Шмидт Роберт Огни в руинах
РОБЕРТ ШМИДТ
Огни в руинах
Этого момента я никогда не забуду. Я как раз откладывал книжку и тянулся к выключателю, чтобы погасить свет, когда зазвонил телефон. Краем глаза я глянул на стоящие рядом с кроватью часы: половина второго ночи поздновато для обычного разговора. Я поднял трубку, испытывая нарастающее напряжение, обычно сопровождающее меня в подобные моменты. Не успел я хоть что-то сказал, как в трубке раздался неизвестный мне мужской голос, говорящий в нос:
- Это доктор Пивовский? - прозвучал краткий вопрос, но даже эти несколько звуков позволили мне почувствовать в тоне абонента серьезную обеспокоенность.
- Да, это я. Чем могу помочь? - спросил я как можно более вежливо, чувствуя, что это не обычный звонок о медицинской помощи. Этот номер я своим пациентам не сообщал. Обычно они звонили на сотовый, в такое время попадая на автоответчик с функциями секретаря.
- Говорит подпоручик Адам Ястжембский из штаба Нижнесилезского округа, код Альфа-Альфа, - услышал я в ответ. - Вы получили мобилизационное предписание, и вам необходимо немедленно прибыть в часть.
- Но я... - Честно говоря, он застал меня врасплох, и я даже не знал толком, что необходимо сказать. - Но как?
- Через несколько минут к вашему дому подъедет автомобиль без знаков различия. Возьмите с собой мобилизационный набор и ждите его у ворот.
- Есть, - пробормотал я в трубку, только никто уже этого не услышал. Мой собеседник отключился в момент произнесения последнего слова. Скорее всего, ему предстояло сделать еще кучу подобных звонков.
Я поднялся с кровати и провел рукой по лицу. Колючая однодневная щетина проблемой не была. В случае мобилизации на такую мелочь никто и внимания не обратит. Я натянул вытертые джинсы и взял из шкафа свежую рубашку. Потом, немножко подумав, я решил надеть удобные, разношенные высокие сапоги. Затем я вытащил лежащий в самой глубине шкафа рюкзак. Каждый из нас, покидая службу в специальных частях, получил точно такой же с одинаковым набором инструментов, лекарств и знаков отличия, необходимых в случае неожиданной мобилизации. Вообще-то я надеялся, что мне никогда не придется вынимать его, но, как получилось - ошибался. Я глянул на часы, с момента звонка прошло уже три минуты. У меня не было много времени на размышления. Я накинул куртку, приглаживая волосы, в последний раз поглядел на себя в зеркале и вышел в коридор, тихонько захлопывая за собой дверь.
Жил я на третьем этаже старого, оставшегося еще от немцев дома, которых полно в центре Вроцлава. Скрипящие ступеньки, еще помнящие времена позднего Бисмарка, вели меня на встречу с судьбой. Я инстинктивно пересчитал их, как будто желая запомнить их количество. Четыре пролета по девять ступенек и еще пять дополнительных при выходе из подъезда. Я открыл массивную дверь и осторожно прикрыл ее за собой, помня, как сильно может она удариться в коробку. На улице царила абсолютная тишина. В такое время город спал; нигде в окнах не было видно света. Я перешел на тротуар, обходя небольшой садик перед домом - чудо, крайне редко встречающееся теперь в наших городах, но насколько же скрашивающее урбанистическую пустыню.
Обещанного транспорта еще не было. Я остановился, прислушиваясь к звукам, доходящим с главной улицы, проходящей за школой, в которой я когда-то учился. Тишина способствовала размышлениям. До сих пор я не старался делать какие-либо домыслы относительно причин ночной тревоги. Просматривая вечерние новости, я как-то не заметил, чтобы в Европе или в мире произошло нечто ужасное. Но я каким-то образом понимал, что эта мобилизация - не простые учения, на которые время от времени меня вытаскивали, не позволяя сгнить в условиях гражданки. Никогда еще мне не приказывали брать на маневры мобилизационный набор. Эта мелкая, как не посмотри, подробность говорила о том, что произошло нечто серьезное. Хотя я усиленно копался в памяти, но не обнаружил ничего такого, что могло бы стать причиной вызова. После этого я решил не интерпретировать фактов слишком поспешно. Через пару десятков минут, как только я попаду в часть и попаду на совещание, то узнаю ответы на все вопросы. Вот только уверенность в этом не была настолько сильной, чтобы заглушить беспокойство, уже проклюнувшееся где-то на самом дне сознания. Беспокойство о том, что эта тревога уже последняя...
