Всё, что Зверолов теперь позволял себе — попросить помочь по хозяйству. Но после работы, как правило, отпускал животин на волю.
Нет, торговать зверьём он больше не будет. Теперь ему не нужно покупать силки, капканы, верёвки.
Но Зверолов понимал и другое. Община без помощи животных погибнет.
Без большого экрана на теле рыбы-тигун не будет связи между членами общины. Без птицегора не смогут передавать друг другу новости и на версту. И только веспрю под силу справиться с тяжёлыми работами по хозяйству.
Да и охотники останутся голодными, если запретить ловлю зверья. Хотя теперь он бы запретил. Грубо работают, непрофессионально, часто калечат животину и бросают в лесу на съедение шиголякам.
Ситуация с животными требовала смелой реформы.
Понимал, что рано или поздно придётся выйти из леса и предложить общине другие отношения со зверьём. Но оттягивал, не хотел пока смотреть в сторону общины.
Пока в один день за помощью не пришла рыба-тигун. Зверолов притронулся руками к животу-экрану, и рыба начала показывать. Он удивился, как, оказывается, изголодался по новостям из дома.
У брата дела шли не очень. Брат так и не стал охотником. Раньше зверей приводил он, Зверолов, а брат помогал приручать. Когда все пойманные ранее животные были проданы, брат начал бедствовать. Пробовал брать веспрей на приручение у других охотников, но дело не пошло. Жена перебежала к новому охотнику, несмотря на то, что у того перемерли все предыдущие жёны. Зверолов бы на месте женщины задумался. Почему любая, перешедшая жить в дом, исчезает через полгода? Ест он их что ли? Но женщина думает одноразово. Сейчас сытно и ладно. Женщина. Странно, но он не испытал радости от их горя и неудач. Даже наоборот, пожалел. Раньше думал: «Вот воздастся им за жестокость и станет легче». Удивительное дело. Он давно всех простил, а боль не утихала. И даже наоборот, вот как сейчас резко усиливалась перед двадцать пятым часом, временем приходом Луча.
Ветки хрустнули, шерсть поднялась на спине кавадаки, музяйки нырнули в дупло, котомак сиганул под лавку.
Зверолов не испугался — он знал, кто к нему пожаловал:
— Заходи, Ментор. Чем могу? — раньше бы он задохнулся от счастья даже при мысли о таком госте — так велика была между ними сословная разница. Сейчас разволновался по другой причине. Двадцать лет назад он прекратил общаться с жителями Харста и теперь не знал, во что выльется общение.
— Свет тебе, Зверолов из Харста. — Самый могучий и влиятельный житель долины, Назидатель, сразу прошел к ключу и опустил в купель седую голову. Долго пил, омывал руки и лицо. — Хороша водица. А у нас вода ушла. Бикеты поганые на гору перекачали, теперь к ним с поклоном ходим покупать нашу же воду. Знаешь, наверняка, что стало с твоим домом? Помощь твоя нужна, Зверолов.
— Сейчас рассмеюсь, — парировал Зверолов, — Однажды я чудом увернулся от утилизатора, и едва выжил. Чем же великой и справедливой общине Харста может помочь бедный калека? — на самом деле он очень радовался приходу Ментора.
— Я бы тоже посмеялся, да не до смеха, — Назидатель спокойно смотрел в открытые исцелённые глаза Зверолова, — твоё положение сейчас стабильнее жизни твоих соплеменников. А разве Луч не сказал, зачем он забрал тебя к себе?
— Ты и про это знаешь? — Ментора не зря звали всевидящим, но Зверолов выдержал взгляд, не отвёл глаз.
— Я читаю руны и сопоставляю факты, — медленно, будто гипнотизируя, объяснил Назидатель. — Тебя покалечил зверь, чтобы выгнали люди, и ты стал героем. В общине твоё развитие остановилось, ты стал цикличным. А сейчас рывок налицо (про лицо это он сказал точно). Ты молод, красив, силён и ты царь Охристых камней, Рваного леса и Сизых гор. В долине Харста о тебе слагают легенды и сочиняют песни. Харсту сейчас как никогда нужен герой. А все наши герои всегда появлялись в нужный момент на Дарцидонах, если ты помнишь. Зверолов из Харста, у тебя уже есть свой Дарцидон? Потому что, уверяю тебя, нужный момент настал. Беда в твоём доме.
Назидатель произнес «беда» и попал в болевую точку Зверолова. Вот что не давало покоя в последние годы. Предчувствие беды для своего дома он много лет путал с обидой на выгнавших его общину и семью.
— Ты помнишь, дренодавры активизировались ещё при тебе, — напомнил мудрейший старик. — А в последний год они оплели домохозяйства так, что от дома к дому остались лишь узкие тропы. Со дня на день разрастутся и передавят дома почтенных жителей, как яйца птицегоров.
