Коля даже прошел в гостиную и включил телевизор. Сразу не понял, откуда раздается непонятный звук. Это закудахтал и затрепыхался один из «обезличенных» телефонов, которые лежали в ряд на крышке пианино.
– Привет, – раздался спокойный голос Кольцова. – Как дела?
– Привет. Ты удивишься, но жив.
– Очень хотелось услышать это от тебя самого. Я как раз собираюсь повидаться с твоим другом Николаевым. В общем, моя информация такая. Два ничем не примечательных отморозка сейчас общаются с одним из хмырей, которые тебя пасут. Если тебе интересно, вышеупомянутые хмыри – вполне достойные граждане, значатся курьерами на договоре в корпорации «Просвет». У них даже судимости нет. Если не справятся с порученным им делом и Петров их уволит, могут хоть в детский сад устраиваться воспитателями. Ментовка даст справку, что не привлекались никогда.
– Зачем им работать воспитателями и почему нужна справка?
– Ты не в материале, старик. Поскольку безработный по призванию. Сейчас без такой справки никуда не возьмут. Это кампания, направленная на оздоровление общества. Ну, а в детский сад… Куды ж еще, лакеям Петрова, как не туда, где надо новую смену растить.
– Интересно.
– Я проверяю твою реакцию. Хуже всего, когда человек в критической ситуации впадает в ступор. Ты вроде ничего.
– Водки выпил. Капельку.
– Хорошо, что капельку. Остальное припрячь. Пригодится. Значит, что еще хотелось бы сказать. Я сегодня прогуливался вокруг твоего дома. И мне показалось, что в квартире этажом выше – ровно над твоей – кричит ребенок. Я вызвал знакомых ребят из МЧС. Быстро приехали. Оказалось, над тобой никто не кричит, видимо, журавли закурлыкали, ну, в смысле – летят в теплые края. Там живет вообще бездетный гражданин, между нами, нетрадиционной ориентации. Ну, это так, к слову. Консьержка нашептала. И дома его не было. А мы уже поднялись. Короче, от твоего балкона вниз висит альпинистский трос. На всякий случай. Имей в виду. Пользоваться умеешь?
– Я в горы не ходок, но по канату передвигался по мере необходимости. Интересно, как это вы? Я ничего не слышал.
– По пению двойка была? – сочувственно спросил Сергей.
– Тройка. Но в результате сильного маминого давления. Понимаешь, странная такая учительница, с подвизгом: ей не нравилось именно то, что я любил петь. Громко.
– Коля, не будем об этой бедной женщине, я сильно расстраиваюсь. В общем, я все сказал. Надеюсь, прорвемся. До связи.
Глава 12
Петр уволил Ивана по телефону, без лишних выяснений. В лоб этот донжуан уже получил, а убивать всех водителей, сантехников и дворников, которые, что не исключено, украшали досуг его верной жены, Петр не собирается. Многовато чести для нее.
– Я тебе должен? – спросил он.
– Нет, – пробормотал Иван.
На самом деле он не получил зарплату за месяц. Ну, что ж. В такую сумму Иван оценил свое удовольствие. Домработнице Нине Петр, наоборот, заплатил за месяц вперед и сказал, что может ее порекомендовать хорошим знакомым.
– Спасибо, – сказала Нина. – Я сегодня уберусь у вас последний раз. И, если буду нужна, зовите. Я всегда… Вы ж знаете.
– Знаю, – благодарно кивнул Петр. Вот еще один человек, кроме матери, на которого он мог положиться. Но оставить Нину у себя он не может. Наверное, это называется «убирать свидетелей». Стыдно и противно смотреть в глаза тем, кто видел его позор. Меньше всего сейчас ему важен порядок в доме. Какой порядок… «Все смешалось в доме Облонских…»
Нина убрала, квартира засверкала, и на эти обломки семейного счастья Петр привез из клиники Веру. Он провел ее, бледную, настороженную, в спальню и сказал:
– Ты отдыхай. Видишь, Нина убрала, все поменяла… Она больше у нас не работает. Я сейчас сплю в комнате Вики. Потом решим, как жить дальше: эту квартиру будем делить, или ты поедешь в ту, которую я для Вики присмотрел. Разводимся, Вера, ты, надеюсь, поняла.
