220
Красный уголок, Ленинская комната – эти помещения, отведенные под нужды агитации и политического просвещения, на каждом советском предприятии и в каждом советском учреждении появились еще в начале 20-х годов. В их убранство обычно входили гипсовый бюст В. И. Ленина, портреты членов и кандидатов в члены Политбюро ЦК КПСС, фотогалерея передовиков производства, почетные грамоты и вымпелы, а также библиотечка с материалами партийных съездов и пленумов. В воинских частях и на судах военно-морского флота эту же роль играли Ленинские комнаты, служившие одновременно еще и местах проведения так называемого культурного досуга.
221
Бондарев Юрий Васильевич (1924) – писатель, до середины 1960-х годов воспринимавшийся как один из лидеров полуопальной «военной прозы», а позднее занявший ортодоксальные коммуно-патриотические позиции, что принесло ему не только звания Героя Социалистического Труда (1984), лауреата Ленинской (1972), Государственных РСФСР (1972) и СССР (1977, 1983) премий, но и ключевые должности первого заместителя председателя (19*71– 1990), а затем и председателя правления СП РСФСР (РФ). Выступив с речью на XIX партийной конференции (1989), Бондарев заявил о себе как о последовательном враге демократических преобразований в стране, а в 1991 году подписал «Слово к народу», которое было расценено как идеологическое обоснование т. наз. «путча ГКЧП».
222
Михайлов Олег Николаевич (1932–2013) – критик, прозаик, доктор филологических наук (1992), уже со второй половины 1950-х выступавший как исследователь и пропагандист творчества писателей первой русской эмиграции. Погиб во время пожара на даче в писательском поселке Переделкино. Вместе с писателем погибли его библиотека и архив, включающий в себя бесценное собрание автографов.
223
Воровского, 52 – здесь, в старинной барской усадьбе, которую Лев Толстой описал как дом Ростовых в романе «Война и мир», на протяжении десятилетий располагались секретариат правления и аппарат Союза писателей СССР. Ныне арендатором здания 52 по улице, которой возвращено название Поварская, является Международное сообщество писательских союзов.
224
«Слыл автором неологизма, ныне, думаю, всеми благополучно забытого» – «Что Вы, Сергей Иванович! Как же это забыть можно! – откликнулся из заокеанского далека профессор славистики Олег Проскурин. – Это же как „Литературные мечтания“…:)». «Термин „оживляж“ вообще-то был в ходу в журналистской среде. Но С. Ч. придал ему более емкое наполнение, дополнительные смыслы», – уточнила Алла Амелина. «Сергей Иванович, оно уже в словарях есть – со ссылкой на Вас же.:)))», – веско подтвердил лингвист Гасан Гусейнов. И оказалось, есть что сказать и Алисе Ганиевой: „Оживляж“ и сейчас очень в ходу, по крайней мере, я слышала не раз. Теперь буду знать и авторство, и пикантный генезис».
225
«Эмманюэль» – эротический фильм французского режиссера Ж. Жакена (1974), экранизация одноименного романа Э. Арсан, повествующий о сексуальных похождениях героини, роль которой сыграла С. Кристель, в Юго-Восточной Азии. До Советского Союза этот фильм дошел только в годы перестройки, став одним из безусловных хитов частных просмотров и клубного видеопроката.
226
«Греческая смоковница» – вполне себе по нынешним временам невинная немецкая эротическая комедия, в конце 1980-х годов особенно популярная в видеосалонах при райкомах и горкомах ВЛКСМ.
227
«Чтобы вопросы были поострее» – «А нам в МГУ, – вспомнил в Фейсбуке Петр Образцов, – Чаковский рассказывал, что его ВЫЗЫВАЮТ и строго ругают, потому что он своими критическими статьями о нашем народном хозяйстве дискредитирует – что? а-а-а, не догадались! – дискредитирует наш могучий ЭКСПОРТ».
228
«Метрополь» – неподцензурный альманах, собранный Василием Аксеновым (главный редактор), Виктором Ерофеевым, Евгением Поповым и выпущенный двенадцатью экземплярами как самиздат в 1979 году. Помню, как я, одним, видимо, из первых, читал его, разложив этот огромный фолиант (каждая полоса в четыре машинописных страницы формата А4) на полу своей однокомнатной квартиры. Казалось, что власть уже не заинтересована в идеологической охоте на ведьм и что, соответственно, этот альманах, не содержавший в себе никаких прямых выпадов в сторону власти, может быть напечатан и советским издательством – пусть даже самым ограниченным тиражом. Но Феликсу Кузнецову, незадолго до этого возглавившему Московскую писательскую организацию, был нужен именно скандал, и он разразился. В многотиражке «Московский литератор» под общим названием «Порнография духа» были опубликованы резко негативные высказывания известных литераторов об альманахе. Решение о приеме Ерофеева и Попова в Союз писателей дезавуировали, в ответ на что Инна Лиснянская и Семен Липкин заявили о своем выходе из этой организации. А Василию Аксенову 22 июля 1980 года было разрешено выехать по приглашению в США, где его уже ждал «Метрополь», выпущенный издательством «Ардис», а вскоре подоспел и указ о лишении писателя советского гражданства.
229
Иванов Александр Александрович (1936–1996) – самый, видимо, известный из поэтов-пародистов (а вернее сказать, эпиграмматистов) поздней советской поры. Благодаря сначала 16-й полосе «Литературной газеты» и, в особенности, благодаря телевизионной передаче «Вокруг смеха», которую он вел, Сан Саныча Иванова знала, без преувеличения, вся страна.
230
КПСС – Коммунистическая партия Советского Союза, куда в 1970–1980 годы усиленно затягивали молодых солдат, рабочих и колхозников, но куда совсем не просто было вступить представителям гуманитарной и, как тогда говорили, научно-технической интеллигенции. Райкомы и горкомы зорко следили за соблюдением процентного соотношения между гегемонами и так называемой прослойкой, поэтому интеллигентов в партию принимали не столько даже по доброй их воле, сколько по специальному приглашению, предусматривающему дальнейший карьерный рост кандидатов.
231
«Не в нижних чинах всю жизнь проскрипеть…» – «Помнится, – рассказал в своей автобиографии Сергей Боровиков, – вступать в КПСС было очень стыдно. Как и все, написал заявление стандартно: „Хочу быть в первых рядах строителей коммунизма“. Едва ли тогда – в 1976-м – в стране мог найти хоть один „коммунист“, в это верящий. Но куда деваться: в журнале „Волга“ мне, беспартийному, так и оставаться бы корректором, разве что через десяток лет выслужиться в литсотрудники» (С. Боровиков, с. 569).
232
Лимитчики, лимита – так, в условиях искусственного ограничения подвижности населения называли тех, кто по лимиту, то есть по квоте, выделявшейся для крупных предприятий и коммунального хозяйства, переезжал из провинции в Москву и другие крупные города в надежде получить временное жилье (чаще всего в общежитиях), а в итоге и вожделенную прописку.
233
Книжная лавка писателей – магазин на Кузнецком мосту, второй этаж которого был отдан под спецобслуживание членов Союза писателей СССР, так что каждый вторник и каждую пятницу, когда производился, как тогда выражались, завоз новых книг, в послеобеденное время на крутой металлической лестнице, ведущей туда, где распоряжались бессменные Кира Викторовна Дубровская и Олег Леонидович Соколов, выстраивалась длинная очередь литераторов. Причем не только страстных библиоманов, но и тех, кто всего-навсего хотел бы обзавестись дефицитными книгами для подарков, обменов и взяток.
234
Верченко Юрий Николаевич (1930–1994) – в течение двух десятилетий секретарь правления СП СССР по оргвопросам. Руководя всей практической жизнью, кадрами и финансами «Большого Союза», предпочитал не связывать свое имя с самыми одиозными идеологическими сюжетами{17}. Так что посвященный ему мемуарный сборник «Пьер Безухов с улицы Воровского» рисует образ «добрейшей души человека» (В. Розов), «благородного рыцаря литературы» (Ю. Изюмов), помогающего писателям «преодолевать цензорские тернии» (М. Алексеев). Поэтому можно понять Ю. Полякова, в ту пору секретаря комитета комсомола писательской организации Москвы, который воскликнул: «Сегодня, когда я оглядываю всю эту литературную „глиству“, засевшую на десятилетия в начальственных кабинетах многочисленных „союзов“ и сосущую последние соки из остатков писательского имущества, хочется сказать в сердцах: „Верченко на вас нет!“»
235
«Зачем вы всю эту «Порнографию духа»…» – «Я знаю, например, – рассказывал Аркадий Вайнер, – что история со знаменитым „Метрополем“ Вас. Аксенова могла закончиться для его участников гораздо более плачевными и опасными „оргвыводами“, если бы не вмешательство Ю. Н. <Верченко>» («Пьер Безухов с улицы Воровского», с. 92).
235
«Зачем вы всю эту «Порнографию духа»…» – «Я знаю, например, – рассказывал Аркадий Вайнер, – что история со знаменитым „Метрополем“ Вас. Аксенова могла закончиться для его участников гораздо более плачевными и опасными „оргвыводами“, если бы не вмешательство Ю. Н. <Верченко>» («Пьер Безухов с улицы Воровского», с. 92).
236
Большой Союз – так обычно называли Союз писателей СССР, вернее его правление, в отличие от малых – Союза писателей РСФСР и его Московской организации.
237
«B Союз писателей, конечно, рвались…» – вступить в Союз писателей СССР, что давало и социальный статус, и немалые привилегии, было, вообще-то, очень непросто. Соискатель, помимо личного заявления, должен был предоставить три развернутые рекомендации и, по крайней мере, одну, а лучше две или три свои отдельные книги. Приемное дело, когда до него доходила многомесячная очередь, сначала, если говорить о Москве и Ленинграде, рассматривалось на заседании так называемого бюро творческого объединения (прозаиков, поэтов или, к примеру, литературных критиков), оттуда поступало в приемную комиссию. И… Конец, казалось бы? Нет, не конец, дальше его еще штемпелевали (а иногда и заворачивали) на секретариате правления сначамасса, либо, случается и такое, во все союзы одновременно.
238
Брежнев Леонид Ильич (1906–1982) – партийный и государственный деятель, с 1964 года занимавший пост первого, а с 1966 года генерального секретаря ЦК КПСС, председатель Президиума Верховного Совета СССР (1960–1964, 1977–1982). Питал слабость к коллекционированию разного рода орденов, медалей и званий. Всего им было собрано 117 советских и иностранных государственных наград, а ведь к ним надо прибавить еще и негосударственные знаки отличия. Поэтому никого не удивило, что после публикации под его именем мемуарных книг «Малая земля», «Возрождение», «Целина» Брежнев не только взял гонорар в 179 241 рубль, но и счел для себя возможным стать членом Союза писателей СССР и лауреатом Ленинской премии по литературе (1980). «Кто-то, – записал 5 сентября 1978 года Лев Левицкий, – высказался в том смысле, что Леонида Ильича надо выбрать академиком ВАСХНИЛ, поскольку ему удалось снять невиданный урожай с малой земли» (Л. Левицкий. Термос времени, с 12).
239
Кинофестиваль – теперь уже и не поверить, но попасть на фильмы, которые показывались под эгидой Московского международного фестиваля, можно было либо отстояв фантастически длинные очереди, либо, если ты приписан к какому-нибудь влиятельному ведомству или творческому союзу, очереди меньшие, но все-таки отстоять. На сеансах, первый из которых начинался в 7 часов утра, а последний в 11 часов вечера, демонстрировалось обычно по два фильма: один из капиталистической страны и один из социалистической или «слаборазвитой», то есть развивающейся.
240
Вовчок Марко (Вилинская Мария Александровна, по первому мужу – Маркович, по второму – Лобач-Жученко) (1833–1907) – прозаик, поэтесса, переводчица, писавшая на украинском, русском и французском языках. Ее правнук Борис Борисович Лобач-Жученко (1899–1995) известен публикациями, связанными с биографией Марко Вовчок, а также учебными пособиями по теории и практике парусного флота, организации и судейству парусных соревнований. Его книга «Записка последнего гардемарина» была издана в 1993 году{18}.
241
«АСТ», «ЭКСМО» – крупнейшие издательства, контролирующие большую часть книжного рынка в России и знаменитые среди малоимущих, в большинстве своем, писателей тем, что, по легенде, только авторам «ACT» и «ЭКСМО» платят сколько-нибудь достойные гонорары.
242
Внутренние рецензии – рукопись, поступающая в журнальную редакцию или издательство, почти всегда направлялась на отзыв рецензентам, не состоявшим в их штате. В этой роли могли выступать и студенты Литинститута, и известные литераторы, остро нуждавшиеся в заработке (например, Юрий Домбровский или Виталий Семин).
