– Бросьте, Оландер, – взорвалась я, – не можете же вы полагать, что я поверю, будто парень, сидящий в баре, может взорвать солнце!
– Прошу прощения.
Выражение его глаз изменилось, он выглядел испуганным, словно забыл, где находится.
– Возможно, вы правы. Я и в самом деле не знаю. Подобный эксперимент стоил бы слишком дорого.
Я попыталась представить себе Пойнт-Эдвард, поглощенный огнем, посреди кипящих морей и горящих лесов. Город Гейджа, где мы бродили по узким улочкам и обшаривали старые книжные лавки, гонялись друг за другом на пляжах и сидели в освещенных свечами барах. Откуда мы впервые ушли в море. Никогда не забуду, как мы в первый раз вернулись домой, и наш дом выглядел как яркий и твердый алмаз на фоне неба. Домой. Здесь всегда будет мой дом.
Я смотрела на Оландера увлажнившимися глазами и вдруг поняла, что вернулась в Пойнт-Эдвард с намерением покинуть Илианду.
– Оландер, они оставили вас для этого?
– Нет. – Он энергично замотал головой. – Предполагалось, что это произойдет автоматически, когда “немые” подойдут поближе. Взрыватель подключен к датчикам на Станции, но “немым” иногда удается нарушить прохождения команд и функций управления. Мы не могли рисковать...
– Так они вас все-таки оставили?
– Нет! Сим никогда бы не позволил. Он верит в сканеры и компьютеры. Однако люди, знающие всю эту дрянь получше, не верят. Поэтому я остался, отсоединил пусковое устройство и принес его сюда.
– Боже мой, вы действительно собираетесь сделать это?
– Так лучше получится. Мы можем поймать этих ублюдков в самый удачный момент. Чтобы принять подобное решение, нужен человек. Машина не сможет сделать все, как надо.
– Оландер, вы собираетесь разрушить целый мир!
– Знаю. – Его глаза его наконец-то встретились с моими. Никто этого не хотел, но нас приперли к стенке. Если мы не сможем сделать это, то, возможно, ни для кого из нас уже не будет будущего.
Я продолжала говорить с ним, хотя мое внимание все больше притягивала клавиатура компьютера, клавиша ПУСК, немного длиннее других и слегка вогнутая.
Рукой я ощущала твердый и холодный ствол лазера.
Оландер выцедил последние капли вина из стакана и швырнул его в темноту. Стакан разбился.
– Чао! – произнес он.
– Сверхновая... – прошептала я, думая о просторных южных морях и нехоженых лесах, в которые никто уже никогда не войдет. О загадочных развалинах. О тысячах людей, для которых, как и для меня, Илианда была домом. Кто вспомнит ее, когда она исчезнет?
– В чем разница между вами и “немыми”?
– Я знаю, что вы чувствуете, Киндрел.
– Вы не имеете ни малейшего представления о том, что я чувствую...
– Поверьте, я знаю точно. Когда “немые” сожгли Корморал, я находился на Мелисандре. Я видел, что они сделали с планетой. “Немые” рассердились на местных жителей, потому что те убили несколько их солдат. Таких же людей, как вы, просто занимающихся своим делом. Вы знаете на что похож Корморал сейчас? Ничто не сможет существовать там еще десять тысяч лет.
Чей-то стул, его или мой, скрипнул, и звук эхом прокатился по бару.
– На Корморал и его жителей напали их враги!
Я была в ярости, в ужасе. Под столом я незаметно провела пальцами по выпуклости на рукоятке лазера.
– Вам приходило в голову, – спросила я как можно более рассудительно, – что произойдет, когда “немые” уйдут домой, а мы опять начнем пререкаться друг с другом?
Он кивнул.
– Знаю. Риск большой.
– Риск? – Я указала дрожащим пальцем на ряд приборов. – Эта штука опаснее, чем десяток вторжений. Господи, мы выдержим нашествие “немых”. Мы пережили ледниковые периоды, ядерный век, колониальные войны, и мы наверняка справимся с этими сукиными детьми, если не будет другого выхода. Но вещь, которая находится перед вами... Мэтт, не делайте этого. Чего бы вы ни надеялись добиться, цена слишком высока.
Я прислушивалась к его дыханию. Из динамиков лилась старая песня о любви.
