Нужно уходить. Если я пробуду здесь хотя бы еще минуту, то просто сойду с ума.
Выйдя в прихожую, Кейт обрадовалась застоялому запаху капусты, который проникал с лестницы. Все, что угодно, лишь бы отбить аромат духов Элены. Ей хотелось поскорее уйти из этого дома, но необходимо было поговорить с управляющим. В тот вечер его здесь не было (так, во всяком случае, сказано в полицейеком отчете), но все равно он может сообщить какую-нибудь полезную информацию.
На первом этаже дверь в квартиру загораживали три ржавых бака, переполненные зловонным мусором. Причем на двух крышки отсутствовали. Кейт протиснулась между ними, но не без потерь. Зазубренный край мусорного бака прошелся-таки по ее элегантному серому жакету.
— Черт побери!
Она с силой нажала кнопку звонка. Никакого эффекта. Тогда постучала. От двери отделились несколько хлопьев блестящей темно-синей эмалевой краски, затрепетали в воздухе, как бабочки, и опустились на бетонный пол. По-прежнему никто не откликался. Кейт постучала снова. На пол упали еще несколько хлопьев краски, и больше ничего.
На месте дверной ручки зияла дыра. Кейт наклонилась и обнаружила, что до замка можно добраться. Порылась в сумке — расческа, сигареты, зажигалка, духи, драже «Тик-так» — и достала металлическую пилку для ногтей. Засунула ее в дыру, повозилась несколько секунд и услышала щелчок. Дверь с треском отворилась. Детектив Макиннон всегда умела войти куда нужно.
— Есть здесь кто? — крикнула Кейт в полумрак коридора, замусоренного старыми газетами и пустыми упаковками для бутылок.
Там же стоял большой ящик для кошачьего помета, а рядом открытый металлический короб с инструментом, пачка потрепанных журналов, тараканьи ловушки. Она прошла по коридору и свернула в комнату. На полу был расстелен комковатый матрац в розовую полоску, в центре стоял карточный столик в стиле пятидесятых годов с двумя складными стульями. В дальнем конце комнаты с большого экрана телевизора «Сони-Тринитрон» развлекала свою публику ведущая ток-шоу Дженни Джонс.
Под ногами что-то зашевелилось. Кейт чуть не подпрыгнула. Оказалось, это кошка черно-белой масти трется о ее лодыжки.
— Киска, как ты меня напугала.
Она перевела дух, погладила кошку и, выпрямляясь, уловила, как справа быстро мелькнуло что-то цветастое и массивное. Реакция была мгновенной. Кейт поймала руку, мягкую, мясистую, крепко сжала и рванула на себя. Огромное цветастое существо, от которого разило простоявшим неделю куриным бульоном из концентрата «Кэмпбелл», рухнуло ей под ноги на выцветший линолеум. Рухнуло с громким шлепком, потом зашипело, забрызгало слюной, как глохнущий дизель, и наконец громко испортило воздух.
Кейт прижала каблуком его шею, похожую на автомобильную шину фирмы «Гудйир», наклонилась и заломила за спину дряблую руку, больше похожую на конечность гиппопотама. Слой жира был настолько толстый, что кости под ним не чувствовались.
Теперь она его рассмотрела. Детина добрых ста пятидесяти килограммов веса в рубашке с попугаями. Он скулил, как побитый щенок. Изо рта у него несло выдержанным кислым сыром. Даже на расстоянии в полтора метра в нос шибало так, что по зловонию это амбре вполне могло конкурировать с тем, что в это же самое время в воздух выдавала его задняя часть тела.
Всего пару недель назад Кейт обедала в отдельном банкетном зале Метрополитен-музея с Филиппом де Монтебелло, обсуждая тонкости стиля Вермеера, пила чай с миссис Трамп, предварительно договорившись о чеке в миллион долларов в фонд «Дорогу талантам». И вот теперь она не только пропустила чай и обед, но и водрузила свою туфлю за четыре сотни долларов на шею какого-то жирного скота.
