– Ты собираешься ехать на метро? – осведомилась Сото.
– Да, – отозвался Гарри. – Я оставил машину возле офиса и пришел сюда пешком. Метро сэкономит мне время.
– Хочешь сказать, что у Гарри Босха есть единый билет?
Она его подкалывала. Намекала на то, что он, старомодный консерватор, не любит всяких новшеств. Метро в городе появилось сравнительно недавно, и местные старожилы его не жаловали.
– Вообще-то есть, – ответил Босх. – Никогда не знаешь, где он может пригодиться.
– Хочешь, я тебя подброшу? У меня машина.
Люсия кивнула в сторону фургончиков, припаркованных вдоль площади. На каждом из них было написано название музыкальной группы и телефонный номер. В конце длинного ряда стоял красный двухместный кабриолет с опущенным верхом.
– Звучит заманчиво. Впрочем…
Машина оказалась маленькой и с низким полом. Босх с трудом втиснулся в салон и осторожно опустился в кресло.
– Я чувствую себя как в байдарке, – пробормотал он.
– Расслабься, – посоветовала Сото. – Тебе понравится. Уверена, твоя дочка хотела бы такую.
– А кто ей разрешит? Здесь нужно бронированное кресло.
– Просто усядься поплотнее. Долетим за пять минут.
– Тут по-другому и не сядешь.
Сото рванула с места, и Босха вдавило в кресло. На перекрестке с Бойл она проскочила на зеленый и в одну секунду перелетела через мост. Босх с трудом сдержал улыбку.
– Ты ничего не сказал мне насчет Бонни-Брае! – крикнула Люсия сквозь рев мотора.
Босх посмотрел на Сото. Ее глаза были скрыты за темными очками с ветрозащитными щитками.
– Просто я еще не ознакомился с делом! – прокричал он в ответ. – Почитал вырезки в самолете, но там еще много всего.
Напарница кивнула:
– Ладно. Расскажешь, когда захочешь.
Они остановились на перекрестке возле Аламеды, поэтому на сей раз Босху не пришлось напрягать связки.
– Нет никаких гарантий, что у нас вообще получится, – заметил он. – Как я говорил, мы можем навестить в тюрьме парней из банды и попытаться развязать им язык. Но у нас мало шансов. Стоит кому-то узнать, что они сотрудничают с копами, и их тела найдут в помойке. Трудно найти человека, который пойдет на такой риск.
– Я знаю, – ответила Сото. В ее голосе прозвучала нотка обреченности.
– Короче, поживем – увидим, – заключил Босх.
Остаток пути они проехали молча. Через пару минут Люсия свернула на Спринг-стрит и притормозила у полицейского участка. Сама того не зная, она доставила его прямо к месту назначения – редакции газеты «Таймс». Босх бодро вылез из машины.
– Спасибо, что прокатила. Ты теперь домой?
Сото кивнула и улыбнулась:
– Домой.
– Тогда до завтра.
– Ага. До завтра.
Сото снова рванула с места, и Босх проследил за ее машиной, пока она не свернула на перекрестке. Потом перешел через улицу и повернул в переулок, примыкавший к зданию «Таймс».
Главный вход в редакцию находился на углу Спринг-стрит и Второй улицы. Босх вошел внутрь и увидел Вирджинию Скорняк, которая стояла в вестибюле и нажимала кнопки на своем телефоне. С тех пор как они виделись пару лет назад, в ее внешности произошли некоторые перемены. Вирджиния сменила прическу и очки, и это ей шло.
– Джинни?
Она подняла голову и улыбнулась:
– Гарри.
– Прости, что заставил ждать.
– Все в порядке. Ты вовремя. Меня так заинтриговал твой звонок, что я приехала раньше времени. Хочешь подняться?
– Конечно.
На самом деле Босх немного нервничал. Он часто общался с репортерами из «Таймс», но ни разу не был в самой редакции. Полицейские могли заходить в их здание по своим жетонам и обедать в кафетерии на первом этаже. Босх часто пользовался этой любезностью со стороны газеты, поскольку в штаб-квартире имелись только автоматы с закусками, но редакция оставалась для него неизвестной и запретной территорией. Он был рад, что сегодня суббота и в здании мало народу. Чем меньше людей его здесь увидят, тем лучше.
Комната редакции на третьем этаже оказалась почти такой же просторной, как и его отдел. И такой же безлюдной. Скорняк проводила его в свой отсек, тоже очень похожий на тот, в каком работал сам Гарри. Оглядевшись по сторонам, он увидел все те же безделушки на столах, кресла с фамилиями на спинках, стопки папок и ворохи бумаг.
– Что-то не так? – спросила Скорняк.
– Нет, все в порядке, – ответил Босх. – Просто никогда здесь раньше не бывал.
