Отцы — владельцы инкубаторов не такое уж редкое явление в животном мире нашей планеты, как об этом можно подумать. У самцов крохотных лягушек — ринодерм Дарвина инкубатор находится в горловом мешке. Ринодермы — необычные существа. У них все не как у прочих лягушек. Они сами живут в воде, но икру откладывают на берегу во влажный мох. Мать никакого внимания своим детям не уделяет. Отец, напротив, остается охранять кладку, но его интерес к икре кажется на первый взгляд чисто гастрономическим. Внимательно присмотревшись к икринкам, самец отбирает одну-две и запихивает их себе в рот. Такое впечатление, что он решил пообедать своими будущими детьми. Но нет, ничего плохого отец не замышляет. Икринки отправляются не в желудок, а в горловой мешок. Там, как в инкубаторе, они продолжают свое развитие.
Горловой мешок у папы-ринодермы невелик, туда может поместиться не более двух икринок. Но постепенно он растягивается, и отец добавляет все новые и новые икринки. На десятый — пятнадцатый день вся кладка уже находится в мешке-инкубаторе. Вылупившиеся из яйцеклеток личинки снабжены желточным мешочком с солидным запасом пищи. Это позволяет им вести беззаботную жизнь, плавая в своем тесном помещении. Но вот пищевые ресурсы исчерпаны, и личинкам ничего не остается, как прижаться спиной к стенке своей «детской комнаты» и прирасти к ней сначала хвостом, а потом и спиной. В результате внутри мешка образуется два слоя личинок, лежащих брюшками друг на друге. Их кожа на спине и хвосте имеет особое строение, позволяющее извлекать из крови отца кислород и необходимые для развития питательные вещества. Упакованные, как сигареты в пачке, проводят головастики-ринодермы свою юность. Когда метаморфоз закончится и произойдет полная редукция хвоста, дети теряют связь с родительским телом. Отцовская поддержка им больше не нужна, и лягушата так же, как попали сюда, поодиночке, в разное время расстаются со своим кормильцем, выскакивая из его рта и поспешно скрываясь в глубине водоема.
Инкубатор у ринодермы более совершенен, чем у сорных кур. Его владелец обеспечивает необходимый для развития икры и роста личинок температурный режим, разыскивая в водоеме участки, где вода имеет необходимую температуру. А кроме того, он подкармливает детей и старается уберечь их от врагов, что тоже немаловажно. Только у пяти процентов просто выметанных в водоем икринок есть шанс не попасть никому в желудок, а у вылупившихся из них личинок — благополучно подрасти, совершить метаморфоз и превратиться в крохотных молоденьких лягушат. Другое дело у пап-ринодерм. Если он с полным инкубатором икры не попадет на обед какой-нибудь голодной рыбе или водяной змее, развитие всех икринок закончится благополучно.
Тропические лягушки более заботливые родители, чем наши северные. У некоторых видов лягушек отцы берут большую часть заботы о детях на себя. Древесные лягушки-листолазы откладывают икру на листьях деревьев. В джунглях, где они обитают, так часто идут дожди и настолько влажен воздух, что икра не гибнет, а прекрасно развивается. Обычно оба родителя, а чаще один отец остается охранять кладку. Вылупившиеся из яиц личинки заползают на его влажную спину, и он по одному переносит их в микроводоемчики, находящиеся тут же на деревьях, в пазухах листьев. Может случиться, что в округе не окажется подходящего водоема и личинкам восемь — десять дней придется провести на отцовской спине. Это не опасно. Дети хорошо приспособлены к подобным путешествиям. У них плотная кожа, хорошо защищающая крошек от высыхания и травм, уплотненное тело, позволяющее немного ползать, короткий, но сильный хвост — единственное средство, способное обеспечить перемещение в пространстве, и зоркие глаза. Малыши не засохнут. Отец всегда найдет лужицу, чтобы выкупаться в ней вместе с детьми. У некоторых листолазов обязанности самцов на этом не ограничиваются: они постоянно переносят своих детей из одной ванночки в другую, чтобы головастики, съев в маленьком водоеме всю пищу, не голодали.
Такие же заботливые отцы у детей европейской жабы-повитухи. Самки этого вида жаб на суше откладывают яйца в виде двух шнуров, содержащих по 20–50 яйцеклеток в каждом. Самец помогает своей подруге освободиться от яиц. Схватив шнуры пальцами задних ног, он вытягивает их наружу и наматывает на себя. Активный самец может получить яйца от двух-трех самок. Повитухи сугубо сухопутные животные, процесс развития икры у них длится несколько недель, и все это время отец таскает шнуры с собой. Лишь когда настанет время личинкам покинуть яйцевые оболочки, самец отправляется на поиски водоема и там, дав возможность детям переселиться в воду, освобождается от опустевших шнуров.
