И была это, наверное, самая короткая и немногословная пресс-конференция в истории таковых — лаконичнее были разве что те, коим не суждено было состояться. Зато в кулуарной своей части была она очень даже содержательной: все у всех брали интервью, спорили друг с другом или просто о чём-то разглагольствовали.
А уж поговорить собравшимся было о чём — темой пресс-конференции значилось не что иное, как ясновидение. А вопрос и вовсе стоял ребром — существует оно в природе или нет?
Героем сего текущего момента был простой водопроводчик Иван Петрович Воротков. Проснувшись как-то поутру, наш герой вдруг ясно узрел, что он и ясновидящий, и яснознающий, и яснослышащий — и всё в одном лице. И захотелось ему новостью этой с людьми поделиться, да всю правду им о ясновидении поведать. О том написал Петрович в каждую газету по письму, во все телепрограммы послал по телеграмме, а радиопередачи и вовсе обзвонил.
Теперь вот проводил наш Иван Петрович пресс-конференцию — таково было его неизбывное желание расставить все точки над i. Началось сие действо тут же, как только вошёл он в зал и двинулся по направлению к трибуне. Нетерпеливые борзописцы сразу посыпали вопросами.
— Скажите скорее, Иван Петрович, что вы сейчас ясно видите? — громче других выкрикнула дамочка в очках из первого ряда.
— Вижу я ясно то, что я — ясновидец, — многозначительно ответил Воротков, подходя к трибуне. Ответ его был тем возвышеннее, чем ближе подходил он к микрофону.
Тут и учёный люд засуетился.
— Ну а что же вы, батенька, сейчас ясно слышите? — вопрошал из третьего ряда старичина в толстых очках и со слуховым аппаратом, остальным своим видом больше напоминающий попа, нежели светило науки.
— Ясно слышу, что сегодня, наконец-то, будет как раскрыта, так раз и навсегда закрыта тайна ясновидения. Скоро — вот-вот уже! — получите вы ответ на вопрос о том, существует оно, то бишь ясновидение, или нет.
И каков будет ответ? — донеслось откуда-то с Камчатки.
— А вот таков: ясновидение невозможно, потому как невозможно и всё тут. Уж это я яснее ясного знаю.
Собственно говоря, это была последняя точка над i, которую собирался поставить наш герой. Только вот вопрос, на который, как ему казалось, он исчерпывающе ответил, последним не был.
— А как же тогда, скажите на милость, объяснить те факты, что обычно интерпретируются как ясновидческие? — поинтересовался товарищ с явно магическими наклонностями.
— Как, как… — смутился было Иван Петрович, но, будучи в свободное от работы время большим почитателем научной фантастики, тут же нашёлся: — А вот так. Телепатия всё это, чтение мыслей путешествующих по времени. Только к нашему разговору это, уж извините, никакого отношения не имеет.
Тут и пресс-конференции конец. Встал Петрович и пошёл восвояси. А собравшаяся публика, оставшись в недоумении, — странные всё-таки они люди, эти ясновидцы, — продолжила взаимно общаться и спорить друг с другом — тем более что и новая тема для обсуждения появилась, можно сказать, вошла в научный оборот. Ведь теперь есть чем и ясновидение объяснить, и ретроскопию и что-то там ещё из той же серии.
* * *— Ну вот, долетались, — пробурчал себе под нос Семён Семёнович Бородулька, инспектор Службы контроля над перемещениями во времени, проходя мимо ещё одного непонятно откуда взявшегося салона чтения мыслей пролетающих мимо путешественников по времени.
Хронотелепатия всегда была бичом путешествий во времени. Но тут утечка мыслей произошла в какой-то бифуркационный момент. Кто-то там, в прошлом, прознал и растрезвонил про то, откуда берутся провидческие знания, и в одночасье реальность преобразилась — все салоны ясновидения вдруг обратились в салоны чтения мыслей путешественников по времени.
«Вот я вам прочищу мозги», — про себя добавил Семён Семёныч и погрозил пальцем кому-то невидимому, но, по всей видимости, пролетающему в тот момент мимо на машине времени.
И тут светлая мыслишка посетила его не менее светлую голову. И откуда только взялась родимая? Неплохо было бы во время перемещений прокручивать в головах путешественников мысль о том, что путешествия во времени невозможны — вот тогда-то всё явное вновь станет тайным. Подумал он об этом — и, судя по всему, идея эта пришлась ему по душе.
— Вот и ладненько, — потёр руки Семён Семёныч и продолжил путь в сторону сверхсекретного НИИ времени — возвращать всё на круги своя.