— Фамилия! — Кейт чуть нажала каблуком, наблюдая, как он исчезает в пастообразной плоти.
— Джонсон, — прохрипел он. — Я Уолли Джонсон, управляющий этим гребаным домом. Ты сейчас сломаешь мою руку.
— А ты всегда так нападаешь на гостей?
— Ты ворвалась в мой дом. Сломала замок!
Он был прав.
— Я из полиции, — сказала Кейт, слегка освобождая его руку. Она наклонилась и тут же отпрянула, не выдержав смрадного дыхания. — Обещай, что будешь вести себя хорошо, тогда отпущу.
— Обещаю. — Джонсон перевернулся, сел и со стоном потер руку. — Боже… Почему вы сразу не сказали, что из полиции?
— Я звонила в дверь, стучала, звала. Ты не отвечал.
— Наверное, выносил в это время мусор. — Он уселся на стул, устремив на нее свои глазки — маленькие темные крапинки, проглядывающие сквозь напластования жира. — Так вы коп?
— Работаю по делу Соланы, — ответила Кейт, с удовольствием прислушиваясь к тому, как это приятно звучит. Она вообще была довольна собой.
Тем, что одной рукой положила на лопатки этого жирного парня Уолли. Значит, занятия в спортзале не пропали даром. Конечно, Уолли — это не Шварценеггер, но все равно приятно.
— Послушай, — проговорила она, смягчаясь. — Я не собираюсь причинить тебе никакого вреда.
Он надул губы.
— Вы уже чуть не сломали мою руку.
— Хватит хныкать, давай лучше перейдем к делу. — Кейт уселась на стул напротив. — Я прочла твои показания. Ты утверждаешь, что дома не ночевал. Я имею в виду ту ночь, когда была убита Элена Солана. Это так?
— Я уже рассказал полицейским, что был у сеструхи, в Стейтен-Айленде. Она приготовила спагетти с мясными фрикадельками…
— Мясные фрикадельки — это, наверное, вкусно, но мне нужно, чтобы ты рассказал о чем-нибудь другом.
— Например?
— Видел ли ты здесь кого-то из дружков Элены Соланы?
— Я в чужие дела нос не сую.
— А я разве сказала, что суешь? — Кейт смягчила тон. — Послушай, Уолли, мы ведь с тобой знаем, что хороший управляющий всегда в курсе, кто навещает квартиросъемщиков. Это входит в его обязанности, и я уверена, что ты их выполняешь добросовестно.
— У нее было несколько дружков-ниггеров, — проворчал он, потирая руку.
Кейт тут же захотелось действительно сломать ему руку, а лучше обе, но это бы не Помогло.
— Расскажи мне о них.
Джонсон пожал плечами:
— Чего рассказывать? Один невысокий, другой тощий, третий большой.
— Насколько большой?
— Похож на вышибалу или… боксера-профессионала. Ну в общем, сами знаете.
— Рассказывай дальше.
— Маленький, ну… у него были такие волосы, как, хм…
— Косички?
— Ага… косички. Молодой парень.. Он сюда приходил часто.
Уилли.
— А тощий?
— Я видел его всего пару раз. Похож на наркомана.
— А боксер?
— Этот уже давно не появлялся. Наверное, они поссорились. Что-то не поделили, а? — Уолли осклабился, показав зубы цвета зрелых бананов с двумя черными прогалинами.
— Ты мог бы их опознать?
— Молодого, того, что с косичками, точно. Большого парня, наверное, тоже, хотя не знаю. Я ведь особенно к нему не присматривался. Но он был здоровый бугай. А наркоман, так он и есть наркоман, этим все сказано.
Да… Толстый Уолли мог уверенно опознать только одного из троих. И это был Уилли, которого Кейт и без того знала. Не густо.
— О, вспомнил! — Уолли подался вперед, а Кейт отпрянула, чтобы не вдыхать его запах. — Был еще парень, тоже вроде тощий. Белый парень. Светлые волосы. Среднего роста. Стройный такой, вроде как женственный. Наверное, пидор, а?
