— Что так? Или все наши орлы хорошо попрятались?
— Не надо так, Семен Дмитриевич, о людях.
— Извини, Вадим, опять настроение ни к черту. Эта сука еще достает своим приторным вниманием.
— Это вы о жене?
— О ком же еще? Египет ей подавай, стерве. Как она меня достала — слов нет, сплошные эмоции! Не домой возвращаешься, а в ад какой-то. Дома — ад, на работе — ад, где и когда жить-то?
— Я хорошо вас понимаю, может, сменим обстановку?
Гальянов с немым вопросом посмотрел на Вадима.
— Нет, я не в том плане, чтобы покинуть Город, может, снимем вам квартиру? Все же отдушина?
— Ага, и спровоцируем супругу объявить розыск? Она же всю администрацию вместе с милицией на ноги поднимет, не приди я домой ночевать.
— Объяснить ей все.
— Кому, Вадим? Кому объяснить? Сосне зеленой или ее пуделю ты быстрее объяснишь. Она же, сука, по себе все мерить будет. Завопит: любовницы, разврат!
— Мы ее успокоим.
— Да ну ее, Вадим, чего с дерьмом связываться? Сам хомут надел — сам и буду тащить, — Гальянов махнул рукой. — Ты, Вадим, отправь охрану вниз — поговорим немного.
— Сержант, — голос помощника не утратил командирской нотки. — Следуйте к машине. Ждите возле нее, контролируйте обстановку во дворе.
— Как прикажете. — Милиционер забросил автомат за плечо, спустился по лестнице и вышел во двор.
— Вадим, что нового по нашему делу?
— Идеи кое-какие имеются. Я сегодня почти всю ночь анализировал ситуацию, поднял с вечера материалы происшествий, связанных с наркотой за последний год, сделал определенные выводы… Выводы малоутешительные.
— Ты это серьезно?
— Куда ж серьезнее? Понимаете, Семен Дмитриевич, почему именно в нашем городе против наркоторговли произошло выступление? И такое внушительное. Скорее всего, причина — в яростной мести, в гибели какого-то близкого человека, а то и целой семьи. И такой случай имел место. Один из четырех. Три я отбросил сразу. А вот один привлек мое внимание, и сейчас я на девяносто девять процентов уверен, что именно этот случай и привел к таким тяжелым последствиям.
— Что за случай?
— О нем еще Саркис упоминал. Помните? Упрекал нас, почему мы тогда не отследили происшествие с одной семьей?
— Что-то было, но не тяни, я подробности сейчас не вспомню.
— Это произошло около года назад. Гарик посадил на иглу девчонку, и у них закрутилось нечто, похожее на роман. Но это больше для нее, для Гарика встреча с девицей была не более чем очередная утеха его идиотского пристрастия — сажать на иглу малолеток, подчиняя своей похоти. Тогда отец девочки устроил за Гариком настоящую охоту, вычислил его дачу и вырвал дочь, угробив «девятку» Гарика. Последнему удалось под прицелом пистолета, прыжком со второго этажа уйти. После того как с девочкой поработал Гарик, она уже не смогла избавиться от зависимости и вновь, уже самостоятельно, сбежала из дома и попала в один из притонов. И вновь отец вышел на ее поиски. Он захватывает у собственной квартиры Топора, предварительно опять-таки вычислив его, профессионально берет того на понт — дескать, через шприц-тюбик ввел ему отравляющее вещество — и ставит условие: либо Топор разыскивает его дочь и он, в свою очередь, нейтрализует яд, либо мучительная смерть от удушья.
— А что? Такое возможно?
— У специалистов на вооружении много хитрых препаратов и всевозможных штуковин, так что такой вариант теоретически возможен, но практически — вряд ли. О подобных действиях много написано в детективных романах, но это скорее психологический прием…
Закончить разговор Гальянов с Вадимом смогли только в обеденный перерыв, из-за большой занятости Семена Дмитриевича. Они устроились на обычной скамейке, и диалог продолжился:
— Так вот, об отце этой девчонки. Саркис тогда обмолвился, что отец — Воронов Александр Викторович — работал какое-то время в фирме «Гелион», и не простым сотрудником, а первым помощником Зотова.
