— Вадик, — сказала Сандра, прожевав, — а ты только по мальчикам, да?
И подмигнула. Дубль скривился.
— Пожалуйста, не называй меня Ва-а-адиком! Не только, но на старых баб не встает, — продолжил он без тени смущения. — Мужики платят больше, и там это не всегда обязательно.
— Чтоб вставал? — спросила Сандра с интересом.
— Ну да.
Комок застрял в горле. Боясь, что сейчас блеванет, Вадим вскочил, схватил Сандру за руку и потащил к выходу.
— Что ж вы спешите-то? Посидите еще! — причитал хозяин, семеня следом. — Приходите еще!
— Вернемся, вернемся, — проговорила Сандра, ошеломленная поведением Вадима.
Дверь захлопнулась.
— Ты чего? Доесть не дал!
— Фу, мерзость. Посмотрел бы я на тебя, если бы тебя… не совсем тебя, но…
— Понятно.
Охранник покосился настороженно, Вадим кивнул ему и помахал на прощание. На улице перевел дыхание.
— Вадимочка! — донесся сзади незнакомый голос.
Сокращая расстояние широкими прыжками, как исполинский кузнечик, приближался странно одетый верзила, сам он был черноволос, но виски — седые, серебряные.
Налетел ураганом, сгреб Вадима, закружил в объятиях. И в губы поцеловал бы, если бы не рост. Спасла его Сандра:
— Ты, вероятно, Колечек.
— А ты кто?
Она насупилась и пробасила:
— Петр Иннокентьевич.
Объятия разжались — Вадим поспешил к мотоциклу.
— Вадимочка, так нечестно… Мы же договаривались!
— Дома твой голубец, — сказала Сандра, устраиваясь позади Вадима. — Это его брат.
Вадим выехал на набережную. Покатались сегодня хорошо, еще немного — и кончится бензин. А в городе он не видел ни одной заправки и подозревал, что их больше нет. Что там Сандра говорила? «Топливо»? Вот что это за топливо, знать бы.
Храма не было. Бассейна, впрочем, тоже. На его месте была воронка, здоровая такая воронка. Глубокая. На коричневатой поверхности дождевой воды плавал мусор.
— Куда теперь?
Сандра слезла с мотоцикла, вытащила самокрутку. Закурила.
— Без понятия. Твой голубец нам ничем не поможет, разве что тебе в попку даст. Леон… Нам бы пойти к Леону. Правда, я не знаю, где он сейчас. Давай вернемся в бункер, рано или поздно Леон туда заглянет.
С карканьем пролетела над головой стая ворон. По Москве-реке плыла ладья, поднимались и опускались десятки весел. Сандра проводила ее безразличным взглядом.
— Решил? Поедешь со мной?
— Поеду. Давай по дороге еды купим, что ли?
Сандра рассмеялась.
— У голубца надо было жрать! Ой, не могу… Ой, нельзя же так… «По дороге»! По дороге ты только крыс настреляешь!
— Прекрати. — Она, казалось, не слышала, и Вадим повысил голос. — Прекрати! Если бы ты попала к нам, я бы из кожи вылез, чтоб тебе помочь! Я бы, блин, не ржал! Я же ни хрена не понимаю! У меня двойник — пидор! В городе черт знает что! По реке викинги плавают! А тебе смешно?!
— Прости.
Он не ожидал, что Сандра легко сдастся.
— Прости, пожалуйста. Я просто ошалела… сама ошалела, понимаешь? И толком не знаю, что делать. Надо искать Леона, точнее, надо его найти. И поесть, конечно, надо. Ты же привык каждый день есть… Поехали в кабак. Тут недалеко есть кабак, неплохой. А я выгодно сегодня наменялась.
* * *Бар назывался «Тоска зеленая». В сравнении с ним любой современный ларек-«реанимация» казался элитным рестораном. В веселые девяностые, когда Вадим только в школу пошел, были ржавые ларьки с кривыми, писанными от руки буквами, где пиво наливали в целлофановые пакеты. «Тоска зеленая» — похожий ларек, разросшийся до немыслимых размеров. Стена железная, стена каменная, закопченные стекла, ржавая труба, из которой валит черный дым. Три тела у входа, удерживающие друг друга. Картина маслом.
