— Какие гости! — пророкотал он басом, не таким роскошным, каким обладал Железовский, но все же впечатляющим. — По делу? Требуется информация, анализ или точка зрения на события в погранзоне?
— Ни то, ни другое, ни третье. — Джума пожал пухлую волосатую длань ксенолога. — Не ожидал увидеть вас в этом кресле. Смена власти или случай?
Маттер снял дужку эмкана — он работал с компьютером, и световая беготня на рабочем столе директора прекратилась.
— Кратковременная подмена, только и всего. Георгий сидит сейчас на Орилоухе, как один из руководителей комплексной экспедиции, а текущие дела надо изредка решать, вот и приходится заместителям посещать сей приют на несколько дней. Что привело сюда безопасность?
— Личный вопрос. Мне срочно нужно попасть на «Эдип-2».
— Зачем? — удивился Маттер. — И почему обратились к нам? Разве вы не можете это сделать по каналам службы?
— Мне не требуется разрешение, — сдерживая раздражение, сказал Джума. — Я просто хотел поставить в известность руководство института, что некоторое время проведу на станции.
Ведущий ксенолог почмокал губами, выражая сожаление.
— А вы знаете, в каких условиях работает экспедиция на Маате? «Эдип-2» переполнена, в каютах живут по два-три человека, очередь на работу огромная, транспорта не хватает…
— Как-нибудь устроюсь, я ненадолго, на день-два, а может быть, и того меньше.
— Что ж, дело ваше, я предупредил. Хотя, — ксенолог оживился, — работать на Маате — одно удовольствие! Как только меня сменят здесь, я вернусь туда.
— И неудобства вас не смущают? — флегматично заметил Джума.
Маттер засмеялся, погладив бороду.
— Так я же старожил-космен, «Эдип-2» — мое детище, я больше живу на станции, чем на Земле, отвык от циркадного[28]. Имеется в виду, что жизнь на космических исследовательских станциях не подчиняется суточному ритму, а рассчитывается в зависимости от физиологических потребностей исследователей ритма. Так и быть, занимайте мою каюту, номер четырнадцать, код — две двойки три тройки.
— Спасибо! — с чувством сказал Джума, не ожидая такого подарка от Маттера.
Спустя еще полчаса он выходил из финиш-камеры метро на станции контакторов и ксенологов «Эдип-2», преодолев девяносто парсеков от Земли (Солнца) до солнца Маата — звезды 102 Щита. Единственной мыслью, вызывающей страх, была: не опередил ли его Мальгин?
Станция «Эдип-2» представляла собой незатейливый трехсотметровой длины параллелепипед с квадратным основанием пятьдесят на пятьдесят метров. Внутри параллелепипеда располагалось двадцать лабораторий ведомства ксенологов, две — коммуникаторов, профессионалов контакта, полторы сотни кают жилого сектора, станция метро, эллинг исследовательского транспорта, материальная база, реактор, двигательный отсек. Всем сложным хозяйством комплекса управлял инк по имени Ксенофонт, второй инк — Сократ выполнял роль координатора исследований и был связан с руководителями групп и компьютерами Земли сетью «спрута».
Джума примерно знал расположение центра управления станцией и ее основных зон, однако здесь, как и везде на подобного рода объектах со сложной структурой, царила компьютерная избыточность обслуживания, создающая у работающих на станции чувство комфорта и уюта. Не успел безопасник выйти из финиш-камеры метро в коридор, как в голове его зазвучал пси-голос инка-информатора:
— Приветствую вас на борту станции. Какое предпочитаете сопровождение?
— Пока никакого, — ответил Джума, поразмыслив. — Мне нужно найти каюту ксенохимика Карой Чокой.
— Каюта сорок девять, четвертый горизонт, лифт прямо по коридору. Всех вам благ. Буду нужен — высветите кодовую фразу: «Ксенофонт — связь».
— О’кей, — пробормотал Джума, выходя в длинный и светлый коридор, совершенно пустой в это время. На стене коридора вспыхнула стрелка с надписью: «К лифту».
Сила тяжести на станции соответствовала марсианской, ходить по коридорам было одно удовольствие.
Чувствуя, как забилось сердце, Джума подошел к двери с номером сорок девять и увидел мигающий алый зрачок, говорящий об отсутствии в помещении хозяйки или хозяев. Пережив мимолетное разочарование, безопасник провел ладонью над глазком, скомандовал мысленно: «Сезам, откройся!» Так они с Карой когда-то кодировали замок двери, в первое время после медового месяца. Карой не поменяла код и здесь, замок сработал, дверь свернулась валиком, спряталась в стене. Джума вошел.
