Кошмарная женщина! Холодная, расчетливая, жестокая. Она считает себя центром вселенной и думает только о себе. Как будто хороший голос дает ей право издеваться над другими людьми! Я была счастлива, пока она не заявилась в Лондон, чтобы отобрать у меня моего жениха. Почему она не взяла его раньше, когда он ухаживал за ней, а мы еще не были помолвлены? Нет, ей обязательно надо было увидеть меня рядом с ним, чтобы оценить его. Неужели Майк любит эту женщину? Чем она может привлечь? От нее веет холодом, а глаза похожи на рыбьи. Да, она красива. Как фарфоровая статуэтка за стеклом, в которой нет ни капли жизни. Она бесстрастно смотрит на все вокруг и считает, что ее стеклянный колпак и есть центр мира…
Нет, невозможно. Майк не может любить эту ледышку! Он не выносит лицемеров и эгоистов, он воплощенное благородство! Как и полагается мужчине, он сдержан и терпелив, но он не ледяной и бесчувственный, как Селин Дарнье. Мне ли не знать, каким нежным он умеет быть! Эта женщина не в состоянии любить, она может только повелевать! Майк будет с ней несчастен, я знаю, я чувствую!
После Селин Дарнье я поехала к Майку. Слава богу, никто в гостинице не стал меня останавливать. Боюсь, что в тот момент я бы не смогла дать им логичное объяснение своих поступков. Надо было торопиться. Мне бы хватило смелости поговорить с десятком Селин, но при мысли о встрече с Майком меня пробирала дрожь. Я знаю, как он умеет смотреть – сочувственно и в то же время чуть насмешливо, из-за чего ощущаешь себя глупой девчонкой. Я боялась, что он будет смеяться надо мной, но больше всего я боялась, что все, написанное в статье, правда. Майк не станет мне лгать, и желание знать правду перемешивалось в моем сердце с желанием как угодно отгородиться от надвигающейся опасности…
Мой дорогой Майк! Только ревнивая и мнительная дурочка вроде меня способна подозревать его в чем-то низком. Он любит меня и только меня, а Селин Дарнье осталась в далеком прошлом. Они действительно встретились и провели несколько часов вместе, но не мог же он отказать женщине, когда она попросила его немного прогуляться с ней! По-моему, Майку иногда следует забывать о том, что он джентльмен, но у него свое мнение. Журналисты вмиг разнюхали, что оперная звезда разгуливает по Кенсингтонскому парку с привлекательным мужчиной, и состряпали материальчик. Что может быть проще?!
Статья очень расстроила Майка. Малоприятно, когда твое имя треплют в газетах. Слух о его романе с Селин Дарнье в мгновение ока разнесется по Лондону. Теперь все наши знакомые будут сплетничать за его спиной, а для Майка нет ничего страшнее, чем стать объектом досужей болтовни. Мне безразлично, что будут говорить обо мне, хотя моя роль самая незавидная. Это все пустяки. Главное, что Майк со мной, что его сердце принадлежит мне и что наша свадьба состоится на два месяца раньше назначенной даты!
Последние три недели перед свадьбой мы виделись гораздо реже. У меня было слишком много дел, и времени на Майка совсем не оставалось. Он переносил разлуку стоически, а я – с истерикой. Один час вечером – разве это достаточно для влюбленных? Но я не жаловалась. Еще чуть-чуть, и мы с Майком соединимся навеки. Я стану миссис Майкл Фоссет, и ни одна сплетница не посмеет сказать, что мой муж ко мне равнодушен!
В день свадьбы я проснулась ни свет ни заря. Сердце так гулко стучало в груди, что казалось, оно вот-вот лопнет. Если такое со мной творится, пока я лежу в собственной постели, то что же будет в церкви? Но волнение только красит невесту. Я убедилась в этом, когда встала и подошла к зеркалу. Бледность щек оттеняла яркий блеск глаз. Я напоминала сказочную героиню, которая томится в заколдованном лесу, ожидая своего избавителя. Скоро, очень скоро я надену свое белоснежное платье и войду в церковь под руку с отцом. Длинная ковровая дорожка между двумя рядами кресел, знакомые лица, обращенные ко мне. Кто-то завидует, кто-то восхищается… как, наверное, страшно пройти эти несколько метров, не оступиться, не упасть… Играет музыка, и жених у алтаря потрясенно наблюдает за тем, как к нему плывет кружевное облако. Крошки-пажи несут длинный шлейф, на котором не шелохнется ни одна складочка…
Я в мельчайших подробностях представляла себе эту картину и заранее волновалась. Я переживала, когда мне делали прическу и макияж, когда надевали на меня платье и фату. Я крепко зажмурилась, и меня подвели к зеркалу. Я открыла глаза и ахнула.