Ничего не сказал Зверолов. Он просто развернул руки к Харсту. Как он раньше не додумался посмотреть на бывший дом сумеречным зрением? Харст в ответ ударил даже не воспалённым красным шаром — ужаснул пустой зияющей дырой. Уродливый колючий шар не хотел сосать серебристую энергию. В видении охотника долина уже была мёртвой.
— Дренодавры? — спросил Зверолов, после того, как пришёл в себя от удара.
— Бикеты. — ответил Назидатель и замолчал. — Бикетов позвали старейшины. Заевшаяся верхушка нашего правительства пальцем о палец не ударила, чтобы справиться своими силами и найти Дарцидона. И за это уже поплатилась. Утром я нашёл весь Совет в полном составе. В Некрополе, с отрезанными головами.
Весть о гибели жадных и жестоких старейшин, которые придумали отправлять калек под лопасти утилизатора, не отозвалась в сердце жалостью. Ему было наплевать на их грустную судьбу. Но и радости не было. А вот то, что по его долине ползали бикеты — разозлило. Про бикетов ходили мрачные слухи. Если община не находит Дарцидона, то за дренодаврами всегда появляются бикеты. Говорили даже, что у них особый симбиоз и взаимовыгодные договоренности. Сначала приходят дренодавры, потом, как бы для борьбы с ними, появляются бикеты. Бикеты сочиняют какую-нибудь дрянь. Вроде для защиты от дренодавров придумали новый яд и разворачивают ядовитое производство. Или изобрели новый огонь — и ставят оружейный завод. В результате яд распыляется, огонь разжигается, дренодавры погибают, но заодно погибает и вся община.
— Я недавно лечил змея из Лейпургии, — медленно начал свой рассказ Зверолов. — Змей говорил, что дренодавры — не деревья, которые разрастаются сами по себе, вытесняя общины. Это оружие самих бикетов. — Зверолов помолчал и решил рассказать Назидателю всё. — И что это даже не растения, как все думают, а машины искусственного происхождения. И делают их бикеты в далекой Силантии. Точнее, в Силантию свозят на сборку. А отдельные части лепят в других землях, заполученных незаконными путями. Змей утверждал, что бикеты специально и запускают дренодавров на землю, которую хотят съесть. Расчищают под очередное производство.
И он перессказал всё, что удалось узнать от змея. В Лейпургии бикеты запустили производство по изготовлению красного снега, который потом и опрокинули на головы доверчивых лепургийцев. Дренодавры особо не пострадали, что машинам сделается. Их потом почистили, смазали, да опять в дело запустили. А община лейпургийцев так и сгинула без следа. Зверолов лечил шрамы змея от красного снега. Жуть, похлеще бывших рубцов на его собственном лице.
Звери в округе тогда были сильно встревожены. Возмущались. Ладно б бикеты общину заломали себе на еду. Закон звериного выживания оправдывает охоту ради пропитания. Так нет. Добра полно, но все попорчено. После красного снега даже грифоны не садились на падаль, и шакальё шло стороной. А бикетам хоть бы хны. Не брал их ни собственный яд, ни красный снег, ни белый огонь. Долину расчистили, новые производства поставили и дальше двинулись. И всем улыбаются по-дружески, как родным.
Ментор выслушал, не шелохнувшись, и продолжил рассказ про Харст:
— Когда бикеты прибыли по приглашению старейшин — не пояснили, как намерены выводить дренодавров. — Назидатель говорил не мигая. Глядя вперед сквозь Зверолова и стену пещеры. — Но потребовали себе землю наверху горы. Под водохранилище. Старейшины как заговорённые, безоговорочно отдали земли. Даже посмеялись, какое на горе может быть водохранилище? Политики. А на завтра, прямо на макушке горы откуда-то образовалась чаша. Я объяснил, если огромная воронка наполнится водой, её потом только тронь, мгновенно затопит долину, где столько лет обитала община.
Население, как и старейшины, посмеялось. Откуда воде там взяться? А технически подготовленные бикеты и глазом не моргнули. В свою воронищу воды в два счета накачали. А из наших колодцев и ручьёв вода за одну ночь ушла. Теперь ходим к гадам, собственную воду покупаем.
Но и это не самое страшное. Если стенки этой чаши с водой под давлением прорвутся, потоки затопят долину, достанется не только общине, но и Рваному лесу на много верст вокруг до Охристых камней. Так вот вчера уже пошло движение почвы около так называемого водохранилища. Похоже, эти твари действительно решили затопить дренодавров вместе с населением. Надо быстро людей выводить и стены воронки укрепить. Потом воду отвести в Дивную пустошь — там есть русло древней пересохшей реки, а за ним — сухая воронка древнего озера.