Я прозондировал почву, и выявилась такая странность. Вообще в «Гелион» устроиться было практически невозможно, но приходит Воронов — небольшая формальность, и он зачисляется в штат. Почему Зотов взял Воронова? Официально потому, что тот владеет французским и испанским языками, но в Городе полно таких, владеющих. И использовался Воронов не как переводчик, в этом просто не было никакой необходимости. Почему для него, Воронова, сделано исключение? Не потому ли, что Зотов ранее знал его? А кем был Зотов до того, как прибыл в Город и занялся частным бизнесом? Какой-то «шишкой» в бывшем КГБ, ФСК, ФСБ. Это не секрет. Значит, вполне допустимо, что и Воронов когда-то служил в Конторе, и связь с Зотовым тянется еще с тех времен? Что мы имеем в результате? У Воронова погибает семья. Зотова убивают. Воронов после болезни уезжает из Города. Он уезжает, чтобы собрать силы, привлечь бывших сослуживцев, подготовиться и вернуться. Вернуться, чтобы мстить. Отсюда и профессионализм и хладнокровие при проведение акций. Еще неизвестно: из какого они подразделения. Но, при любом раскладе, хорошо подготовлены для проведения операций подобного рода.
При знании Вороновым Города и при возможной поддержке извне — эти ребята представляют смертельную угрозу для нас и нашего дела. Они пошли снизу вверх, обеспечив максимальную огласку своих действий, и яркими примерами показали: против чего, собственно, они выступили, обеспечив тем самым себе поддержку населения. Ведь чего скрывать — город говорит о них как о мстителях, героях.
— Черт возьми! Но что же тогда делать? Ты нарисовал такую картину, что впору пойти и повеситься. Ведь из твоего умозаключения напрашивается один вывод: рано или поздно эти спецы выйдут на нас!
— Я не хочу усугублять положение и тем более не хочу, чтобы вы меня приняли за паникера. Все концы торговой сети ведут ко мне. Только меня знает определенный круг доверенных лиц, в том числе и Гарик. Так что следующая их цель — это я. Вот на этом и надо попытаться сыграть. Приготовить им капкан. Мне же придется выступить в роли живца.
— Вадим, подожди, не торопись. Зачем тебе рисковать? Если их цель — ты и мы знаем об этом, то не лучше ли тебе на время скрыться? Тогда их поиски ни к чему не приведут, и они вынуждены будут либо ждать твоего появления, либо искать тебя.
— Нет, Семен Дмитриевич, не знаете вы, извините, этих ребят. Ждать они не будут. Если уж начали действовать, то остановить их сможет только смерть. Поэтому вариант с наживкой считаю самым целесообразным на данном этапе.
— Но ты смертельно рискуешь, Вадим! Они же убьют тебя, как только вычислят.
— Нет, сразу не убьют. Им нужна информация: кто стоит надо мной. Они знают, что я не могу быть вершиной преступной пирамиды, — мой статус просчитывается очень легко. Но меня еще надо взять. И только на этом этапе мы сможем как-то противостоять им, а если сложится все удачно, то и переиграть их. Только так.
— Как сейчас нужен Саркис, — вздохнул Гальянов.
— Я думаю, что он появится, у него свои каналы связи с Городом.
— Тогда так. Обеспечь себе охрану. По городу без необходимости не передвигайся.
— Да знаю я все, Семен Дмитриевич, на меня засады ставились не раз. И я тоже не пальцем деланный — все же офицер спецназа.
В 4 утра Виктор с Феликсом спустились в подвал. Гарик, прикованный к трубе, спал, нервно подергиваясь во сне.