№ 10
Юрий Антолин ЭНЕРГИЯ ЖИЗНИ
В темноте раздались осторожные шаги, в стену бело-жёлтым пятном ударил луч фонаря. Свет сместился левее, выхватив из темноты стоявшие у стен зачехлённые картины. От пыльных статуй на пол ложились тени и сливались с царившей здесь темнотой ночи.
— Отличный запасник. И забирать проще, чем из выставочного зала. Ни тебе сигнализации, ни видеокамер.
— Несём к выходу, — сказал он угрюмо.
— А ты уверен, что мы сможем протащить такую партию через временной барьер? Статуи — ладно, но холст и краски очень хрупкие.
— Не вякай, Силдр. Всё, что уцелеет при переходе, будет наше. — Он споткнулся. — Проклятье! Голова раскалывается… Ни фига не вижу.
— Опять на транквилизаторах, — раздалось ворчливое.
Вдалеке послышались шаги. Луч фонаря исчез. Теперь блёклое пятнышко света приближалось вместе с глухим стуком обуви по выложенному линолеумом полу.
— Охранник! Грёбаные силовые поля, доигрались…
— Тихо ты… Господи, — он едва сдерживал тошноту.
Шаги звучали ближе и громче. Оба уже отчётливо слышали покашливание.
— Что будем делать?
Он положил в рот жевательную пластинку и сжал зубы. Стимулятор мгновенно проник в кровь, желтоватые молекулы понесло к мозгу, как щепки по реке в весенний разлив.
Он почувствовал облегчение. Темнота перед глазами расступалась, он видел очертания приближавшегося человека с фонарём.
Оружие само оказалось в его руке.
— Постой. Давай его просто вырубим.
Но он уже спустил курок.
Попрощавшись с Алексом, я взял деньги за урок и вышел за дверь. Тысяча рублей уверенно и надменно чувствовала себя в моём кошельке среди других, более мелких купюр. Вообще-то за подготовку к поступлению в МГУ можно и нужно брать больше, особенно если ученик-вундеркинд усваивает всё с четвёртого раза, но я — не жадный. Занимаемся всё равно трижды в неделю, так что к основной зарплате неплохая добавка.
Костюм сидел на мне легко, полы расстёгнутого пиджака покачивались вперёд-назад, пока я неспешно сбегал вниз по ступенькам. Портфель с учебниками привычно оттягивал руку.
Подумал, что хотел зайти в музыкальный магазин во дворе. Однако вспомнив, который час, я недовольно пожевал губами — магазин уже закрыт. Это ж не супермаркет, уже десятый час, так что пора… пора.
Алекс говорил, что выбор дисков там огромный — от современной попсы до классики, что тоже попса — но для иного круга людей, и цены не кусаются.
Надпись над закрытой дверью гласила «Мелодия» 10.00 — 21.30».
Я поглядел на часы в телефоне — 21.17.
Почувствовав радость, я направился к ведущим в полуподвальное помещение ступенькам.
— Ты куда? — окликнул меня хрипловатый, пропитой голос.
Я обернулся. Ко мне подошёл выбритый наголо человек в джинсах и мастерке. Лицо бледное, будто с перепоя, да так и есть, скорее всего. Карие глаза упёрлись в меня с неприязнью.
— Тебе-то что? — сказал я.
— Магазин закрыт.
— А ты здесь причём?
— Я говорю: закрыт.
Я молча направился мимо, вниз по ступеням к приоткрытой двери и полоске жёлтого света, но сзади меня схватили сильные руки и дёрнули назад, как мешок с тряпьём. Бритоголовый был силён, как стадо быков.
Я ощутил болезненный удар в живот, затем — его кулак превратил мой рот в погремушку, полную битых зубов.
Мне удалось схватить его за бегунок молнии на груди и рвануть на себя.
Половинки мастерки разошлись, я успел заметить абсолютно белый, как мел, живот и грудь без сосков.
Следующий удар был сильнейшим из предыдущих. После него я уже не встал.
Отделался я легко, ни переломов, ни сотрясения, даже зубы, что удивительно, целы. Мой портфель и кошелёк на месте. Как и мобильник. Бритоголовый оказался на редкость честным, чужого не взял.
В больнице меня продержали полдня. В одном из кабинетов, у которых мне приходилось ждать вызова, вместо врачей сидели двое крепких ребят.
После демонстрации красных корочек угрозыска на меня посыпались вопросы.
— Кто на тебя напал?
Я описал бритоголового. Его неестественно белая кожа мне теперь казалась деталью несущественной, даже порождённой следствиями килограммовых ударов по моей голове, и рассказывать я про это не стал. Оба мента были молодые, лет чуть этак за тридцать, в дорогих костюмах. Один высокий и рыжий, с полным лицом веснушек. Взгляд второго был небрежный и раздражённый. У обоих — неровно сросшиеся переносицы. Я подумал, что наедь вчера бритый в мастерке на них, кабинетами бы в больнице он не отделался.
