Смелая речь 20–летнего студента произвела настолько сильное впечатление на присутствующих, что отрывки из нее процитировали некоторые кубинские газеты. Именно тогда Фидель Кастро понял, что прямое и страстное обращение к людям является наиболее эффективным средством воздействия на них.
В январе 1947 года он входит в состав специальной комиссии университетских студентов, которая ставит цель – убедить общественное мнение Кубы воспрепятствовать избранию Грау на второй президентский срок. Затем Фиделя избирают председателем «Комитета за доминиканскую демократию», позже председателем «Комитета за независимость Пуэрто–Рико». Фидель с большой ответственностью относился к этим назначениям. Проанализировав опыт кубинской борьбы за независимость и других мировых конфликтов, он, по его собственному признанию, пришел к выводу о возможности ведения партизанской борьбы против диктаторских режимов с их регулярными армиями.
Идеализм, романтика, азарт, жажда справедливости привели Фиделя Кастро в экспедицию молодых людей, планировавших тайно прибыть в Доминиканскую Республику и свергнуть диктатора Рафаэля Молина Трухильо. Формально занимая пост президента Доминиканской Республики с 1930 по 1938 год и с 1942 по 1952 год, он фактически правил этой страной с 1930 по 1961 год, когда был убит. (Трухильо, панически боявшийся покушений, окружил себя целой армией телохранителей. Пуля в 1961 году «найдет» диктатора в тот самый момент, когда охрана допустит единственную промашку. Как только чуть–чуть приоткроется стекло его лимузина, снайперу будет достаточно секунды, чтобы сделать точный выстрел… )
Ставленник США, бригадный генерал Трухильо в 1927 году занял пост главнокомандующего доминиканской армией, а в мае 1930 года в результате переворота захватил власть в Доминиканской Республике и установил там военный режим.
Экспедиция в Доминиканскую Республику, к которой примкнул Фидель Кастро, поначалу даже получила одобрение правительства Кубы, члены которого были возмущены политикой Трухильо. Она получила название «Кайо–Конфи–тес». Фидель вступил в отряд в июне 1947 года. Но у него было свое мнение о том, как свергнуть диктатора: «Я считал, что надо развернуть партизанскую борьбу в горах Санто–Доминго, а не идти на прямое столкновение с регулярной армией Трухильо»[66]. Но, увы, «командовал парадом» тогда не он.
Подобных идеалистов, революционеров–мечтателей в экспедиции набралось немало. Они верили, что, приплыв к доминиканским берегам, без преград доберутся до резиденции «кровожадного диктатора» и смогут уничтожить его, сразу же к ним присоединятся народ и военные. Однако к отряду молодых идеалистов примкнули проходимцы, уголовники, беглые преступники, которым нечего было терять и которые искали лишний повод для кровопролития. О конспирации и дисциплине в таком отряде не могло быть и речи.
«Хотя в экспедиции участвовали мои враги, я все же поехал, – вспоминал Фидель. – Мне исполнился 21 год на островке, где организовывалась экспедиция под руководством группы тупых кубинцев, очень много о себе мнивших, которые помогали доминиканцам и намеревались сделать все сами»[67].
Фидель Кастро, который попал в группу доминиканских эмигрантов, вначале готовился к отплытию недалеко от родного Бирана, на севере провинции Ориенте. Он был принят в отряд как рядовой, но через несколько недель, благодаря лидерским качествам, стал командиром отделения, а потом и роты, получив звание лейтенанта. Вскоре отряд численностью 1200 человек перебросили на пустынный песчаный остров Кайо–Конфитес, где, изнемогая от жары и жажды, экс–педиционеры должны были продолжить обучение огневой подготовке и терпеливо ждать начала операции. Но «час икс», по непонятным причинам, все откладывался и откладывался, а бойцы с каждым днем теряли уверенность в своих силах и падали духом.
К тому же, благодаря утечке информации из кубинского правительства, а также агентурной работе американских спецслужб, о «планах революционеров» узнали не только на Кубе, но и в США и, естественно, Трухильо. Было упущено время, а самое главное, потерян эффект внезапности. Над будущими повстанцами уже откровенно потешались некоторые американские газеты.