Есть сразу расхотелось.
— Помни: ты — лунарь. Я — твой телохранитель, — поучала Сандра. — Ты веселишься. Отдыхаешь. Ловишь кайф. Веди себя нагло.
Вадим огляделся в поисках стоянки. Фиг там! Эйприл пришлось оставить у коновязи. Единственная гнедая кобыла с отвислыми животом била копытом и фыркала на красавицу соседку. Слуга боялся пальцем тронуть чудо-технику. Вадим сдвинул брови у переносицы и велел:
— Возьми влажную чистую тряпку и протри от пыли. Понял?
— Да, господин…
Как только переступили порог, в нос ударил запах стряпни вперемешку с едким дымом. По-видимому, здесь раньше находилось кафе, и столики частично уцелели. А вот кафель на полу истерся, потрескался. В зале было столиков двадцать, из них большая часть пустовала, но ор стоял, будто тут резвилось несколько полков.
Сандра плюхнулась на деревянную скамью, отполированную тысячами задов. Подоспел «гарсон» — пацанчик лет пятнадцати с сосульками немытых волос, улыбнулся. Вадим поморщился, представив, как из его рта воняет гнилыми зубами. Вместо белой рубашки и черных брюк — фартук, наподобие мясницкого, линялая серая футболка и штаны, смахивающие на спортивные.
— Простите, а где у вас туалет?
Официант выпучился, покраснел, булькнул.
— За дверью, — сказала Сандра вместо него. — Где пожелаешь.
Официант смотрел насмешливо. Вадим пулей вылетел из зала, завернул за угол…
— Ну ты даешь. — Сандра стояла за его спиной. — Ты круче пропозориться не мог. Зато теперь все поверят, что ты — лунарь.
— Ты почему за мной пошла?
— Я ж твой телохранитель. Заканчивай, обильный ты мой. Пойдем жрать.
Сандру стоило слушаться. Беспардонная, невоспитанная, но выручает. А могла бы прибить или отравить, забрать золото и Эйприл. Вадим, входя обратно в кабак, заметил, как нежно вытирает ее сверкающее тело слуга.
Официант сделал вид, будто Вадима еще не видел. Снова поклонился. Вадим ждал меню, но его нести не собирались. Он бросил на Сандру взгляд, полный отчаяния: выручай.
— Чем кормят? — осведомилась она.
— Рагу. Лепешки. Есть жаркое.
— Из крысы?
— Обижаешь, госпожа, из вороны. Диетическое мясо, легко усвояемое. Еще есть грибы, затируха есть. И яйца, штука — один-эс, нигде не найдете дешевле. Для дорогих гостей — стейки любой прожарки, парная убоина!..
— Мне — ворону. Зажарь до корочки. А господину… — Сандра посмотрела на зеленого Вадима. — А господин, к сожалению, дал обет не отнимать чужую жизнь и не есть мяса. Поэтому убиваю за него я. Господину — лепешки, грибы.
— Что пить изволите? Коньяк?
— Чай.
Вадим представил Сандру, хрустящую вороньим крылышком, и проклял тот день, когда поехал на Рублевку… Господи, за что?
— Спасибо, — сказал Вадим Сандре. — А стейки у них из чего?
— Из собаки, конечно. На торжище крадут псов, разводить — кишка тонка. Поэтому не советую. Неизвестно, откуда та шавка прибежала. Рыбу, видишь, не предлагал — тут приличное заведение, откровенной дрянью не кормят.
Вадим зажал рот. Ему так и жрать «грибы и лепешки», пока он отсюда не выберется?
Принесли еду. Старательно не глядя на Сандру, Вадим вылавливал гнутой ложкой грибы из глиняного горшка, жевал свежий хлеб — кисловатый, но довольно приятный. По телу разливалось тепло, голова кружилась, и даже мелькнула мысль заказать «коньячку». Но пить не стоило, конечно, а стоило поехать в бункер и лечь спать.
