Блейз Уиндхем - Смолл Бертрис 11 стр.


После минутного замешательства Блейз отказалась.

— Не надо. Я хочу видеть, как приближается гроза.

Пока она мылась в горячей, источающей аромат фиалок воде, небо почернело, его то и дело прорезали молнии, а за ними неизменно следовали раскаты грома.

Молоденькие служанки нервно суетились в комнате, готовя постель для хозяйки, раскладывая бледно-розовую шелковую ночную рубашку и такой же чепец, отделанный лентами, подправляли дрова в камине, чтобы внезапный порыв ветра не сделал пламя неуправляемым.

Геарта помогла Блейз выбраться из ванны и поспешно растерла ее полотенцем. Шелковая ткань ночной рубашки скользнула ей на плечи и бесшумно упала к ногам. Горничная любовно расчесывала длинные золотистые волосы хозяйки, пока служанки выносили ванну из спальни в гостиную, где ждали лакеи, чтобы забрать ее.

Геарта завязала ленты чепца под подбородком Блейз и помогла ей забраться в постель.

— Хотите, я или кто-нибудь из девушек останемся с вами, миледи? Гроза разбушевалась, и, похоже, ночью станет еще сильнее.

— Нет, — ответила Блейз, изображая храбрость, которой вовсе не ощущала. — Гроза меня не тревожит. Спокойной ночи, Геарта!

Геарта присела и, в последний раз оправив одеяло, торопливо вышла из комнаты, сказав на прощание:

— Спите спокойно, миледи!

Блейз и не надеялась заснуть под этот грохот и вспышки за окном. Она зарылась поглубже в постель, жалея, что не попросила служанок задернуть шторы. Тогда ей пришлось бы выслушивать только гром. Ветер застонал и завыл на все лады у самого дома. Яростный порыв пробился в дымоход и принялся дразнить огонь, который тут же заплясал, отбрасывая причудливые и страшные тени на стены комнаты.

Блейз задрожала, припомнив вдруг бесчисленные рассказы старой Ады о привидениях и духах, которые появляются во время гроз, подобных этой.

— Ни за что не буду бояться, — пообещала она сама себе и немного успокоилась от звуков собственного голоса.

Ночь становилась все чернее, гроза постепенно достигала пика — пока весь дом не оказался словно посреди урагана. Все благие намерения Блейз улетучились под рев грома, от которого дом содрогался до основания. Грому помог зловещий треск молнии, ударившей в один из дымоходов на крыше прямо над комнатой Блейз, отчего осколки кирпича покатились вниз по крыше и пролетели мимо окон.

Блейз в ужасе закричала, испытывая поминутные приливы острого, непреодолимого ужаса. Несмотря на шум грозы, ее испуганные крики разнеслись по всему верхнему этажу дома. Почти немедленно дверь между спальней Блейз и комнатой ее мужа распахнулась, и через порог шагнул эрл.

— Блейз, что с тобой, дорогая? Кто напугал тебя? Тебе приснился дурной сон? — Эдмунд мигом очутился у постели и схватил ее в объятия. От сладкого аромата масла для ванны желание мгновенно охватило его.

— Гроза! Н-н-ненавижу грозы! — жалко всхлипнула Блейз, зарывшись лицом в его ночную рубашку, ибо ему не хватило времени набросить халат.

— Почему же ты не попросила кого-нибудь из горничных остаться с тобой? — резонно спросил он.

— Но ведь… только дети боятся грозы! — Блейз отчаянно зарыдала, содрогаясь всем телом, едва над головой вновь загрохотал гром. — Не хочу, чтобы вы считали меня трусихой, увидев, что я боюсь какой-то жалкой грозы!

Жалкой грозы? Он рассмеялся бы, если бы ужас Блейз не был столь реальным. Гроза была и правда чудовищной, подобной эрлу еще не доводилось видеть. Горячие слезы Блейз пропитывали его рубашку. Она неудержимо дрожала.