Она смотрела на него молча, затравленно. Горели сухие глаза, наверное, у нее температура, но он не чувствовал жалости совершенно. Он хотел, чтобы она поскорее исчезла из его жизни, не напоминала ни о пережитом унижении, ни о боли потери несчастного малыша, отец которого неизвестен. У Петра была возможность это узнать, но он не захотел терзать крошечное тельце и демонстрировать кому-то свой стыд. Какая разница, кто отец. Что изменится, если он случайно окажется биологическим отцом. Это не вернет ему ребенка, не отменит факта измены или многих измен жены. Нужно ставить точку. Он ушел, даже не предложив ей принести чаю или кофе. Сама справится.
Петр стоял у кухонного окна, курил, когда на пороге показалась Вера. Он тут же пошел к выходу.
– Подожди, – резко сказала она. – Как я поняла, ты решил оставить меня без всего. Из-за одной… ошибки. Петя, это было один раз. Ну, какое-то помрачение, может, из-за беременности. Я слышала, что так бывает. Но я – не Виктория, к которой ходили косяком… Я просто тебе не рассказывала. О ней все говорят такое…
– Замолчи! – Рука Петра невольно поднялась для пощечины, но он тут же ее опустил, сжал ладони в кулак. – Не смей касаться моей дочери!
Он вылетел из кухни, выдохнул, разжал кулаки и зубы. И внезапно вернулся.
– Значит, все говорят о Виктории? И ты с удовольствием принимаешь в этом участие? Так, может, ты знаешь, с кем она сейчас отдыхает?
– Я могу узнать, – в глазах Веры блеснула надежда. – Ну, хотя бы кто не поехал с ней, и тогда…
– Узнай, – сухо сказал Петр. – Развод не отменяется. Завтра попрошу адвоката написать заявление. Насчет квартиры – решай. Насчет остального – голой тебя не оставлю. Не помрешь с голоду.
Он опять пошел к выходу, но на пороге резко обернулся. И поймал ее взгляд. Она смотрела ему вслед с такой злобой… Боже мой, о какой любви может быть речь. А он, идиот, повелся. Она просто устраивала свою жизнь. А попалась по нелепой случайности: Курочкину захотелось пошутить. Петр вошел в свой кабинет, открыл сейф, достал старый альбом. Ира, первая жена, совсем девочка… Маленькая Вика сидит между ними, таращит испуганные глазенки и крепко держится за их руки. Она очень боялась фотоаппарата. Куда все девается? Сейчас, мягко говоря, она ничего не боится. «Ира, – шепнул Петр, – как же все… Мы точно любили друг друга. Точно, потому что были совсем бедные. И даже не думали о деньгах. Ты меня прости, хоть я тебя не предавал».
Глава 13
Коля как раз заливал кипятком растворимый кофе в кружке, когда входная дверь открылась, хотя была заперта изнутри на ключ. Коля вздрогнул, выпрямился, растерянно посмотрел вокруг: как отбиваться? Он взял со стола кухонный нож, с ужасом подумал, что они все забыли о том, чтобы оставить ему оружие для самозащиты. Подписавшись на убийство Марины, он только собирался достать пистолет. Но слишком быстро стало ясно, что он им не воспользуется. А что теперь? Он из кухни направился по коридору к спальне, где был балкон. В прихожей явно шептались. Если он выживет, то никому не расскажет, как ему стало страшно. Даже в том котле было не так жутко. Там он испытывал какое-то победное отчаяние, он мог сам взорвать себя, отобрав эту возможность у врага. И он был не один. Сейчас он как баран, загнанный в угол перед тем, как стать шашлыком. До спальни Коля не дошел. Они вошли из прихожей в коридорчик – два отморозка, точь-в-точь такие, какими он их себе представлял во время разговора с Кольцовым, каждый держал по пистолету.
