Блисс показала ему язык, а потом снова рассмеялась.
— Мы — два сапога пара, милорд, — с неожиданной откровенностью призналась она.
Он кивнул.
— Вы совершенно правы, моя прекрасная Блисс. Мы очень подходим друг другу — в этом не может быть никаких сомнений. А теперь, моя вспыльчивая невеста, отправляйтесь спать, ибо что касается меня, то я не прочь целовать и обнимать вас всю ночь.
Синие глаза Блисс распахнулись от неподдельного изумления.
— Сэр, неужели даже спор не охладил ваш пыл?
Оуэн Фицхаг крепко обнял девушку и взглянул ей в глаза.
— Вам придется еще многому научиться, Блисс, и я с радостью возьмусь за ваше обучение. Надеюсь, с такой же радостью вы будете усваивать знания. Да, дорогая, наш спор только возбудил меня, а этого со мной еще не случалось.
Поверьте, я сгораю от желания обладать вами, но буду отказывать себе в этом удовольствии, пока вы не станете моей женой.
— Но церемония обручения — почти все равно что свадьба, милорд, — прошептала она, и ее губы соблазнительно округлились.
— Нет, моя пылкая Блисс, никакие уловки вам не помогут. В нашей спальне, дорогая, повелевать буду я!
— Но только до тех пор, пока я не научусь искусству любви! — решительно возразила Блисс. — Тогда, милорд, мы будем на равных, иначе вам не на что рассчитывать.
— Не играйте мной, Блисс, — он склонился над ней, прижав ее к груди.
Быстрым движением Блисс высвободилась из его объятий.
— Доброй ночи, милорд, — сладко пропела она. — Спите спокойно! — и удалилась из ниши, оставив Оуэна в недоумении и с болью в чреслах.
С подавленным проклятием он вышел из укромного уголка вслед за Блисс. Он мог бы сейчас же поймать ее и поцелуями довести до изнеможения. Что за чушь она несла о равенстве в спальне? Мужчина — повелитель в своем доме. Наверняка Блисс это известно. Оглядевшись, он обнаружил, что Блисс нигде нет. Внезапно улыбка осветила его мужественное лицо. Маленькая плутовка! Она болтала этот вздор, только чтобы еще сильнее возбудить в нем желание. О черт, она играла им, как рыбкой на крючке, — разумеется, только ради того, чтобы распалить его! Однако он подозревал, что жить с Блисс будет не скучно даже после свадьбы. Задумчиво потирая свое ноющее копье, он заторопился к себе в спальню, в одинокую постель, ибо им с Тони предстояло отправиться в дальнюю дорогу с самого утра.
…Утром Блейз провожала гостей. Леди Мэри Кингсли запротестовала, когда эрл предложил ей удобный экипаж.
— Это ни к чему, милорд. Монастырь находится всего в пяти милях по другую сторону реки. День приятный, мороза не предвидится. Я с удовольствием пройдусь пешком.
— Будь сейчас май, леди Кингсли, я не стал бы настаивать, но на дворе январь. И хотя день выдался тихим, я чувствую, что приближается буря. Поезжайте в экипаже, порадуйте меня.
Леди Мэри перестала спорить и вскоре уехала. Прибыл экипаж из Риверсайда и отвез домой чету Уиндхемов. Все праздники лорду Ричарду нездоровилось, и он подолгу не выходил из комнаты. Теперь камердинеру пришлось помогать скорчившемуся от боли джентльмену забраться в экипаж, а леди Дороти хлопотала рядом.
— И зачем только Тони покидает отца в таком состоянии? — спросила Блейз у мужа.
— Он все равно ничем не поможет отцу. Ричард будет только рад, если Тони женится, и потому он не протестовал против решения сына отправиться ко двору вместе с Оуэном.
Если мужу моей сестры суждено умереть, то присутствие рядом сына уже ничего не изменит, — философски заключил Эдмунд.