Некоторые виды лягушек, как кенгуру, вынашивают икру и личинок в выводковой сумке. Чаще всего она, как рюкзак, расположена у матери на спине или на животе. Кожа, образующая сумку, в период размножения меняет свою структуру: из нее исчезают ядовитые железы, пигментные клетки, рассасывается кератин. Она становится нежной и обогащается сосудами. У австралийских квакш сумки-карманы находятся в паховой области самцов. Развитие икры проходит на земле, а вышедшие из нее личинки сами заползают в сумки своего родителя. Большой желточный мешок обеспечивает их достаточным питанием и позволяет пробыть в выводковых сумках до метаморфоза.
Среди сумчатых рыб детей вынашивают только самцы. Самые удивительные — морские коньки. Это существо похоже на что угодно, только не на рыбу. Живут они в морях и океанах. В Черном море, около Феодосии, в густых зарослях водорослей обитает множество коньков. Рыбка похожа на шахматного коня. Причудливая лошадиная морда держится на длинной шее, а вместо подставки — длинный хвост, закрученный на конце колечком. Прицепившись хвостом за веточки растений, торчат коньки в зарослях водорослей, как свечки на рождественской елке. И как ни странно, не голодают: в густых подводных джунглях зеленовато-коричневых коньков разглядеть трудно, и добыча сама плывет им в рот.
Икру коньки мечут не в воду, как это делает большинство рыб. Соленая морская вода вредна для икринок: они в ней быстро гибнут. Поэтому самочки коньков откладывают икру в специальные «карманчики» на брюшке самца. «Карманчики» заботливый отец наполняет специальной жидкостью, в которой соли не больше, чем в самой икре. Но по мере ее развития жидкость в «карманчиках» становится более соленой. Это необходимо для того, чтобы постепенно подготовить мальков к жизни в морской воде.
Точно такую же роль играют близкие родственники коньков — самцы морских игл, рыбок, напоминающих формой тела толстую иглу. Во время икрометания самка обвивается вокруг самца и откладывает икру в специальный желобок на его брюшной стороне. Затем стенки желобка смыкаются, и икра оказывается замурованной в сумке длиной чуть ли не в полрыбки. Когда из икры вылупятся мальки, дети еще некоторое время живут с отцом. Изгибая тело дугой, он открывает сумку, а в случае опасности детвора срочно забирается обратно.
БРОШЕННЫЕ НЕДОРОСЛИ
Пестроголовые буревестники — длиннокрылые морские птицы величиной с ворону. Особой красотой они не блещут и одеты неброско. Верх тела — буровато-серый, низ — белый, а голова в темных пестринах, отсюда и название. Ноги у буревестников бледно-розовые, а клюв голубоватый, ноздри находятся на концах особых роговых трубочек.
Гнездятся буревестники главным образом на побережье и островах Кореи и Японии, но иногда залетают и к нам. Орнитологи не придавали этому факту особого значения: мало ли куда залетит крылатое существо. Однако в последние годы ученые обнаружили их гнездовые колонии в нашей стране на небольших островах залива Петра Великого. На острове Карамзина их ежегодно гнездится до 100–150 пар.
О жизни и повадках пестроголового буревестника пока известно немного. Лишь недавно удалось кое-что выяснить о семейных делах этих интересных птиц. Прилетают они на свой остров еще зимой, за несколько месяцев до начала кладки яиц, и сразу же занимают свои прошлогодние норы. Эти птицы гнездятся под землей и умеют выполнять все необходимые земляные работы. Оставшееся до наступления лета время птицы неторопливо используют для ремонта и благоустройства своих подземных квартир.
Буревестники очень осторожные птицы. Все светлое время суток они проводят в море и только с наступлением темноты прилетают на свой островок, а покидают его еще задолго до рассвета. Если какая-нибудь птица не успевает за ночь проголодаться и утром не улетает в море на очередную кормежку, днем она из норы и клюва не высунет, и никаких звуков не издаст. Так же осторожно ведут себя буревестники, когда настанет время высиживания яиц и выкармливания птенцов. Можно провести весь день на острове и не заметить, что под ногами находится целый подземный город.