Вдали раздался протяжный скрежет колес ночного трамвая, тормозящего возле остановки у Пястовской Пивоварни. Знакомые звуки на какое-то время вырвали меня из задумчивости. И в самый подходящий момент. Через пару секунд из-за угла выехал оливковый фургончик и завернул на мою улицу. Я поднял рюкзак с тротуара, забросил его себе на плечо и еще раз глянул на темные окна квартиры. Сразу же после этого я решительным движением открыл дверку и вошел в наполовину заполненный автобус.
- Капитан Пивовский, Альфа-Альфа, - бросил я в сторону водителя и, не ожидая ответа, занял первое же свободное место. Мини-автобус тронулся еще до того, как я толком уселся. Секунду спустя через грязное стекло я в последний раз поглядел на улицу, где провел большую половину жизни.
Поездка длилась не долго. После меня в машину села только пара людей, проживавших ближе к центру. Оба мобилизованных, точно как и я, доложились водителю и без слова заняли свободные места. Пользуясь этим моментом, я глянул в заднюю часть автобуса. Из присутствующих я не знал никого, что особенно меня и не удивило. Но потом до меня дошло, что во время поездки не слышно столь характерных тихих разговоров. Теперь я понял, почему. Все присутствующие сидели возле окон, всматриваясь в заснувший город, игнорируя таким образом остальных пассажиров. И в этом не было ничего странного. Я и сам в данный момент не имел охоты поболтать с кем-либо, но знал, что это пройдет. Что ни говори, человек существо стадное и лучше всего чувствует в компании себе подобных. А мы исключениями не были, нужно было лишь немного времени, чтобы приспособиться к новой ситуации. Наблюдая за пассажирами, я заметил еще одно: каждый из моих товарищей по поездке имел на груди желтую наклейку с идентификационным номером. Чертов склероз! Я вынул из бокового кармашка и свою карточку. На ней был написан код D-26.
Мы как раз переехали через Одру по Университетскому мосту, чтобы через пару минут езды по вымершим улицам добраться до вокзала, а потом, но теперь уже в конвое с несколькими другими автобусами, преодолеть раскопанную чуть ли не по всей длине, улицу Силезских Повстанцев. Нашей целью, как оказалось вскоре, была небольшая часть войск связи, помещающаяся рядом со зданием телецентра. Буквально в паре улиц отсюда я недавно провел вечер, провожая своего приятеля Анджея, который выезжал в Бристоль на серию лекций. Я глянул на часы и быстро вычислил, что на месте он должен быть уже добрых несколько часов. Помню, как он радовался, что на сей раз летит с женой и своими троими детьми. Он даже не знал, как ему повезло.
На территорию казарм мы въехали быстро и без помех. У ворот никто документов не проверял. Честно говоря, я даже часовых не видел. Микроавтобусы выстроились в линейку с правой стороны от плаца, находящегося сразу же за оградой из сетки, увенчанной клубками колючей проволоки. Они выплюнули свое содержимое, то есть нас, после чего исчезли в ядовитых испарениях газов стареньких дизелей, возвращаясь в город за следующей партией пассажиров.
Территорию части заполняли люди. Я заметил выставленные на другой стороне плаца автобусы, а перед ними столы, за которыми регистрировали вновь прибывших. Увидав, какой из столов был обозначен буквой "D", я встал в не очень длинную очередь. Приглядываясь к стоящим здесь людям, я заметил, что кроме меня из нашего автобуса тут был только один человек - высокая брюнетка в свободной фланелевой рубашке и с густыми волосами, спадающими ниже лопаток. Девушка стояла за четыре человека передо мной, но узнал я ее именно по этим волосам, на которые обратил внимание, когда она выходила, протискиваясь мимо меня. Лично я, как обычно, вышел последним. Вот такая уж у меня привычка, сам даже не знаю, откуда.
Проверка продолжалась не более пяти минут, но мне, из-за повышенного содержания адреналина, показалось, что прошел целый час с того момента, как я поднял свой рюкзак с запыленного асфальта. Стресс начинал брать свое. В конце концов, пришла и моя очередь. Я положил перед дежурным офицером свой военный билет, а он - проверив данные и мимоходом глянув на мой идентификатор - отчеркнул меня в мобилизационном списке. Документы мне отдали, прибавив к этому еще пояс с пистолетом, патроны и запечатанный конверт с тем же самым идентификационным номером, что был у меня на груди.
