— Ну вот, видите. А остальные члены экипажа вообще оказались в космосе впервые. Будем работать так: Надя останется у пульта, вы, Патрик, возьмете меня под контроль, а я займусь ремонтом. Разумеется, я не узурпирую ваши права командира. Для старого вояки вроде меня это было бы непростительно. Просто напоминаю вам, что я проработал в открытом космосе больше тысячи часов, когда занимался своим криогенным проектом. Можно, конечно, поступить и иначе: вы будете работать, а я за вами приглядывать. Но глупо рисковать жизнью командира корабля, когда работу может сделать старый космический волк вроде меня. Очень окей?
Патрик начал было протестовать, но рассмеялся:
— Скажите, Кузнецов, как вышло, что вы до сих пор не генерал?
— А мне предлагали, но я отказался. Высокое звание означает кабинетную работу. Это не по мне. Ну как, поехали?
— Давайте.
С помощью других астронавтов они быстро облачились в скафандры. Затем извлекли из стенного шкафа длинные макаронины жизнеобеспечивающих шлангов и толкнули их по воздуху в пилотский отсек.
— Мы загерметизируем люк, чтобы не нарушать здесь у вас баланса давления, — сказал Патрик.
— Может быть, мы вам там пригодимся? — спросил Элай.
— Спасибо, не нужно. Там и так будет тесно. Надя сядет к пульту управления и будет держать вас в курсе по интеркому. Ну, мы пошли.
— Счастливо, Патрик, — сказала Коретта. — И вам тоже счастливо, полковник.
Повинуясь внезапному порыву, она подлетела к Кузнецову и поцеловала его в лоб.
— Чудесно! — воскликнул полковник. — Ни одного воина не провожали на битву более приятным образом.
Однако, оказавшись в пилотском отсеке, Кузнецов сразу посерьезнел. Первым делом они загерметизировали люк, ведущий в отсек экипажа, и привинтили к скафандрам шлемы. Затем подсоединили шланги одним концом к скафандрам, другим — к гнездам воздухоснабжения, расположенным возле двери. Надя должна была воспользоваться автономной системой воздухоснабжения пилотов, находившейся возле пульта.
— Готовы? — спросил Патрик.
— Очень окей.
Тогда Уинтер, неповоротливый в своем громоздком наряде, повернул клапан, помещавшийся в центре внешнего люка. Клапан открылся, и воздух из кабины со свистом стал высасываться в космос.
— Давление упало, — доложила Надя.
— Роджер. Открываю люк.
Теперь, когда из отсека вышел почти весь воздух, внешний люк можно было открыть без труда. Он бесшумно распахнулся. Атмосферное давление в кабине упало до нуля, отсек окутался легким туманом, который, впрочем, тут же исчез — остатки воздуха втянул космический вакуум. В открытом люке была кромешная тьма, в которой мелкими точками светились звезды. В космосе царила бесконечная звездная ночь. Полковник первым направился к выходу.
— На корпусе корабля имеются хватательные скобы, — сказал ему Патрик.
— Не беспокойтесь, я этим делом чуть ли не всю жизнь занимаюсь.
Кузнецов и в самом деле был опытным космонавтом. Его массивная, на первый взгляд неповоротливая фигура двигалась легко, как перышко. Патрик едва успевал раскручивать жизнеобеспечивающий шланг — так быстро передвигался вдоль обшивки корабля полковник, небрежно касаясь руками опорных скоб.
— Шланг кончился, — сказал Патрик, оглянувшись.
— Мне нужно продвинуться еще на метр. Натяните шланг посильнее. Вот так хорошо.
Полковник прицепился ремнем безопасности к последней скобе, натянув шланг до предела. В конце концов Кузнецову удалось ухватиться пальцами за корму «Прометея», за которой виднелась покосившаяся громада застрявшей ступени.
— Что вы там видите? — спросил Патрик.
— Очень мало. Тут темно, как в аду. Особенно, если парит тень. Погодите-ка, я достану лампу.
Полковник отцепил от пояса фонарь и включил его. Светлый круг пополз по обшивке (самого луча в вакууме видно не было), затем скрылся из виду.
— Ага!
— Что там?
— Вот ты где, голубчик! Один из соединительных стержней погнулся, но не лопнул. Пистоны, расположенные вокруг, разжимают «Прометей» и ступень, но они недостаточно мощны. К сожалению, чем сильнее они давят, тем прочнее держит погнувшийся стержень. Впрочем, это довольно легко исправить.
— Как?
— Ацетилено-кислородный резак перережет этот стержень в одну секунду. Тогда ничто не помешает механизму разъединения скинуть с нашей спины эту громадину. И мы сможем двигаться дальше. Но есть одна трудность.