Буревестники очень осторожные птицы. Все светлое время суток они проводят в море и только с наступлением темноты прилетают на свой островок, а покидают его еще задолго до рассвета. Если какая-нибудь птица не успевает за ночь проголодаться и утром не улетает в море на очередную кормежку, днем она из норы и клюва не высунет, и никаких звуков не издаст. Так же осторожно ведут себя буревестники, когда настанет время высиживания яиц и выкармливания птенцов. Можно провести весь день на острове и не заметить, что под ногами находится целый подземный город.
На острове Карамзина буревестники начинают откладывать яйца лишь в середине июня. В каждом доме бывает только одно крупное яйцо. Его по очереди, сменяя друг друга, почти два месяца высиживают оба родителя. Иногда кто-нибудь из них пять — десять дней подряд не возвращается к себе домой, а другой терпеливо голодает в ожидании, когда его сменят. Бывает, что голод побеждает, тогда гнездо остается брошенным на один — три дня. Для яиц других птиц такой перерыв был бы гибельным, а буревестникам нипочем. Они выживают.
После того как из яйца вылупится птенец, родители продолжают еще три месяца о нем заботиться. Кормят ребенка по очереди: сегодня отец, завтра мать, но обязательно ночью и не каждый день. Хорошо, если за месяц дадут поесть раз двадцать. Суровый режим жизни не каприз, родители за кормом улетают за 200–300 километров от дома. В плохую погоду птенцам случается поголодать несколько дней подряд, но и это им не во вред. К двум месяцам их вес достигает одного килограмма, почти вдвое превышая вес взрослой птицы.
Первые два месяца птенцы безвылазно проводят в норе и ведут себя тихо, только ночью слышно, как они пищат, выпрашивая у родителей ужин. Позже они каждую ночь начинают выходить из норы, подолгу сидят у входа, чистятся, расправляют крылья и усиленно машут ими. Затем привыкают совершать небольшие прогулки, неуклюже ковыляя и покачиваясь, а когда устают, опираются на крылья, как на костыли. Дальше чем на пять — десять километров от дома не уходят и скорее спешат назад, чтобы не потеряться. Если вблизи есть камень или холмик, стараются на него забраться и слетают вниз на еще непослушных крылышках.
Когда птенцы возмужают и начинают перерастать взрослых, родители понимают, что выкормили бездельников, детям пора становиться самостоятельными, поэтому перестают прилетать в семейную нору. Правда, родительское сердце не камень. Один-два визита домой они все-таки совершат, чтобы проведать и покормить в последний раз осиротевшего ребенка. Брошенные на произвол судьбы птенцы голодают десять — двадцать дней, страшно худеют, сбрасывая до половины веса, а потом покидают остров. Если в жизни все сложится благополучно, то через пять — семь лет они сами займут здесь нору и вырастят своего птенца.
У пестроголовых буревестников много тайн. Никто пока не знает, как молодые птицы покидают остров: улетают ли на окрепших крыльях или пешком добираются до моря, а дальше путешествуют вплавь. Неизвестно, как молодые птицы проводят первый год своей жизни, чем питаются, кто учит их добывать себе пропитание. Передаются ли охотничьи повадки по наследству или юные буревестники присматриваются к другим пернатым и от них заимствуют способы охоты? Ведь родители только кормят детей и ничему не учат, оставляя недорослями.
Пестроголовые буревестники подлежат всемерной охране, слишком мало их живет на территории нашей родины. Но некоторые их родственники являются обычными промысловыми объектами. Тонкоклювые буревестники проводят лето на севере Тихого океана, добираются до Чукотского моря, а зимой улетают на гнездовья в Южное полушарие, на маленькие острова в проливе между Австралией и Тасманией, и на Тасманию, где в это время царит лето. Когда птенцы наберут максимум жира, их собирают и направляют на консервные фабрики. Благодаря тому, что количество заготовляемых птиц строго регламентировано, численность буревестников не снижается. Когда охота организована на научной основе, она не наносит вреда природе.
ПРИЕМЫШИ
Случается, и, к сожалению, нередко, что дети теряют родителей. Судьба их печальна, даже если они попадут в самый лучший детдом. К счастью, в человеческом обществе достаточно широко распространена традиция усыновления осиротевших детей. Поводы для этого акта могут быть самыми разными. Не последнюю роль играет сострадание, желание иметь в семье ребенка, обогреть его, сделать счастливой осиротевшую крошку…
Видимо, корни подобных порывов, помимо привитых нам человеческим обществом гуманных начал, заложены в материнском и в менее известном, но тем не менее важном отцовском инстинктах. Первый из них выработан почти у всех высокоразвитых существ, второй формируется значительно реже. Интересно, что у животных при встрече с осиротевшими детенышами материнский инстинкт проявляется по-разному. Вот как это бывает.