– Слышь, не боись, – сказал один из них. – Бабки выдай, и мы пойдем. И все дела.
– Вы о чем? – спросил на всякий случай Коля.
– Ты че! Брось! Мы знаем, что надо взять. Быстро покажь!
Сумки стояли посреди гостиной. И нет совершенно никакой разницы – возьмут они их до того, как убьют его, или все будет в обратном порядке. Ясно, что операция Николаева то ли запаздывает, то ли вообще накрылась. Коля вдруг с победным отчаянием рванулся вперед, сбил с ног одного из бандитов и приставил к его горлу нож.
– Бросай оружие, – сказал он второму. – Или я сейчас перережу ему глотку.
У того растерянно забегали глаза, но пистолет он и не подумал бросить.
– Где деньги? – спросил он. – Скажи, я возьму и уйду. И режь его сколько влезет.
– Падла, – выдохнул Колин пленник. – Ты только не ведись. Мы по-любому тебя должны прикончить. Иначе нам никаких денег не видать.
Тот, с пистолетом, ногой открыл дверь в гостиную, заглянул, увидел сумки, осторожно, задом, попятился к ним, держа на мушке Колину голову. Присел, не опуская пистолета, второй рукой расстегнул молнию на одной сумке, на другой, быстро посмотрел на деньги… и стал палить в Колю и своего товарища. Никто из них поначалу ничего не понял. Бандит стрелял, Коля чувствовал какие-то мелкие удары по лбу, щекам, груди, потом увидел, что от головы его пленника отскакивают маленькие мячики… «Резиновые, детские пули, – понял он, – что это значит?»
В это время с грохотом вылетела входная дверь, коридор заполнили люди с автоматами.
– Бросай оружие, – сказал он второму. – Или я сейчас перережу ему глотку.
У того растерянно забегали глаза, но пистолет он и не подумал бросить.
– Где деньги? – спросил он. – Скажи, я возьму и уйду. И режь его сколько влезет.
– Падла, – выдохнул Колин пленник. – Ты только не ведись. Мы по-любому тебя должны прикончить. Иначе нам никаких денег не видать.
Тот, с пистолетом, ногой открыл дверь в гостиную, заглянул, увидел сумки, осторожно, задом, попятился к ним, держа на мушке Колину голову. Присел, не опуская пистолета, второй рукой расстегнул молнию на одной сумке, на другой, быстро посмотрел на деньги… и стал палить в Колю и своего товарища. Никто из них поначалу ничего не понял. Бандит стрелял, Коля чувствовал какие-то мелкие удары по лбу, щекам, груди, потом увидел, что от головы его пленника отскакивают маленькие мячики… «Резиновые, детские пули, – понял он, – что это значит?»
В это время с грохотом вылетела входная дверь, коридор заполнили люди с автоматами.
– Всем оставаться на местах! – прогремел командирский голос. – Трепыхнетесь, стреляем без предупреждения.
Никто не трепыхнулся, но стрелки подняли автоматы и стали их расстреливать… Коля ясно видел лужи крови, теряя сознание. Он упал, но боли не чувствовал, как будто тонул в каком-то тумане. Со стороны он видел, как по квартире ходят люди, что-то делают… А он почему-то все не умирает. К нему и бандиту, который лежал в луже крови рядом с ним, уже приблизились люди с носилками, бандита уложили, накрыли с головой клеенкой… Коля поднял голову, потом приподнялся на локте и встал на колени…
– Эй! Не добили, – раздалось с порога.
И Коля упал, не в силах даже застонать, такой невероятной была боль в простреленном колене. Вторая пуля обожгла висок, он успел почувствовать горячие струйки крови, которые потекли по щеке в ухо… Последнее, что зафиксировалось в закрывающихся глазах, – из спальни вылетел парень в джинсах, кого-то повалил, а дальше… тишина.