Понимая, что тайно высадиться на территории Доминиканской Республики теперь невозможно, многие из одержимых этой идеей смельчаков все же решили отправиться к ее берегам и вышли на нескольких судах в Карибское море. Видя хаос и дезорганизацию, которая царила при формировании и подготовке экспедиции, Фидель намеревался отбиться от них и уйти в горы со своим небольшим отрядом, когда они прибудут на территорию Доминиканской Республики. Однако этим планам не суждено было сбыться. Министр военных дел Кубы полковник Дамера отдал приказ кубинской армии и военно–морскому флоту: арестовать участников экспедиции и доставить их для проведения судебных действий в Гавану. Несостоявшихся повстанцев, едва те отплыли от берега, перехватили не доминиканцы, а кубинские военные корабли, вынудили их сдаться и сложить оружие. «Революционеров» погрузили на три корабля и под конвоем отправили в ближайший кубинский порт, чтобы затем переправить в столицу. Вот как вспоминал сам Кастро о тех событиях: «Дорогу экспедиции преградил огромный фрегат. Никогда мне не казались такими длинными орудия фрегата, потому что с них сняли чехлы, показали и сказали: „Назад!“ – и у руководителей экспедиции не оставалось другого выхода. На том судне со мной плыл Пичирило, доминиканец. Какой он решительный и смелый! Годы спустя он был нашим помощником капитана на „Гранме“. Мы стали братьями, потому что в тот день я взбунтовался против экспедиции, против роты, где я командовал взводом, и сказал: „Я против возвращения в этот порт, на Кубе сейчас определенная ситуация, вас всех арестуют, я не согласен“.
Я был сторонником того, чтобы сохранить оружие в горах, я собрал оружие, и у меня была масса сторонников, в их числе капитан судна. В те дни мы подружились, он стал моим сообщником в той сложной ситуации, когда я взбунтовался против кубинских и доминиканских командиров <… > Вначале я даже подумал, что фрегат, преграждавший нам путь, был доминиканским. Но скоро понял, что он кубинский <…> Фрегат следовал за нами по пятам. Мы ждали темноты»[68].
И тут случилось первое из череды десятков событий, позволяющих утверждать, что судьба непостижимым образом берегла Фиделя. Из всей экспедиции, из более чем тысячи человек, от наказания спаслись только Фидель Кастро и три его товарища! «При содействии капитана скорость убавили больше чем наполовину. Но это ни к чему не привело, было лето, темнело позже. Я продолжал бунт, пока не покинул судно на надувном плоту, – я и еще трое, только четверо из тысячи с лишним, которых не арестовали. <…> Я был авантюрист, должен это признать. Все думали, что меня съели акулы, но в один прекрасный день я всех удивил, я воскрес. Я воскресал много раз, несколько раз»[69] , – рассказывал Фидель Кастро.
Несмотря на провал, экспедиция дала бесценный опыт будущему команданте эн хэфэ. Он перешел от теории к практике. Первый раз «понюхал пороха», пройдя, благодаря своим исключительным качествам, хоть и за короткий срок, путь от рядового до командира. Наконец, он, рискнув, принял правильное решение и избежал ареста, уцелел, спасся. «Я отдавал себе отчет, что экспедиция закончится провалом <…>, – рассказывал Кастро. – Я уже тогда думал о новой нестандартной войне, потому что наши отряды не были армией. У нас не было даже самолетов, и мы думали просто высадиться на берегах Санто–Доминго, где бы мы столкнулись с доминиканской армией, с тысячей людей, хорошо организованных, обученных и вооруженных североамериканским правительством, армией, которая обладала военной авиацией. Та экспедиция была обречена на провал. Это был вопрос нескольких часов – уничтожить наш только что высадившийся отряд»[70].
Это признание говорит о многом. Дело в том, что история многочисленных переворотов в Латинской Америке в первой половине XX века убеждала многих тамошних мятежников и повстанцев в том, что сильную армию можно либо склонить на свою сторону, либо победить при помощи более сильной армии, поскольку практически все подобные перевороты не происходили без участия военных. А Фидель уже в 20–летнем возрасте понял, что врага можно победить не числом, а умом и хитростью.
Конечно же о «приключениях Фиделя» знали в университете. Теперь он уже числился в «черных списках» администрации и местных спецслужб как один из наиболее радикально настроенных студенческих активистов. Теперь его решительность и революционный азарт представляли серьезную угрозу. Но администрация университета и полиция даже не предполагали, что на их глазах растет лидер, который пойдет дальше неистового студента–мятежника 1920–х годов Хулио Антонио Мелья. Новоявленный бунтарь Фидель Кастро смелел, даже дерзил, постепенно превращался в непримиримого, убежденного и сильного противника властей, говоривших об «экономическом росте» и о «политическом спокойствии» в стране. Но о каком спокойствии на Кубе могла идти речь?