— И когда ты его здесь видел? Как долго он у нее находился?
— Несколько раз. А как долго, не знаю. У меня нет секундомера. Однажды видел, как он звонил по домофону Солане. Раз, а может, и два, они выходили вместе, держась за ручки. — Уолли осклабился. — Вообще-то он пидором быть не должен.
Оказавшись наконец на улице, вдыхая свежий прохладный воздух, Кейт подсчитала убытки. Пара очень хороших брюк и жакет еще лучше. Затем оценила приобретения. То, что удалось вытянуть из толстого Уолли. Элену регулярно навещали трое мужчин, исключая Уилли. Двое чернокожих, крупный и худощавый. А также стройный белый парень.
Оставалось выяснить, кто они такие.
* * *
Вернувшись домой, Кейт направилась к стенному шкафу в гостевой комнате, по пути захватив стул. Ей не понравилось ощущение, когда толстый Уолли неожиданно возник словно ниоткуда. Значит, она подставилась. Такого допускать нельзя, потому что следующий может оказаться в гораздо лучшей форме, чем Уолли. Следовательно, нужно подготовиться.
Кейт оттолкнула в сторону стопку шелковых шарфов. Вот она, простая серая обувная коробка, на которой маркером фирмы «Меджик маркер» аккуратными печатными буквами было выведено: «Уличные туфли, мятый бархат». Коробка стояла именно там, куда она ее поставила почти десять лет назад. Кейт вытащила коробку, села на край постели, сдернула обертку из папиросной бумаги и с нежностью извлекла свой старый пистолет «глок».
Казалось, время повернуло вспять. Кейт подержала оружие в руке, с удовольствием вдыхая легкий запах смазки. В обувной коробке также лежала полная обойма. Она вставила ее на место, невольно ощутив прилив силы, о которой уже давно забыла. Потому что эту силу ей заменила, если можно так выразиться, сила денег. Но в те времена Кейт ничего не знала о силе денег. Она крепко сжала рукоятку пистолета. Теперь у нее, кроме чековой книжки, еще было оружие, и она чувствовала себя много сильнее, чем несколько минут назад. Спросите у любого пятнадцатилетнего подростка, который когда-нибудь сжимал в руке оружие, и он вам расскажет о своих ощущениях, о том, как вдруг его начинает переполнять глупая отвага. Да, с Национальной стрелковой ассоциацией шутить опасно.
Казалось, время повернуло вспять. Кейт подержала оружие в руке, с удовольствием вдыхая легкий запах смазки. В обувной коробке также лежала полная обойма. Она вставила ее на место, невольно ощутив прилив силы, о которой уже давно забыла. Потому что эту силу ей заменила, если можно так выразиться, сила денег. Но в те времена Кейт ничего не знала о силе денег. Она крепко сжала рукоятку пистолета. Теперь у нее, кроме чековой книжки, еще было оружие, и она чувствовала себя много сильнее, чем несколько минут назад. Спросите у любого пятнадцатилетнего подростка, который когда-нибудь сжимал в руке оружие, и он вам расскажет о своих ощущениях, о том, как вдруг его начинает переполнять глупая отвага. Да, с Национальной стрелковой ассоциацией шутить опасно.
Кейт сбросила испорченный костюм — между прочим, авторская работа известного модельера — и облачилась в брюки хаки фирмы «Гэп» и простую синюю хлопчатобумажную рубашку. Много лучше. Ничего показного, шикарного, бросающегося в глаза. Все как прежде, когда она была детективом и любила мини-юбки и свитера с глубоким вырезом.
Кейт бросила взгляд в зеркало. Нет, не все как прежде. Она, конечно, набегала много миль на тренажере «бегущая дорожка», но все равно тех дней не вернешь. Значит, и жалеть о них не надо. Кейт прошлась расческой по волосам, окропила запястья «Балом в Версале». Неожиданно в голову полезли какие-то странные мысли.