На меня смотрела сказочная принцесса неописуемой красоты. Узкий корсет платья, расшитый жемчугом, подчеркивал тонкую талию, от которой расходилась пышная кружевная юбка. В этом платье можно было двигаться лишь с королевским достоинством, оно не признавало иной походки и жестов. Высокая прическа до неузнаваемости изменила меня. То был совершенно новый образ, нежный и соблазнительный, гордый и податливый одновременно. Мама даже прослезилась, когда увидела меня, да и у папы глаза были на мокром месте. Я очень хотела быть красивой, но впервые в жизни мне хотелось быть красивой не для себя, а для другого человека. Майк достоин самой красивой невесты, и он ее получит!
В церковь мы приехали немного раньше обычного. Меня проводили в специальную комнату для невест и оставили там, чтобы я привела себя в порядок и успокоилась. Подружки хотели побыть со мной, но я всех прогнала. Мне хотелось помечтать о Майке. Я знала, что он сейчас недалеко от меня. Комната жениха находилась где-то поблизости…
Что за дурацкий обычай, из-за которого мы не можем увидеться до тех пор, пока не заиграет торжественная музыка и не придет время идти по ковровой дорожке к алтарю? Как здорово было бы сейчас обнять его… Правда, сейчас Майк вряд ли мечтает о том, чтобы обнять меня. Он очень рассудителен, мой Майк. В церкви нужно думать о возвышенном, а о любви мы подумаем в медовый месяц…
Наедине с собой я могла не притворяться. Я люблю Майка намного сильнее, чем он любит меня. Дело не в силе чувств, а в разнице характеров. Майк не пылает и не кипит, его любовь горит ясным спокойным пламенем, в то время как моя – бушующий в джунглях пожар. Но что из этого? Еще не повод огорчаться, раз Майк никак не может освободиться из плена условностей. Он ненавидит проявлять чувства на людях, он никогда не теряет голову. Даже тогда, когда мы остаемся наедине, он не перестает быть самим собой, джентльменом до мозга костей. Может быть, среди джентльменов просто не принято влюбляться до безумия?
Меня вдруг охватило страстное желание увидеть Майка. Через пятнадцать минут мы станем с ним мужей и женой, но ждать так долго я не могла. Скорее найти его, прижаться к нему, поцеловать его. Почувствовать, что он рядом. В последнее время мне его постоянно не хватало. Даже когда мы были вместе, мне иногда казалось, что в мыслях Майк очень далеко от меня…
Я осторожно выглянула из комнаты невест. С правой стороны коридор выводил в некое подобие большого холла, где топтались мои подружки и гости из тех, кто не пожелал еще занять свои скамьи в церкви. В коридоре налево никого не было, и в самом его конце я заметила небольшую дверь вроде той, что вела в комнату невесты.
Я подобрала длинную юбку и на цыпочках пошла по коридору. Нехорошо получится, если кто-нибудь из гостей в холле вздумает обернуться. Мое белое платье, наверное, было бы заметно и в кромешной тьме… Но мне повезло, я беспрепятственно добралась до комнаты, где томился мой Майк. Даже если с ним его приятели, они не станут навязывать нам свое общество, рассудила я и потянула на себя дверь.
Я не ошиблась, это действительно была комната для жениха. Она была чуть меньше, чем комната невесты, и стояла там всего лишь пара кресел. Но рассматривать убранство комнаты мне было некогда, да и неинтересно. Я пришла сюда к жениху и не хотела терять ни одной минутки!
Но помимо меня были еще люди, которые не желали терять ни минуты. В самом центре комнаты стояли мужчина и женщина и самозабвенно целовались. Я зашла настолько тихо и осторожно, что они меня не услышали. На одну короткую секунду я залюбовалась ими, а потом меня словно ударили по голове. Мужчина в безупречном фраке, страстно обнимающий женщину, не кто иной, как Майк! А женщина… женщина… я не могла поверить своим глазам, но это гибкое тело, бесстыдно прижимающееся к моему жениху, могло принадлежать только Селин Дарнье.
Все вокруг меня было неподвижно, да и я сама ничем не отличалась от каминной решетки или картины на стене. Меня попросту не существовало в мире живых людей. Живыми были те двое, которые настолько поглощены друг другом, что ничего не видели и не слышали. Вот оно, настоящее, подумала я. Не нужны были слова, чтобы понять, что Майк действительно любит эту женщину. Даже если случится землетрясение или вода затопит церковь, он все равно не захочет по доброй воле отпустить ее от себя! Меня он никогда так не обнимал… Страшная правда, от которой я успешно отмахивалась последние несколько месяцев, предстала передо мной во всей своей неотвратимости. Как легко я объясняла недостаток страсти холодностью, отгоняя от себя мысли о недостатке любви. Я не хотела в это верить, даже когда прочитала в газете, что у них с Селин роман. Майку не нужно было особенно трудиться, чтобы убедить меня. Я была готова обманываться сто раз на дню…
Я всхлипнула и в ужасе застыла. Нельзя допустить, чтобы они увидели меня! Любовь уничтожена и оскорблена, но гордость не допустит унизительного скандала! Хватит быть влюбленной глупой девочкой. Я проиграла, но должна вести себя достойно…
Я попятилась к двери, не сводя глаз с влюбленных. Наверное, если бы я закричала во все горло, они бы и ухом не повели. Они слепы и глухи ко всему миру. Чему тут удивляться? Разве я сама не была такой с тех пор, как увидела Майка?