Пограничный стандарт: две комнатки два с половиной на три с половиной метра, одна — рабочий кабинет, другая — спальня и туалетный блок. Чисто, уютно, в кабинете витают слабые запахи мяты, сушеных трав, а в спальне — духов «Морок». На столике в кабинете пси-вириал для работы с компом, футляр тонфона, кассета с разноцветными кристаллами, подставка «домового», в стенном шкафу два белых кокоса, стойка с программатором зиркорна, аварийный «пузырь» и пакет скафандров для выхода в космос. Ничего лишнего. В шкафу спальни несколько платьев, набор белья, плоский пенал с одним-единственным комплектом украшений: серьги из черного камня и такой же перстень с геммой — тигр в прыжке. Джума погладил перстень пальцем и, переживая острый приступ ревности, закрыл шкаф. Такого комплекта украшений он Карой не дарил.
— Где она? — спросил он, обращаясь к столу.
— Понятия не имею, — равнодушно ответил «домовой».
— Что же это ты такой грубиян? К какой хоть группе она прикреплена?
— Лаборатория семь, группа Орлова. — Компьютер подумал и добавил в спину гостя: — Верхний горизонт.
Джума вышел. В голове вспыхивали зарницы, кто-то пел и плакал одновременно, и все время вертелась фраза: она не заменила код замка, значит… она не заменила код замка, значит… Что это значит, Джума не знал.
В лабораторию номер семь его впустили без лишних расспросов, никто даже не обратил внимания, что вошел совершенно посторонний человек. Лаборатория представляла собой прямоугольное помещение с изменяемым интерьером, разбитое на ячейки-соты индивидуальных и групповых рабочих мест. Каждая ячейка была оборудована пси-вириалом, устройством КПР, персональным компом и комплексом видеомоделирования и почти ничем не отличалась от соседней, кроме разве что оформления рабочего пространства. Координировал работу секций и групп инк лаборатории, сводящий все расчеты, выводы, предложения и результаты на виом-дисплей центрального блока, в котором работали руководители лаборатории.
Ни в одной из ячеек, разделенных полупрозрачными панелями, Карой не оказалось. С любопытством понаблюдав за картинкой на видеомониторе в одной из ячеек: фиолетовая равнина, черные стенообразные скалы, светящаяся голубизной река, такое же озерцо и угрюмые коричневые с красным громады — то ли причудливые каменные останцы, то ли гигантские термитники, — Джума решился потревожить обитателя ячейки, маленького японца неопределенного возраста.
— Простите, что отвлекаю, не могли бы вы подсказать, где я могу найти Карой Чокой?
Японец, не отрывая взгляда от беготни радужных пятен по поверхности рабочего стола и не снимая эмкана, ткнул пальцем в изображение фиолетового пейзажа.
— Что? Извините. — Джума разозлился на себя за не свойственный ему заискивающий тон. — Где это?
— Маат, — коротко ответил мужчина. — Десять-пять.
Джума потоптался сзади, формулируя новый вопрос.
— Давно?
— Двое суток. — Японец наконец соизволил взглянуть на спрашивающего, он был далеко не молод, как могло показаться со спины.
— И как долго десант будет на поверхности?
— Еще сутки. Простите, а вы кто?
— Безопасность, — не нашелся, что сказать еще, Хан. — Сообщение с поверхностью лифтовое или метро?
— Ни то, ни другое — обычная транспортная линия, куттеры, драккары, галионы, кости. — Японец говорил по-английски почти чисто, но с горловым акцентом. — Простите еще раз, но… десант уже укомплектован вашими сотрудниками.
— У меня особое задание. С кем имею честь?
— Зам лидера Хисао Шимода. — Японец потерял интерес к посетителю и снова уставился в стол. — Прошу меня извинить, вам следует обратиться к лидеру, Орлову-сан, связью с десантом занимается он. Только вам придется подождать, с транспортом проблема.
Это ты мог бы и не говорить, недовольно подумал Джума, я и сам знаю, что мне нужен Орлов… сан. Однако, если с транспортом проблема, не поможет и он, надо что-то придумать.
Вдруг остро захотелось увидеть Карой, дотронуться до ее руки, заглянуть в глаза, обнять… Джума облизнул губы, чувствуя бессилие и горечь, и принял решение. Через несколько минут он был в ангаре станции, воспользовавшись пронзающим лифтом.
Ангар — куб со стороной в пятьдесят метров, венчающий один из торцов станции, был почти пуст. Вся его летающая техника работала за пределами станции и возвращалась сюда только для ремонта или пополнения энергозапаса. В настоящий момент лишь в одном из углов громадного зала-эллинга виднелись две машины пространства: сигара грузового нефа и конус — драккара. Одна бригада киб-погрузчиков что-то выгружала из недр нефа, другая одновременно загружала в него белые контейнеры. На корме драккара горел желтый сигнал предупреждения: машина нуждалась в ремонте.