Почему я всегда чувствовала смущение, как будто каким-то образом была виновата в том, что мать умерла так рано?
Правду удалось узнать только в десятом классе, в школе Святой Анны, когда Мэри-Эллен Донахью однажды ее поддела: «Ты, Макиннон, все изображаешь такую крутую, а у самой мать покончила с собой». Кейт била мерзавку до тех пор, пока ее не оттащили монахини.
Почему же мне все лгали? Неужели считали, что это она из-за меня?
Черт возьми, сколько лет она обдумывала это, ворочаясь в своей узкой постели!
Кейт выбрала самую удобную сумку — небольшую кожаную черную, с длинным ремешком, — засунула туда «глок», надела ее на плечо и принялась рыться в шкафу в поисках какой-нибудь легкой кофты. Единственной немодельной вещью оказалась старая, оставшаяся с незапамятных времен джинсовая куртка с вышитой на нагрудном кармане буквой «V» — символом победы.
Несмотря на отвратную погоду, деревья, окаймляющие западную часть Центрального парка, уже покрылись весенней листвой. Кейт похлопала по сумке и нащупала пистолет. Он был там лишь для страховки. Во всяком случае, убивать она никого не собиралась.
17
ОБНАРУЖЕНЫ ТАМ ЖЕ. ОТПЕЧАТКИ ПАЛЬЦЕВ ОТСУТСТВУЮТ.
Он долго изучал фотографию. Семнадцать колотых ран. Невероятная жестокость. Затем, вооружившись лупой, принялся искать свидетельства сексуальных забав: Но следов каких-либо укусов нигде не было видно. И традиционные места — соски, мочки ушей — были не тронуты. Так что же было нужно от нее этому подонку?
ПОД НОГТЯМИ: СЛЕДЫ АЛЮМИНИЯ.
Значит, преступник пользовался маникюрным набором. Флойд Браун был опытным полицейским, но даже ему это показалось странным. Очевидно, убийца исполнял некий ритуал, который пока невозможно постигнуть, или просто оказался умным и постарался убрать из-под ногтей убитой девушки частицы кожи, кровь — в общем, абсолютно все, что наводит на след. В любом случае Браун видел: этот парень времени зря не терял.
Итак, три убийства. И один убийца? Возможно.
Мид не хочет в это верить. Ему противна мысль, что действует маньяк.
Браун оттолкнул кресло от стола и повертелся на нем. Более чем двадцатилетний опыт детективной работы подсказывал ему, что это не может быть совпадением. Макиннон скорее всего права. К тому же на Брауна произвело впечатление то, что она уже добыла, хотя ему не хотелось в этом признаваться.
Кто она такая? Роскошная дама, которая знает ответы на все вопросы?
Флойд вспомнил, как Кейт отбрасывает назад густые растрепанные волосы, аромат духов, который он уловид, когда наклонился поближе, чтобы рассмотреть репродукции картин. Меньше всего ему сейчас хотелось думать о Макиннон как о женщине.
И все же Браун не мог дождаться вечера и рассказать жене, что работает со знаменитой ведущей ее любимой программы. Вонетт, конечно, обрадуется, потому что очень любит живопись. Она даже в понедельник заставляла Брауна записывать футбольный матч, чтобы самой смотреть программу «Портреты художников». И он соглашался, хотя смотреть матч в записи, когда уже знаешь счет, не очень-то большое удовольствие.
Ничего не скажешь, мир тесен. Женщина, из-за которой Браун столько раз отказывался от прямой трансляции матча, теперь работает вместе с ним над расследованием убийства, а может быть, серии убийств.
Месяц назад он серьезно обсуждал с Вонетт возможность ухода на пенсию. Но сейчас, когда в городе действует серийный убийца, какая тут пенсия. И работать придется очень аккуратно, ведь в группе появился не просто консультант, а приятельница шефа полиции.
