– Или он отлично продумал имитацию подставы, – добавил Слава.
– Хорошо, с этим разбирайтесь, – продолжил Масленников. – Теперь: Петр Князев рассказал, что его жена Вера и какой-то Курочкин сообщили ему, что Виктория состояла в отношениях с Осоцким и вроде бы чем-то его шантажировала. Вы в курсе? Это тот самый Осоцкий?
– Чем больше народу повторяет эту феньку насчет него и Виктории Князевой, тем меньший интерес она представляет, – заявил Слава. – Сережа мне сегодня то же самое принес в клюве. По всему, это дурацкая тусовочная сплетня. Так говорят, наверное, еще о чертовой дюжине девиц, которые ошиваются вокруг Осоцкого.
– Но он точно покровитель, или как это называется, вдовы Леонтьева, человека, который был взорван в своей машине незадолго до того, как заказали Марину Романову. А дочь Леонтьева сейчас живет в Швейцарии, куда выехала по документам Виктории Князевой. И это уже не тусовочная сплетня, – объяснил Сергей. – И нужно решить, как тут действовать.
– Кому действовать? – задохнулся Слава. – Я же объяснил: у меня нет никаких оснований приплетать Осоцкого к убийству Виктории Князевой. К Ульяне Леонтьевой и ее другу – Димитрису Костаки – будем подбираться. Ничего, кроме перехвата телефонных разговоров, пока не могу придумать. Для того чтобы иметь право официально обращаться к полиции или властям Швейцарии, нужны более серьезные основания.
– Ничего себе несерьезные основания, – изумился Сергей. – Она выехала по документам убитой женщины!
– Слушай. Выпей еще кофе! Мы здесь! Князева была убита здесь! У нас орудие убийства! Но нет пока ни одной улики, которая бы указывала на Ульяну Леонтьеву или этого Костаки. Они могли найти документы Князевой на дороге. Они могли купить паспорт, не зная, что его владелица убита. Как в Швейцарии нам могут помочь? Особенно если учесть, что Осоцкий действительно влиятельный человек и, чтобы защитить дочь своей любовницы, запросто нам все перекроет.
– Да забудьте вы про этого Осоцкого, – вдруг заявил Сергей. – Я протрезвею, посплю и во всем разберусь. Об Осоцком столько разговоров, что мне уже тоже кажется, будто он вообще ни при чем. Ну, только проспонсировал контору Кости Петрова. Так ведь для хорошего дела. Детские клиники строить. Другой вопрос, что Костя не собирается этого делать. Третий, что Осоцкий на это и не надеялся. Но это, как говорит друг Слава, – не наш вопрос.
– Разберись, Сережа, пожалуйста, – примирительно сказал Александр Васильевич. – По делу добавлю, завтра экспертизу в управление привезу: стреляли в Викторию Князеву с близкого расстояния. Тем не менее берусь утверждать, что стрелок – профессионал. То, что Виктория не успела даже повернуть головы, говорит о том, что она, скорее всего, знала человека, который находился за ее спиной. Следов насилия на теле нет. Полового контакта перед смертью не было.
Глава 12
Василий и Мария поужинали в маленьком, почти засекреченном ресторанчике только для самых-самых, он привез ее к дому и произнес, испытывая отвращение к просительным интонациям в собственном голосе:
– Я зайду к тебе, Мария.
– Не стоит. Толик уже отдыхает. Он очень чутко спит. Мне не хотелось бы его разбудить.
– Маша, в твоей квартире – хорошая звукоизоляция. Мы пройдем в твою комнату. Это никак не может его разбудить.
– Но он, возможно, не спит. Он часто меня ждет.
– Ты говоришь о нем так, как будто он маленький ребенок. Ему скоро двадцать лет. В его возрасте люди уже женятся, растят детей. Что за дела, Мария? Почему я не могу к тебе прийти, когда мне этого хочется?