– У меня нет выбора, – вяло ответил Оландер, бросая взгляд на дисплей. – “Немые” начали отходить, значит, они уже знают, что станция пуста, и подозревают отвлекающий маневр или ловушку.
– У вас есть выбор! – закричала я.
– Нет! – Он засунул руки в карманы куртки, словно хотел удержаться от прикосновения к клавишам. – У меня его нет.
Не помню, как в руке у меня очутился лазер. Я направила его на компьютеры:
– Я этого не допущу.
– Вам не удастся помешать. – Оландер отступил в сторону. – Но можете попробовать.
Я отошла на несколько шагов и подняла перед собой оружие. Любопытное замечание! Я повторила его про себя еще раз. На лице Оландера отражались чувства, которым я не могла подобрать названия. Тогда я поняла, что происходит.
– Если я перережу подачу энергии, механизм сработает, да?
Лицо выдало его.
– Убирайтесь! – Я направила лазер на Оландера. – Мы просто посидим тут некоторое время.
Он не двинулся с места.
– Отойдите, – повторила я.
– Ради Бога, Киндрел! – Он протянул ко мне руки. – Не делайте этого. Здесь никого нет, кроме нас с вами.
– Здесь есть живая планета, Мэтт. А если этого мало, то есть еще прецедент, который будет создан.
Он шагнул к пульту.
– Не надо, Мэтт, – сказала я. – Я убью вас! Не сомневайтесь!
Мгновение тянулось долго.
– Пожалуйста, Киндрел.
Так мы и остались, лицом к лицу. Оландер понял выражение моих глаз и побледнел. Я держала лазер перед собой, и он видел, что оружие направлено прямо ему в грудь.
Восточная часть неба начала светлеть.
– Мне следовало оставить это там, – произнес он, прикидывая расстояние до клавишей.
По моим щекам бежали слезы, я слышала свой голос, громкий, испуганный, будто он шел откуда-то извне. Весь мир сжался до ощущения спускового крючка под указательным пальцем правой руки.
– У вас не было никакой необходимости оставаться, – закричала я. – Это не имеет ничего общего с героизмом. Вы слишком долго воевали, Мэтт, и слишком хорошо научились ненавидеть.
Оландер осторожно сделал второй шаг, следя за мною умоляющим взглядом.
– Вам это нравилось, пока не подвернулась я.
– Нет, это не так.
Мышцы у него напряглись. Я мгновенно поняла его намерение, замотала головой и всхлипнула. Оландер приказал мне положить оружие, а я стояла, глядя на маленькую бусинку света у основания его горла, куда попадет луч, и повторяла:
– Нет!.. Нет!.. Нет!..
Когда он, наконец, рванулся, но не к компьютеру, а ко мне, он сделал это слишком медленно, и я убила его.
Моим первым побуждением было выбраться оттуда, сесть в лифт, спуститься и бежать...
Боже, почему я этого не сделала!
Солнце взошло над горизонтом, облака на западе растаяли, и начался еще один прохладный осенний день.
Мэтт Оландер лежал, скрючившись, под столом, с крохотной черной дырочкой в горле, и струйка крови стекала на каменный пол. Куртка распахнулась, из внутреннего кармана торчал пистолет, черный, смертоносный, простой в обращении.
Мне не приходило в голову, что он вооружен и может убить меня в любой момент.
Какие же люди сражались на стороне Кристофера Сима?
Оландер готов был сжечь Илианду, но не смог заставить себя отнять у меня жизнь.
Что за люди? Не могу ответить на этот вопрос. Ни тогда, ни теперь.
Я долго стояла над телом, иногда посматривая на мигающий экран с красным глазком, а белые огоньки убегали к внешнему кольцу.
Во мне зародился ужасный страх: я еще могла осуществить его намерение, не обязана ли я сделать это ради него, ради кого-то еще – протянуть руку и нанести удар, который они подготовили. В конце концов я ушла оттуда в начинающийся день.
Черные корабли, уцелевшие у Илианды, продолжали собирать обильный урожай жертв. Еще почти три года Кристофер Сим совершал свои легендарные подвиги. Деллакондцы держались, пока не вмешалась Земля и Окраина, пока в пылу битвы не родилась современная Конфедерация.
О солнечном оружии никогда больше не слышали: то ли оно не сработало, то ли Симу больше не удавалось заманить достаточно крупные силы врага в нужный район и на необходимое расстояние, не знаю.