Вдруг остро захотелось увидеть Карой, дотронуться до ее руки, заглянуть в глаза, обнять… Джума облизнул губы, чувствуя бессилие и горечь, и принял решение. Через несколько минут он был в ангаре станции, воспользовавшись пронзающим лифтом.
Ангар — куб со стороной в пятьдесят метров, венчающий один из торцов станции, был почти пуст. Вся его летающая техника работала за пределами станции и возвращалась сюда только для ремонта или пополнения энергозапаса. В настоящий момент лишь в одном из углов громадного зала-эллинга виднелись две машины пространства: сигара грузового нефа и конус — драккара. Одна бригада киб-погрузчиков что-то выгружала из недр нефа, другая одновременно загружала в него белые контейнеры. На корме драккара горел желтый сигнал предупреждения: машина нуждалась в ремонте.
Стремглав проскочив пустое пространство до драккара, Джума нырнул в люк и благополучно добрался до рубки, ни с кем не столкнувшись во время гонки. Бегло оглядел разверстый кокон управления и удовлетворенно улыбнулся. Ему повезло: ремонт, по сути, уже закончился — была заменена система слежения и связи, вышедшие из строя блоки грудой лежали на полу возле развернутого кресла. Джуме ничего не оставалось, как упасть спиной в упругую нишу кресла и провести контроль функционирования комплекса.
— Слушаю, — включился контур пси-связи с координатором шлюпа.
— Как тебя зовут?
— Чанг.
— Врубай старт и связь «спрута», нужен вывод на Маат, район десантирования команды — пять.
— Основания? — помедлив секунду, осведомился инк. — Я работаю с другим пилотом.
— Amantes — amentes[29], — пробормотал Джума, не зная, что ответить, и добавил: — Это черный полет[30]. — В данном случае Джума подразумевал секретность, не зависящую от компьютера. — Улавливаешь?
К его удивлению, Чанг понял, что имеет в виду новоявленный драйвер-прима, и подчинился.
Старт прошел незамеченным: никто из персонала станции, дежурных в централи управления, пограничников, руководства не мог предположить, что шлюпом командует посторонний человек. Лишь ремонтники бригады обслуживания транспортного ангара, прибывшие к своему рабочему месту, озадаченно переглянулись, разглядев на месте драккара вертикальный шнур света — предупреждение о нештатном старте, но и они не стали уточнять, кто угнал шлюп: свою работу они выполнили, а на драккаре, по их мнению, мог улететь только тот, за кем он был закреплен.
Сначала шлюп, выброшенный из недр станции магнитной катапультой, шел кормой к светилу, и Джума в полной мере вдохнул «космической праны»; казалось, он повис в абсолютной пустоте совершенно один, без средств связи и возможностей дать SOS, даже бисерная полоса Млечного Пути не создавала ощущения замкнутого пространства, ограниченности взгляда. Затем координатор включил эфир, и Джума услышал «шепот звезд»: тихий гул, посвисты разной тональности, слабые трески, шорохи и короткие и длинные очереди писков. И лишь когда подключились диапазоны связи «спрута» и в ушах заговорили десятки негромких человеческих голосов, безопасник ощутил себя в своей стихии. Улыбнулся, вспомнив чьи-то строки: «Какая акустика в космосе! Крикнешь однажды — а пространство звучит и звучит вечно».[31]
Драккар плавно изменил вектор движения, в глаза брызнуло ослепительным радужным светом — с расстояния в сто десять миллионов километров шар Сто второй Щита казался размером в арбуз. Инк поспешил включить поляризационные фильтры, и звезда приобрела густой синий цвет, став похожей на воздушный шарик, светящийся по всей массе.
Маат возник в секторе обзора неожиданно: шлюп еще раз повернул, и впереди вдруг выросла туманно-серая, с мозаикой расплывчатых пятен гора. А Джуму вдруг потрясла мысль, что планета пуста! Не дом, не город, не район — вся планета! Он попробовал представить, что Земля опустела, исчезли все животные, птицы, люди… и не хватило фантазии! Зато навстречу летела опустевшая, покинутая разумными существами планета, и душу холодил мистический ужас масштабности явления.
— Полчаса до цели, — сообщил Чанг. — Иду по пеленгу. Отвечать на кодовые запросы буду я или вы?
— Лучше ты, я буду отвечать только на личные вызовы. Врубай форсаж, я не намерен телепаться полчаса, даю десять минут.