- Автобус D, - лаконично сообщил мне дежурный офицер, и это были единственные произнесенные им слова.
Он взял документы следующего солдата, я же прошел между столами, перекинув пояс с оружием через плечо, и направился к стоявшему довольно далеко темно-оливковому междугородному автобусу. На его заднем стекле кто-то криво приклеил листок картона с намалеванной буквой "D". Я шел медленно, рассматриваясь по плацу. Как раз появилась новая группа микроавтобусов, и новая группа молчащих людей присоединилась к очередям. Тишина, порядок, профессионализм. Именно это отличало людей из специальных частей. Нас учили сдерживать эмоции в бою и немедленно выполнять приказы. Во время войны шанс выжить был только у дисциплинированных солдат, отсюда и отсутствие паники, столь типичной для частей срочной службы. Тем не менее, несмотря на подготовку, я испытывал нарастающее нервное напряжение. Что-то происходило, причем, очень крупное и серьезное, раз нас свезли сюда в таких количествах и в такой спешке. В данный момент на плаце находилось около двух взводов мобилизованных военнослужащих, а ведь мы были всего лишь маленьким звеном в долгой цепи военной машины. Самое же паршивое, что мне никак не удавалось дотумкать, зачем вообще объявили мобилизацию. Ведь Польша не была втянута в какой-либо вооруженный конфликт, во всяком случае, никто ни по радио, ни по телевидению об этом не говорил. В наши местные новости я особо и не верил, но буквально несколько часов назад смотрел сообщения CNN. Эта неделя была и вправду спокойной. Не произошло ничего такого, что могло бы вырвать людей из домашнего уюта и, без единого слова объяснений, внедрить их в армейские ряды. Эта тайна через пару минут тайной быть перестанет, тут уж я был уверен на все сто. Тем не менее, тянущееся ожидание объяснений, что ни говори, заставляло нервничать.
Сержант, стоящий у задней двери автобуса, проверил мой идентификатор. Он что-то отметил в списке, который держал в руках, и поворотом головы указал на ступени, ведущие внутрь темного прохода. Прежде чем войти в старенький "Ельч", я заметил, что тот же сержант срывает листок с заднего окна автобуса. Это могло означать, что я был последним, и именно это его действия и означали. Я занял единственное свободное место в последнем ряду, между похожим на Шварцнеггера десантником и девушкой из микроавтобуса. Вот теперь я уже мог спокойно присмотреться не только к ее волосам, но и к лицу. Девушка была красивой, даже очень красивой. В каких-нибудь иных обстоятельствах она наверняка стала бы объектом внимания большинства пассажиров автобуса. Вот о ее фигуре, помимо того, что та была хорошо сложена, что я заметил во время ожидания в очереди, сказать можно было немного. Широкая рубашка, словно наилучший боевой камуфляж, скрывала все формы. Я улыбнулся девушке, но она улыбки не вернула. В ее глазах можно было увидать только страх. По-видимому, она принадлежала к числу самого младшего медицинского персонала, который тоже призывался в случае угрозы вооруженного конфликта. Если так оно и было, то нас ждала неслабая авантюра. Подумав об этом, я и сам перестал усмехаться.
Автобус тронулся сразу же, как только сержант вошел и захлопнул за собой двери. Тот прошел к первым рядам сидений и передал свой список майору, который тут же поднялся со своего места сразу же за водителем. Офицер быстро проверил список, а сержант за это же время пересчитал присутствующих. После этого он отдал коротенький рапорт и уселся на своем месте. Майор же встал на ступеньках у передней двери и взял в руку микрофон. Ну совершенно словно гид на экскурсиях, на которые я ездил еще ребенком. Пришло время объяснений, во всяком случае, я на это надеялся.
- Здорово, солдаты, - приветствовал он нас трубным гласом старого фронтовика, которым он и был, судя по количеству нашивок, привезенных, наверняка, с Балкан, а может и с Ближнего Востока. - Меня зовут майор Савицкий, и хотя и не являюсь вашим начальником, на время переезда в основную часть, вы остаетесь под моим командованием.
Он на мгновение снизил голос, скорее ради эффекта, чем по другим причинам, прекрасно чувствуя царившее в забитом автобусе напряжение. А может он просто размышлял над тем, как получше передать нам смысл приказов?
