. Правда, это были все же, так сказать, "дворцовые", "придворные" дела, не затрагивающие сколько-нибудь широкие массы людей.
Могут решительно возразить, что присоединенное в 1951-1952 годах к делу о "сионистском заговоре" как его составная часть дело кремлевских врачей превратилось бы, если бы не умер "вовремя" Сталин, чуть ли не в уничтожение всех евреев СССР, которых было тогда (по паспортным данным) более двух миллионов человек.
Однако это всего-навсего идеологический миф, не имеющий абсолютно никаких реальных оснований. Еще будет подробно сказано о деле кремлевских врачей (как и о других "ответвлениях" дела о "сионистском заговоре"), но целесообразно сразу же привести характерный образчик "обоснования" активно пропагандируемого мифа о якобы запланированной Сталиным поголовной депортации или даже ликвидации евреев СССР.
Один из привлеченных в 1951 году к делу о кремлевских врачах (в будущем - доктор исторических наук), Я. Я. Этингер*, опубликовал в 1993 году свое исследование этого дела, и, что касается изложения хода реальных событий, исследование неплохо документированное. Но его эпилог под заглавием "Признания Николая Булганина" способен прямо-таки поразить полнейшей несостоятельностью буквально всех содержащихся в нем "сведений" (они для наглядности мною пронумерованы). Я. Я. Этингер "сообщает":
"Николай Булганин подтвердил ходившие в течение многих лет слухи о намечавшейся массовой депортации евреев в Сибирь и на Дальний Восток. 1) Были подготовлены соответствующие документы. 2) Булганин, тогда министр обороны, получил указание от Сталина подогнать к Москве и другим крупнейшим центрам страны несколько сотен военных железнодорожных составов для организации высылки евреев. 3) При этом, по его словам, планировалось организовать крушения железнодорожных составов. 4) Булганин считал, что главными организаторами намечаемых антиеврейских акций были Сталин, Маленков и Суслов, которым, как он выразился, "помогала" группа других ответственных партийно-государственных деятелей. Я спросил, кто конкретно. Он усмехнулся и ответил: "Вы хотите, чтобы я назвал ряд нынешних руководителей страны? (Разговор состоялся в 1970 году.- Я. Э.). Многие из людей 1953 года и сейчас играют ключевую роль. Я хочу спокойно умереть""51.
Рассмотрим эти "сведения" по порядку.
1) Абсолютно никаких следов "соответствующих документов" не обнаружено, между тем как о реальном "деле врачей" документы имеются в очень большом количестве.
2) Н. А. Булганин был снят с поста министра обороны (точнее, вооруженных сил) четырьмя годами ранее, в марте 1949 года, и пост министра обороны в 1953 году занимал А. М. Василевский.
3) Несколько сотен железнодорожных крушений означали бы экономический крах страны, поскольку в 1953 году по железным дорогам осуществлялась (кроме периода летней навигации на водных путях) почти вся транспортировка и средств производства, и средств потребления. Кроме того, тяжелейший ущерб стране нанес бы выход из строя нескольких сотен локомотивов и десятков тысяч вагонов. Наконец, хорошо известно, что при железнодорожных крушениях погибает, как правило, не столь уж большая доля находящихся в вагонах людей (не то, что в авиационных катастрофах...).