Скорость драккара начала расти, хотя это было не особенно заметно из-за масштабов намеченной цели — планеты, закрывшей всю переднюю полусферу обзора. Потом машина вошла в верхние слои атмосферы, и видимость ухудшилась. Окно прозрачности атмосферы Маата лежало в ультрафиолетовом диапазоне, поэтому для человека на планете царили вечные сумерки. Но стоило инку переключить диапазон видения камер шлюпа, как угрюмая сизо-серая пелена вокруг растаяла, и поверхность планеты расцвела палитрой красок — от зеленого и желтого до синего и фиолетового.
Как и на всех аппаратах подобного типа, сигналы видеокамер подавались непосредственно в мозг пилоту, поэтому Джуме казалось, что он летит в космосе голым, без всяких защитных устройств и приспособлений, разве что тело не мерзло и не обдувалось космическим ветром — газом и пылью. Иногда пилоты так привыкали к ощущению «свободного» полета, что на поверхности Земли попадали в неприятные ситуации, забывая, что вокруг нет защитного кокона. Джума в такие ситуации не попадал, «синдромом пилота» не болел, но компьютерное обеспечение воспринимал как сын своей эпохи — совершенно не осознавая компьютеризированного образа жизни.
В правом верхнем углу поля зрения загорелся, замигал оранжевый огонек. Визирный крестик по центру поля тотчас же переместился к огоньку, и драккар послушно повернул в ту сторону.
— Борт «икс», немедленно измените траекторию! — выплыл из мешанины звуков чей-то властный голос. — Пилот драккара «Тайгер», немедленно отверните, вы в опасной зоне!
— О чем он говорит? — осведомился Джума у Чанга. — Что еще за опасная зона?
— Не имею понятия, — ответил инк, — я в этих широтах не летал. Сейчас запрошу центр.
Но компьютер не успел выяснить причин предупреждения. Когда до цели оставалось всего около ста километров, — шлюп шел на высоте двадцати двух километров — корпус драккара вдруг пронзила странная вибрация. Начавшись с гиперчастот, она за несколько секунд перешла в ультразвуковой диапазон, потом в звуковой, в цифразвуковой, а когда амплитуда колебаний достигла предела прочности корпуса, Джума потерял сознание, не успев сообразить, в чем дело, и дать команду поворота. Спасло его то, что скорость драккара была очень высокой, и шлюп проскочил зону вибраций, не успев разрушиться.
Очнулся Джума от прикосновения холодного тампона ко лбу. На него смотрели огромные, заполненные страхом, изумлением и недоверием глаза Карой.
— Жив, счастливчик, — произнес кто-то невидимый. — Везет же парню. Еще пара секунд, и от него осталось бы только коллоидное месиво.
— Литбарски, — поморщилась Карой, снова пройдясь тампоном по лбу и щекам Джумы.
Над безопасником наклонился щекастый здоровяк.
— Встать можешь, герой?
Джума напрягся, преодолевая инерцию рыхлого и слабого тела, приподнялся на локтях, поддерживаемый рукой женщины, и обнаружил, что лежит в экспедиционном медицинском боксе, формируемом за несколько минут.
— Что случилось? — Язык, распухший, не умещавшийся во рту, повиновался не сразу, пришлось повторить вопрос.
— Вы пролетели над одним из самых необычных и самых опасных объектов Маата — над «Провалом». По одной из гипотез — это растянутый во времени нештатный старт «сверхструнного» космолета, по другой — «голый» кварковый реактор. Изучать объект можно только издали, дистанционно, зонды при приближении к нему разрушаются, он создает узкие пучки отрицательной гравитации, которые воздействуют на любые материальные тела таким образом, что в них возбуждаются резонансные колебания. Явление получило название «абсолютный флаттер».
— Литбарски, — снова проговорила Карой, и здоровяк умолк.
— Хорошо, оставляю его на ваше попечение, через полчаса пусть выпьет вот это, — врач кивнул на прозрачный сосуд с янтарной жидкостью. — Еще через час он сможет бегать.
Дверь закрылась.
Джума подумал и прилег.
— Зачем ты прилетел? — спросила Карой, устроившись в пенокресле напротив. — Работа?
Безопасник покачал головой.
— Взял отпуск. Очень уж хотелось повидаться с тобой.
Глаза женщины расширились.
— Видимо, тебе здорово досталось, раньше ты никогда бы не признался. А может быть, постарел?
— Ни то, ни другое, просто я стал мудрее… хотя едва ли счастливее. А главное, понял, что ты необходима мне, как воздух, как дыхание, как биение сердца.
— Даже так? — В голосе женщины прозвучала ирония, но каким-то седьмым чувством Джума уловил и ее сомнения, и недоверие, и затаенную радость. — Не поздно?