— Этот магазин вчера ограбили, — сообщил мне рыжий. — Забрали все музыкальные диски.
— Ага, только кассу не тронули, — кивнул второй хмуро. Он, видимо, уже мысленно прорабатывал варианты. И тут же отбрасывал как никуда не годные. — Как будто им деньги не нужны.
Он поднял он на меня задумчиво-угрюмые глаза.
— А над магазином ты ничего… странного не заметил?
— То есть?
— Бабки у подъезда дома напротив, которые позвонили в 02, якобы видели там потом светящийся НЛО.
— Коль, не говори ерунды, — бросил рыжий, смерив его неодобрительным взглядом. — Тот бомж две недели назад тоже видел, как завёрнутые в тряпки картины сами собой поднимались по лучу в зависший над музеем прямоугольник. Эти «свидетели» тебе такое наплетут.
Хмурый опер покачал головой.
— Это было конечно не НЛО, но…
— Нам пора. — Рыжий стрельнул в него предупреждающим взглядом, быстро указав глазами на меня. Я сделал вид, что ничего не заметил.
Они записали номер моего мобильного и ушли.
Вошедший пожилой врач велел мне отдыхать побольше на свежем воздухе и принимать витамины. Сам он достал из ящика маленькую початую бутылку, чёрный хлеб в пакете и банку шпрот. Задорно дунув в стакан, он небрежным жестом отпустил меня домой.
Когда я пришёл, был уже вечер. На улице накрапывал дождик, и я успел дойти до подъезда, прежде чем по асфальту забарабанил настоящий ливень.
Дома я перекусил и сел за Интернет. Краткий спор оперов воскресил кое-что в моей памяти. Я ведь раньше уже видел заметку об упомянутом ограблении. Музей современного искусства. Там выставлялись современные художники, но в запаснике, я прочитал тогда, хранились довольно ценные работы художников и скульпторов 18–19 веков. Имена у меня тут же вылетели из головы — не специалист я по живописи.
В статье говорилось, что в ночь ограбления над музеем видели прямоугольный объект. Но это не может считаться верным, поскольку он был чёрный и лишь изредка виднелся в свете луны, когда та появлялась из-за облаков. Тог вечер выдался пасмурным.
Я нашёл эту статью и перечитал. В комментариях люд уже изгалялся вовсю. Моё внимание привлёк материал «также по теме».
Ссылка привела меня к списку из семи-восьми статей на сайте, оформленном под доморощенное общество уфологов.
В первой статье сообщалось, что в Цюрихе из местного музея недавно были украдены практически все полотна. Украдены ночью, никаких следов автотранспорта, на котором злоумышленники увезли «улов». В другой говорилось о цепи ограблений в Австрии и Польше — в огромных количествах исчезали произведения искусства — пластинки с классической музыкой, диски с современной, этнической, из магазинов и музеев пропадали даже ноты. Даже исчезло несколько оригиналов рукописей Моцарта и Баха. Помимо нот, исчезали книги. «Чтиво», которым забито всё, и особенно — книги признанных гениев литературы, опять же — классические произведения: Гёте, Шекспир, Гюго, Достоевский, Толстой, Фицджеральд…
«Остаётся только догадываться о целях столь странных и вопиющих по своей несуразности ограблений, — заканчивал автор статьи. — Общая ценность похищенных произведений искусства достигла двадцати семи тысяч евро, продуктов простого, массового творчества — несколько тысяч евро. Очевидцы в один голос утверждают, что во время краж над музеями и магазинами в небе видели «летающие тарелки». Но так как преступники орудуют в тёмное время суток и полноценных свидетельств у полиции нет, и без того смехотворная причастность НЛОнавтов отметается начисто».
Я прервал чтение, потому что разболелась голова. Последствия драки с бритоголовым всё-таки сказывались.
В аптечке, как назло, болеутоляющего не нашлось. Среди упаковок с пластырем, бинтов и таблеток от кашля лежал странный пластиковый пузырёк красно-коричневого цвета. Не помню, чтобы я такое когда-либо покупал. Однако пузырёк выглядел до боли знакомым, словно я его видел каждый день.
«Мендлокатар» — возвещали крупные буквы.
«Препарат седативного и болеутоляющего действия. Не рекомендуется принимать за рулём, беременным или во время менструального цикла».
«Возможны вспышки раздражительности. Действие 1 капсулы препарата — 4 часа». Раздражительность мы как-нибудь переживём, подумал я, но тут меня буквально осенило — я уже пил эти таблетки некоторое время назад. Воспоминание об этом вдруг отчётливо проступило. Только был я при этом не один, в воспоминании присутствовал парень, кажется, его звали… Силдр.