Едва Эдмунд протянул руку, чтобы пригладить медово-золотистые волосы, как за окнами вновь загрохотало.

— Хочешь, я побуду с тобой? — спросил он, думая при этом, что Блейз — самая восхитительная из женщин, каких ему случалось держать в объятиях.

— Да, милорд.

Он осторожно положил ее на пуховые подушки и взглянул ей в лицо. Ее глаза в эту минуту напоминали омытые дождем фиалки, губы соблазнительно подрагивали.

— Блейз, я не могу поручиться за себя — ты меня понимаешь? Я должен быть совершенно откровенен с тобой, дорогая, — он серьезно взглянул на нее.

Блейз испуганно прикусила нижнюю губу, и ее маленькие, ровные белые зубки впились в розовую плоть.

— Вы хотели бы заняться со мной любовью? — еле слышно проговорила она.

Улыбка заиграла в уголках губ эрла.

— В таком случае ты мгновенно забыла бы про грозу, — ответил он. — Но если хочешь, я оставлю тебя, дорогая.

Блейз задумалась, но в это время еще один яростный раскат грома потряс окна и заставил ее вновь броситься на грудь мужу. Блейз в отчаянии прижалась к нему грудью, и в этот миг все благие намерения Эдмунда Уиндхема бесследно исчезли. В конце концов он был простым смертным, а не героем рыцарем из романа. Блейз — его жена, и он всей душой желал ее. Тони прав — она принадлежит ему! Он овладеет ею и покончит с этим вздором! Он сорвал с себя рубашку и запустил пальцы в ее волосы, запрокидывая голову Блейз и впиваясь губами в ее рот.

Его страсть изумила Блейз. Они целовали и обнимали друг друга уже много недель подряд, но таких поцелуев между ними еще не случалось. Это был требовательный поцелуй, он обжигал ее нежные губы, заставлял их приоткрыться. Его язык проникал в ароматную пещеру ее рта. Их языки впервые встретились, и Блейз содрогнулась от остроты нового ощущения, — казалось, соприкоснулись два лоскута теплого бархата. Все ее тело ослабело от этого ощущения, но она все еще не решалась удовлетворить голод мужа.

Теперь между ними не осталось недосказанного. Эдмунд целовал ее, пока Блейз умоляюще не застонала, прося его прекратить, но вместо этого его горячие губы проложили дорожку по атласной шее Блейз. Сильные пальцы разорвали шелк ночной рубашки, отбросили ее прочь, и невинность Блейз предстала перед Эдмундом в золотистом отблеске огня из камина. С очередным стоном Эдмунд зарылся лицом в долину между ее девственных грудей, словно клеймо, впечатывая в ее плоть еще один жгучий поцелуй.

Его пальцы принялись дразнить сосок груди. Это прикосновение заставило Блейз почти облегченно вздохнуть, ибо она почувствовала, что избавляется от напряжения во всем теле. Однако она совсем не боялась! Нет, ей и в голову не приходили мысли о страхе! Она любила Эдмунда! В своей зарождающейся страсти она осмелилась признаться себе в этом. Да ведь она знала это почти с самого начала — она любила мужа! Только сейчас она понимала, почему ждала от него любви. Он склонился над маленьким упругим соском, который осторожно гладил пальцем. Блейз робко потянулась и провела ладонью по его темным волосам, и рот Эдмунда жадно впился в ее плоть. Блейз тихо застонала. Его губы бережно коснулись соска, и волны острого наслаждения пробежали по всему телу Блейз. Она принялась ласкать его шею.

Другая его рука начала описывать соблазнительные круги по шелковистой коже ее живота, продвигаясь вниз, пока не скользнула по бедрам. Блейз не сдержала стона. Его прикосновения были блаженством, она откровенно наслаждалась ими. Его пальцы игриво коснулись ее сомкнутых ног, один раз, другой, и в третий раз прижались к нижним губам, которые, к удивлению Блейз, оказались слегка влажными. Блейз задохнулась, когда ее ноги раздвинулись, словно вопреки воле.