Дилайт Морган с печалью наблюдала, как Энтони Уиндхем уезжает вместе с Оуэном Фицхагом. Они сопровождали родителей Тони домой, а оттуда должны были отправиться ко двору. Эрл Марвудский крепко поцеловал на прощание Блисс, обнял ее, а на малышку Дилайт вообще никто не обратил внимания. Девушка изо всех сил скрывала слезы. Она так старалась привлечь внимание Энтони, а он попросту не замечал ее.
Лорд Кингсли намеревался вернуться в Эшби вместе с Морганами и погостить у них. Кроме матери, у него никого не было, а маленькое поместье не требовало особых забот.
Блайт буквально сияла от счастья, ибо она была влюблена в этого доброго и внимательного молодого человека. Они стали друг для друга целым миром, ибо Николас Кингсли до сих пор не мог поверить в свою удачу — в то, что его невестой стала такая изумительная красавица.
Блейз без особого огорчения наблюдала, как экипажи, принадлежащие ее мужу, удаляются от дома к переправе через реку. Она радовалась визиту родных, но теперь вновь мечтала остаться наедине с Эдмундом. Казалось, они не были вдвоем уже целый месяц. Блейз с нетерпением ждала долгого зимнего уединения и, прижимаясь к мужу, радостно махала рукой вслед уезжающим родителям и сестрам.
Словно прочитав ее мысли, он спросил:
— Значит, тебе тоже не терпится снова остаться со мной, дорогая?
Она засмеялась.
— Конечно! Как бы ужасно это ни звучало, но, несмотря на всю любовь к ним, сейчас я рада видеть, как они уезжают.
— А что, если нам отправиться сегодня на верховую прогулку? Для января довольно тепло. Кто знает, может, нам до самой весны не придется наслаждаться ясными деньками.
— Да, дорогой, я согласна, — кивнула Блейз.
Через, час они переоделись и шагом двинулись по зимней дороге. В воздухе уже пахло весной, ветер утих, солнце согревало спины. Только кое-где полупрозрачные облака нарушали ровную синеву неба. Деревья, лишенные листьев, стояли тихие и нагие, но, присмотревшись, можно было разглядеть на ветках крупные почки, свидетельства ранней весны. Два серых кролика мирно пощипывали зелень, чудом сохранившуюся с лета, а на опушке леса промелькнула стайка косуль. Эдмунд и Блейз долго молчали, впитывая в себя тихую красоту утра. Высоко на дереве тревожно зацокала белка, и, запрокинув голову, Блейз увидела в небе сокола, парящего кругами в поисках добычи.
За несколько месяцев, проведенных в Риверс-Эдже, она полюбила эти прекрасные земли. Она испытывала странную гордость, зная, что сын, которого она когда-нибудь родит, унаследует титул Эдмунда, его поместье и все обычаи, соблюдаемые здесь. То, что Эдмунд выбрал в жены именно ее, до сих пор поражало Блейз, и она улыбалась, вспоминая, что еще год назад не знала даже его имени. Тогда она была всего лишь старшей дочерью обедневшего баронета — бесприданницей безо всяких надежд на будущее.
Какие перемены случаются иногда за двенадцать месяцев!
— Чему ты улыбаешься? — спросил Эдмунд.
— Я думаю о том, как я счастлива, — честно призналась она. — Я вспоминала, как еще в прошлом году, в январе, будущее казалось мне таким неопределенным. А теперь мне все ясно — я ваша жена, я буду матерью наших детей, и мы проживем вместе до самой старости!
— Да, дорогая, — вздохнул муж, — ты еще слишком молода, чтобы знать: уверенным нельзя быть ни в чем. Времена меняются, как и люди.
— Нет, — упрямо и убежденно возразила Блейз, — мы никогда не изменимся!
— Мы постареем. Возраст многое меняет.