Сандра расплатилась — он не заметил чем. Губы ее блестели от жира, глаза осоловели, щеки раскраснелись.
Заведение постепенно наполнялось народом, Сандра занервничала. Вадиму не хотелось никуда ехать, не хотелось уходить из этого места, хоть чем-то напоминающего его прошлую жизнь. Здесь кормили за деньги, здесь выпивали, сюда, наверное, водили девушек. Вадим не сомневался, что и в этой реальности можно неплохо устроиться. Яркий пример — Леон, о котором Сандра все уши прожужжала. Вот с кем нужно непременно познакомиться. Человек, которому здесь удалось чего-то добиться… не «чего-то», а очень многого, должен знать ходы и выходы.
В бункере он тотчас рухнул на кровать и провалился в сон. Сандра бродила вокруг, щебетала, голос ее звучал фоном, как шум моторчика.
3. Леон
Спать Вадиму нравилось. Спать было спокойно и приятно. И вдруг — толчок. Рожа… Ну и рожа! Не-е, сны здесь хреновые. Такую рожу можно увидеть только в бандитском фильме про Коза Ностру. Опять толчок. Да это ж, блин… Не сон это! Сандра, растерянно хлопающая глазами, стояла у стеночки.
— Привет, красавчик, — проговорила рожа.
Вадим рухнул на кровать и сообразил, что некоторое время его держали за грудки.
— Леон, — пробормотала Сандра не своим голосом, — не горячись…
Во те на! Здравствуй, Леон! Хотя чего здесь еще ожидать? Ботаника в очочках? Алена Делона?
— На фиг ты его сюда приперла? — возмутился Леон с самым невозмутимым видом.
— Ты послушай, — Сандра встала между Леоном и диваном, на котором валялся Вадим, — ему идти некуда…
— Любому есть куда идти. Например, на хер. С каких пор ты западаешь на пидоров?
— Это не то, о чем ты подумал. Вообще не то! Этот человек… посмотри на него хорошенько. Да-да, посмотри. А теперь вон туда глянь, в уголок. — Она указала на Эйприл.
Чтобы разглядеть чудотехники, Леон подошел поближе, присел, ощупал мотоцикл и вынес вердикт:
— Лунарь?
Похоже, присутствие лунаря на него не производило впечатления. Вадим видел его минуту, не более, но почему-то уверился, что этого человека ничего не удивляет. Вот сейчас скрестил руки на груди, приумолк. И хрен его знает о чем думает.
Трудно было выработать стратегию поведения. Правду сказать? Не поверит. Косить под лунаря? Нет, прибьет, когда узнает, что ему врут.
На помощь пришла Сандра:
— Не поверишь, он не лунарь!
— Ты права — не поверю, — на его губах заиграла хищная улыбка.
Вадим отметил, что все его зубы на месте, здесь это редкость.
— Хотя, — продолжил он, задумался, глянул с интересом. — Пошел вон! Быстро. Две минуты на сборы.
Шутит? Нет? Чего ему надо? Вадим спал одетым и сразу же вскочил с дивана, обул кроссовки и засеменил к двери. Спросонья он не до конца соображал, что его выгоняют, обрекают на смерть. Открыл дверь и потянулся к Эйприл.
— Стоять! — приказал Леон таким тоном, что Вадим застыл, не решаясь обернуться.
— Леон! — тараторила встревоженная Сандра. — Мы знакомы полтора года. Поверь мне, этот парень…
— Где ты его откопала?
— У него машина на бен-зи-не! И приборчик… у лунарей таких не бывает. Уж я-то знаю! Да посмотри же на его одежду! Неужели ты думаешь, что я его притащила потому, что мне негде трахаться?
— Вернись.
Вадим уселся на стул поближе к выходу. Попробуй с таким договориться. У него вместо мозга мышцы. Слева — бицепс, справа — трицепс, а посередине — автоматный ствол.