Но и это не самое страшное. Если стенки этой чаши с водой под давлением прорвутся, потоки затопят долину, достанется не только общине, но и Рваному лесу на много верст вокруг до Охристых камней. Так вот вчера уже пошло движение почвы около так называемого водохранилища. Похоже, эти твари действительно решили затопить дренодавров вместе с населением. Надо быстро людей выводить и стены воронки укрепить. Потом воду отвести в Дивную пустошь — там есть русло древней пересохшей реки, а за ним — сухая воронка древнего озера.
— Значит война на уничтожение под видом оказания гуманитарной помощи тихо подползла и к Харсту? — произнёс Зверолов.
— Получается так, — мрачно согласился Назидатель. — Но только наши жители Харста честно убеждены, что бикеты пришли спасать, а не убивать. Гибель Старейшин никого не обрадовала, но люди не связывают её с работами на горе. Однако, и это ещё не всё.
Сегодня бикеты предложили провести выборы и двинули в старейшины своего Прораба. Атаку удалось отбить: на наше счастье у нас оказался ты.
Зверолов невесело усмехнулся, вспомнив, как удирал от утилизатора. Назидатель продолжал уверенным тоном, не моргнув глазом:
— Народ считает, что Царь у нас есть, и надо привести к присяге тебя. Поэтому, я думаю, в двойной опасности находишься и ты, и твоё зверье. Если не дашь бой — бикеты всё равно достанут. Мне сегодня тоже угрожали, но опасность для охотника — состояние вполне привычное. Вопрос в том, уступим ли мы с тобой свою землю, нашу общину и твоё зверье или будем драться?
Зверолов действительно был озадачен. Душевная боль продолжала нарастать:
— Не уступим без боя, но я не представляю, что надо делать.
— Но у тебя же есть Луч, — напомнил Ментор.
— Это большой вопрос, Луч у меня или я у него, — возразил Зверолов. — Зверьё, конечно, поддержит, оно не выносит технократов. Но у нас не хватит мощи без Дарцидона. Ты, наверняка думаешь, я должен позвать Дарцидона? Что человек с моими возможностями уже давно встретил его и приручил? — покачал головой Зверолов, ещё раз взвесил, должен ли он сказать, решился. — И я искал. Честно искал и до изгнания. И потом, все двадцать лет жизни в лесу. Только знаешь. Нет никакого Дарцидона. Это ваши менторы придумали, чтобы дать народу надежду. Чтобы люди раньше времени не погибли от страха. — Теперь он сказал всё, но легче ему не стало. — Конечно, мы будем драться за свой дом, хотя и обречены. Это лучше, чем просто ждать, пока окажешься под толщей воды.
Зверолов не закончил фразу, потому что Назидатель расправился во весь свой громадный рост, заняв собой пространство пещеры целиком, его палец без ногтя медленно потер щеку.
— А вот тут ты как раз ошибаешься, Зверолов из Харста. Если ты не встретил Дарцидона, не значит, что он не существует. Он может оказаться гораздо ближе, чем ты можешь предположить.
— Не может быть, — пошептал Зверолов побелевшими губами, впившись взглядом в палец Ментора без ногтя. — Он сразу вспомнил, как тащил огромную застаревшую занозу из спины болеющего веспря, которая была больше похожа на коготь огромного зверя. Как он не додумался посмотреть на Ментора сумеречным зрением?
— Погоди переключаться на сумеречное зрение, побереги силы, они нам понадобятся, — попросил Назидатель. — Когда наиболее активен Луч?
— К двадцать пятому часу.
— А когда синяя трава выбрасывает медимы?
— В три утра.
— За этот промежуток времени мы должны успеть. Иначе не будет в истории Харста больше ни Луча ни Дарцидона. У тебя есть какой-нибудь план?
— Если ты говоришь, что в Харсте меня чествуют Царём, то сюжет для новой легенды уже есть. Только надо поторопиться.
— В таком случае, вызывай Луч, — скомандовал Назидатель. — Мы войдем в Харст, когда Луч выйдет на пик своей силы.
Историю последующей ночи летописцы Харста потом выбили золотыми рунами на каменных скрижалях. Согласно легенде, в одну минуту двадцать пятого часа небо над долиной разом осветилось. И выбежавшие на свет жители, уже привыкшие к темноте в тени напиравших на дома дренодавров, не сразу поняли, что в небе зависли тысячи светящихся птицегоров. Птицы прямо в мозг людям посылали приказ царя-Зверолова. Быстро собраться, взяв с собой самое необходимое, погрузиться на поданных к домам веспрей и подняться вместе с животными из чаши долины Харст на одноименную вершину горы Харст.
