Приходя куда-либо наниматься, он без стеснения рассказывал о том, что в Союзе служил в одном из секретнейших подразделений КГБ, аналогов которому не существовало во всей России, и что основная его специальность – пиротехника. Сивый пытался объяснить улыбчивым американцам, что таких профессионалов, как он, едва ли можно отыскать хотя бы с десяток на территории бывшего Советского Союза. Он пояснял, что умеет не только взрывать, но и обезвреживать мины с самыми сложными устройствами, с дьявольскими секретами и ловушками. Но чиновники американских спецслужб кривились и уверяли, что его знания для антитеррористических подразделений представляют такой же интерес, как для обывателя торнадо в соседнем штате. И когда Сивый уже не надеялся отыскать работу по специальности и готов был смириться и тянуть лямку в белом переднике посудомойщика, неожиданно в его судьбе вновь появился Варяг.
Господин Игнатов отыскал Сивого в тенистом парке с высокими и стройными кипарисами, напоминавшими солдат на карауле.
Подойдя к Сивому, присел рядом на скамеечку, а потом спросил по-русски:
– Закурить желаете?
За три года, проведенные в Америке, Сивый успел отвыкнуть от русской речи, и сейчас эти слова показались ему сладкоголосой песней.
Он изучающе посмотрел на незнакомца. Моложав. Красив. Элегантный костюм стоит ровно столько, сколько рядовой американец зарабатывает в течение месяца. Кто он? Предприниматель? Богатый бездельник? Или, может быть, агент российских спецслужб?
Сивый протянул два пальца.
– Не откажусь.
Задымили молча. Аромат крепких сигарет кружил голову. Хорошо! Послать бы все заботы к черту и сидеть бы вот так на этой скамеечке неделю-другую.
– Ну как, Назар Петрович, трудно сегодня с работой?
Услышав собственное имя и отчество, Сивый покосился на соседа и решил не удивляться. Разведка! Очевидно, спецслужбы следят за ним уже не один день, и, возможно, не без их участия ему никак не удается устроиться даже вышибалой в плохонький бар. Видимо, он все же болтал лишнее.
– Трудно, – ответил Сивый сдавленно и выдохнул горечь жизненных неурядиц вместе с упругой струйкой дыма.
Но незнакомец, похоже, был расположен к долгому разговору. Он закинул ногу на ногу, расстегнул на пиджаке единственную пуговицу, а потом все так же с ленцой поинтересовался:
– Что же это американские спецслужбы не ценят такого профессионала? Неужели не знают, что таких уникальных специалистов, как вы, Назар Петрович, едва ли наберется во всем мире два десятка?
Подобная осведомленность начала раздражать Сивого, и, выдержав паузу, он ответил, едва разжимая зубы:
– Видно, не знают.
– Такие профи, как вы, Назар Петрович, должны заколачивать здесь десять штук в месяц. Не менее.
– Послушайте, неужели у ФСБ больше нет никаких других дел? Я уже давно оставил военную службу и уехал на Запад по официальным каналам, выждав, между прочим, положенный срок.
Но незнакомец по-прежнему оставался благодушным и, кажется, не собирался реагировать на прорвавшееся раздражение. Он затягивался пахучим дымом, будто не существовало более приятного занятия, чем поглощение никотина.
– Вы меня не за того приняли. Впрочем, это и неудивительно. Действительно, вы обо мне не знаете ничего, я же о вас знаю очень много. Например, то, что в свое время вы пристреливали ружья для биатлонистов сборной России, потом сами неплохо выступали на международных соревнованиях по стрельбе. Еще вы налаживали выпуск первоклассных ружей, из которых были убиты такие воровские авторитеты, как Колун и Гордый. Вас привлекали в качестве эксперта оружия различные криминальные группировки.
– С чего вы это взяли? – огрызнулся Сивый. – По-моему, вы выдаете желаемое за действительное или же меня с кем-то путаете. Я – пиротехник, к вашему сведению. То есть моя специальность – это изготовление горючих, осветительных и зажигательных механических смесей. Первоклассные ружья – не по моей части.
Владислав Геннадьевич выдержал паузу и продолжил:
– А еще мне известно, что вы проходили свидетелем по делу об исчезновении нескольких десятков новейших «АКМ» из армейских складов. Хотя у меня имеются данные, что именно вы являлись инициатором этой кражи, а на вырученные деньги уехали за океан.
Сивый внимательно посмотрел на незнакомца. Разговор принял острый характер. О том, что он был связан с ворами в законе, знал весьма ограниченный круг лиц, а о том, что через его руки прошли десятки неучтенных стволов и что он был экспертом оружия, знал единственный человек – Варяг! Но его уже давно нет в живых, иначе он бы отыскал повод, чтобы побеспокоить его.