Не знаю как, но мне удалось незаметно выйти из комнаты для жениха. У меня не было сил удивляться собственному самообладанию. Я давила в сердце и боль, и обиду, и досаду, и страх. Тысячи вопросов лампочками вспыхивали у меня в голове, но я сжимала их в руках, и они лопались, оставляя на ладонях кровавые следы. Что теперь делать… Что скажут люди… Как отреагирует папа… И самый главный, самый болезненный вопрос – как я буду жить без Майка…
Держась за стенку, я вернулась в комнату для невесты. Там по-прежнему было спокойно и пусто. Я взглянула на часы. Всего пять минут прошло с тех пор, как я вышла отсюда. Пять минут и целая жизнь. Моментальное перерождение и крушение всех надежд. Папа вечно говорит, что хотел бы видеть меня более серьезной и уравновешенной. Что ж, теперь у него не будет повода для жалоб. Я стану самой серьезной и уравновешенной девушкой в мире. И никто не догадается о том, что мое сердце – это одна сплошная кровавая рана…
15 Майкл Фоссет
Где-то вдали хлопнула дверь, и я с усилием оторвался от губ Селин. Кажется, успел уловить края белого платья, мелькнувшего в дверном проеме. Присмотрелся, но ничего не увидел. Дверь была такой же, массивной, из темно-коричневого дуба. И все-таки здесь кто-то был, потому что едва уловимый запах духов витал в комнате.
– В чем дело, милый? – Селин нетерпеливо потянула меня к себе.
– Сюда кто-то заходил, – пробормотал я. Серебристые колокольчики в голосе Селин зазвенели на всю комнату.
– Если нас кто-нибудь видел… – начал я с досадой, но тонкие надушенные пальчики ловко закрыли мне рот.
– Какая разница, мой дорогой Мишель? – пропела Селин. – Они ведь все равно узнают, рано или поздно…
Я нахмурился. В последнее время все так запуталось, что я не представлял себе, чем эта ситуация может разрешиться.
После роковой статьи в «Дейли миррор» я намеренно избегал Селин. Я знал, что у меня не хватит духу порвать с ней, если мы встретимся лицом к лицу. Она слишком сильно привязала меня к себе. Но вдали от нее я мог более-менее здраво мыслить, и, хотя сердце мое как никогда рвалось к ней, мне удавалось сдерживать его порывы.
Но Селин не оставляла меня в покое. Она звонила мне и писала на надушенной бумаге интригующие записочки. Она постоянно передавала привет от наших общих знакомых и несколько раз подкарауливала меня у дверей Королевского исторического общества. Моей выдержки хватало ровно на то, чтобы позорно убегать от нее. Откровенного разговора мне не выдержать, а я должен быть верен Веронике. Со свадьбой уже все было решено, и я не имел права вести себя иначе.
Для Селин я всего лишь игрушка, утешал я себя. Она недолго будет скучать в одиночестве. После Лондона отправится в свою обожаемую Италию и быстро найдет мне замену. Там мужчины больше отвечают ее вкусам. Они пылкие и неистовые, а ведь сколько раз Селин упрекала меня в излишней сдержанности!
Как ни странно, мысль о том, что я вряд ли наношу Селин смертельную рану, помогала мне справиться с тоской по ней. Я всерьез рассчитывал на то, что она вскоре полюбит другого, и даже не ревновал ее. Мне было бы намного труднее, если бы я знал, что чувство Селин ко мне вечно и неизменно. По-настоящему влюбленный мужчина выше всего на свете ставит счастье любимой женщины. Сейчас Селин злится и огорчается, но через два-три месяца она не вспомнит, как меня зовут! Сознавать это было горько, но в то же время это действовало успокаивающе. Моя жизнь с Вероникой не будет опалена страстью, но ее спокойное достоинство даст мне силы все выдержать.
Я со дня на день ожидал отъезда Селин, но она решила задержаться в Лондоне на неопределенное время. Несравненная Селин Дарнье избрала столицу Великобритании местом своего первого отпуска за четыре года, написали все газеты. Она явно не собиралась меня просто так отпускать. Селин было мало, что я каждый день сражался с самим собой. Она хотела сделать мою жизнь невыносимой.