– Обычная редакция. Точнее, то, что от нее осталось. Можешь взять кресло у того стола. Там больше никто не работает.
Вирджиния имела в виду кризис, который коснулся всей газетной индустрии в целом и «Лос-Анджелес таймс» в частности. Босх слышал, что штат многих изданий сократился почти наполовину из-за падения тиражей и ухода читателей в Интернет.
Он придвинул себе кресло и сел рядом со Скорняк, которая уже барабанила по своей клавиатуре.
– Ты сказал, тебя интересуют три последних предвыборных кампании. С какой начнем?
– С самой ранней.
– Я так и думала – как видишь, данные уже на экране. Если говорить о Чарльзе Бруссаре, он делал личные, корпоративные и неденежные пожертвования. Причем играл в беспроигрышную лотерею.
Босх наклонился к монитору компьютера, но появившиеся там цифры ничего ему не сказали.
– То есть? – уточнил он.
– Он ставил сразу на двух кандидатов, – пояснила Скорняк. – На Зейаса, победившего в гонке, и на Роберта Инглина, вылетевшего в первом туре.
Босх знал, кто такой Роберт Инглин. Это бывший представитель городского совета, вечный кандидат на всевозможные муниципальные посты. Как человек с Вудлэнд-Хилл, он всегда имел солидную поддержку в Уэлли.
– О каких неденежных пожертвованиях идет речь? – спросил Гарри.
– Полный список будет только в понедельник, – ответила Скорняк. – Но обычно это какое-нибудь мероприятие по сбору денег, которое устраивает спонсор.
– Например, ужин.
– Вот именно. Бруссар платит за место, еду, обслуживающий персонал и все оформляет как пожертвование. Взгляни на эти цифры. Бруссар сделал неденежное пожертвование Инглину двенадцатого января две тысячи четвертого года. И в тот же день в его предвыборный фонд поступило множество взносов по двести пятьдесят долларов каждый. Очевидно, он устроил ужин в пользу Инглина, и входной билет стоил по двести пятьдесят баксов с носа.
Босх достал блокнот и записал дату. Судя по всему, это и была вечеринка в доме Бруссаров, куда пригласили «Лос-Рейес Халиско» и где Анхель Охеда познакомился с Марией Бруссар. Если они смогут это подтвердить, показания Охеды станут гораздо более весомыми. Что будет иметь важное значение, если дело дойдет до прокураторы и конкретных обвинений.
– Хорошо, – сказал он. – А когда Бруссар стал спонсировать Зейаса?
Скорняк прокрутила страницу вниз и ответила:
– Позже. Первый взнос был в мае, перед вторым туром.
Она указала на строчку с цифрами. Босх наклонился поближе к монитору и записал дату и размеры взноса.
– Это максимальная сумма? – спросил он.
– На тот момент – да, – подтвердила Скорняк. – Здесь он выложился по полной.
Босх откинулся на кресле и взглянул на свои записи. Орландо Мерсед получил свою пулю в апреле, между взносом в пользу Инглина в январе и пожертвованием для Зейаса в мае. Босх задумался, что это может значить. Действительно ли Бруссар хотел перестраховаться, ставя на обоих кандидатов, или просто переметнулся от Инглина к Зейасу? Если да, то почему?
– Что теперь, Гарри? – спросила журналистка.
– Как насчет следующих выборов?
Скорняк нажала несколько клавиш, и на экране появились данные за 2008 год. Она ввела в поиск имя Бруссара и некоторое время всматривалась в монитор.
– Здесь он снова с Зейасом, – сообщила она. – И снова жертвует большую сумму.
– Опять с перестраховкой? – поинтересовался Босх.
– Ты про спонсорство других кандидатов?
Босх кивнул. Вирджиния взглянула на экран, сопоставляя данные.
– Он участвовал во многих выборах, – ответила она. – И иногда поддерживал разных кандидатов. Но после первого взноса в пользу Зейаса он больше никого не финансировал по-крупному. Зейас стал его любимчиком.
– Ясно, – отозвался Босх. – Теперь Зейас баллотируется в губернаторы. Он уже начал сбор пожертвований? И участвует ли в этом Бруссар?
– Это данные из федеральной базы, нужно копнуть глубже… – На экране появились новые таблицы, и Скорняк пробежала по ним взглядом. – Ну да, – произнесла она наконец. – Он снова крупный спонсор – жертвует большие деньги в избирательный фонд Зейаса.
Босх кивнул и сделал запись в блокноте.
– Что-нибудь еще? – спросила Скорняк.
– Думаю, пока хватит, – ответил Босх. – Спасибо.
– Ты должен мне «Маргариту». Но я готова тебе ее простить, если ты расскажешь, что происходит.