Впервые Сивый увидел Варяга в Москве лет десять назад. Возможно, их встреча была предопределена судьбой. Севастьянов тогда мыкался на нищенском лейтенантском жалованье и, решив слегка укрепить свой бюджет, а заодно рассчитаться со всеми долгами, выкрал из тира детали пистолета-пулемета, после чего собрал винтовку с оптическим прицелом. Получился весьма неплохой образец. Тогда он даже и не подозревал, что тонкая работа в подгонке деталей ничто по сравнению с реализацией готового товара. Он предлагал винтовку близким приятелям, даже малознакомым людям, но многие от этого предложения впадали в панику. Он предлагал и взрывчатку, и тоже безрезультатно. А потом неожиданно вечером ему нанес визит мужчина в строгом дорогом костюме.
– Вы Севастьянов?
– Да, Севастьянов – это я.
– Я беру твою винтовку, – объявил визитер без всяких преамбул. – Вот тебе деньги на первые полгода. Мне сказали, что это классная работа. Сделаешь еще три такие же – получишь в пять раз больше.
И он бросил на стол пачку банкнот.
– С кем я говорю? – робко спросил Сивый, не решаясь прикоснуться к деньгам.
– Знать тебе это пока не обязательно, – твердо произнес незнакомец и направился к выходу. – Я сам тебя найду, когда понадобится.
– А как же винтовка?
Покупатель улыбнулся его наивности.
– Приготовь ее, за ней придут через час. И еще вот что… так, как действовал ты, мог поступать либо дилетант, либо… провокатор. Не беспокойся, мы навели о тебе справки. Теперь товар будешь предлагать только мне!
И он ушел, не попрощавшись.
Позже Сивому стало известно, что его постоянным клиентом стал законный вор по кличке Варяг. За работу Варяг платил щедро. Пару раз он просил начинить взрывчаткой радиоприемники. Один велел замкнуть на «Маяк», другой – на «Европу плюс». Беспредельщик Фикстула из Бескудникова обожал легкую музыку и распрощался с жизнью «под фанфары» сразу, как только выехал из гаража на своей «Ладе». Владелец ресторана «Пятью пять» в сосновом бору по Волоколамке любил быть в курсе событий в стране и за рубежом, но не любил делиться с ближним, за это и поплатился ровно в полдень – примчался на «Чероки» к своему ресторану и, не выходя из машины, очень громко включил радиоприемник.
Неужели все это Варяг растрезвонил?
Назар Севастьянов почувствовал некоторое разочарование. Он всегда считал, что Варягу можно доверять. Но, видимо, что-то произошло. А может, прежде чем отправиться в лучший мир, законный вор передоверил его тайну кому-то третьему. И, возможно, этот третий сидит рядом. А что, если это шантаж? А вдруг на его след вышел Интерпол?
Сивый старался не показать беспокойства, лихорадочно перебирая в уме возможные варианты прокола.
– Если вы думаете, будто можете использовать меня в своих целях, то, смею вас заверить, вы сильно заблуждаетесь. А ваши рассказы в России, вероятно, и представили бы какой-нибудь интерес, но здесь они никого не интересуют. Запад живет по своим правилам, и его волнуют только собственные проблемы. Впрочем, мы достаточно побеседовали, мне нужно идти.
Севастьянов сильным щелчком стряхнул с колен пепел и брезгливо швырнул окурок.
– Прошу вас остаться.
В голосе незнакомца послышался металл, заставивший Сивого отказаться от поспешного решения.
– Не знаю, как вам, но мне этот никчемный разговор изрядно поднадоел, я не люблю играть в жмурки, – сказал Назар с расстановкой и поднялся.
– Сивый, ты меня не узнаешь?
Севастьянов никак не ожидал услышать свое погоняло за много тысяч километров от России. Впервые так назвал его Варяг, а впоследствии эта кличка прилипла к нему так же крепко, как потная рубаха к телу.
У Сивого возникло ощущение, будто он где-то видел этого человека, вот только никак не мог припомнить, где именно. Глаза… Внимательные и умные. Такие знакомые… И тут его осенила невероятная догадка:
– Этого не может быть… Варяг?! Неужели ты?
– Он самый. Вижу, не только напугал тебя, но еще и удивил.
– Боже ты мой, я думал, тебя давно уже нет в живых! Если бы ты знал, как часто я тебя вспоминал. Тебя просто не узнать! Что стало с твоим лицом? Сделал пластическую операцию?