Когда у нас на севере свирепствуют последние предвесенние вьюги, на просторах африканских саванн в стадах антилоп гну начинается отел. Новорожденный почти сразу же после появления на свет встает на еще слабые ножки, но час спустя уже может следовать за матерью, а через пару дней способен вместе со стадом пробежать десяток километров.
Время отела — раздолье для хищников, но их нападения не наносили бы существенного ущерба гну, если бы дело ограничивалось лишь уничтожением необходимого хищникам количества телят. Но травоядные несут в это время и дополнительные потери. Когда на охоту выходят крупные кошки, в стадах начинается паника. В суматохе маленькому теленку нетрудно отстать и потеряться. Когда через некоторое время хищники насытятся и волнение среди антилоп уляжется, по степи, жалобно блея, бродят потерявшиеся малыши. Матери тоже ищут своих детей, но при этом ни одна самка, не сумевшая найти своего детеныша, как бы молоко ни распирало ее вымя, не примет и не накормит чужого малыша. Ей нужен только собственный ребенок. В это время года от хищников очень страдают потерявшиеся телята. Малыши обречены. Они еще не готовы перейти на подножный корм и беззащитны даже перед мелкими хищниками.
Участь осиротевших детей печальна и у других животных. Когда самка морского котика почувствует приближение родов, она покидает гарем и рожает своего единственного малыша где-то за его пределами. Среди взрослых котиков малышам оставаться опасно. Во время постоянных драк между самцами в бурлящем водовороте тел детей затаптывают насмерть. Поэтому обычно где-то недалеко от гарема возникают детские ясли, куда самки после родов постоянно наведываются. Позже матери начинают регулярно на шесть — восемь дней отлучаться в море, чтобы отдохнуть от треволнений семейной жизни и подкормиться.
Брошенные на произвол судьбы малыши, переварив за пять — семь дней полученную от матери дозу молока и проголодавшись, отправляются на то место лежбища, где они когда-то появились на свет, и с жалобным криком бродят в поисках матери. Туда же направляются и возвратившиеся с морской прогулки самки. Разыскивая ребенка, мать время от времени издает призывный крик. На него немедленно откликаются все находящиеся поблизости детеныши. Мать отлично помнит голос своего ребенка, поэтому вопли чужих малышей ее не трогают. Она безошибочно узнает по голосу свое чадо, но, чтобы окончательно удостовериться, тщательно его обнюхивает и кормит только своего малыша. С чужим ребенком она дела иметь не будет.
Не менее жестоки и птицы. На африканском щелочном озере Натрон ежегодно образуется гнездовая колония малых фламинго, где собираются более миллиона птиц. В каждом гнезде лежит всего по одному яйцу. Когда юные птенчики немного окрепнут и будут способны покинуть гнездо, родители перестают ими заниматься. Ежедневно они оставляют свое неразумное чадо на попечение какой-нибудь пожилой бездетной птицы, которая обязана весь день заботиться и охранять большое количество несмышленышей, а родители улетают подкормиться на другие озера, порой за несколько десятков километров. Возвратившись вечером на гнездовье с полным зобом крохотных водорослей, родители разыскивают своего отпрыска, узнавая малыша и по голосу и внешне и кормят только его.
В конце апреля — мая в колониях императорских пингвинов начинается кладка яиц. Каждая самка откладывает по одному очень большому яйцу. Порадовавшись вместе с супругом этому событию, мать отдает яйцо для высиживания отцу, а сама спешит к морю, чтобы отъесться и запастись продовольствием для будущего малыша. На это у нее уходит примерно два месяца, ведь по снежному берегу ей нередко приходится шлепать по 50—100 километров. Но, вернувшись после столь длительной отлучки, она обязательно отыщет своего супруга и только у него возьмет яйцо для дальнейшего высиживания, а если запоздает и пингвинёнок уже вылупится из яйца, будет его кормить, обогревать и ласкать, несмотря на то что раньше никогда своего отпрыска не видела. Случись матери надолго запоздать, ребенок умрет с голоду. Ни одна из самок, возвратившись в колонию с зобом, набитым до отказа питательной пищей, его не накормит.