— Но наша любовь останется прежней, Эдмунд! Если наша любовь друг к другу не изменится, тогда годы не имеют значения: у нас все будет хорошо. Нет, с нами ничего не случится.
Ее рассуждения показались Эдмунду любопытными.
— Будем уповать на Господа, — тихо произнес он и повернул коня к дому.
В конце января начались холода. В феврале зима и вовсе ожесточилась, напоминая, что еще не разделалась с этой землей. Часто шел снег, в саду выросли глубокие сугробы.
Река покрылась прочной ледяной коркой, и старый Румфорд, перевозчик, вынужден был праздно сидеть дома вместе с сыновьями. К удовольствию Блейз, однажды морозным солнечным днем они с мужем проехали несколько миль прямо по реке. Блейз и не подозревала, что такое возможно, а Эдмунд забавлялся ее восторгом, действовавшим на него, как струя свежего воздуха. В который раз со времени прибытия в Риверс-Эдж Блейз заставляла его почувствовать себя двадцатилетним мальчишкой. Но когда Блейз в упоении ускакала прямо на середину реки, Эдмунд испытал страх, ибо понял, что не переживет ее гибели.
В последний день февраля Ричард Уиндхем тихо скончался во сне. Несмотря на то, что леди Дороти уже давно предчувствовала смерть мужа, она глубоко скорбела по нему, но в письме, отправленном сыну, велела ему не пренебрегать шансом заслужить расположение короля и запретила возвращаться домой. Незачем, утверждала она, суетиться вокруг нее, словно она — хрупкий и капризный цветок. Зная, что мать должна пережить горе в одиночестве и смириться с потерей, Тони отослал домой слугу с сообщением, что выполнит ее наставление.
С приходом марта начались дожди, ветры и слякоть. Все с нетерпением ожидали Пасхи и окончания поста. Блейз стал просто ненавистен запах отварной рыбы, и только мысль о, приближении свадеб сестер утешала ее.
Блисс и Блайт решили праздновать свадьбу в один день, таким образом избавив отца от лишних расходов. Поскольку отец Иоанн не нашел в канонах никаких запретов на сей счет, он согласился. Эдмунд предложил близнецам отпраздновать свадьбу в Риверс-Эдже, но Блейз не поддержала его.
Блисс и Блайт решили праздновать свадьбу в один день, таким образом избавив отца от лишних расходов. Поскольку отец Иоанн не нашел в канонах никаких запретов на сей счет, он согласился. Эдмунд предложил близнецам отпраздновать свадьбу в Риверс-Эдже, но Блейз не поддержала его.
— Это очень любезное предложение, милорд, — сказала она, — но вы должны понять: отцу и так пришлось поступиться своей гордостью ради детей, когда он позволил мне выйти замуж без приличного приданого, а затем — вновь смириться, когда вы назначили приданое моим сестрам.
Слуги в Эшби тоже хотят побывать на свадьбах. Мой отец не может второй раз лишить их этого удовольствия. Даже моя милая тщеславная Блисс согласится со мной, Эдмунд.
Он понял, что Блейз права, и лишь подивился, откуда такая мудрость у совсем молодой и неопытной женщины.
В апреле дожди шли непрерывно, дороги развезло, и хотя почву уже пробивали молодые ростки, а на холмах распускались цветы, Блейз пребывала в отчаянии. Свадьба сестер была назначена на последнее число апреля. Что, если к этому времени дожди не прекратятся? День, когда супруги выехали из Риверс-Эджа в Эшби, был довольно ясным. Вода в реке Уай поднялась от талых снегов и дождей. Румфорду и его старшему сыну пришлось изрядно поработать веслами, чтобы лодку не подхватило течением и не унесло.
Побледнев, Блейз нервно прижалась к мужу, пока лодка подскакивала на волнах. Она оставалась бледной и когда они направились дальше верхом, и Эдмунд встревожился» но Блейз слабо рассмеялась.