— Рассказывай. Сандра, не стой за спиной!
Девушка уселась на диване. У нее был вид абитуриента на вступительном экзамене.
— Ну, расскажу, и что? — прохрипел Вадим.
Леон зыркнул и промолчал. Вадим мысленно перебирал варианты, способные убедить такого человека. Телефон? Издох, сволочь, а зарядка дома. А без зарядки он для Леона — неведомая фигня. Часы? Тоже остановились. Да и, по-видимому, не удивишь их часами. О! В бардачке валяется путеводитель по Москве! Там фотографии современной Москвы с домами строительной фирмы, куда Вадим рассчитывал устроиться. А еще там есть новый номер «Игромании»! Воодушевленный, он вскочил и тут же был взят на мушку.
— Без глупостей, пожалуйста.
— Леон, ты что? — воскликнула Сандра. — Я ручаюсь за этого человека. Я — ручаюсь!
— Я не кидаю своих, но на взаимность не рассчитываю. И тебе не советую.
Вот параноик чертов! Вадим протянул ему путеводитель.
— Большой привет из моей Москвы. — Он улыбнулся как можно дружелюбней.
Прислонившись к стене, Леон рассматривал картинки, не забывая поглядывать на Вадима. Интересно, он хоть читать умеет?
— Это шутка? — наконец отреагировал он.
— Нет, это мир, откуда он прибыл, — сказала Сандра.
— Прибыл? — Леон на полтона повысил голос. — Сандра! Ты меня пугаешь. Он же блаженный!
Вадим трясущимися руками протянул «Игроманию»:
— Взгляни. Ну, что ты скажешь?
Но даже этот аргумент не впечатлил Леона. Или он просто не подал вида? Сандра не выдержала. Вскочила, всплеснула руками:
— У лунарей ничего подобного нет, клянусь! Он не сумасшедший, это же очевидно! И машина на бензине… Одежда… посмотри. — Она швырнула в Леона курткой. — Кожа. Тончайшей выделки. Журнал, прочитай на обложке: издан в июне, но тридцать лет назад. Там войны не было, понимаешь? Там Клондайк!
Леон смерил шагами комнату, рывком поднял Вадима и прижал к стене.
— Рассказывай, зачем вешаешь нам на уши дерьмо.
Нужно срочно что-то делать. Но что? Этот человек непрошибаем!
— Рассуди сам… — Вадим пожал плечами, — если я лунарь, то вы для меня не люди. Чтобы подготовить журналы, надо до фига денег. Про машину я вообще молчу. Получается, такие растраты только для того, чтобы вы мне поверили. Смотри, у меня огромные средства… неужели я не нашел бы другой способ, чтобы втереться в доверие?
— В том-то и дело, — руки Леона разжались, — я все равно вытрясу из тебя правду.
— Правда в том, что если вы поможете мне найти дорогу домой, — говорил Вадим, поправляя перекошенную рубашку, — то я заберу вас с собой туда. — Он указал на путеводитель.
— Мы поговорим позже. — Леон на миг задумался, потер гладко выбритый подбородок, потом взял Сандру под руку и направился к двери. — Идем, дело есть.
У выхода девушка посмотрела на недоумевающего Вадима, потрясла головой — извини, мол. Дверь захлопнулась. Вадим шумно вздохнул. А чего он ожидал? Если бы к нему домой заявилось чудо и стало утверждать, что оно сюда «прибыло» подобным образом, он позвонил бы в дурку. Леон — человек небольшого ума, выросший в адских условиях. Спасибо, хоть рожу не намылил…
Мыло… Эх, помыться бы! Выпить кофе, съесть бутерброд с сыром… М-м-м… Здесь ни воды, ни еды. Интересно, хоть питьевая вода есть? Будет здорово, если пару суток никто тут не появится. Просто замечательно!