Наступила пауза. Трое астронавтов, находившихся в вакууме, и трое остальных, оставшихся в загерметизированном отсеке, слышали каждое слово и даже дыхание Уинтера и полковника.
— В чем дело?
— Мне не очень ясно, как добраться до стержня. Он находится с другой стороны, и шланг туда никак не дотянется.
Глава 17
ПВ 03:19 Коттенхэм-Ньютаун.
Сэр Ричард Лонсдейл терпеть не мог затянувшихся обедов, но делать было нечего. Время шло, а гости все не вставали из-за стола. В ресторане, специально предназначенном для руководства компании, пахло сигарным дымом и дорогим коньяком. Швейцарцы были в отличном расположении духа; они расстегнули пиджаки и утирали пот.
— Поздравьте от нас вашего шеф-повара, сэр Ричард, — сказал Мюллер, поглаживая свое внушительное брюхо, словно любимую собачку.
Еще немного поболтали о том о сем, потом наконец один из гостей взглянул на часы. Тогда все задвигали стульями, стали жать друг другу руки и прощаться. Мюллер произнес долгожданные слова уже перед самым уходом. Очевидно, он был из тех, кто приберегает самую эффектную фразу под закрытие занавеса.
— Мы будем рекомендовать контракт к подписанию на обговоренных нами условиях, сэр Ричард. Надеюсь, что этим мы положим начало долгому и успешному сотрудничеству.
— Спасибо. Очень вам признателен. Швейцарцев уже ждали машины, с приемом было покончено. Сэр Ричард затушил сигару, постарался не думать о куче деловых бумаг, ожидавших его в рабочем кабинете. Однако никуда не денешься — придется с ними разобраться, иначе раньше полуночи домой не попасть.
Самый короткий путь к кабинету — через столовую, и сэр Ричард, толкнув дверь, зашагал через зал. Он был занят собственными мыслями и ничего бы не заметил, если бы не громкие голоса. В столовой оказалось довольно много служащих, хотя для чаепития вроде бы было поздновато. Люди о чем-то оживленно спорили. «Надеюсь, это не забастовка», — подумал Лонсдейл. У некоторых служащих в руках были газеты, остальные заглядывали им через плечо. Сэр Ричард увидел знакомое лицо — ветерана компании, служившего вместе с ним еще на прежнем месте.
— Генри, что тут происходит?
Генри Льюис поднял глаза, кивнул Лонсдейлу и протянул ему газету.
— Вы только почитайте, сэр. Волосы дыбом встают. Как будто снова война началась.
«КОСМИЧЕСКАЯ БОМБА В ВОЗДУХЕ!» Сэр Ричард быстро проглядел статью.
— Это как летающая бомба, — пояснил Генри. — Вроде Хиросимы. Посмотрите, на следующей странице карта. Видите, куда она летит?
На карте была изображена Великобритания, по которой проходила траектория полета. Чтобы подчеркнуть опасность, художник нарисовал мишень прямо в центре страны. По случайности яблочко мишени приходилось как раз на Коттенхэм-Ньютаун.
— Я бы на вашем месте не слишком тревожился, — пожал плечами сэр Ричард, спокойно складывая газету. — Уверен, что это все журналистские фанатазии, а не расчеты ученых. Чистая спекуляция.
Глава 18
ПВ 03:25
Слова полковника Кузнецова прозвучали в наушниках Патрика и Нади, а также из репродукторов в отсеке экипажа. Наступило молчанине — никто не знал, что сказать. Первой заговорила Надя, ровным, спокойным голосом сообщившая, что Патрика вызывают из Центра управления полетом.
— Майор Уинтер, Центр хочет, чтобы вы вышли на связь.
— Скажите им, чтобы катились к черту.
— Центр управления полетом, говорит «Прометей». Майор Уинтер в настоящий момент говорить с вами не может. Он помогает полковнику Кузнецову осматривать повреждение. Роджер. Пилот свяжется с вами, как только освободится.
— Чего он хотел? — спросил Патрик.
— Чтобы вы почаще выходили на связь, а также развернули одну из телекамер. А то телезрителям плохо видно.
— Обойдутся. Нечего из нас цирк устраивать. Кузнецов, оставайтесь на месте. Я направляюсь к вам. Посмотрим вместе, что можно сделать.
— Хорошо, Патрик. Прихватите с собой резак и набор инструментов. Мне кажется, я знаю, как нужно перерезать этот болт.
— Роджер. Иду.