Босх помолчал, обдумывая ответ. Он понимал, что надо дать Вирджинии какую-нибудь информацию, поскольку иначе она может взяться за дело сама, а если имя Бруссара раньше времени выплывет наружу, это будет катастрофа.
– Давай сделаем так, – предложил Гарри. – Я поработаю денек над этой информацией, а потом поговорим. Я не хочу, чтобы ты копала без меня. Это может быть опасно.
Скорняк скрыла улыбку.
– Черт, да ты ловишь меня на крючок. Расскажи мне что-нибудь, Гарри. Пожалуйста!
– Прости, но я правда не могу. Ты мне очень помогла, и я тебе обязан, однако сначала мне надо кое-что проверить. Что ты делаешь завтра? Я бы мог… Ах да, у тебя же день рождения. Я забыл.
– Завтра я ничего не делаю. Думаешь, я кому-то сказала, что мне стукнет пятьдесят? В нашем бизнесе это значит напрашиваться на пенсию. И тебе не надо было говорить.
Теперь настала очередь Босха прятать улыбку. Он вдруг понял, что Вирджиния ему нравится. Она всегда была такой деловой – это его притягивало.
– У меня есть предложение, – произнес Гарри. – Давай завтра поужинаем вместе? Обещаю, я ни слова не скажу про день рождения. Думаю, к тому времени мы сможем продолжить этот разговор. При условии, что все останется между нами.
Скорняк уставилась на него с подозрением.
– Ужин, день рождения, и все между нами?
– Да, все. Но желательно встретиться пораньше. У меня есть дочь, и она учится до полдевятого. Скажем, в полседьмого или в семь. Идет?
Она ответила без колебаний:
– Идет.
Глава 20
Вечером Босх забрал домой все папки по делу Бонни-Брае. Он решил, что дело Мерседа требует от него полного внимания. Больше никаких задержек. За ночь Гарри просмотрит все материалы о пожаре и расскажет о своих выводах Люси Сото, а потом они целиком сосредоточатся на Мерседе и Бруссаре. Теперь, когда стало ясно, куда надо двигаться, у них нет времени разбрасываться по сторонам.
Прежде чем взяться за работу, Босх проводил Мэдди, заметив между прочим, что был бы не прочь познакомиться с тем парнем, который поведет ее сегодня в «Гроув». Мэдди возразила, что сейчас так не делается, и вообще они встречаются не наедине, а в компании с другими ребятами из Учебки, и хотят просто вместе поужинать и сходить в кино. Гарри это немного успокоило, но, обнимая дочь на прощание, он все-таки попросил Мэдди регулярно присылать эсэмэски, когда они не будут смотреть фильм: какой-то космический блокбастер с Мэттью Макконахи в главной роли.
Когда Мэдди ушла, Босх сел за работу. Он сделал себе сандвич с арахисовым маслом, сложил все папки на стол и поставил компакт-диск с Роном Картером. Диск назывался «Дорогой Майлз», и Босх полагал, что эта запись сделана в память о шестидесятых, когда басист играл в группе Майлза Дэвиса. Но Гарри выбрал его совсем не поэтому. В данный момент он нуждался в хорошем ритме, а мощная партия бас-гитары подходила как нельзя лучше. Для долгого ночного марафона с делом Бонни-Брае – а потом и Мерседа – ему потребуется много энергии. Рон Картер придется как раз кстати.
Босх начал с того, на чем остановился. Он достал пачку газетных вырезок и, поскольку его больше не стесняло присутствие посторонних, свободно разложил их по всей поверхности рабочего стола, надеясь, что, сведенные в одну картинку, они помогут ему найти нечто не замеченное раньше. Какую-нибудь мысль, фразу или деталь снимка, которые он упустил и которые могли иметь между собой невидимую связь.
Босх все еще не продвинулся дальше первого дня и находился на первом развороте «Таймс». Композиция «Семь шагов в небеса» помогла ему войти в нужный ритм; очень скоро он перешел на следующий разворот, и от его сандвича осталась только половина. В новых статьях говорилось о человеческой стороне трагедии. Он пробежал взглядом несколько кратких заметок о юных жертвах и углубился в более подробный очерк об Эстер «Эзи» Гонсалес, воспитательнице детского сада, погибшей при попытке защитить детей от пламени и дыма. Сделанный годом раньше снимок изображал Эстер в обнимку с одним из подопечных. Сопровождавшая эту фотографию статья противоречила первой полосе, вовсю клеймившей подпольные детские сады, и описывала Гонсалес как самоотверженную женщину, отдавшую жизнь ради спасения детей. Босх подумал, что журналисты, писавшие эти статьи, не догадались сверить тексты. В одной из них говорилось о вредной и порочной системе, дававшей сбои, а в другой – о героине, порожденной той же самой системой. Впрочем, может, это было сделано намеренно: чтобы сбалансировать освещение событий.