— А ну подъем! — Феликс ударил Гарика ногой по ребрам. Виктор одновременно направил на заключенного яркий луч света. — Не понял, сука? Сидеть ровно, смотреть прямо, отвечать четко на поставленные вопросы и ни слова больше, — приказал Феликс, видя, как заметался на цепи Гарик.
Он давно уже понял, к кому в руки попал. Все-таки фортуна отвернулась от него. Зачем он поехал на дачу той ночью? Деньги забрать? Но к чему они теперь? Девку отпустить? Да хрен с ней, с девкой. Какой он мудак, ведь было же время скрыться! Нет, поперся за «бабками» и девкой. Что же делать-то? Страх плотным обручем обхватил Гарика, не отпуская ни на секунду, даже во время короткого забытья. Все. Конец — вертелось в голове. Эти не выпустят, от них не откупиться. Гарику хотелось выть, сердце билось где-то в области желудка, принося тупую боль. Он смутно помнил два глухих хлопка за его спиной. Если его спутников так хладнокровно убили, то и его не обойдет их участь. Просто ему не суждено умереть сразу. И осознание этого заставляло все его тело трястись мелкой дрожью.
— Я все понял. Спрашивайте.
— Кто твой непосредственный начальник?
— Что вы имеете в виду?
Тщетная надежда каким-то образом спастись не покидала Гарика, и он старался, как мог, расположить к себе этих страшных людей, хотя бы вежливой формой ведения разговора. Но в ответ на его фразу сильный удар ногой принес новую нестерпимую боль в ребрах.
— Я предупреждал тебя — только отвечать! Спрашиваем здесь мы.
— Если вы о наркотиках, то я не знаю даже, как его зовут, начальника то есть. Я выполнял роль перевозчика. В одном месте мне передадут порошок — я развожу его по точкам, ну, забирал еще деньги за проданный товар. Человека, который руководит всеми нами, я знаю только в лицо. И встречи наши заключаются только в передаче товара и денег. Он ни с кем долго не разговаривает. Порошок вывозят с базы тоже неизвестные мне люди, а босс появляется только при сборе денег. Он сам через своих людей назначает место и время встречи, куда мы должны свезти «бабки», и постоянно меняет их. Поверьте, я вынужден был этим заниматься. Меня заманили хорошим заработком, а когда я понял, куда попал, было уже поздно. Или будешь работать, или…
— Что — или?
— Или тебя уберут.
— Смотри — какая жертва! Тебя, значит, заставили, запугали?
— Я сказал правду, — уже не так уверенно продолжил Гарик. Он почувствовал, как смерть костлявой рукой подбирается к его горлу. И не ошибался.
Властный голос приказал напарнику:
— Друг мой, включи полное освещение.
Свет заполнил подвал, и Гарик с ужасом глянул на лица своих судей, вернее — на одно, запомнившееся с той самой ночи, когда он впервые увидел его.
Перед ним стоял человек, который однажды чуть не отправил его на тот свет, человек, который достал его год назад из-за своей дочери — Анюты.
— Узнал, сучонок?
— Подождите. Я сейчас все вам объясню. Я любил вашу дочь… честно! И познакомились мы, когда она уже употребляла наркотики. Я пытался ее отговорить, но она умоляла, и я не мог ей отказать — очень уж ее ломало. Я бы никогда ее не бросил, клянусь. Вы не так тогда поняли, и мне пришлось бежать, иначе вы убили бы меня.
Гарик цеплялся за последнюю возможность — исказить истинные события и вызвать если не жалость, то хотя бы понимание, а может быть, и прощение.
— Заткнись, ублюдок, не смей вспоминать мою дочь.
— Я только хотел…
— Заткнись, тварь. Или ты сейчас называешь имя своего босса, или… — Виктор достал пистолет, передернул затвор и направил ствол в голову Гарика, прямо между его глаз.
— Я скажу. Не стреляйте. Скажу.
— Ну?
— Его зовут Вадим. Он главный среди нас. Он тот самый человек, который руководит распределением наркотиков и сбором денег.
— Говори все, что знаешь о нем.