— Меня просто растрясло в лодке» сэр. А тряска в седле не поправила положения. Но к тому времени, как мы прибудем в Эшби, со мной все будет в порядке, — пообещала она.
Эшби! Впервые за семь месяцев Блейз вновь увидела родной дом, и ее глаза наполнились слезами. Никогда еще он не казался ей таким прекрасным, и как бы она ни любила Риверс-Эдж, Эшби навсегда занял почетное место в ее сердце. К удовольствию Блейз, солнце начало проглядывать сквозь завесу туч — впервые за неделю. Это было доброе предзнаменование для свадеб, назначенных на завтра. Блейз с нетерпением ждала встречи с семьей.
— Вот ты и снова разрумянилась, — заметил эрл.
— Это от возбуждения, — ответила ему Блейз. — Я так рада за Блисс и Блайт! Так хочу, чтобы они были счастливы — как мы с вами, дорогой. Если бы не вы, им никогда не удалось бы найти мужей. Вы самый замечательный человек на свете, Эдмунд Уиндхем!
— Мадам, вы совсем вскружите мне голову, — усмехнулся он, пока они подъезжали к дому.
Все семейство Морганов высыпало из дома, чтобы поприветствовать Блейз и ее супруга. Свиту быстро устроили в людской, а эрла и графиню проводили в зал. Хотя Блейз отказалась от еды, она с жадностью выпила маленький золотой кубок красного вина.
Розмари Морган подметила это зорким материнским взглядом и отвела старшую дочь в сторонку.
— У тебя все в порядке? — без обиняков начала она. — Когда у тебя в последний раз были недомогания? Ты чувствуешь что-нибудь странное? Живот тебя не беспокоит?
— В конце февраля, мама. — Рядом с матерью Блейз вновь почувствовала себя маленькой девочкой, которая провинилась, но не понимала в чем.
— Значит, ты ждешь ребенка, — деловито заключила леди Розмари. — А что в остальном?
— Желудок беспокоит меня чаще, чем обычно, — призналась Блейз. — К концу поста я смотреть не могла на рыбу. Но никаких странных ощущений я не испытываю.
— Для этого еще слишком рано, но ты и в самом деле беременна, — повторила женщина и улыбнулась дочери. — В таких делах, уж поверь мне, я знаю толк — как когда-нибудь узнаешь и ты. Ты уже сказала мужу?
Блейз покачала головой.
— Я не была уверена, и стоило бы мне только заикнуться об этом, Эдмунд не разрешил бы мне приехать сюда. Он еще помнит бедную леди Кэтрин и ее тошноту. Но я ни в чем не похожа на его первую жену, мама. Я сильна и смогу подарить милорду крепких сыновей. Но пропустить свадьбу близнецов я не согласилась бы ни за что на свете!
Леди Розмари нахмурилась.
— Блейз, — произнесла она, — ты — жена Уиндхема, и должна прежде всего заботиться о своей семье, а не о Морганах. Для тебя мы теперь стоим на втором месте, а на первом должен быть человек, имя которого носишь ты и будут носить его дети. Если своей бездумностью ты навредишь ребенку, то никогда себе этого не простишь. — Однако взглянув на встревоженное лицо дочери, она поспешила ее успокоить:
— Надеюсь, с тобой ничего такого не случится, — слишком уж ты похожа на меня. Ты будешь без труда вынашивать детей.
— Когда, по-твоему, должен родиться ребенок?
— Все зависит от того, когда он был зачат, но, судя по всему, ближе к концу года. Бывали случаи, когда я точно знала, когда мы с твоим отцом зачали ребенка, но разбираться в этом я начала далеко не сразу. Это чутье, которое приходит с опытом.
— Ребенок… — тихо прошептала Блейз, и вдруг на глаза у нее навернулись слезы. — О мама, как я счастлива!
Розмари Морган обняла ее.