О солнечном оружии никогда больше не слышали: то ли оно не сработало, то ли Симу больше не удавалось заманить достаточно крупные силы врага в нужный район и на необходимое расстояние, не знаю.
Для большинства людей война сейчас – нечто далекое, предмет споров историков. Живым воспоминанием она осталась только для сравнительно старых людей. “Немые” давно отступили в свои мрачные миры. Сим покоится со своими героями и со своими тайнами где-то у Ригеля, Илианда продолжает поражать туристов туманными морями, а исследователей – руинами.
Мэтт Оландер лежит в могиле у Ричардсона. Я вырезала его имя на камне тем же оружием, которым убила его.
А я... К сожалению, я уцелела, пережив атаку на город, справедливый гнев деллакондцев и собственное чувство вины.
Деллакондцы появлялись после убийства дважды. В первый раз их было четверо, две женщины и двое мужчин. Я спряталась, и они улетели. Позднее, когда я уже решила, что они больше не появятся, на одну из стартовых площадок Ричардсона приземлилась женщина, я вышла и рассказала ей все.
Я думала, меня убьют, но она мало говорила и хотела взять меня на Миллениум. Но я не решилась, ушла от нее и жила возле разрушенного города, в Валгалле, где мне, может быть, и следовало умереть в окружении призраков, число которых с каждым днем увеличивалось. Все убитые моей рукой. Когда в конце войны илиандцы вернулись, я ждала их.
Они предпочли мне не верить. Возможно, по политическим причинам, или они просто хотели забыть. И вот я лишена даже общественного осуждения. Никто не проклинает меня. И не прощает.
У меня нет сомнений в правильности того, что я сделала.
Рассуждая при свете дня, я это знаю. Хотя знаю и другое: кто бы ни прочел этот документ после моей смерти, он поймет, что мне необходимо нечто большее, чем правильная философская позиция.
Потому что теперь для меня, во мраке под кружащимися лунами Илианды, война никогда не закончится».
16
(Эти слова выбиты также на медной табличке у Карниза Сима.)
Утром, когда мы завтракали в ресторане на крыше, освещенном ярким теплым солнцем, все показалось мне несколько нереальным.
– Это фальшивка, – сказала Чейз. – Не могли они рассчитывать на то, что им удастся материализовать тот корабль внутри планетной системы, не говоря уже о самом солнце.
– Но если бы это оказалось правдой, – возразил я, – мы получили бы ответы на некоторые вопросы. И, возможно, на самый важный: что спрятано в Даме-под-Вуалью.
– Бомба?
– Что же еще?
– Но если штучка работала, почему они ее не использовали? Зачем понадобилось прятать ее где-то в лесу?
– Наверное, деллакондцы считали, что Конфедерация не переживет войну, даже если они победят. Как только «немые» были бы выдворены за ее пределы, планеты снова принялись бы ссориться. И, возможно, Сим не хотел выпускать на свободу такое оружие. Даже среди своего собственного народа.
Возможно, когда положение стало отчаянным, он увидел лишь два выхода: уничтожить его или спрятать. Поэтому спрятал. Все, кто знал об этом, погибли. И история была забыта.
Чейз подхватила:
– А сейчас, двести лет спустя, является «Тенандром» и натыкается на это оружие. Они все засекретили!
– Вот именно, – сказал я.
– Но где же оружие? Они привезли его обратно?
– Наверняка. И сейчас мы запускаем его в производство. На следующий год мы уже будем угрожать «немым».
Чейз затрясла головой.
– Не верю. Как мог «Тенандром» понять, что это за штука?
– Вероятно, она снабжена инструкцией. Послушай, это первое полученное нами объяснение, имеющее хоть какой-то смысл.
На лице у Чейз появилось скептическое выражение.
– Я все же считаю это невозможным. Послушай, Алекс, точность межзвездных перелетов весьма невелика. Если я сажусь на корабль, находящийся на орбите возле планеты, делаю прыжок в гипер...
– ...и тут же возвращаешься обратно, то можешь очутиться за несколько миллионов километров оттуда. Знаю.
– Несколько миллионов километров? Да мне чертовски повезет, если удастся прыгнуть обратно в ту же планетную систему. Как же они, черт возьми, рассчитывали попасть в звезду? Просто смешно.