Вскоре друзья имели пусть скудную, но все же информацию. Главное, Феликс сумел составить со слов Гарика словесный портрет Вадима. Были выяснены марки и номера машин, которыми Вадим чаще всего пользовался. И номер его сотового телефона. Это было все, что мог знать Гарик. Виктор с Феликсом это понимали. Большего добиться было невозможно. Это сознавал и сам Гарик. Теперь его судьба была в руках страшного седого человека, от которого ему однажды удалось уйти. И когда ствол стал подниматься, Гарик дико закричал. Это был даже не крик, а предсмертный вопль загнанного зверя. На этот раз в глушителе не было надобности, и выстрел прозвучал громко и хлестко, оборвав звериный вопль. Гильза, выброшенная из пистолета, ударившись о стену, завертелась на бетонном полу. Тело Гарика завалилось на бок, повиснув на цепи. Как мертвый пес…
Виктор с Феликсом поднялись в квартиру и выключили магнитофон. Виктор сказал:
— Гарика надо вывезти туда, где его быстро смогут обнаружить. Но это уже не важно. Главное, у нас есть за что зацепиться, и теперь наша цель — Вадим. На его уровне в наркомафии мелочь, типа Гарика, уже не держат. Так что будем готовиться к встрече с опасным противником.
С утра Виктор позвонил Юрию.
— Слушаю, — ответил тот.
— Юра? Привет. Узнал? У меня — две темы. Первая: в лесополосе, около первой железнодорожной платформы, в южном направлении, слева при движении в Город, лежит и ждет, когда его обнаружат, то, что называлось Гариком. Понял? Вторая: нам надо встретиться, есть небольшой разговор. После 20.00 не поздно? Тогда ждем.
Вечером Юрий, заметно уставший за дни усиленного варианта несения службы, вошел в квартиру.
— Завидую я вам. Понаделали шороху, а сами полеживаете спокойно. Нас же замордовали. Совещания, планерки, проверки вызовов. Еще неделя, и люди начнут с ног валиться.
— Ничего, милиции такой тренинг только на пользу. Что с трупом?
— Труп обнаружили, завели очередное дело.
— Как движутся поиски злодеев?
— Да никак. Дали вам кодовое название «Призраки». И все. В нашем департаменте розыски крайне опасных преступников, то бишь вас, пока ничего не дали. Но мы теперь второстепенное звено. За вашу разработку взялись ребята из спецслужб, прибывшие из центра. Что там у них — не знает никто.
— И нельзя узнать?
— Примем к сведению.
— Мы тебя, Юра, вот о чем хотим попросить. У нас есть номер сотового телефона. Можно как-то определить абонента?
— Честно говоря, не знаю. Ни разу этим не занимался, но попробую.
— Попробуй, Юра, это очень важно. Не надо записывать номер — постарайся запомнить. И еще — вот посмотри, — Виктор показал составленный Феликсом примерный фоторобот Вадима. — Этот субъект тебе никого не напоминает?
Юрий внимательно осмотрел рисунок, запоминая черты изображенного лица.
— Нет. Так сразу — никого, но я запомнил клиента и буду иметь в виду.
На часах было 18.30. Гальянов одевался, собираясь покинуть свой рабочий кабинет, когда зазвонил городской телефон. После небольшого раздумья он снял трубку:
— Гальянов слушает.
— Добрый вечер, Семен Дмитриевич.
Звонил Саркис, и это было неожиданно. Почему по обычному телефону, ведь есть же сотовый?
— Вечер добрый.
— Вы сейчас очень заняты?
— Нет. Как раз собираюсь домой.
— Хорошо. Вы не против, если мы с вами встретимся?
— Конечно, прошу ко мне домой. Когда вас ждать?
— У меня пока дела, я еще перезвоню. До встречи, дорогой.
— До встречи…
Гальянов, как был в одежде, присел в кресло.
Вошел Вадим:
— Едем, Семен Дмитриевич?
— Сейчас. Подожди.
— Вам плохо?