В кабинке помещались только стол и стул, но и этого было достаточно. Кейт вообще не ожидала, что ей выделят место для работы. И идентификационной карты, которая сейчас была прикреплена к ее кашемировому пуловеру и свидетельствовала, что она временная сотрудница Управления полиции Нью-Йорка, тоже не ожидала. Она достала пачку «Мерит», прикурила очередную сигарету. Вчерашняя «Мальборо» закончилась. На прошлой неделе она обещала Ричарду, просто клялась, что бросит. Наверное, уже в сотый раз. И сделает это обязательно, но не сейчас.
Кейт раскрыла блокнот на чистой странице, слегка постукала по ней одноразовым автоматическим карандашом (экологически чистым, не загрязняющим окружающую среду) и начала составлять программу действий. Необходимо разыскать приятелей Элены, побеседовать с ее коллегами и матерью, хотя Кейт сомневалась, что миссис Солана станет с ней разговаривать.
Кейт вспомнила, как однажды Элена пришла к ней в слезах (она училась тогда в девятом или десятом классе) и рассказала, что Мендоса, сожитель матери, неожиданно начал к ней приставать. Это длится уже несколько месяцев, и мать не собирается вмешиваться. Кейт тогда помогла Элене уйти из дома, сняла для нее эту квартиру на Шестой улице. Теперь ее вдруг обожгла мысль: если бы Элена осталась дома, то, возможно, была бы сейчас жива. Она с негодованием отбросила эту мысль и добавила в список Мендосу. Подумала немного и подчеркнула.
Кейт сделала глубокую затяжку и разочарованно загасила сигарету.
К черту «Мерит», — с таким же успехом можно затягиваться и «Тампаксом». Нет, нужно купить настоящие сигареты, потому что этих я выкуриваю в два раза больше и все без толку.
Кейт очень хотелось наладить хорошие отношения с членами группы. Морин Слаттери ей понравилась. Она даже узнала в этой молодой женщине-детективе немного себя, прежнюю. Держится слегка вызывающе, но по крайней мере не фальшивая. Морин уже помогла Кейт, передала ей распечатки номеров телефонов, по которым звонила Элена. Там были, конечно, и ее номер, и Уилли. Остальные необходимо проверить. Они могут оказаться важными.
А Браун? Наверное, пора нанести ему визит?
— Это ваша жена? — Кейт показала на фотографию в рамке на столе Флойда Брауна. — Симпатичная женщина. И я вижу, очень аккуратная, потому что вы всегда в чистой свеженакрахмаленной рубашке.
— Да, она у меня заботливая, — проговорил Браун, стараясь подавить улыбку. Затем подтащил к себе материалы дела о гибели Пруитта. — Скажите, пожалуйста, были у него враги?
— Сколько угодно. Боюсь, листа бумаги не хватит, чтобы всех перечислить. О мертвых плохо не говорят, но это не тот случай. Уильям Пруитт был лицемер, сноб, а возможно, даже аферист.
— Это человек вашего круга, то есть с Парк-авеню.
— Я живу в Уэст-Сайде, — сказала Кейт, не уточняя насчет Центрального парка.
— А почему он аферист?
— Думаю, Пруитт причастен к покупке краденых произведений искусства.
— Этого здесь нет. — Браун показал на папку.
— Неудивительно, потому что я обнаружила это совсем недавно.
— Каким образом?
Кейт улыбнулась и рассказала Брауну о любопытной беседе с матерью Пруитта и о пропавшем запрестольном образе.
— Я рискнула предположить, что его взял убийца.
— Значит, найдя эту штуковину, мы найдем убийцу. Так? — Браун сделал пометку и вытащил из папки страницу. — Вот показания некоего Ричарда Ротштайна. Это однофамилец?
— Муж. Незадолго до гибели Пруитта он встречался с ним на заседании музейного совета.
Браун посмотрел ей в глаза.
— Но ваш муж его не убивал.
— Ричард? Билла Пруитта? — Кейт коротко рассмеялась. — Знаете, он ничего мне об этом не говорил. Нужно спросить.
— Спросите, — произнес Браун и откинулся на спинку стула. — Я смотрел ваши передачи. Вместе с женой.