И все же мне удавалось держать ее на расстоянии. Один раз я видел, как она проезжала в роскошном «роллс-ройсе» мимо моего подъезда. Водитель намеренно ехал медленно, а Селин, прильнув к окну, вглядывалась в дом. Я шагнул в ближайший переулок, поражаясь самому себе. Оказывается, я не только предатель, но и трус. Я не могу открыто выйти навстречу Селин и прямо сказать ей, что женюсь на другой женщине. Почему? Просто потому, что Селин Дарнье невозможно сказать такое. Для нее не существует других женщин, в мире есть только одна, восхитительная и бесподобная Селин. Мое обещание Веронике – пустой звук для нее… Но не для меня. И я стоял в темном переулке и провожал глазами машину Селин.
Три недели до моей свадьбы продолжалась эта нелепая игра в прятки. Я надеялся, что она надоест Селин, и она оставит меня в покое. Стоя в комнате для женихов в день свадьбы, я считал себя в полной безопасности. Еще каких-нибудь полчаса, и моей холостой жизни придет конец. Селин не сможет претендовать на чужого мужа…
Но я недооценил упорство Селин, ее хитрость и… чувство ко мне. Когда я считал минуты до того, как дам Веронике обет верности, две нежные женские руки обхватили меня со спины и закрыли мне глаза.
– Угадай, кто это, – произнес нараспев голос, который я узнал бы из миллиона.
– Селин.
Руки моментально разжались, и я повернулся. Селин была в розовом. Изящное грациозное создание в пене кружев с непривычными кудряшками и блестящими глазами, она походила на влюбленную школьницу или… невесту.
– Что ты тут делаешь? – воскликнул я.
– Забираю свое, – весело ответила Селин и потянулась ко мне. Нет, не школьница и не невеста, а опытная властная женщина была передо мной, слишком хорошо знающая силу своих чар…
Я был застигнут врасплох и не устоял. Селин хорошо подготовилась к встрече со мной. Ее губы напоминали полураскрывшийся бутон, а сладкий аромат духов манил, как родник манит измученного жаждой путника… Я не знаю, как долго мы целовались. Тело Селин дрожало в моих руках, и эта дрожь передавалась мне. Перед глазами поплыл туман… Эта женщина, безусловно, знала, как соблазнить мужчину…
Но хлопнула дверь и вернула меня к жизни. Я нашел в себе силы отстраниться от Селин и подумать о вещах более важных, чем ее мягкие податливые губы.
– Что значит, какая разница? – возмутился я. – Не забывай, Селин, сейчас моя свадьба…
Она нетерпеливо дернула плечиком.
– Я не могу допустить, чтобы нас застали… – Я видел, что мое беспокойство лишь смешит ее, и от этого злился сильнее. – Разразится ужасный скандал…
– Пара неприятных минут, и ты свободен, – равнодушно протянула она. – Ну же, Мишель, хватит валять дурака. Если бы ты не дотянул до свадьбы, а порвал с этой девчонкой, когда в газетах прошел слух о нас…
Она замолчала, давая мне возможность закончить фразу самому. Я задохнулся от возмущения.
– То есть ты считаешь, что если бы я бросил Веронику накануне свадьбы, то никакого скандала бы не было? – спросил я со всем сарказмом, на который был способен.
По всей видимости, у меня ничего не получилось. Селин посмотрела на меня с жалостью.
– Мой бедный Мишель, – вздохнула она. – Мы оба знаем, кого ты любишь на самом деле…
Я почувствовал, что краснею.
– Неужели ты искренне думаешь, что выполняешь свой долг, когда женишься на этой малышке без любви? Ей будет только хуже от твоего одолжения…
С этой стороны я еще дело не рассматривал. Селин уловила мое замешательство и продолжала бархатным голоском:
– Отменить свадьбу никогда не поздно. Конечно, ее родня придет в ужас… Но ты же не можешь допустить, чтобы на тебя оказывали давление посторонние люди. В конце концов, каждый может ошибиться. Эта Вероника миленькая, так что ты вполне мог ненадолго увлечься ею, а потом передумать… Это же так естественно, никому не придет в голову осуждать тебя… А перед самой свадьбой ты вдруг понял, что она не женщина твоей мечты. Что же, жизнь теперь себе портить из-за небольшого заблуждения?
Голос Селин убеждал и убаюкивал, но что-то внутри меня возмутилось. Может быть, кто-то и отказывается от своей невесты из-за того, что «заблуждался», но только не Майкл Фоссет!
– Вероника любит меня, и я поступлю как свинья, если брошу ее сейчас, – твердо сказал я.
Лицо Селин исказилось, но она тут же взяла себя в руки.
– А как же я? – тихо спросила она. – Разве я не люблю тебя? Ты готов разбить мое сердце?