Эдмунд поднял голову, на миг оторвавшись от ее груди.

— Да, дорогая, — ласково прошептал он, — так и должно быть.

Он склонился над другой грудью, приникая к ней в поцелуе и одновременно скользнув пальцем внутрь ее дрожащего тела. Блейз выгнула спину, потрясенная вторжением в ее святая святых. Палец отдернулся так же легко, как вошел, и Эдмунд приподнялся, снова прильнув к ее губам.

— Ты больше не боишься меня? — пробормотал он прямо в мягкую глубину ее рта, шутливо прикусывая нижнюю губу Блейз.

— Нет, мне не страшно, — едва дыша, прошептала она, — потому что я люблю вас, милорд!

— Это правда? — переспросил он, изумленный ее откровенным признанием. Он осторожно провел ладонью по ее щеке. — Ты и в самом деле любишь меня, Блейз Уиндхем? Неужели я, счастливец, второй раз в жизни обрел любовь? — Он нежно поцеловал ее, вбирая в рот губы. Никогда еще он не желал ее так, как в этот миг, но невысказанный вопрос так отчетливо светился в ее глазах, что требовал немедленного ответа. — Ты будешь рада узнать, что и я тебя люблю? — спросил он.

— О-о-о! — Вся душа Блейз излилась в этом протяжном стоне. Ее лицо просияло от радости, доставленной этими словами. — Вы любите меня? — с восторгом переспросила она.

— С той минуты, как увидел твое прелестное лицо на миниатюре, подаренной твоей матерью, — признался он, — хотя я дал себе клятву хранить такие чувства даже от себя самого.

— Из-за леди Кэтрин?

— Да. Мне казалось, что это было бы предательством, но, вспоминая милую Кэтрин, я понимаю — она хотела бы, чтобы я вновь полюбил, и вот, по мановению божественной десницы, я полюбил тебя, Блейз!

Он страстно поцеловал ее, и Блейз обвила руками его шею, притягивая к себе мужа в пылком объятии. С этой минуты мир вокруг стал казаться ей иллюзорным. Его язык скользил по ее телу, дразнил соски, подбирался к впадинке пупка, во рту встречался с ее языком. Ее руки тоже вели собственную жизнь, вновь и вновь проводя по его спине, находя округленные изгибы упругих ягодиц.

Внезапно его тело придавило Блейз, а его ноги, заросшие тонкими волосками, вытянулись вдоль ее ног. Затем Блейз ощутила, как нечто твердое, теплое и гладкое прижимается изнутри к ее бедрам. Догадываясь, что происходит, она пожелала, чтобы он коснулся ее там. Ей хотелось познать лучше это разрушительное оружие, ибо несомненно, когда они соединятся, прочная, и вместе с тем хрупкая преграда ее девичества будет уничтожена, и она вступит в новую жизнь — жизнь женщины.

— Можно, я узнаю тебя там, — попросила она, и он позволил ей коснуться своего копья, уже не покрытого бархатом, как во время прежних встреч, а обнаженного, горячего и твердого. Тонкие пальцы Блейз осторожно ласкали это оружие, скользя туда-сюда по всей длине и смыкаясь вокруг него в смелом пожатии.

Эдмунд содрогнулся, с его губ сорвался низкий стон..

Боже милостивый! Он не мог больше вынести ни секунды ее ласк. Ее неопытное, но чудесное прикосновение чуть не заставило его излиться. Когда она разомкнула пальцы, он осторожно отвел в сторону ее руку.

— Довольно, Блейз! — простонал он сквозь стиснутые зубы.

— О милорд, неужели я вам не угодила? Я думала, вам это нравится, — в ее голосе прозвучало неподдельное сожаление.

Пригвоздив ее телом к кровати, он приподнялся, чтобы взглянуть ей в лицо.