Конечно же о «приключениях Фиделя» знали в университете. Теперь он уже числился в «черных списках» администрации и местных спецслужб как один из наиболее радикально настроенных студенческих активистов. Теперь его решительность и революционный азарт представляли серьезную угрозу. Но администрация университета и полиция даже не предполагали, что на их глазах растет лидер, который пойдет дальше неистового студента–мятежника 1920–х годов Хулио Антонио Мелья. Новоявленный бунтарь Фидель Кастро смелел, даже дерзил, постепенно превращался в непримиримого, убежденного и сильного противника властей, говоривших об «экономическом росте» и о «политическом спокойствии» в стране. Но о каком спокойствии на Кубе могла идти речь?
Фиделю в конечном итоге оказались более близки идеи «ортодоксов». В 1946 году группа недовольных «аутентиков», во главе с сенатором Эдуардо Чибасом, откололась от партии, возглавляемой президентом Грау, и образовала Партию кубинского народа – партию «ортодоксов». Название этой партии не имело ничего общего с религией, как может показаться на первый взгляд. Ортодоксы главный акцент делали на борьбе не с политическими противниками, а с пороками, присущими тогдашнему кубинскому обществу: взяточничеством, коррупцией, воровством. То есть с различными формами несправедливости, что, собственно, и привлекало в ее ряды студентов.
В те годы почти все кубинские политические партии и деятели при каждом удобном случае пытались «всуе» упомянуть имя легендарного кубинского борца за свободу Хосе Марти, спекулируя на его памяти, «наполняя» свои политические программы его цитатами, заявляя, что только их партия или движение «следует его заветам».
Отколовшись от «аутентиков» и создав партию «ортодоксов», популярный в народе политик, бывший журналист Эдуардо Чибас давал понять, что ее «ортодоксальность» как раз и будет состоять в четком и искреннем следовании идеям Марти. Основной идеологической задачей партии было освобождение наследия Марти от искажений и наслоений, возвращение ему изначального духа революционного национал–демократизма. В программе партии Эдуардо Чибаса одним из основных пунктов, кроме борьбы с коррупцией, было также требование провести национализацию электроэнергетики Кубы. Почти каждую неделю Чибас, обладавший большим досье на правительственных чиновников, выступал по радио с разоблачительными материалами, вызывавшими бурные отклики и полемику в стране. Выражаясь современным языком, эти радиопрограммы имели самый высокий рейтинг. Чибас мечтал о том, чтобы Куба была по–настоящему независима от США, что, собственно, и привлекло в ряды «ортодоксов» в начале 1950–х годов Фиделя Кастро, впоследствии возглавившего ее молодежное крыло.
Эмблемой новой партии, в которую с каждым днем вступало все больше кубинцев, стала метла. А на свои митинги и шествия «ортодоксы» – своеобразная «партия очищения» – выходили, вооружившись вениками, щетками и метлами.
Фидель Кастро еще официально не вступил в ряды этой партии, но симпатизировал ей и особенно ее лидеру – хариз–матичному и убежденному в своей правоте Эдуардо Чибасу. Кастро продолжал выступать на разного рода митингах и акциях, причем тон его заявлений в отношении существующей власти становился все жестче и даже агрессивнее, несмотря на угрозы и предупреждения, раздававшиеся в его адрес.
Именно в эти годы начал формироваться один из самых важных жизненных принципов Фиделя Кастро, который можно сформулировать так – «не отступать, не сдаваться». Чем больше давили на него, чем больше начинали «прессовать», тем нерушимей была «защита Фиделя», тем яростней были «ответы Кастро». Уже тогда стало ясно, что его лучше не дразнить и не пытаться заставлять играть по правилам, которые он не приемлет.
6 ноября 1947 года на митинге, посвященном очередной годовщине начала национально–освободительной войны кубинских патриотов XIX века против испанского колониального господства, 21–летний Фидель Кастро поднялся на трибуну и произнес такую речь, которая сразу же затмила собою выступления других ораторов. Воспоминания о борцах за независимость Кубы стали лишь прелюдией его эмоциональной словесной атаки на власть. «Президент Грау стал чуждым народу, – говорил Фидель. – Он обманул всех тех, кто поверил его предвыборным обещаниям. Он обещал земельную реформу крестьянам, школы детям, улучшение социального законодательства рабочим и достойный уровень жалованья учителям. Но ни одно из этих обещаний не было выполнено. Революцию, о которой он говорил, будучи кандидатом на пост президента, предали. Богатства страны находятся в чужих руках <…>»[71].