— Так и есть, Блейз, ибо иметь возможность являть миру новую жизнь — величайший из даров. Помни об этом в будущем, когда вздумаешь позволить своим желаниям пересилить здравый смысл. А теперь давай вернемся к остальным, иначе нас хватятся и, конечно же, что-нибудь заподозрят, — с улыбкой добавила она.
Глава 7
Блисс и Блайт Морган вышли замуж в последний день апреля 1522 года. После долгих недель дождей день с самого утра выдался ясным и солнечным и был таким до вечера.
Отец Иоанн провел церемонию бракосочетания в маленькой церкви святой Хильды в Эшби. Гости пешком прошли расстояние от дома до церкви, к которой вела обсаженная .деревьями аллея. Слуги из Эшби выстроились вдоль нее, . любуясь двумя невестами и весело приветствуя их, пока они проходили мимо, высоко подбирая юбки.
Близнецы нарядились в одинаковые платья из тяжелой серебристой парчи, лифы которых усеивали крохотные жемчужины и густо покрывала вышивка золотой нитью, такая же вышивка виднелась на рукавах и нижних юбках. Их пышные белокурые волосы были распущены, а на головки были приколоты венки из белых роз с золотистыми сердцевинами. Обе невесты несли букетики белых фиалок, перевязанные золотистыми лентами. Сестры отличались лишь одним: стройную шею Блисс украшала нить крупных жемчужин с золотым медальоном в виде сердечка, инкрустированного жемчугом и бриллиантами, а на груди Блайт сверкало ожерелье из жемчуга и гранатов. Ожерелья были преподнесены девушкам их женихами.
Свадебная церемония для двух пар проводилась на ступенях церкви — так, чтобы все могли видеть ее, ибо внутри места могло и не хватить. Затем молодожены вошли в церковь на время службы и вышли оттуда под приветственные крики толпы. Лорд Морган торжественно пригласил всех собравшихся на праздник. Столы были выставлены прямо на лужайке перед домом, а места на помосте под красным шелковым навесом предназначались для новобрачных и их ближайших родственников.
Для пиршества в избытке наготовили самых разных яств, и все же к концу дня более чем внушительные запасы эля в погребах лорда Моргана успели иссякнуть. Музыканты с барабанами, бубнами и волынками аккомпанировали веселым танцам. Подали два свадебных пирога. Деревенские девушки осторожно пробовали свою долю, а ее остаток прятали в карманы. Считалось, что мужчина, которого девушка увидит во сне, отведав свадебного пирога, станет ее мужем.
Наступил вечер, и на лужайке зажгли факелы, ибо танцоры не подавали ни малейших признаков усталости. Мало кто выражал желание разойтись по домам, ибо вечер был светлым, а чуть позже взошла полная луна. Наконец, спустя три часа после заката, пришло время отвести новобрачных в постель. Новобрачным отвели детскую, которую прежде занимали близнецы, и единственную комнату для гостей в доме. Поскольку эти комнаты были рядом, родным не составило труда подготовить обеих девушек одновременно, хотя это занятие потребовало немалой суеты и беготни.
Блисс пылала от волнения. Она не могла дождаться своей первой брачной ночи, хотя в глубине души слегка побаивалась Мать прочла обеим дочерям сдержанную нотацию о супружеском долге еще несколько недель назад, и потому близнецы знали, что их ожидает. По-видимому, рассказ Ваноры был совершенно точным, но только беседа с Блейз окончательно успокоила близнецов.
— Любовь восхитительна! — сказала она им предыдущим вечером.
— Рассказывай! — потребовали близнецы. Они остались наедине с Блейз, решительно выдворив из комнаты остальных сестер.
— Это невозможно описать, — призналась Блейз.
— Вы должны испытать это сами.
— Неужели тебе совсем нечего нам рассказать? — раздраженно выпалила Блисс. — Как это бывает в первый раз?
Блейз мечтательно рассмеялась.
— Наша с Эдмундом первая брачная ночь состоялась лишь спустя несколько недель после свадьбы, — сообщила она.