– А если это можно сделать как-то по-другому? Давай проверим. Подумай, нельзя ли найти эксперта – физика или еще кого-то. Но держись подальше от Разведки, говори им, что собираешь материал для романа. Ладно? Узнай, что произойдет, если ввести антиматерию в ядро звезды, действительно ли она взорвется? Существует ли теоретически какой-либо способ осуществить такое внедрение?
– А ты что собираешься делать?
– Осматривать местные достопримечательности, – ответил я.
* * *Со времен Киндрел Илианда изменилась. Никакой флот из челноков, крейсеров и межзвездных транспортов не смог бы теперь эвакуировать население всей планеты. Старый теократический комитет, который правил Пойнт-Эдвардом, все еще существует, но он превратился в рудиментарный орган. Давно уже открыты двери для поселенцев, и Пойнт-Эдвард сейчас только один из сети городов, причем не самый крупный. Но он не забыл свое прошлое: «Деллакондское кафе» на улице Неповиновения, парк Кристофера Сима, площадь Кристофера Сима, бульвар Кристофера Сима. Вокзал на орбите назван в его честь, его портрет отпечатан на банкнотах Илианды.
И Мэтт Оландер: его профиль на бронзовой доске, надпись «Защитник», выбитая на арке, через которую посетители входят в Старый Город – площадь, окаймленную четырьмя кварталами разрушенных зданий, оставленными такими, какими они были после нападения. Посетители молча проходят по мемориалу, всегда останавливаясь около изображения.
Я и сам провел некоторое время, рассматривая телеграммы челноков Сима, снятые в ту отчаянную неделю, когда ашиуры приближались, а они сновали в Ричардсон и обратно на бесшумных магнитных двигателях. Это были воодушевляющие картинки, дополненные гимнами, портретами героев с суровыми взглядами и тем приглушенным комментарием, который всегда сопровождает изображение легендарных событий. Кровь застучала у меня в висках, я опять втягивался в драму древней войны.
Позже, в придорожном кафе, окруженном замерзшими деревьями, я подумал о том, как легко мы возбуждаемся от перспективы битвы за правое дело, даже если его справедливость несколько сомнительна. Наша слава, наше падение.
Я наблюдал за толпой людей, никогда не знавших организованного кровопролития, и спрашивал себя, не права ли Киндрел Ли, доказывавшая, что настоящему риску все мы подвергаемся не со стороны той или иной группы пришельцев, а со стороны нашего собственного отчаянного желания создавать Александров и с энтузиазмом следовать за ними на ту крепость, которую они пожелают атаковать.
Кто была та одинокая женщина, посетившая Киндрел Ли? Таннер? Ли считала, что она прилетела с Деллаконды, но ведь она и ждала кого-то из деллакондцев.
Легко понять, почему деллакондцы могли солгать о причине смерти Матта Оландера: они не хотели раскрывать существования солнечного оружия, поэтому сделали героя из неудачливого системного аналитика, который остался, чтобы обеспечить успех операции, но сорвал планы Сима. Каждый знающий правду, должен был его ненавидеть. Сколько же людей погибло из-за поступка Оландера?
Я мог вообразить их всех, расположившихся в безопасности за облаком Оорта и наблюдавших за датчиками, выжидая подходящий момент для решающего удара. Неудивительно, что они испытали великую горечь.
Но Сим сражался еще полтора года, так и не применив солнечное оружие. Интересно, права была Киндрел Ли или нет, предположив, что оружие имело дефект либо стало неработоспособным по какой-то прихоти природы или допотопной техники Эры Сопротивления? И что, в конечном итоге, она напрасно убила Мэтра Оландера.
* * *Ближе к вечеру я поднял скиммер навстречу сильному ветру. Движение на улицах было большим, и гигантские голограммы потрясающе красивых манекенщиц демонстрировали зимнюю моду собравшейся у торгового центра толпе. Я описал над центром дугу, набрал высоту и поплыл в сером небе.
Во время эвакуации Пойнт-Эдварда Кристофер Сим оставил штаб для руководства операцией, а сам занялся другими делами. Тогда происходили удивительные вещи: его офицеры заметили, что Сим поднимался задолго до рассвета и летал на скиммере вдоль побережья. Местом его прогулок был одинокий карниз скалы, возвышающейся над морем. Что он там делал, почему летал туда, никто так и не узнал. Толденья обессмертил эту сцену в своем шедевре «На скале», а само место жители Илианды включили в число исторических. Они называют его Карниз Сима.