Выступление Кастро шокировало присутствующих, особенно людей, близко его знавших. На их глазах происходило рождение и стремительное становление нового трибуна, которому через десять с небольшим лет было суждено изменить жизнь в стране…
Глава четвертая ВЫЗОВ МАФИИ И МАРИОНЕТКАМ
В 1947 году в стенах Гаванского университета Фидель встретил девушку, которая станет его первой и единственной официальной женой, – Мирту Диас–Ба–ларт. Она происходила из богатой и влиятельной кубинской семьи, так же, как и Фидель, выходцев из провинции Ори–енте. Познакомил их ее брат Рафаэль Диас–Баларт, университетский приятель Кастро. Эта привлекательная зеленоглазая блондинка изучала философию и литературу. Говорят, что, увидев Мирту, Кастро заявил: «Я непременно женюсь на ней!» Отец Мирты был другом Фульхенсио Батисты, еще с тех времен, когда тот пришел к власти в результате «переворота сержантов».
Если Фидель резко выступал с критикой тогдашних властей, то Рафаэль Диас–Баларт, напротив, отрицал леворадикальные взгляды и примкнул к партии сторонников будущего кубинского диктатора Фульхенсио Батисты «Народное действие», которую тот организовал и содержал, находясь за границей. Вскоре Диас–Баларт возглавил молодежную секцию батистовской партии. Позже он сыграет роковую роль в разрыве официальных отношений своей сестры и молодого революционера Фиделя Кастро, так и не простив себе, что когда–то познакомил их. Против этих отношений и брака была вся семья Диас–Баларт. Знал бы Фидель тогда, в 1947 году, как резко разойдутся его пути с Рафаэлем, какими непримиримыми врагами они станут, как и с кузеном Рафаэля и жены Мирты – Линкольном Диас–Балартом, конгрессменом–республиканцем от американского штата Флорида!
Но Мирта безумно влюбилась в Фиделя. Это была удивительно противоречивая пара. Скромная Мирта, далекая от политики, и азартный, решивший посвятить себя революционной борьбе Фидель. Его страсть – митинги, акции, выступления. Она любит танцевать, готова кружиться в танце часами.
Они поженились 12 октября 1948 года. Свадьба была роскошной. Родители новобрачных оплатили им свадебное путешествие в Америку, в Нью–Йорк.
Новый, 1948 год обещал быть более жарким в политическом отношении, чем предыдущий. На 1 июня были назначены выборы президента Кубы. В стране кипели предвыборные страсти, резко обострилась криминогенная обстановка. Куба снова вспомнила о заказных убийствах популярных деятелей. В начале января выстрелом в спину был убит один из наиболее популярных в народе профсоюзных лидеров, руководитель Федерации рабочих сахарной промышленности Хесус Менендес. Проститься с ним пришли десятки тысяч человек. Власть, словно открещиваясь от происшедшего и желая снизить накал народного гнева, предоставила для этой церемонии здание кубинского Капитолия.
Известный кубинский журналист тех лет Марио Кучи–лан вспоминал, что Фидель, пришедший на кладбище вместе с товарищами почтить память Хесуса Менендеса, был очень разъярен и обронил фразу: «А что, если я сейчас поднимусь на могилу и призову народ идти к президентскому дворцу?»[72]
А вскоре произошла и первая серьезная провокация в отношении быстро набирающего популярность студенческого лидера: Фиделя Кастро обвинили в убийстве. 22 февраля 1948 года на одной из улиц в Гаване был убит однофамилец Фиделя, бывший руководитель Федерации университетских студентов Маноло Кастро, выходец, как и Фидель, из семьи галисийских эмигрантов. Как удалось установить позже, к этому грязному делу оказалась причастна местная мафия. Между тем в университетской среде был запущен слух, будто бы устранение студенческого активиста могло быть на руку студентам из союза «Католическое действие» и Фиделю, который таким образом облегчает себе путь к лидерству в Федерации студентов.
Узнав об этом, Фидель немедленно явился в полицейский участок и потребовал снять у него отпечатки пальцев, сделать пробы на дактилоскопию, которые позволили бы определить, стрелял ли он из пистолета, найденного на месте преступления. Следствие установило непричастность Фиделя к убийству Маноло Кастро. Выйдя из участка, Фидель первым делом направился к поджидавшим его репортерам и заявил, что случившаяся провокация является местью лично ему за разоблачительные выступления против власти и гангстерского режима на Кубе.