— Бывают минуты, милая моя жена, когда мужское желание пересиливает все остальное. Сейчас как раз наступила одна из таких минут. Я готов овладеть тобой, Блейз, и немедленно! — выпалил он.

Он почувствовал, как она пошевелилась, широко раздвигая ноги. Ее прекрасное лицо светилось любовью.

— Тогда возьмите меня, милорд, я жду! — выкрикнула она.

В этот момент восхищение ею в душе Эдмунда едва ли не пересилило страсть. Подумать только, какие сыновья будут у них! Не медля ни секунды, он глубоко вонзился в ее податливое юное тело. Она сразу как-то сжалась, и он увидел боль, промелькнувшую в ее глазах, но Блейз тут же храбро подалась навстречу ему, пока он погружал свое оружие все глубже.

На мгновение Блейз показалось, что она разорвется надвое — таким яростным было это страстное вторжение. Он таранил преграду ее девственности, но, к удивлению Блейз, она поддалась почти сразу. Некоторое время он просто лежал, давая ей возможность прийти в себя, и Блейз чувствовала, как пульсирует внутри нее это копье. Затем он вновь задвигался, глубоко вдавливаясь в нее и почти сразу отстраняясь, так, что Блейз начинала мечтать о его возвращении, изгибаясь, подаваясь вперед, чтобы не выпустить его. В полубессознательном состоянии Блейз вдруг поняла, что здесь таятся еще неведомые ей удовольствия. Теперь она понимала, почему Ванора так многому научилась, подсматривая в конюшне, ибо она видела блаженное соединение мужчины и женщины.

Она даже не заметила, что свирепо впилась ногтями в сильную спину мужа, оставляя на ней кровавые царапины.

Не поняла, что бьется под Эдмундом, умоляя его не останавливаться, не прерывать ни с чем не сравнимое наслаждение, даже если она умрет. Блейз взмывала высоко к звездам, а Эдмунд отдавался страсти в попытке насытить ее вспыхнувшее пламя, потрясенный тем, как его жена-девственница стремительно преодолела сложный путь восхождения к страсти.

Наконец он отстранился, и они долго лежали рядом, силясь успокоить дыхание. Потянувшись, он взял ее за руку и крепко сжал, с удовольствием ощутив ответное пожатие.

В неожиданной вспышке воспоминаний перед ним воскресла брачная ночь с Кэтрин — долгие часы она плакала после того, как он исполнил свой супружеский долг. Несмотря на любовь к мужу и на стремление подарить ему детей, Кэтрин никогда не радовалась их соитиям. Она никогда не отвечала на его любовь так, как это только что сделала Блейз.

Почти со страхом он спросил:

— Я не причинил тебе боли, Блейз?

Она томно вздохнула.

— Всего на мгновение, милорд, и я сразу же забыла о ней — таким сладким было продолжение. Мы сможем повторить?

В его смехе отчетливо прозвучало облегчение, хотя Блейз его не заметила.

— Мужчинам требуется больше времени, чтобы оправиться от любовной битвы, чем женщинам, дорогая. Дай мне хотя бы несколько минут, и мы снова займемся любовью.

— О Эдмунд, я еще никогда не испытывала такого наслаждения! Как ты думаешь, мы могли зачать ребенка?

— Вполне вероятно, — тихо откликнулся он. — Время покажет.

— Нам не следует прекращать заниматься любовью до тех пор, пока мы не будем уверены, — заявила Блейз. — Я мечтаю иметь большую семью, милорд, надеюсь, и вы к этому готовы.

— Мадам, я приложу все усилия, чтобы удовлетворить ваше желание, — он усмехнулся, забавляясь серьезным отношением Блейз к подобным вопросам.

Внезапно она придвинулась к нему ближе и дразняще прикоснулась губами к щеке.

— К вам уже вернулись силы, сэр? — ее заостренный язычок игриво пробежал по его губам.

К своему собственному удивлению, Эдмунд почувствовал, как острое желание вновь вспыхивает в его чреслах. О Господи, она превратила его в восемнадцатилетнего мальчишку!