– Да. Так было нужно.
– Да. Так было нужно.
– Но почему ты так долго не давал знать о себе?
Варяг улыбнулся.
– Раньше ты задавал меньше вопросов. Впрочем, как-нибудь расскажу, это долгая история и отдельный разговор. Я ведь тоже тебя не забыл и всегда держал в пределах видимости. Ты мне нужен.
– Здесь, в Америке, я ничего не значу.
– Это тебе так кажется. Сейчас ты мне нужен именно в Америке.
– Что я должен делать?
– То, что у тебя получается лучше всего. Взрывать! Наберешь толковых ребят и обучишь их. Работы будет много. Ты готов?
– Готов. – Возьми подъемные и сними приличную квартиру где-нибудь в центре. – И Варяг положил перед Сивым небольшой тугой пакет. – Не жить же тебе все время в ночлежке!
Сивый улыбнулся, но обидеться не посмел. Варяг оставался прежним – он знал даже об этом.
– Не удивляйся, Сивый. Я о тебе знаю все. Если что, найдешь меня по этому телефону. – Варяг достал из кармана визитку и протянул Сивому. – Там указана моя новая фамилия. А теперь мне нужно идти.
Владислав поднялся и, не оглядываясь, пошел по аллее к выходу из парка.
Глава 10
На зов Владислава Геннадьевича Сивый явился незамедлительно.
Сивый был едва ли не единственным человеком, кому было известно настоящее и прошлое Варяга, и пользовался безграничным доверием с его стороны. Варяг старался не раскрывать своего истинного лица и всегда действовал через Сивого. Многие боевики всерьез считали, что именно Сивый является главой русской мафии в Америке.
А имидж мистера Игнатова выглядел как нельзя лучше. Владислав тесно сотрудничал с российскими бизнесменами. Фирма «Интеркоммодитис» развивалась, открывая свои филиалы не только в США и Европе, но и в России. Обороты ее росли, прибыль тоже. Люди, управляющие фирмой на местах, были толковыми, исполнительными и надежными. Их подбирал для Варяга Нестеренко. Пристяжные, как их называл академик, тянули дело. А сотрудники «Интеркоммодитис» даже не могли предположить, что их преуспевающий русский босс только во вторую очередь глава фирмы, а что главное его поле деятельности – приумножение российского общака.
Партнеры по бизнесу непременно удивлялись его безупречному английскому – им и в голову не приходило, что мистер Игнатов, в совершенстве владеющий несколькими европейскими языками, умеет изъясняться на воровском жаргоне и что в далекой России он был известным вором, при упоминании о котором блатные уважительно понижали голос. Они не догадывались, что таланты его универсальны и миллионные сделки для него так же естественны, как выколачивание долгов с предпринимателей.
Создав боевую дружину и поставив во главе ее Сивого, Варяг начал с того, что обложил данью русских бизнесменов, успевших пустить в США корни и удачно разворачивавших свои дела.
Это был всего лишь первый шаг на пути накопления капитала.
Конечно, делать бизнес в Америке не означает быть свободным от местных законов.
Почти третья часть прибыли «Интеркоммодитис» на первых порах уходила на содержание полиции и работу с налоговыми органами. Варяг не без сожаления иногда думал о том, что в России эта сумма была бы значительно скромнее. Там эта публика из налоговых сфер продается пока что за тридцать сребреников.
Красный «Порше» подкатил к вилле Варяга неслышно. Сивый заглушил мотор и ступил на тротуар. Он знал, что камеры наблюдения фиксируют каждый его шаг, что, как только он приблизится к воротам, маленькая дверь рядом откроется и впустит его в просторный, с роскошными цветниками двор. Сивый сам их устанавливал. Он считал, что у Варяга под рукой всегда должен находиться пульт управления, с помощью которого можно не только захлопнуть дверь перед непрошеными гостями, но и в случае необходимости заградить им дорогу пулеметным огнем.
Варяг старался не выделяться и жил так, как подобает человеку его уровня, – имел на побережье виллу, деловую, прекрасно меблированную квартиру в городе и еще два скромных представительских дома на Восточном побережье.
Единственное, что его отличало от коллег, – он не держал у себя прислугу. В этом его желание совпало с просьбой Светланы. Со всем хозяйством она справлялась сама. И Сивый не однажды удивлялся, как это ей удается держать в идеальном порядке большой дом и сад. Значительную часть времени у Светланы отнимал розарий. Это была ее гордость, к которой она относилась так же заботливо, как и к собственному малышу.
По узенькой, выложенной красной плиткой дорожке Назар подошел к парадной двери и, повернув ручку, вошел в просторную светлую гостиную.