– Я уже объясняла. Толик нездоров. После смерти отца он не выходит из дома, боится чужих людей.
– Это я – чужой человек? Черт побери, как же тебе не стыдно! Мне надо было, конечно, плюнуть на все и уехать с концами. Но я не могу этого сделать. Ты прекрасно знаешь почему. Я люблю тебя, Мария. А ты… вы – как вы будете без меня, ты подумала?
Мария медленно повернула к нему голову, посмотрела своим темным, непонятным взглядом и тихо сказала:
– Пойдем, Вася. Извини меня.
Они вошли в квартиру, прошли в ее уютную спальню – богатой женщины со вкусом: все радует глаз, но не режет его, в обстановке, как и в самой хозяйке, – недоговоренность, загадка, тайна. Он сел в удобное кресло, вытянул ноги, закрыл глаза. Как же он устал! Как хорошо ему здесь. Его жизнь – погоня, маневры, риск, добыча, страх потерь. Его быт роскошен, он выцарапал на это право у жизни, содрав кожу с рук. Цель настолько оправдывала средства, что жертв в этой битве не считали. У него вышколенная добропорядочная жена и сын, который станет наследником империи. И он не догадывался до недавнего времени, что можно так восхищаться странной, немолодой женщиной, в которой ему непонятно абсолютно все и которая совершенно его не любит. Василий открыл глаза. Мария сидела у туалетного столика и спокойно снимала макияж, как будто его здесь не было. На стене висел большой портрет, как и в гостиной, того же художника. Только этот был сделан со старой фотографии. Молодая Мария сидит, строго выпрямившись, на стуле с высокой спинкой, а у ее ног на маленькой скамеечке устроилась девочка с темными длинными волосами. Она положила головку матери на колени, сияет черными очами безусловной красавицы, а Мария, обнимая ее, смотрит точно такими же глазами, только это глаза Мадонны. Так ему кажется.
– Мария, скажи, пожалуйста, где Ульяна? – не выдерживает Василий.
– Я тебе говорила. Она уехала отдыхать. Я не знаю куда. Она взрослый, свободный человек.
– С кем она уехала?
– Понятия не имею. Уля – взрослый человек.
– Ты, разумеется, лжешь. И я пытаюсь понять почему. Ты случайно не от меня ее прячешь?
– С чего ты взял?
– В тебе есть что-то маниакальное. Ты что-то вбиваешь себе в голову, и тебя нельзя переубедить. Я пришел, чтобы прояснить наши отношения. Я прошу, Мария, давай поговорим. Тебе показалось, что я… слишком хорошо отношусь к Ульяне? Может, ты ревнуешь?
– Об этом забудь, – коротко рассмеялась она. – Я вовсе не ревную. Но ни мне, ни моей дочери не нужно, чтобы ты к ней хоть как-то относился. Избави бог, как говорится.
– Но почему? Я о ней забочусь, извини, что напоминаю, просто это все объясняет. Она мне дорога как дочь любимой женщины.
– Какая пошлость, – вдруг брезгливо произносит Мария.
– О чем ты… Как с тобой разговаривать… Хорошо, я постараюсь совершенно честно, как с умным, взрослым человеком. Я восхищаюсь красотой Ульяны, я… хотел бы ее видеть чаще, мне было бы приятно, если бы она ко мне иначе относилась… Мария, если ты думаешь, что родные отцы красивых дочерей избегают искушения… конечно, только в мыслях… Ну вот, я сказал тебе все как на духу. Так не говорят с женщинами. Так говорят с мужчинами, которым доверяют. И в этом заключается мое к тебе честное отношение.
Она внимательно смотрела на него. С того момента, когда они познакомились на фуршете, посвященном заключению сделки с фирмой ее мужа, Мария каждую минуту чувствовала его настойчивое внимание. Ее это беспокоило. Когда Виктора взорвали, она подумала, что ее опасения сбылись. Но нужно было выживать с двумя взрослыми и совершенно не приспособленными к жизни детьми. Они унаследовали нравственную беззащитность отца и надменно-настороженное отношение матери к миру – за пределами семьи. Ульяна получила хорошее образование, Толик поступил на юрфак МГУ, но не было в них современного хватательного инстинкта. Ульяну совсем не занимала карьера, она не пошла бы на все ради денег, Толик после гибели отца утратил все. Кажется, кроме страха. Он с рождения был очень слабым. Какой бы стала жизнь ее детей без денег, которых Виктор на самом деле не успел накопить? Мария заключила сделку с человеком, который сейчас напряженно ждет ее объяснений. Они не подписывали бумаг, конечно, но у него не должно быть сомнений в том, что это сделка. Что она с ним ради его покровительства и денег. Она многое знала о нем – он из тех людей, о ком все много знают. Мария считала его циничным, жестоким и алчным. Если бы он был не таким, не занимал бы свое место, на которое никто не посягал. Но… Кажется, они оба в чем-то ошиблись. Она не смогла сохранить дистанцию, которая бы исключала его надежды. Он нарушил свой главный принцип – брать, а не давать. Дело не в деньгах и вещах. Дело в чувствах, которые у него однозначно есть. И она не знает, что с ними делать. И еще Ульяна… Нет, они все решили правильно. Просто нужно помягче ему объяснить.
– Вася, – сказала она искренне и просто, – я поверила в твои чувства. В моем положении – они проблема. Нам пора руководствоваться разумом. Поэтому давай отпустим Ульяну в ее жизнь. Ты был столь честен, что произнес слово «искушение», так пусть его не будет, хорошо? Нам этого не надо. У нее есть любимый человек, когда она сочтет нужным, нас с ним познакомит… Я – мать, но и я не собираюсь вмешиваться в ее жизнь. И тебе не позволю, ты уж меня прости.
– Любимый человек? – растерянно переспросил Василий. – Это серьезно?
– Серьезнее, чем ты предполагаешь. Больше я ничего не могу сказать.
– Хорошо. – На самом деле ему стало не по себе. Что-то необычное или опасное почудилось ему в ее словах, интонациях. – Хорошо. Только разреши мне по-прежнему участвовать в ее делах… Материально. И не бойтесь вы меня. Я никогда не переступлю грань по отношению к ней. К кому угодно – только не к ней. Может быть, пройдет время, мы с тобой будем вместе, и она… назовет меня отцом.
Мария вздрогнула и посмотрела на него с изумлением. Что за человек! Он убрал отца Ульяны, как булыжник с дороги. И такие сентиментальные мечты. Или это сделал не он?
Глава 13
Стас и Никита третий день пили, спали, а просыпаясь, несли всякую ерунду… Об одном молчали: шеф все не звонит. Ни новых поручений, ни расчета за старые.
– Слушай, – наконец не выдержал Никита, – а ты че, сам позвонить ему не можешь? Какого черта? Что за дела? Мы ему не картошку с базара привезли.
– Если честно, я сам не знаю, что мы ему на этот раз привезли, – ответил более разумный Стас. – Но мы работали, как всегда, на разрыв. И получилось, что получилось. Вроде все, как он хотел. Хотя я толком не понял… Ребят наших уложили за каким-то хером.
– Вот! Еще и ребят уложили. Пересчет получается. Слушай, позвони, скажи ему: может, нам пойти куда-нибудь с этой информацией.
– Совсем кукукнулся? Тебе легче будет от того, что нас вместе с ним посадят?
– Так я предлагаю не сходить на самом деле, а ему так сказать. Сам ты кукукнулся!
Никита взял со стола свою финку, с которой не расставался, как дурень со ступой, и, как всегда, успокаивая нервы, стал бросать ее в кружки на стенах. Стас задумчиво смотрел на телефон, и вдруг он зазвонил.
– Але… Это кто, я не понял? А откуда у вас этот номер? А кто сказал? Это как? А… А че нам бояться? Сейчас подъедем.
Он посмотрел на Никиту озадаченно.
– Звонил какой-то кент. Вроде инфа есть, что кинул нас Костя. Говорит, что он договоры наши аннулировал, вроде по бумагам мы у него вообще не работали сроду.
– А нам что за разница, как по бумагам?
– Не знаю. Этот хмырь говорит, значит, кинул.
– Откуда он знает?
– Сказал, новый охранник там. Они ж переехали, всех поменяли. А он типа знал бандюг, которых уложили. Вы б посмотрели, говорит. Может, тогда с кого другого можно поиметь.
– И чего?
– А того. Стрелку назначил. Бумаги покажет. Сфоткал. Они, сказал, тоже денег стоят.
– Погнали. – На слове «денег» Никита встал.
…Константин Петров вдохновенно обустраивал новый офис. Корпорация переехала в небольшой особнячок в центре, и тут все было совсем на другом уровне. Константин уже несколько раз менял мебель в своем кабинете. Как-то не получалось схватить тот безупречно добротный стиль, каким отличался офис Осоцкого. Он рассматривал свой письменный стол с кнопками вызова секретарши, охраны, когда дверь кабинета вдруг распахнулась и на пороге появились Стас и Никита.
– Вам чего нужно? Вы как сюда вошли? Я что, вызывал вас?
– Так ты нас не вызывал, – заявил Стас, глядя на него подозрительно блестящими глазами, хотя в остальном казался абсолютно трезвым.
– В чем дело?
– Рассчитаться бы надо, хозяин. – Никита чистил ногти острием финки.
– Чего-чего? – издевательски переспросил Костя. – За что рассчитаться и с кем?
– За работу, – объяснил Стас. – За Леонтьева нехилый должок остался. Ты сказал, что как бабки упадут, так сразу… Потом бухгалтера заказал, велел с киллером расплатиться… Потом всех замочили, как ты хотел. Где наша доля?
– За работу! – Костя издал короткий, истеричный смешок. – Да за какую работу?.. Вы ж все просрали. Другие люди за вас работу сделали, ваших придурков уложили, они ни с чем не справились. Мента, которого я прислал для подстраховки, чуть не убили. А он как раз вашу работу и сделал. Сейчас еще и сесть может. За превышение. Я два лимона на это отдал! Вы мне до могилы теперь должны долги выплачивать, вы поняли, суки позорные!
– Ты что сказал! – Никита приблизился к его столу. – Повтори!
Константин быстро взглянул в его тоже странно блестевшие глаза и протянул руку к кнопке вызова охраны. Он вдруг с ужасом увидел, как Никита заносит руку, словно для того, чтобы метнуть финку, и наклонил голову к столу… Финка, которая должна была попасть в руку, пробила ему сонную артерию. У напарников отвисли челюсти, когда фонтаном забила кровь, заливая стол, а рука Петрова конвульсивно продолжала нажимать кнопку вызова…
Земцов с командой влетел в здание, они опередили дежурный наряд, у кабинета президента корпорации их догнал Сергей Кольцов.
– Вы свободны. – Земцов показал наряду свое удостоверение. – Работает отдел по расследованию убийств.
Приехали «Скорая помощь», эксперты. Стаса и Никиту в наручниках повели на выход.
– Слава, – сказал тихо Сергей, – перед допросом хорошенько осмотри их одежду. Там должны быть записывающие устройства весьма нестандартного вида. Николаев все приобретает первым. Он сказал, что все признания Петров практически сделал.
– Не хочу с тобой ссориться. Не тот момент. Но этот буйнопомешанный послал их на убийство, так получается? И по всему они сейчас под наркотическим кайфом!