Статья перешла на следующую страницу, но Босх не смог найти ее в пачке вырезок. Тогда он взглянул на оборот листа и обнаружил на нем продолжение. Оно занимало большую часть полосы.
Дойдя до конца статьи, Босх почувствовал, что ему снова захотелось расследовать это дело. Конечно, гибель детей стала чудовищной трагедией. Но сейчас его больше всего тронула история Эзи Гонсалес.
Босх перевернул страницу назад, чтобы еще раз посмотреть на ее снимок и перечитать очерк. Потом, когда он вернулся к обратной стороне, его взгляд привлекла новая заметка. Она не имела никакого отношения к пожару: это была обычная колонка полицейской хроники. Босх внимательно прочитал первое сообщение.
«Вооруженное ограбление обменного пункта.
Полиция Лос-Анджелеса сообщила, что в пятницу утром двое вооруженных мужчин в масках ворвались в обменный пункт на бульваре Уилшир и, угрожая персоналу, вынесли всю имевшуюся в нем наличность.
Дерзкое ограбление было совершенно в здании «ЭЗ-банка» на оживленном перекрестке между бульварами Уилшир и Берлингтон. Детектив полиции Огастус Брэйли заявил, что грабители приехали приблизительно в 10.30 на темном седане. Оставив дверцы открытыми, они с оружием в руках вбежали в обменный пункт, обналичивающий банковские чеки.
Брэйли, детектив из отдела по борьбе с особо тяжкими преступлениями, рассказал, что бандиты, одетые в лыжные маски, расстреляли стоявшие внутри камеры видеонаблюдения и вывели их из строя. По описанию свидетелей, в руках у них были штурмовые винтовки «АР-пятнадцать». Грабители действовали быстро и застали врасплох охранника банка. Один из налетчиков несколько раз ударил сотрудника охраны прикладом и повалил на пол. Другой направил ему в голову ствол винтовки и пригрозил убить его, если сотрудники банка не откроют стальную дверь и не впустят в помещение, защищенное пуленепробиваемым стеклом. Оказавшись внутри, преступники заставили двух сотрудников открыть сейф и три ящика в кассовом аппарате, забрав неназванную сумму денег. После этого грабители выбежали из здания и скрылись на машине.
По словам Брэйли, сотрудники банка успели включить беззвучную сигнализацию, но ограбление произошло так быстро, что к приезду полиции преступники уже исчезли.
Следователи не исключают, что это нападение может быть связано с целой серией ограблений, прокатившихся в последние месяцы по городу. Шесть недель назад двое мужчин в лыжных масках и с похожим оружием ограбили еще один обменный пункт в Парамаунте. Брэйли не ответил на вопрос, видит ли он какую-то связь между этим преступлением и тем, что случилось в пятницу.
Охранник банка, чье имя полиция не сообщила, получил медицинскую помощь на месте происшествия.
Джоэл Бреммер, штатный корреспондент “Таймс”».
Босх еще раз перечитал статью. Получалось, что нападение на обменный пункт произошло в то же время, когда поступил звонок о пожаре на Бонни-Брае: около половины одиннадцатого утра в пятницу 1 октября 1993 года.
– День матери, – пробормотал он себе под нос.
Гарри встал и подошел к книжным полкам. На них громоздились музыкальные пластинки, стопки компакт-дисков и DVD с фильмами его дочери. Здесь же лежала старая большая книга с картами Лос-Анджелеса, которую Босх раньше всегда таскал с собой в поездки, намотав с ней добрую пару сотен тысяч миль. Теперь он возил с собой ее новое издание, а в трудных случаях полагался на координаты джи-пи-эс, которые давали ему напарники.
Босх перенес книгу на стол и пролистал несколько страниц, пока не наткнулся на схему с районом Пико-Юнион и началом Уилширского коридора, тянувшегося до самого побережья. Он взял карандаш и пометил сначала место пожара, между Седьмой и Восьмой улицами, а потом здание «ЭЗ-банка» на углу Уилшир и Берлингтон. Как Гарри и думал, они оказались совсем рядом. Ограбление произошло всего в двух с половиной кварталах к северу и в одном квартале к западу от Бонни-Брае-Армс. Это расстояние можно было преодолеть за две минуты.
Босх откинулся в кресле и задумчиво посмотрел на карту. «Днем матери» на уличном сленге называли день рассылки государственных пособий, чаще всего – каждое первое число месяца. Такое название он получил из-за того, что в это время многие бандиты навещали своих матерей, получавших пособие по почте.
Как бы там ни было, Босх знал, что в «день матери» конторы вроде «ЭЗ-банк» набивали свои сейфы, ожидая массового обмена чеков. В статье не говорилось, сколько денег похитили при ограблении, но, судя по тому, что в дело вмешался отдел по особо тяжким, речь шла о шестизначной сумме.