— Любите меня, милорд Эдмунд, — попросила она, и ее глаза затуманились желанием.

Потянувшись, он принялся ласкать округлую молодую грудь, и она тихо застонала. Подозрительно прищурившись, он понял: отняв у нее девственность, он обнаружил в жене неисчерпаемый источник страсти. Она напоминала молодую кобылицу, и ему предстояло стать неутомимым жеребцом, чтобы удовлетворить ее жажду. Эта мысль не была ему неприятна. Перекатившись поближе, он почти грубо поцеловал ее, сминая мягкие губы, но чувствуя, как ему отвечают с такой страстью, о существовании которой он даже не подозревал у женщины. Однако времени на размышления у него не осталось, ибо он обнаружил, что готов для нее, а что касается Блейз, то ее только что открытый путь давно увлажнился. С почти болезненным криком он вонзился в нее.

На протяжении всей ночи они обменивались чувственными и яростными ласками, пока наконец не заснули с первым лучом зари, утомленно сплетясь в объятиях. Появившись в комнате хозяйки в обычный час, Геарта широко раскрыла глаза, увидев супругов в одной постели, а затем с усмешкой торопливо покинула комнату, чтобы разнести добрую весть: молодая графиня утратила девственность. Значит, теперь появление наследника — всего лишь вопрос времени.

В последующие дни страсть Блейз и Эдмунда друг к другу стала очевидна для всех. Они не могли подолгу не видеться, они постоянно ласкали друг друга, а взглядов, которыми они обменивались, по точному определению Геарты было достаточно, «чтобы воспламенить стог сена». Они проводили долгие осенние ночи за закрытыми дверями и не поднимались, пока солнце не, всходило высоко над горизонтом.

Если Блейз и не забеременела сразу, то отнюдь не от недостатка попыток.

В вихре вспыхнувшей любви родственники оказались забытыми, и леди Дороти, прибыв в поместье однажды ноябрьским днем, чтобы обсудить подготовку к рождественским праздникам в Риверс-Эдже, была потрясена и втайне порадовалась, когда ей доложили, что эрл и его супруга «отдыхают»в спальне миледи. С негромким смехом и тактом прирожденной дипломатки леди Дороти удалилась, оставив записку, что она вернется завтра.

Но Энтони Уиндхем вовсе не испытывал радости, и собственное раздражение озадачивало его. Какое ему, черт побери, дело, что дядя и его молодая жена влюблены друг в друга и явно стараются произвести на свет наследника Лэнгфорда? Он ведь никогда не претендовал на владения Эдмунда, считая, что наследник рано или поздно появится.

Он был разочарован не меньше Эдмунда и Кэтрин, видя что их надежды рушатся раз за разом. Второй брак Эдмунда, казалось бы, порадовал его, хотя втайне он был не согласен с выбором дяди — владелец Лэнгфорда мог стать мужем богатой наследницы, а не нищей девчонки, беднее которой не сыскать во всей Англии и рекомендовать которую могла лишь ее плодовитая матушка.

Однажды поздно утром, подъехав к конюшням в Риверс-Эдже, он обнаружил их опустевшими — несомненно, все конюхи отправились выгуливать лошадей. Спешившись, Энтони отвел своего усталого жеребца в конюшню, дождался, когда тот отдохнет, а затем привязал в пустом деннике.

Засыпая меру зерна в кормушку, он услышал слабый женский смех из глубины строения. Любопытствуя, он бесшумно направился на звук, надеясь застать слуг, которые развлекались, в то время как им следовало работать. Возможно, ему удастся заставить плутовку как следует расплатиться за молчание. Хитро усмехаясь, он крался по конюшне к тому углу, откуда уже отчетливо доносились звуки любовного поединка. Может быть, ему попадется крестьянская девушка с внушительной грудью — из тех, что так легко приносят охапки поленьев для камина. Энтони лихорадочно облизнул губы и заглянул за угол.

Назад Дальше