Варяг, удобно расположившийся в мягком уютном кресле, казался совсем домашним – сейчас его невозможно было представить в тюремной робе на нарах. Это был совсем другой человек. Элегантный, гладко выбритый, он внушал почтение. Варяг молча поднял руку в знак приветствия и показал глазами на широкий диван.
Последнее время в присутствии Варяга Сивый испытывал некоторую скованность. Нечто подобное он ощутил в далекие школьные годы, когда строгий учитель ухватил его за воротник в тот самый момент, когда он подглядывал в щелку за переодеванием одноклассниц после урока физкультуры. Возможно, это чувство было связано еще и с тем, что он знал всю подноготную Владислава Геннадьевича, а многим, кто захотел бы проникнуть в тайну Варяга, это знание стоило бы самого дорогого. И Сивый однажды осознал, что его жизнь – всего лишь рискованное путешествие по узенькой вибрирующей доске, с которой можно сорваться в любой момент.
– Ты звал меня, Варяг?
Сивый понимал, что такое обращение льстит Владиславу. Варяг в душе оставался все тем же законником, с кем считались начальники колоний и кого почитали блатные. Варяг был авторитет с головы до пят. Это ощущалось в его умении разговаривать, даже жесты у него были какие-то особенные – сдержанные и в то же время уверенные.
Вор на зоне среди прочей уголовной братии всегда отличается аккуратностью и опрятностью в одежде, даже кепочку он носит щеголевато. На воле законники не изменяют привычкам и заметно выделяются из своего окружения. Варяг был таков и сейчас.
– Сивый, слышал ли ты о таком доне Монтиссори?
Сивый усмехнулся:
– Уж не тот ли это Монтиссори, что контролирует игорный бизнес и публичные дома на всем Тихоокеанском побережье?
– Он самый! А еще он входит в пятерку влиятельнейших и богатейших мафиози Америки. – Варяг выдержал паузу, а потом продолжил: – Вчера я позвонил Монтиссори с предложением о совместном бизнесе, но, судя по его тону, мои заверения его не убедили. Он был немногословен, но дерзок. Сказал, что не имеет ни малейшего представления о том, кто мы такие. Мне бы хотелось, чтобы ты передал ему пламенный привет, и я надеюсь, что, когда позвоню ему в следующий раз, он будет более осведомлен и любезен.
– Что я должен сделать?
– Во дворе его виллы стоит серый лимузин. По самым скромным подсчетам, тачка стоит полмиллиона долларов. Он дорожит этим автомобилем не потому, что он такой роскошный, хотя, по сути, это целый дом на колесах, напичканный всякой электроникой не хуже «Челленджера». Тут дело в ином – это подарок его старшего сына. И вот я надумал преподать урок одновременно и подрастающему поколению Монтиссори. Пусть знают, что сюда мы пришли не на один день. Желательно, чтобы это они хорошо усвоили. Пусть прочувствуют, что лучше быть добрыми соседями и партнерами, чем смертельными врагами.
– Варяг, я все понял, не стоит дальше углубляться в детали.
– Ну, тогда позвони мне сразу, как исполнишь… А теперь давай выпьем нашей русской водки за удачу.
Вынув из ведерка со льдом бутылку «Столичной», Варяг откупорил ее и наполнил до краев хрустальные рюмки.
Глава 11
Этим лимузином дон Монтиссори действительно дорожил. Подарок старшего сына Марчелло, контролировавшего несколько итальянских ресторанов в Сан-Франциско, свидетельствовал не только о мощи клана, но и о том, что его первенец стал настоящим мужчиной. То, что он уже не подросток, старший сын доказал два года назад, когда боевики дона Грациани разгромили один из его лучших баров, изуродовали охрану и публично заявили, что отныне управляющий бара должен платить деньги их хозяину. Такой поступок расценивался не просто как оскорбление, это был вызов могуществу клана дона Альберто Монтиссори, не принять который было для Марчелло так же позорно, как не обратить внимание на плевок в свою сторону.
Уже через час Марчелло знал поименно всех боевиков, посмевших оскорбить их отца, а также их адреса. К ним на квартиры и в места, где они обычно проводили время, были отправлены несколько десятков бойцов, а уже через три часа участники грациановской акции, избитые и окровавленные, предстали перед старшим сыном Альберто Монтиссори.
Марчелло напоминал отца. Коренастый, мускулистый, он внимательно осмотрел опухшие от побоев лица тех, кто посмел поднять руку на владения семьи Монтиссори, и властно распорядился, будто уже был доном: