Илли помахала всем рукой и поспешила к своему домику. Моя перед ужином руки, королева шепотом известила, что там ее будет ждать магистр.
— Ваше величество, вы ей сообщили про награду? — хмуро спросил Кандирд, едва девушка скрылась из виду.
— Разумеется, — строго кивнула королева, — не каждой девушке выпадет такой шанс… жить в пресветлом лесу сколько угодно, да еще на правах гостьи.
— И как она отреагировала? — сразу заинтересовался Ингирд, и у королевы тут же появилось желание устроить ему повышение по службе… например, сделать его мэром одного из прибрежных городов.
— Спокойно… — пожала плечами ее величество и немедля задала встречный вопрос. — А вы чего ждали?!
— Мы так и думали, — загадочно фыркнул Бенгальд. — А ваше величество точно должно утром выезжать? Может, погуляет тут еще денек?
— Вот вы и погуляйте, отоспитесь как следует, отдохните… — утомленно отмахнулась королева, отлично зная, что завтра они все впятером будут обзывать ее лгуньей и интриганкой… но иногда жизнь просто толкает на такие поступки, за которые можно не ждать благодарности в ближайшее время… ей это известно, как никому другому, — а мне пора. Ну, можете поцеловать мать на прощанье, я сейчас уезжаю в Зеленый дом. Хочу пораньше лечь спать.
— Ваше величество, — появился у дверей магистр, — у меня все готово.
— Иду, — позволив принцам поцеловать ее в щечку, королева неторопливо направилась к выходу.
— Честно говоря, — потянулся капитан, — я тоже намерен выспаться… никогда не думал, что буду так радоваться тому, что чей-то финансист посадит какой-то росток… как странно иногда смеется над нами жизнь.
— Не шути так… — оглянулся на принца Ингирд, — тебя спасать в ручье некому.
— Все, идем спать, — постановил Бенгальд и потянул брата к двери, — утром все решим на свежую голову.
Ночью Кандирду снилось что-то сумбурное, он снова был мальчишкой, а на город напали какие-то странные существа, ходили на ходулях в черных капюшонах, заглядывали в окна вторых этажей, зазывали ласковыми голосами… Он точно знал, нужно молчать, сидеть в шкафу и не отзываться, но злое существо учуяло, распахнуло дверцу, придвинуло к лицу горячую морду, лизнуло его длинным языком… за которым скалились смертоносные зубы…
Он рванулся бежать, по пути ударил куда-то кулаком, протиснулся в дверцу и понял, что пола уже нет… есть дыра, в которую он падает… падает…
Удар вышиб из мозгов остатки сна, заставил распахнуть глаза, рассмотреть в полумраке чье-то стонущее тело, одетое в длинную белую рубашку и с распущенными светлыми волосами.
Мелькнула безумная мысль, Илли!
Обожгла ужасом и раскаянием, и принц мигом оказался на ногах, подхватил с пола плачущую девушку, шагнул к собственной постели и вдруг понял, что ошибся. Она была немного тяжелее и рыхлее, чем его любимая, и пахло от нее не ландышем, а каким-то неизвестным приторно сладким цветочным ароматом.
Свернув к креслу, принц почти бросил в него лазутчицу, прибавил в светильнике яркости и узнал приставучую квартеронку.
— Ну и что ты тут делаешь?
— Я… — она обиженно захныкала, — пришла к тебе… а ты меня кулаком…
— Это было во сне, потому что ко мне в комнату без разрешения никто не ходит, — отрезал он. — Скажи спасибо, что кинжал не схватил, сейчас тебе уже можно было бы цветочки рвать… на траурные венки. А теперь быстро вставай и иди к себе, и учти, если ты вздумаешь обмануть своего правителя и предъявлять мне какие-то претензии, то тебе будет не просто плохо, а очень плохо.
— Я тебя люблю… — зарыдала смеска, — это все приворот виноват… он на тебя почему-то не подействовал… а отлетел в меня…
— Не нужно было бросать, — в голосе принца звенело ледяное презрение, — вот тебя духи и наказали. Уходи! Последний раз говорю по-хорошему, потом отволоку к ручью и брошу остывать.
Квартеронка яростно фыркнула и бросилась к двери, но уже на лестнице на миг остановилась и мстительно прошипела:
— Не хочешь меня? Ну так не получишь никого!
Кандирд в ответ только усмехнулся и громко хлопнул в ладоши. Девица с воем скатилась по ступенькам и исчезла в мягком сиянии эльфийской ночи. Принц лишь теперь обнаружил, что за циновкой царит вовсе не беспредельный мрак, как в его собственном парке в это время суток, а нечто необычное, направился к выходу и выглянул наружу.
И замер, очарованный, на это стоило посмотреть. Откуда-то на кусты и цветы налетели или приползли сотни разноцветных светлячков, и ночь озарилась их неярким светом, расцвел каждый, самый обыкновенный и невзрачный днем кустик, каждый живой шатер, скамеечка, беседка. Сразу расхотелось спать, да и кипевшее в крови возмущение наглостью смески еще не улеглось окончательно. В памяти Кандирда всплыли слова квартеронки про приворот, и он с благодарностью вспомнил о матери, обо всем-то она догадалась, все предусмотрела! А он все понять не мог, зачем Дигон, отправляя в мыльню, сунул ему в руку шкатулку и велел надеть то, что в ней.
Вот теперь принцу наконец стало абсолютно понятно, что это и было главной задачей караулившего их у развилки телохранителя, обязательно всучить ему артефакт королевы. Все придворные и знатные сеньоры в курсе, что их всего три, связанных общей силой и защитой артефакта, и по закону они обязаны охранять королевскую чету и наследника. Но лишь самые верные из друзей и слуг осведомлены, что амулеты принцев — это точная копия королевских, и хотя уступают тем в возможностях, отличить их по внешнему виду могут лишь посвященные в тайну да магистры. И королева этим частенько пользуется, подсовывая на время свой амулет тому из детей, кто, по ее мнению, нуждается в этом больше других.
Канд опустился на ступеньку, посидел, наслаждаясь очарованием и свежестью эльфийской ночи, и вдруг отчетливо понял, что никогда себе не простит, если не поделится этой красотой с Илли.
Мгновенно вскочил, кинулся в шатер, торопливо натянул верхнюю одежду и сапоги и быстрым шагом направился в ту сторону, где стояли женские шатры. Она говорила, ее первый? Значит, этот.
Принц замер на ступеньках, успокаивая сердце, вдруг понесшееся вскачь, и только теперь сообразил, что порядочных девушек не принято будить среди ночи даже ради такой замечательной идеи, как осмотр светящихся кустов. Да и как будить, начинать кричать или хлопать в ладоши? Стучать по густо усыпанным снаружи листьями стенам и по циновке заведомо бесполезно.
И тут до его слуха донеслись звуки, каких он никак не ожидал тут услышать. Страстный шепот, мягкий, вкрадчивый мужской голос и тихий смех, явно принадлежащий эльфу, столько серебра прозвенело в его коротком смешке.
Острый кинжал вонзился в сердце принца, пропорол его насквозь и так и остался там торчать, причиняя своим присутствием бесконечную, острую и мучительную боль… острее которой он не испытывал ни от одной из ран.
Принц медленно развернулся и шагнул со ступенек вниз, не понимая, куда он сейчас пойдет и нужно ли еще куда-то идти. Или просто остаться истекать кровью здесь, на крыльце, на радость счастливому сопернику, так быстро сумевшему найти ключик к холодному сердечку сеньориты секретаря.
Нет… это слишком… позорно и больно. Лучше уйти, забыть, остудить боль… где тут был ручей?!
— Что случилось?! — темная фигура выступила из-за куста, встала рядом.
В мозгу принца вспыхнуло горькое раздражение и едкий сарказм. Ну вот как он мог поверить, что в самом мирном на свете месте, в эльфийском лесу, хоть на миг останется без присмотра.
— У меня шатер рядом… а вы так орали, что проснулся бы и мертвый. — Ингирд мгновенно угадал, отчего друг скрипнул зубами. — Так почему ты так резко повернул назад?
— Решил, что непристойно… беспокоить по ночам приличных сеньорит, — поворачивая в ране кинжал, горько сострил принц.
— Почему мне кажется, что ты врешь?! — недоверчиво пробормотал баронет, и в этот миг из шатра донесся новый мужской смешок: — Что?! Кто это там?!
— Ушастый счастливчик, — язвительно буркнул принц и решительно шагнул прочь, терпеть это дольше не было никаких сил.
— Ну ты и глупец, — прошипел Инг и одним прыжком оказался у лестницы. — Так вот как эта стерва решила отомстить!
— Ты про что? — озадаченно провожая его взглядом, вздохнул принц, и вдруг, сквозь невыносимую боль и тесным обручем стиснувшую голову тьму прорезались огненным отблеском слова смески, предстали в совершенно ином свете, взрывая мир фонтаном бешеной ярости. Неужели приворот?! — да как она посмела!
В следующий миг он уже вломился вслед за другом в домик, рассмотрел в полумраке блондина, жарко обнимавшего полулежащую на лежанке девушку, и, дернув на себя, сомкнул пальцы на его горле, не видя и не слыша ничего, кроме бьющегося в висках желания убить, раздавить, стереть с лица мира эту похотливую тварь.
— Канд, — словно издалека донесся голос друга, — прекрати, отпусти его… это не она…
— Неважно… такие подлецы не имеют права жить… — чувствуя под пальцами непонятное, упругое и холодное сопротивление давлению его рук, рыкнул принц, — он же приворот использовал!
— Откуда ты знаешь? — Непонятная, невидимая сила оторвала принца от жертвы, швырнула в кресло и придавила к нему мягкой лапой. — Ты же не маг?
— Зато ты маг, — едко парировал баронет, отпуская из рук полузадушенную жертву его высочества и становясь рядом с господином, — вот и посмотри, есть на ней приворот или нет.
Незнакомый эльф в белоснежном одеянии магистра шагнул ближе к завернувшейся в покрывало всхлипывающей девушке, протянул руки над ее головой.
— Кто ты?
— Сетлина, квартеронка… подруга сеньориты Иллиры.
— Как ты здесь оказалась?
— Сеньорита со мной поменялась… на одну ночь, я живу в дупле.
— Кто этот эльф? — указывая на откашливающегося у ног девушки блондина, продолжал бесстрастный допрос маг.
— Не знаю… но я его люблю… кажется… — девушка осознала бессмысленность своего признания и тихо заплакала.
— Что ты пила?
— Вон… на столе кувшин с нектаром, — всхлипывая, сообщила квартеронка.
Маг шагнул к столу, взял кувшин, понюхал и сделал замысловатый жест. Кувшин исчез.
— Ловко, — едко похвалил Ингирд.
— Идите в свои шатры, — ледяным голосом отрезал магистр, — произошедшее здесь вас не касается. Обвинение в покушении на жизнь снимается.
— Сначала покажите, где находится сеньорита Иллира, — непримиримо прищурился принц, — и если… пока тут этот негодяй совращал квартеронку, кто-то из ушастых дотронулся до нее хоть пальцем… сам встану во главе гоблинов.
Магистр посмотрел на его высочество с нескрываемым интересом, достал из воздуха зеленый шарик и что-то шепнул на родном наречии. Однако шарик даже не шелохнулся, продолжая недвижно висеть перед лицом эльфа, освещая его зловещим светом.
Тот приподнял в изумлении одну бровь и вызвал другой шарик, теперь уже полупрозрачный и большой.
— Огелиэнь, где почетная гостья? — кратко поинтересовался маг у проявившегося в шаре остроухого лица.
— Еще вечером покинула наш лес, вместе со своими сопровождающими.
Глава 29
— Все-таки в наших домах намного удобнее, чем в шалашах у эльфов. — Ее величество, удобно лежа на диване в высоко поднятых подушках, подтянула к себе вазочку с золотистыми, крупными бобами в потрескавшейся коричневатой кожуре и бросила один в рот. — Как хорошо… пробуй?
Илли взяла горстку бобов, разгрызла один, и правда вкусно.
— Я росла своевольной принцессой, — со смешком сообщила спустя пять минут ее величество, — и никому из гувернанток и слуг не удавалось уговорить меня посидеть спокойно, пока мне завивают локоны и приводят в порядок исцарапанные ногти. И только одна из служанок могла творить со мной все требующееся, чтоб я выглядела так, как предписывают правила. У нее было волшебное средство, кисетик с бобами. Больше никто во дворце не знал, что это такое. Только много позднее я поняла… они считали, что им не подобает знать про такие простые лакомства.
Иллира только вздохнула. Все у них было разное, и детские игры, и воспитание, и самое главное — положение. И как бы королева ни старалась, помочь ей она не сможет, и значит, зря она сюда пришла, сидела бы в шалаше, как называет шатер ее величество, и любовалась эльфийской ночью. А утром проводила бы друзей и осталась совсем одна. Жила бы в шалаше, ходила поливать уэллин и беседовать с ним да помогала анлеру Юнтениэлю ухаживать за другими растениями. А они там сами разбирали бы письма и старались не вспоминать ее имя… как не вспоминают беднягу Джигорта.
— Его нужно будет вернуть… Джигорта, — сказала Илли и горестно всхлипнула, как обидно, когда приходится терять столько хорошего… из-за никому не нужной любви!
— Он сейчас и сам не вернется, — мягко вздохнула королева, делая вид, что не замечает слез сеньориты, — и кроме того, ты еще не приняла пока твердого решения. А чтоб ты меня лучше поняла… я тебе объясню, как обстояло дело полтора месяца назад, когда его величество одобрил этот план. Хотя уверена… ты и сама о многом уже догадалась, но некоторые тонкости… добавлю. Нам стало точно известно, что Марильда поддерживает тайную переписку с агентами Матероса, и мы даже перехватили и прочли несколько писем, и только потом доставили их ей. За то, что фаворитка подольет крепкое снотворное зелье в вино принцу и его друзьям, ей пообещали кругленькую премию и в мужья бывшего возлюбленного, сведения о котором были тщательно скрыты при выборе кандидаток. Сама понимаешь… ее было нужно срочно убрать, но так, чтоб не выдать наших людей. Их всех ждали бы пытки и смерть. И не только их самих… Матерос был очень мстителен и жесток.
Одновременно с этим в столицу тайно прибыл анлер Тинурвиель с предложением о сотрудничестве и посоветовал послать Канду приглашение в лес. Последствием этого посещения должен был стать ответный визит одной из смесок в сопровождении с сильным магом. Признаюсь сразу… эльфы понимали, что принц может не пожелать ее приглашать, и просили разрешения применить легкий приворот.
— И вы разрешили?
— Братья и друзья с подросткового возраста звали Кандика «сеньор ледяное сердце», — печально усмехнулась Интария, — и его странное хладнокровие нас очень волновало. Многие лекари говорят, да и примеры из жизни подтверждают, что чем позже в мужчине просыпается влюбчивость, тем сильнее это его меняет, и зачастую вовсе не в лучшую сторону. А эльфы утверждали, что легкий приворот может разбудить его сердце, дать толчок к поиску настоящих чувств. Ведь как говорят: кто не любил по-настоящему — тот и не жил. Мы согласились… два года в его возрасте не великий срок. А через два года приворот тает безболезненно, не оставляя никаких грустных чувств и воспоминаний. Но когда я из донесений Гарстена поняла… что с сыном творится нечто необычное, то немедленно помчалась сюда, чтобы предпринять от приворота дополнительные меры безопасности.
— И у вас получилось?
— Конечно, — усмехнулась ее величество. — Вот прибежит он утром, можешь сама спросить.
— А зачем он прибежит? — не поняла Иллира.
— Он забыл отдать мне одну вещицу… и обязательно должен это утром вспомнить. Так вот про планы… Джигорт был против, он не хотел причинять другу боль, но мы его уговорили, нельзя было исключать возможности, что за дворцом следят… да и слуг могли перекупить. Вот тут и начали рушиться наши планы, Джигорт не дерзнул отказаться, но в знак протеста забросил все дела и вовремя не вскрыл настроенный на него уэллин. Потом появилась ты… а дальше все знаешь и сама. А завтра я жду их высочеств не позднее чем к завтраку и потому могу позволить себе сегодня поболтать с тобой подольше. Тем более Дигон держит на всем нашем пути подменных лошадей, и едем мы без остановок, еще успею выспаться как следует.
— Это же ужасно трудно, — посочувствовала сеньорита, — я так ехала, думала, с ума сойду от скуки. Чем вы занимаетесь в пути?
— Обдумываю различные планы, днем читаю почту и диктую секретарю ответы, он придумал два десятка стандартных ответов и проставляет в своем дорожном блокноте номер такого письма, кому послать и какие особенные детали добавить.
— Какой молодец, — восхитилась Илли, — я до такого пока не додумалась…
Тут девушка вспомнила, что ей, судя по всему, такие знания теперь долго не пригодятся, и печально вздохнула.
— Илли… — голос королевы звучал мягко, но непреклонно, — я уважаю твое право на личные секреты и не хочу давать советов… но кое-что сказать просто обязана. Ничего мне не отвечай… я сейчас попытаюсь построить цепочку своих догадок. Но если сможешь подсказать, где я ошибаюсь… подскажи. Нет — так нет. Как я поняла… ты не имеешь права влюбляться, потому что это принесет кому-то вред… кому-то очень дорогому тебе. Возлюбленный исключается самим условием… значит, остаются друзья или родственники. Но поскольку о тетушке с отцовской стороны речи быть не может… это родственники со стороны матери. Наверняка ты понимаешь, что их уже ищут люди Бенга, и как только найдут, возьмут под контроль, а при необходимости с ними поговорят. И если угроза исходит от них, мы ее устраним. Илли? Ты качаешь головой?! Значит, это неверный путь. Жаль… я направила туда сильных магов. Тогда остается монастырь и твои подружки… как жаль, что нет сестры Апраксии… и очень странно, что она ушла, не дожив и половины того срока, что обычно живут маги. Почему ты плачешь? Неужели это она взяла такую клятву? Но зачем она ей? И ты говорила… нельзя влюбляться… как это может быть связано?!
— Никак, — убито сказала Илли, — с ней — никак. Но это главное условие. Я не имею права влюбляться или выходить замуж. Я очень завидую… вашим сыновьям. Им повезло, вы всегда рядом и всегда можете прийти на помощь. А я одна… давно одна. И это очень трудно и тоскливо. Но пока есть надежда… можно работать и терпеть. А любовь изменит меня… и надежда умрет. Простите… больше ничего не могу сказать, если нечаянно узнают враги… меня могут найти.