Вадим подергал дверь — заперто. Чего и следовало ожидать. И что теперь? Звать на помощь? Убиваться об стену? Он рухнул на диван, потянулся к книжке в знакомой черно-белой обложке. Достоевский. «Преступление и наказание». Именно эту нудную книжку он не осилил в десятом классе, пришлось читать сокращенный вариант. А теперь она — мост, протянутый сквозь время и пространство. Смотришь на нее — и ты дома. Переводишь взгляд — и снова в аду.
Вадим лег на спину, вперился в темный потолок.
Время текло неимоверно медленно, как будто издевалось. Самое скверное, что заняться Вадиму было нечем. А когда нечего делать, в голову лезет всякая дурь. Даже если все хорошо, обязательно закрадывается какая-нибудь гаденькая мыслишка и точит, точит. Сознание человека не создано для счастья и не ценит благополучия. А уж если положение — полное дерьмо, мрачные мысли обрушиваются лавиной, и хоть не живи. Вчера был день-гонка. События сменялись с лихорадочной быстротой — быстрее, чем Вадим успевал их осмысливать. Но от правды-то не убежишь! И вот она догнала. Догнала, и не то чтобы тюк по голове и прощай крыша, а схватила за горло и душит, душит… Некуда спрятаться, не на что отвлечься.
Сколько времени минуло с момента, как ушла Сандра? Час? Два? И солнца не видно, чтобы сориентироваться. Пить хочется. А еще хочется отлить. Не на стену же мочиться! Стоп, а почему бы и нет? Оставили тут человека одного, голодного, без воды.
Возле двери Вадим расстегнул ширинку, чтобы хоть так выплеснуть негодование, но передумал. Не стоит уподобляться этим скотам.
Мочиться пришлось в мусорное ведро.
Как здорово было бы проснуться!.. Нет, вряд ли получится вернуться. Придется пожирать крыс и ворон, мыться раз в месяц, гадить на улице, трахать сифозных девок. И подохнуть, замерзая в подворотне. Или к сорока годам заработать цирроз, нет, скорее всего, рак. Самый благоприятный исход — быть убитым и ограбленным. Нет, лучше всего сойти с ума. Скакать на четвереньках, пускать слюни и ни о чем не думать.
Десять лет… Десять лет безграничного одиночества, когда вокруг копошатся люди… нет, инфузории. Амебы. Простейшие, живущие одними инстинктами. Их интересует только удовлетворение физиологических потребностей. Большая часть из них ни читать, ни писать не умеет, это же ежу понятно!
Картины на стенах, мертвенно-бледные в свете тусклой лампы. Фантасмагория чужого бреда. Да он же шизофреник, этот Леон! Он же садист наверняка. И на Сандру надежды нет — баба бесправная, подстилка. Ох, ну и влип. Почему до сих пор не убили?
Без паники, без паники… Ладони у Вадима вспотели, щека задергалась. Хотелось в горячую ванну, тереть себя мочалкой, смыть эту вонь, смыть эту налипающую шкуру местного гопника. Не сдаваться. Оставаться собой. Думай, Вадим, думай, ты же умеешь думать, продай себя подороже. Не как твой двойник, будь он неладен, слабак, а как продавал себя на собеседованиях: свои знания, свой мозг.
Что-то зашуршало в углу, и Вадим быстро обернулся. Крыса? Они жрут крыс, крысы жрут их — все закономерно.
«Слушай, Леон, я могу сделать из твоего жилья конфетку, я — дизайнер». Три раза «ха-ха». Дизайнер — это такая фамилия: Кульман, Ватман и Дизайнер. Вадим остановился перед пейзажем: белое солнце, сизое небо, черная трава, изломанные мертвые деревья — и плюнул прямо в «светило». Полегчало. Местные — зашоренные, они не жили, выживали. У них нет знаний по физике, биологии, истории. Нужно правильно себя подать.
Снова зашуршало возле мусорного ведра. Вадим уставился в темный угол. И так на пределе, а тут еще паразиты, крысы эти, наверняка и вшей полно в матрасе, а в диване — клопы водятся. Он осторожно подошел к Эйприл и включил фару. Стало светлее. Никого не было в комнате, он тут один.