243
Бюро пропаганды художественной литературы при Союзе писателей СССР – учреждение, которое не только окормляло советское население поэтическими концертами и лекциями о великих и малых классиках, новых книгах и неизменно актуальных проблемах современного литературного процесса, но и кормило писателей, временно оказавшихся или всегда находившихся не при деньгах. Конечно, 15 рублей, которые выплачивали за полуторачасовую лекцию литераторам молодым или малоименитым, или 22.50, достававшиеся тем, кто котировался выше, – суммы не бог весть какие даже и по советским временам. Но если не лениться и из клуба камвольной фабрики, не чинясь, ехать в воинскую часть, чтобы оттуда нагрянуть в детский дом или еще куда, то на хлеб с маслом, а иногда и с икоркой, вполне хватало даже литераторам, пребывавшим либо в творческом простое, либо у властей в опале.
244
Поликлиника Литфонда– единственное, может быть, место, где перед кабинетами стоматолога или окулиста могли мирно встречаться литераторы, принадлежащие к различным и зачастую враждующим между собою писательским группам. Свое название поликлиника сохранила и сейчас, хотя была продана за полкопейки еще в самом начале 1990 годов.
245
«Советская власть плохо содержала своих писателей» – эта новелла, что и неудивительно, вызвала особенно бурный отклик в Фейсбуке. «Да, тогда существовали утвержденные ставки авторского гонорара например, за авторский лист прозы – от 150 до 400 рублей. На 400 рублей можно было два месяца жить или купить холодильник «Минск», – напомнил Юрий Буйда. «Нашли чем хвастаться, писатели. В советское время поэты-песенники в ВААП (теперь РАО), в кассу, с чемоданами ходили. В меньшие емкости не помещалось», – съязвил Алексей Слаповский. «Что там мебель, – квартира! За гонорар „Советского писателя“ 1989 года (книжка прозы в мягкой обложке) я обменяла двухкомнатную квартиру в Челябинске на двухкомнатную в Москве, у метро Отрадное, которого тогда, правда, ещё не было. Доплата равнялась стоимости трёхкомнатной кооперативной квартиры», – вздохнула Татьяна Набатникова. «Ого! На бездуховном Западе, надо думать, не каждый Умбер-то Эко так вот за статью сразу купит финский диван… Да еще велюровый. «Россия, которую мы потеряли…» – изумилась Ольга Бугославская. «Советская власть мирилась с писателями как с неизбежным злом… и по мере возможностей это самое зло прикармливала…. кого-то перекупала, кому-то просто не давала помереть с голоду, потому что не комильфо… Мы ж не гестаповцы какие-то, мы вам пальцы в дверях не зажимаем, – говорил мне моложавый капитан в штатском, который вел со мной, студентом, разные литературные разговоры…» – подытожил Андрей Чертков. «Дорого же обходились совдепии ее могильщики», – поставил финальную точку Владимир Таракановский.
246
Литературная консультация – структурное подразделение Союза писателей СССР, куда стекались рукописи (по преимуществу, самодеятельных) авторов, отправленные и в правление Союза, и в издательство «Советский писатель», и лично дорогому товарищу Леониду Ильичу Брежневу, и в ООН, и на деревню дедушке. Коэффициент полезного действия был, разумеется, небольшим, так что стенд, на котором были выставлены книги, авторы которых прошли через Литконсультацию, почти не пополнялся. Зато возможность подзаработать т. наз. «внутренними» рецензиями ценилась тогдашними членами Союза писателей ничуть не меньше, чем выступления по линии, как тогда говорили, Бюро пропаганды художественной литературы.
247
Искренко Нина Юрьевна (1951–1995) – поэтесса, одна из наиболее ярких представительниц концептуализма в поэзии конца 1980-х – начала 1990 годов. Были и посмертные издания ее стихов, но они выходили, во-первых, так давно, а во-вторых, столь малыми, коллекционными тиражами, что вряд ли доступны новому читательскому поколению{19}.
248
«Работница», «Крестьянка» – «тонкие» иллюстрированные журналы советской эпохи, где, наряду с очерками о героинях социалистического созидания и кулинарными рецептами, непременно публиковались и стихи – как правило, доступные пониманию массовой, да к тому же еще и женской, читательской аудитории.
249
Казакова Римма Федоровна (1932–2008) – поэтесса, всегда воспринимавшаяся мною как образец эталонного – и не плохого, и не хорошего – стихотворца, что помогло ей стать «рабочим» секретарем правления Союза писателей СССР в 1976–1981 годах, а в постсоветские уже годы возглавить Союз писателей Москвы. С чем наверняка не согласятся и многие мои коллеги, сохранившие в своей памяти образ деятельного, доброго и участливого человека, и многие читатели, запомнившие Казакову, прежде всего, по ее песням.