Патрик прицепил к поясу ацетилено-кислородный резак и инструменты, вылетел в открытый люк и ухватился за скобу. Потом аккуратно вытащил за собою шланг, который плавно зазмеился в открытом космосе. Затем Уинтер медленно двинулся вдоль обшивки, то и дело останавливаясь, чтобы проверить, не запутался ли шланг. Резак и набор инструментов были громоздкими, но в невесомости их тяжести он не чувствовал. Когда шланг растянулся почти до предела, Кузнецов схватил Патрика за руку и подтянул к себе.
— Ну вот, — показал он, — смотрите сами. — Круг света скользнул по гладкой металлической поверхности мимо сопла ядерного двигателя и остановился на пистонах, которые должны были оттолкнуть от корабля последнюю ступень. Те, что находились ближе к астронавтам, сделали свое дело — между «Прометеем» и ускорителем образовался зазор. Но с противоположной стороны виднелись какие-то металлические клочья, полураскрывшиеся пистоны и уцелевший стальной стержень. Кузнецов направил свет фонаря прямо на него.
— А вот и невзорвавшийся болт. Между прочим, американского производства.
— Зато опоры и пистоны советские, — усталым голосом огрызнулся Патрик. — Самое слабое место — это стык двух технологий. Что ж, нас предупреждали. Правда, от этого не легче. Но как же быть? До болта по меньшей мере пять метров. Нам туда не достать.
— Может быть, мы сумеем прикрепить резак к какому-нибудь шесту и дотянуться до стержня?
— Нет у нас на корабле никакого шеста. Придется что-нибудь приспособить. Хотя вред ли мы что-нибудь найдем. Кроме того, пришлось бы зажигать резак здесь и тянуть его в горящем виде мимо всех этих труб и сопла ядерного двигателя. Если что-то повредим — нам конец.
— Это уж точно, — кивнул полковник, открывая сумку с инструментами. Внутри в специальных гнездах находились приборы особой конструкции, предназначенные для работы громоздкими щупами в ледяном холоде космоса. Кузнецов осмотрел резак.
— Я подумал о том же. Единственный выход — подобраться к болту и перерезать его.
— Для этого нужно будет задействовать астроскаф.
— Вы сами сказали, что времени на это нет. Я перережу болт и так, если вы мне поможете. Дайте-ка только проверю, работает ли эта штука… Отлично, выключаю.
— Полковник, о чем вы говорите? Ведь ваш шланг туда не дотянется.
— Разумеется. Я вдохну побольше воздуха, отсоединюсь от своего шланга, доберусь туда, перережу болт и вернусь. Я могу обходиться без кислорода три, а то и четыре минуты. Этого должно хватить. Если я потеряю сознание, то рассчитываю на вас — вы восстановите подачу кислорода.
— Не надо!
— Не делайте этого!
В интеркоме слышались встревоженные голоса членов экипажа.
— Молчать! — рявкнул Патрик. — Если хотите что-то сказать, то давайте по очереди. Надя.
— Я… я ничего не хочу сказать. Вы командир, вы и решайте. Но болт должен быть перерезан.
— Коретта, Элай? Больше никто не хочет высказаться?
После недолгой паузы в наушниках раздался голос Элая:
— Боюсь, нам нечего сказать. Мы здесь на положении пассажиров. Но нет ли какого-нибудь другого способа?
— Нет, — резко ответил Кузнецов. — А теперь пора начинать. Нельзя терять времени.
— Хорошо, — согласился Патрик. — Проблема номер один: как отсоединить шланг от вашего скафандра, избежав утечки кислорода? Если мы просто отвинтим его, весь кислород уйдет в космос.
— Я подумал над этим и считаю, что нашел ответ. Полковник снова открыл сумку с инструментами и порылся в ней. Все они очень мало напоминали своих земных собратьев, ибо были рассчитаны на работу в совершенно других условиях. Маленький инструмент не удержишь в здоровенной негнущейся рукавице скафандра. Не приходится рассчитывать и на помощь гравитации. Мы привыкли к работе силы тяжести и в обычных условиях не обращаем на нее внимания. На Земле все очень просто: вставляешь отвертку в шляпку винта и крутишь себе. В космосе так не получится. Без гравитации сразу сработает третий закон Ньютона: каждому действию соответствует противодействие. Крутишь отвертку в одну сторону, а сам при этом вращаешься в другую. Вот почему все космические инструменты были снабжены электродвигателями, работавшими на встроенных батарейках. Внутри крутился маховичок, создававший момент, который позволял вращать винт в противоположном направлении. Специальный рычаг помогал корректировать работу электромотора.