Глава 14
Сергей обезоружил стрелка, сидя на его мягком толстом животе. Вытащил удостоверение: участковый Михаил Гончар. Посмотрел в круглые изумленные глазки, которые таращились на него снизу.
– Ты какого черта это сделал!
– Я – участковый, мне сказали, тут ограбление. Всех надо брать.
– Ты стрелял не в бандита, а в хозяина квартиры, ублюдок! Кто тебя прислал?
– Был звонок, честно…
– И сказали, в кого стрелять?
– Я, может, не понял… Пусти, мне дышать нечем.
– Кто звонил?
– Не помню…
– Ладно, у тебя будет время вспомнить, прежде чем перестанешь дышать совсем.
Сергей встал, схватил за шиворот участкового, доволок до площадки и собирался пинком направить его с лестницы. Тут-то и раздвинулась дверь лифта, и властный командирский голос спросил:
– Что происходит, черт бы вас подрал?
Сергей спустил участкового с лестницы и подошел к Андрею Николаеву, который вроде бы стоял, но явно чувствовал себя сидящим на белом коне.
– Рад вас приветствовать, господин Николаев! Мы сегодня общались, вы меня не узнали? Приехали, чтобы самолично возглавить свою успешную операцию?
– В чем дело? – в глазах Николаева промелькнула тревога. – Я узнал тебя, Серега. Я просто не понял, что ты сейчас сделал?
– Я спустил с лестницы участкового, который только что из табельного оружия, возможно, убил Николая Кузнецова. Или серьезно ранил: там сейчас ваши врачи, хотя они, наверное, тоже ряженые…
– Этого не может быть! Врачи настоящие! Зачем ты отпустил этого придурка? Надо было узнать, как он здесь оказался.
– Да как… Кто-то ему позвонил. Наверняка сказал – стрелять в Кузнецова. Для подстраховки, видно, вам не сильно поверили. Или заказчик, или тот, кто подарил вам эту операцию по большой боевой дружбе.
– Иванов не мог… Ну, мы разберемся, участковый никуда не денется. А деньги на месте?
– На месте. – Сергей редко смотрел людям в глаза так долго и серьезно. – Я думал, все это надо, чтобы человека спасти.
– Слушай, ты поповские проповеди произноси над покойником, если то, что ты сказал, – правда. А я уверен, что мои люди сработали как надо. И человек… – голос Николаева немного упал, – и с Кузнецовым все не так страшно… Я знаю этого участкового: он в овощную палатку с двух метров не попадет.
– А в голову попал.
Сергей повернулся и вошел в квартиру. Колю уже укладывали на носилки. Голова была забинтована, колено – тоже, вокруг повязки болтались мокрые от крови части разрезанных джинсов.
– Что? – рванулся к врачам Николаев.
– Пуля застряла в колене, надо вытаскивать. А голова… В рубашке парень родился. По касательной прошла. Содрала кожу с виска.
– Почему же он без сознания? – спросил Сергей.
– Он спит после снотворного, как они все, – ответил врач.
– Какого еще снотворного?
– Автоматчики стреляли снотворным, красные чернила – это для красоты, – сверкнул очами гордый Николаев. – А бандитам мы подменили оружие, они пульками резиновыми палили. Мои ребята зашли к ним перед делом – типа должок отдать. Они подумали, что их с кем-то перепутали, но должок взять очень даже захотели. Потом капельку обмыли честную сделку. Результат налицо. – Он скромно потупился. – Неудобно всякий раз это говорить, но я никогда не ошибаюсь.
– Ох, – с облегчением выдохнул Сергей. – Вы ж сейчас все выстроитесь на поклон, а я букеты забыл купить. Но, кроме шуток, Андрей, спектакль действительно классный. В свете того, что Кузнецов все-таки уцелел, пусть и не совсем.