Из леса в долину бесшумно выдвинулись десятки сотен веспрей. За ними, молча топали тысячи кропов, прыгали десятки кавадак. Веспри останавливались у домов, кавадаки впрыгивали в круглые жилища людей и помогали собираться.
Никто не посмел ослушаться приказа Царя — Зверолова, особенно, когда к домам подошли животные. Между домами, в подвалы, сараи, амбары ныряли бесшумные мрамокоды, выгоняя своим страшным хищным видом тех немногих жителей, которые от испуга решили пережить ужас, спрятавшись в подвалах или на чердаках. Птицегоры неустанно повторяли, что во избежание катастрофы эвакуацию надо провести быстро, потому что долину могут затопить. Так как сигнал передавался напрямую в мозг людям, в Харсте было тихо. А животные, даже такие огромные как веспри умели двигаться бесшумно.
Если жителю не удавалось взобраться на веспря, к нему подходил кроп. Маленькие, но очень сильные вьючные животные быстро поднимали людей на гору. Свободные веспри двинулись к чаще, готовые по команде сражаться с дренодаврами. Эвакуация Харста закончилась через двадцать минут.
И вот тогда, в свете оперения птицегоров, из-за пригорка, где бикеты соорудили чашу с водой, появился ОН. Очевидцы потом долго спорили, услышали ли они раньше топот необъятных ног. Или сначала увидели вырастающую гору. Гора понималась расширялась, вытягивалась, крепчала. Сначала в два, потом уже в три раза превышала ту, на которой бикеты устроили свою подлую воронку.
— Дарцидон! — выдохнуло население.
На голове Дарцидона мощно светилась серебряная точка. Точка тонким, как серебряная ниточка лучом соединялась с небесами.
— Царь-Зверолов, — узнали соплеменника жители Харста.
Красивый богатырь в серебяных доспехах одной рукой направлял Дарцидона, а другой рукой, как утверждали после историки, держал на ниточке небеса.
То, что произошло потом, продолжалось почти три с половиной часа. Дарцидон крушил дренодавров. Веспри помогали крушить и оттаскивать отломанные части в русло древнего озера. Несколькими движениями лап Дарцидон углубил русло старой реки, а землю аккуратно вынес наверх, укрепляя и поднимая берега. Дренодавров, оставшихся в русле, зверь не тронул. Закончив с руслом, Дарцидон опустил лапу на стенку водохранища и начал аккуратно выбирать верх воронки. Вода пошла, точно стекая в подготовленное русло, Дарцидон постепенно углублял промоину, добиваясь ровного и не очень бурного потока. При этом постоянно придерживал лапой и укреплял стенки воронки, чтобы не вылилось лишнего. Дарцидон как ребёнок в луже, играл с огромной воронкой до тех пор, пока вода не спустилась окончательно и спокойно стекла по руслу реки в древнее озеро.
Еще жители видели, как прямо в гору забегала команда бикетов во главе со своим главным Прорабом. А через минуту после того как мохнатый худосочный Прораб оказался в центре горы, произошло нечто. Дренодавры вдруг начали оживать и пошли крушить веспрей. Животные выдержали первую атаку, но оттесняемые, и по команде своего Царя двинулись в воду. Дренодавры, не получившие информации о появлении воды под ногами, посыпались в воду и остановились. Вода для их лап-корней оказалась убийственной.
В эту секунду Дарцидон снёс стену горы, куда забежали бикеты, и община ахнула. Прораб сидел в огромной прозрачной кабине посреди горы и руководил движениями дренодавров, нажимая кнопки на огромном мониторе. Чтобы потом не было спекуляций по поводу намерений бикетов, которые якобы приходят освободить общины от дренодавров, Дарцидон показал всему народу, как гости управляют древовидными.
Люди Харста видели, как Царь-Зверолов соскользнул с головы Дарцидона прямо в кабину Прораба и быстро привязал к его короткой шее серебристую ниточку, спускавшуюся с небес.
Что тут началось? Прораба начало мять, пучить, поднимать. Он превратился в красный воспалённый шар. На конце нитки вырос серебристый огромный шар, и обе плазмы поднялись в воздух. Они мерялись силами до тех пор, пока серебристый не обволок красного полностью, после чего воспаление растворилось в серебряной субстанции. Победивший серебристый шар быстро поднялся в небеса, как паучок по своей ниточке и мгновенно исчез в ночном небе, где-то далеко на краю светлыни.
Кода жители опустили глаза на землю — ни Дарцидона, ни Царя-Зверолова на горе уже не было, в долине как мыльные пузыри на глазах лопались оставшиеся дренодавры. Последние веспри быстро покидали свободную от дренодавров долину. Круглые домики местных жителей, наконец, облегченно вздохнули.