Полковник Кузнецов извлек из сумки гаечный ключ, очень мало напоминавший обычный немудрящий инструмент такого рода. Захват ключа управлялся мотором, который мог регулировать его ширину, а также силу и скорость поворота.
— Для чего вам это? — спросил Патрик.
— Сейчас увидите. Дайте мне, пожалуйста, резак. Баллоны лучше всего прикрепить к моей спине, чтобы не мешали.
Патрик повесил два баллона с горючим полковнику на спину; подающий шланг тянулся от них к пистолетной рукоятке резака. Кузнецов нажал на курок, одновременно включив кнопку зажигания; мощная искра воспламенила кислородно-ацетиленовую смесь. Полковник отрегулировал пламя, превратив его в длинную огненную иглу.
— Это был первый этап, — сказал он. — А теперь, Патрик, подержите, пожалуйста, резак, только направьте пламя в другую сторону.
Полковник замолчал и начал глубоко вдыхать и выдыхать воздух, чтобы легкие наполнились кислородом. Это называлось гипервентилированием, то есть максимально возможным насыщением крови кислородом. Сквозь стекло скафандра Патрик увидел, как Кузнецов улыбнулся и кивнул, давая понять, что готов к следующему этапу. Он быстро поднес гаечный ключ к груди и включил мотор. Челюсти ключа сомкнулись на жизнеобеспечивающем шланге, соединяющем воздухоподачу с электропитанием и кабелем связи.
— Подача воздуха прекратилась, — прошептал Кузнецов, экономя воздух. — Резак…
Он взял у Патрика горящий резак и одним движением рассек шланг — теперь на груди его скафандра болтался короткий обрубок.
Затем полковник уменьшил высоту пламени, махнул на прощание рукой и одним решительным движением перенесся за корму «Прометея».
— Что там у вас происходит? — спросил чей-то голос в наушниках Патрика. Уинтер сообразил, что остальные члены экипажа могут лишь догадываться о происходящем.
— Полковник Кузнецов собирается перерезать соединительный болт. Он перекрыл гаечным ключом свой кислородный шланг, чтобы не было утечки, а затем пережег резаком все кабели.
Патрик чувствовал, что его мысли путаются. Рядом в пространстве парил перерезанный кабель, похожий на садовый шланг для поливки растений. Но лилась из него не вода, а мелкая россыпь замороженных кристаллов кислорода.
— Надя, — сказал Патрик. — Перекрой кислородный шланг Кузнецова — утечка.
— Перекрыла, — ответила Надя, и поток кристаллов сначала ослаб, а потом и вовсе прекратился. — Что там у вас происходит?
— Полковник прошел полпути. Трудно пробираться сквозь всю эту арматуру — в особенности без страховки. Осторожно!
Крикнув, Патрик сразу сообразил, что кабель связи перерезан и полковник все равно его не слышит. Кузнецов здорово рисковал — времени у него было совсем немного. В нормальной ситуации человек, обладавший таким опытом работы в открытом космосе, ни за что не взялся бы за подобное дело. Но выбора не было. Последние ярды, остававшиеся до болта, предстояло ползти по совершенно гладкой поверхности. До этого момента полковнику было за что ухватиться. Теперь же он на глаз прикинул расстояние и оттолкнулся от выступа, чтобы долететь до нужного места по инерции.
Однако ему не было видно то, что видел Патрик: баллоны с горючим, прикрепленные к спине Кузнецова, неминуемо должны были зацепиться за опорную стойку. Уинтеру оставалось лишь с ужасом смотреть, как полковник плывет в безвоздушном пространстве, готовый ухватиться за дефектный болт.
Однако прежде чем он успел это сделать, один баллон ударился о стойку, и Кузнецов отлетел в сторону, так и не достигнув цели. Удар развернул его тело, и тяжелые сапоги коснулись борта «Прометея». Воспользовавшись этим, Кузнецов оттолкнулся, сделал сальто и попытался дотянуться до болта, но опять безуспешно.
Его относило прочь от корабля и ускорителя — в глубины космоса. Рядом не было ни единой точки опоры.
Неопытный астроплаватель запаниковал бы, отчаянно пытаясь зацепиться за предметы, которые явно находились вне досягаемости, но Кузнецов был настоящим ветераном. Он все еще продолжал медленно вращаться после своей неудачной попытки, но теперь стремительно поджал ноги к груди, чтобы увеличить скорость вращения. А потом вытянулся в полный рост и, продолжая крутиться, ухватился за один из кабелей, свисавших с кормы. Только теперь Патрик заметил, что его наушники гудят от встревоженных голосов. Оказывается, наблюдая за действиями Кузнецова, он оцепенел от ужаса и ничего не слышал.