– Ну, – довольно улыбнулся Николаев. – Мы только так. И Кузнецова починим. Ты обращайся в случае чего.
– Да я б с удовольствием… Миллионов только у меня нет.
– Ты что! Это ты к чему? У меня будет полный отчет по расходам для хозяина. Он деньги заработал честно: жертва убита и скоро будет похоронена.
– А как с ним дальше?
– Я как раз думал, но не успел придумать. Его нельзя объявить убитым, как Марину, опознавать родственникам будет некого, а им хотелось бы, наверное. Квартира осталась. Ну, и заказчику тоже, само собой. А так – Коля у нас побудет в коме, при последнем издыхании. Насколько я знаком с медициной, можно лежать долго. Тем временем мы все решим. Он придет в себя богатым человеком. В безопасном месте, если не успеем разобраться с этим беспредельщиком Петровым. Как же он мне не нравится!
– Он бы расстроился, узнав об этом, – невозмутимо заметил Сергей. – А куда потащили «трупы» бандитов? Неужели добивать?
– За кого ты меня держишь? – рассердился Николаев. – Они получили путевку в новую жизнь. Столько народу из теплых краев едет в Москву! Найдется и там два местечка для озябших московских гастролеров. Они очнутся при деньгах и при других документах. За ними присмотрят. А если возьмутся за старое… Упрячут по всей строгости, как говорится. Ладно, некогда мне тут с тобой. Собери, пожалуйста, все телефоны Кузнецова, посмотри, нет ли каких-то записей, точно ли он все стер в компьютере, а лучше всего – сломай его на фиг. Вот теперь надо бы позвать участкового – квартиру опечатать. Но не будем его лишний раз беспокоить. Я сам опечатаю, к нему загляну, опишу ситуацию. Действуй, я только один звонок сделаю.
Привет, Иванов. У нас все по плану. А вот у тебя – не совсем. Это не ты прислал участкового, который серьезно ранил хозяина квартиры? Ранил по безрукости, ведь целился точно в голову.
– Андрей Ильич, – задохнулся Иванов. – Как вы могли подумать! Понятно, кто его послал! Я еду за участковым, открываем дело о превышении полномочий, выстрел был по неосторожности – он ведь скажет, что в бандитов целился. Берем его.
– Не надо, ты что! Пусть пообщается с заказчиком, послушаем, может, еще на кого выведет. Ценный кадр. Слуга всех господ. Сколько вчера-сегодня на счет ему упало, посмотри, пожалуйста. Пригодится.
Николаев и Кольцов вышли из квартиры, опечатали ее. У Николаева все всегда было с собой. Затем пообщались с консьержкой и кучкой соседей, которые, переждав военные действия, выползли из своих квартир, ибо могли там умереть от любопытства. Дали им информацию, которую надо пустить по дому, и желательно не одному. Пошли к машинам.
– Андрей, а ты заходил в ванную Кузнецова? – спросил Сергей.
– Нет, а что там? – живо отреагировал Николаев. – Не труп?
Сергей сочувственно посмотрел в глаза командира, для которого всегда продолжается бой.
– Мама говорит, надо на ночь пить чай с медом. Успокаивает. Не знаю. Не пробовал. Нет, там не труп. Там у него не ванна и даже не джакузи, а половина солнца, не меньше. Как человек, купивший такую веселую штуковину, мог подумать, что у него получится стать киллером…
– Псих, – спокойно объяснил Николаев. – Поэтому его и повезли в одну маленькую частную психушку, где никто его не найдет. Они ж будут искать нейрохирургию…
Глава 15
Раздраженная Ольга вошла в кабинет директора. Алексей вяло поднял голову. Перед ним на столе лежала папка с документами, в кои он с видимой неохотой пытался вникнуть, что получалось плохо. Так показалось Ольге, которая давно не находила в его взгляде не то чтобы энтузиазма, увлеченности – не было даже дежурной сосредоточенности руководителя. Он выпал из действительности и не собирается в нее возвращаться.