– Конечно, нет, – убежденно произнес Сергей. – Он просто предложил им потребовать свои честно заработанные на заказных убийствах деньги. Разговор они должны были записать для шантажа, к примеру. Или для явки с повинной. Но у этих людей не выдержали нервы! Может, был и кайф, но ты же понимаешь, что это за люди. Тут Николаев точно ни при чем. Кто мог это предусмотреть? Мой заказчик Коля Кузнецов расстроится. Он Петрова Костиком называет. Скажешь, когда Коле можно пойти на поправку.
– Так ведь Осоцкий же… – саркастически заметил Слава. – Вы ж считали, что он основной заказчик.
– Из записанного диалога это не вытекает. Они во всем обвинили Петрова, а он не отрицал. Осоцкого это устроит, полагаю.
Глава 14
– Костика убили? – Коля смотрел на Сергея задумчиво. – Как-то странно, неожиданно… А как это произошло?
– Очень просто. Бандитская разборка. Твой Костик – бандит и убийца по сути. Не заплатил за работу своим псам – они его зарезали. Они пришли к нему с диктофоном. Диалог записан. Фактически он успел признаться в том, что заказал убийства своего заместителя и Марины. Ждем сигнала следователя. Потом ты на поправку пойдешь.
– Даже не знаю. Я уже здесь привык. Ты знаешь, люди тут гораздо оригинальнее обычных. Возьмем, к примеру, того, кто постоянно пытается себе глаза вставить, поскольку ему кажется, что они выпадают. Я с ним побеседовал. Очень любопытно. Его заблуждение – вовсе не заблуждение. Это потребность интеллекта овладеть каким-то более значительным, дальним зрением… Ты меня понимаешь?
– Да, елки-моталки, чего ж тут не понимать. Ты заражаешься. Мы получим полного шизофреника, если сейчас тебя не вытащим. Ты уже на меня смотришь не обычным, а каким-то дальним зрением. А твой слепой Грэй между тем живет у меня. Отличный пес. Ничего не видит, и тем не менее с интеллектом у него все в порядке.
– Значит, Егор его продал… За сколько?
– Тысяча восемьсот пятьдесят.
– Понятно. С Егором все понятно. Любой психиатр скажет, что нервы у него в норме. Это адекватная цена за пса-инвалида. Да, мне нужно домой. Я его заберу. А Марина… Что будет с Мариной? Она вернется?
– Это немного сложнее, чем с тобой. Не исключено, что тебе придется брать на себя ответственность за идею ее спасения. Все зависит от угла зрения следователя. А он не все наши действия считает естественными. Если тебе предъявят обвинение, у нас есть адвокат, который сделает тебя национальным героем. Не уверен, правда, что это освободит тебя от срока. Надеюсь, условного.
– Какие неприятные вещи ты мне говоришь. А у меня еще колено болит. Мне нельзя расстраиваться. Хотя я ничего не имею против роли национального героя. Здесь таких много.
Сергей ехал из клиники со сложным чувством. Совсем как хирург, который кричит: «Скорее, мы его теряем». Люди не рассчитаны на слишком лихие повороты судьбы. А этот Кузнецов явно был рожден для того, чтобы, как Диоген, сидеть в своем оранжевом джакузи. Как он психологически вытащит себя из таких потрясений… Как ему помочь, если он уверен, что самый умный. Даже в дурдоме. И является ли задачей частного детектива реставрация уникальных личностей, которые попали в мясорубку… И Ольга – необычный человек, и Алексей – не каждый второй. А Марина Романова – вообще прелесть. Они ее привезут, а тут такой сюрприз со стороны мужа. Сергей был почти уверен в том, что не ошибся насчет отношений Александра Романова с той женщиной. Чуйка, как говорят, его редко подводила. Но все это вопросы завтрашнего дня. Пока нужно разбираться с преступлениями, в результате которых одна девушка – в морге с простреленной головой, а вторая по ее документам – в Швейцарии. И в чем действительно прав Земцов: совершенно не факт, что Ульяна Леонтьева причастна к убийству или даже в курсе того, что оно совершено.