— Нет, все нормально. Выпить хочешь? — неожиданно предложил Гальянов.
— Ну, если только грамм по сто.
— Водка знаешь где, налей, пожалуйста, если не трудно.
— Какой разговор?
Начальник с подчиненным выпили.
— Пошли, Вадим.
Они вышли из здания администрации, Вадим жестом хотел подозвать автомобиль, но Гальянов опередил его:
— Пойдем поговорим, новость есть. Хотя ты, наверное, уже в курсе?
— Вы о чем?
— О Саркисе.
— Ничего нового о нем я не знаю.
— Он вернулся, Вадим, буквально полчаса назад звонил — говорил о необходимости встречи.
— Вот как? Ну, это уже лучше.
Они с Вадимом присели на скамейку. И тут заверещал сотовый телефон.
Гальянов включил трубку.
— Слушаю.
— Семен Дмитриевич? Еще раз здравствуйте.
— Добрый вечер, Саркис.
— Вы сейчас с Вадимом?
— Конечно, мой гусар всегда рядом со мной.
— Это хорошо, где вы на данный момент?
— Возле администрации, специально ждали вашего звонка.
— Добро. Тогда подъезжайте к «Одинокой иве», на набережной, — буду вас ждать.
— До встречи.
Через полчаса автомобиль Гальянова подъезжал к назначенному месту.
После долгих обоюдных приветствий, ставших уже традицией, Саркис пригласил своих коллег в отдельную беседку, где был накрыт и сервирован столик на троих. Немного выпили, закусили. Наступило время разговора:
— Ну как вы тут без меня?
— Вадим расскажет, Саркис, он более подготовлен и в курсе всех событий.
— Давай, Вадим, — тебе право говорить первым.
Вадим, не спеша, стараясь придерживаться хронологии событий, подробно поведал обо всем, так потрясшем Город и их организацию за последнее время, не забыв изложить свои соображения насчет Воронова. Саркис слушал внимательно, но было заметно, что рассказ Вадима для него не новость, как не новость и выводы, сделанные в отношении бывшего работника фирмы «Гелион»:
— Значит, ты предлагаешь себя в качестве «живца»? Что ж, похвально, ты смелый человек. Но… не торопись. Послушайте теперь меня.
Как понимаете, я покинул Город не для отдыха. Я работал. В Москве. И вот что мне удалось узнать. Буду краток. Первое — Зотов. Мы знали, что он служил в органах безопасности. Но кем? Через одного высокопоставленного чиновника я получил ответ. И он не радует, господа. Полковник Зотов в последнее время своей службы руководил секретным подразделением Х-4, которое специализировалось на борьбе с наркомафией. Вот так, ни больше ни меньше. И штат у него был. И агенты очень высокого уровня. Когда подразделение прикрыли, все подчиненные Зотова, за небольшим исключением, ушли на нелегальное положение. Зотов не сдал своих людей.
— Значит, я был прав? — спросил Вадим.
— Скорее всего, да. Против нас действуют агенты канувшего в небытие подразделения Х-4. И это плохо.
— Что же делать? — задал вопрос Гальянов.
— Ничего. — Было видно, что Саркис еще не все сказал. — Теперь — второе, более обнадеживающее. Из Центра в Город прибыла спецгруппа во главе с очень высоким чином из какой-то новой федеральной службы. Какой именно, узнать не удалось, даже через моего визави, настолько она засекречена. Но цель ее — наш враг. Видимо, понимая, что события в городе принимают угрожающие масштабы и местные органы явно не справляются, Москва сама решила поставить точку в деле «Призраков». Считаю, что скоро кошмар прекратится. Нам надо как можно быстрее разбросать наркоту, рассчитать Керима и «умыть руки». Как только это будет сделано, тебе, Вадим, нужно будет на время испариться. Нить оборвется. Мы с Семеном остаемся в стороне. С «Призраками» покончат. И все, друзья мои, опять встанет на круги своя. Но сейчас — осторожность и еще раз осторожность. Особенно это касается тебя, Вадим.