Что за странное имя… И мы куда-то неслись с бешеной скоростью. Я видел себя в салоне автомобиля… или ещё непонятно чего, хотя что это ещё могло быть, не самолёт же, в конце концов. И случилось это вроде бы совсем недавно.
Чёрт знает, что творится, — подумал я и положил пузырёк обратно в аптечку. Принимать эти таблетки желание пропало.
Часы на стене показывали начало одиннадцатого. Дождь барабанил так, словно в стёкла бил град размером с фундук.
Едва я подумал о том, чтобы принять коньячку — принять как следует, вместо прогулок на «свежем воздухе» под проливным дождём, напоминавшем начало Потопа, — и забраться под одеяло, как зазвонил мой мобильник.
Тип, что позвонил, по крайней мере, выбрал для встречи приличный ресторан — «Гулливер». Оказалось, что это место расположено за углом моего дома, но я почему-то видел ресторан впервые, хотя вроде бы ходил мимо этого подвальчика не раз. Вот что значит суета современной жизни — не знаешь, что находится у тебя под боком. Тем не менее интерьер мне понравился — тонувшие в полумраке столы со свечой на каждом, редкие светильники на стенах, разрисованных иллюстрациями из книги Свифта. Звучавший из скрытых динамиков блюз не мешал многочисленным посетителям разговаривать в полный голос.
Человек, что меня вызвал, сидел за столиком у стены. Заметив меня, он поднял руку. Чёрная бархатная рубашка навыпуск свободно спадала на брюки. Вымокший плащ висел на спинке стула.
— Присаживайтесь, — сказал он, указывая на массивный стул, и пододвинул ко мне меню. Я подумал, что с удовольствием наверстаю то, что не удалось осуществить дома, и заказал говядину на углях с жареной картошкой и сто граммов коньяка. Коньяк выбрал дорогой — пусть этот хрен, что вытащил меня на ночь глядя под дождь, заплатит — во всех смыслах.
Он заказал то же самое. Коньяк нам принесли сразу.
— Так что о моей вчерашней драке и бритоголовом вы хотели мне рассказать? — спросил я, поднося широкий бокал к губам и чувствуя, как жгучий напиток приятно согревает мои внутренности. — Да и кто вы такой?
— Зовите меня Пётр.
— Стало быть, имя не настоящее? — прищурился я.
— Это имеет значение?
Я пожал плечами. Мне, в общем-то, всё равно. Я пригубил коньяк.
Он сделал то же самое.
— Все эти сообщения в Интернете, — начал Пётр, — о похищениях произведений искусства в Москве и по всему миру. Вы их, конечно, читали?
Я кивнул, не переставая изучать его взглядом. Тому, кто назвался Петром, на вид лет сорок, чёрные волосы зачёсаны назад, глаза — странного сине-зелёного цвета. Наверное, линзы. Мне это тоже было до фени. Каждый имеет право иметь глаза того цвета, какого хочет. Однако что-то в его лице было неестественным. Я не мог сказать с уверенностью, что именно вызвало эту мысль, но впечатление, что я присутствую на маскараде, с каждой минутой усиливалось.
— Так вот, — продолжал он, — все эти сообщения — правда. И ты — ничего, если мы без формальностей? — сам это видел вчера у «Мелодии». Один из них даже на тебя напал.
Честно говоря, я ожидал чего-то подобного: НЛО и всё такое. Однако идея посидеть в ресторане была недурна, на улице дождливая ночь, а здесь тепло, уютно, так что я был согласен послушать и байки о «неизведанном».
— Один из кого? — Нам принесли еду, и я вонзил нож с вилкой в дышащий соком кусок поджаренного на углях мяса. Несколько красочно нарисованных лилипутов с завистью смотрели на меня со стены.
— Один из них. Из тех, кто прилетает сюда за вашим искусством.
Я пригубил коньяк.
— И с какой же они планеты?
Пётр некоторое время изучал меня взглядом. Играющий в зале блюз отлично гармонировал с выражением его лица — задумчивым, немного грустным.
— С Земли. Из не столь отдалённого будущего.
Я улыбнулся.
— Оригинально. По крайней мере, не с Венеры или Марса.
— На Марсе нет жизни…
— Послушайте, — сказал я. Шутка начинала затягиваться. — Почему вы пришли с этой белибердой ко мне? Вы не по адресу, уважаемый… Пётр. Найдите какого-нибудь простачка из ПТУ, влезшего в драку со скином, и уговорите сделать пожертвования в фонд помощи потерпевшим крушение в соседнем овраге инопланетянам или кому там… пришельцам из будущего. А с меня хватит.