- В мои обязанности входит информирование вас, ради какой цели вы все были мобилизованы, - сказал он наконец. - Это несколько сложно, поэтому представлю всю ситуацию в сокращенном виде. Если будут какие-то вопросы, я отвечу на них после завершения объяснений. Понятно?
- Так точно, пан майор, - ответил ему хор голосов, к которому присоединился и я.
- Ладно, итак, начну с самого начала. Это не учения. Вы были мобилизованы в связи с событиями, имевшими место в нескольких регионах земного шара в течение последних трех часов. Пункт первый, ядерный конфликт на индийском субконтиненте. По данным разведки НАТО следует, что Индия и Пакистан произвели обоюдное атомное нападение на соседние города и расположения войск. У нас имеются сообщения о четырнадцати взрывах мощностью от 300 килотонн до одной мегатонны. В настоящее время у нас уже имеются подтверждения о полном уничтожении Дели, Бомбея, Карачи. Количество жертв пока что оценить невозможно, но мы считаем, что к настоящему времени погибло не менее 350 миллионов человек. Более того, эта война уже вызвала последствия и в других регионах. Китай атаковал Тайвань, но пока что оружие массового поражения здесь не применялось. Обострилась ситуация и на Ближнем Востоке, где в ближайшие часы, скорее всего, начнется массовое восстание арабов против Израиля. Индусская гекатомба, похоже, начала цепную реакцию. И вот тут мы приходим к сути дела. Правительство Польши уже давно ждало подходящего момента, когда глаза всего мира будут повернуты в другом направлении, чтобы вернуть захваченные земли матери-Родине. Уже несколько месяцев вооруженные силы размещались на нашей восточной границе под прикрытием маневров и перегруппировок, соответствующих ожиданиям наших союзников. В данный момент пресс-службы были информированы о нарушении границы Польши моторизованными украинскими соединениями. Понятное дело, это пропагандистский трюк. В рамках контрнаступления через полчаса наши отборные дивизии перейдут границу с Украиной и начнут операцию по освобождению священных мест нашей Отчизны. Более ста тысяч солдат, две тысячи танков и боевых машин, двести самолетов. Вся эта масса оборудования и войск должна раздавить сопротивление ничего не ожидающего врага. Польша вновь станет выдающейся европейской державой. Даст Бог, она снова будет распростираться от моря до моря.
В этом месте майор на мгновение замолчал и осмотрелся по автобусу. Не один я окаменел, слыша подобные слова. Вообще-то, уже пару лет Украина перестала стремиться к участию в структурах объединенной Европы и все больше склонялась к связям со своим давним союзником, а точнее оккупантом, как все называли Россию, но открытое нападение на это государство никак не умещалось у меня в голове. Я глянул направо. "Шварцнеггер" явно не разделял моего изумления. В его глазах рисовалось видимое даже в полутьме восхищение. Наверняка он уже видел себя в роли освободителя Львова и - кто знает - даже Киева. Зато сидящая слева черноволосая красавица впилась ногтями в мое предплечье, чего я до сих пор даже и не замечал. И пускай мне кто-нибудь скажет, будто женщины лишены интуиции. Я освободился от зажима девушки и поднял руку, чтобы задать вопрос, который наверняка родился во многих головах одновременно. Савицкий заметил меня и сказал:
- Успокойтесь, солдат, я еще не закончил. - Он взял в руку папку с бумагами и облизал запекшиеся губы. - Это только общий эскиз ситуации. Подробности операции "Орлята" вы найдете в запечатанных конвертах, полученных вами на сборных пунктах. В них содержатся подробные приказы, которые наверняка отличаются, причем диаметрально, по всем позициям. Во всех этих документах имеется только одно общее: место, в котором вы будете служить Отчизне. Мы назвали его Бастионом, поскольку оно будет последним бастионом польской государственности, если планы командования по какой-то причине выполнены не будут. Как наверняка уже заметило большинство присутствующих, мы покинули территорию города и направляемся к горе Шлензе, в свое время, месту святому. Большинство из вас также знает и то, что во время Второй мировой войны эту территорию немецкие войска использовали для производства оружия. В естественных пещерах, которыми изобилует гора, были пробиты километры штолен и коридоров, где пленные производили новые виды вооружения для Третьего Рейха. Большинство из этих коридоров не исследовано и до нынешнего времени, во всяком случае, официально. - Тут Савицкий загадочно усмехнулся, что не ушло моего внимания. - Так, по крайней мере, считало большая часть нашего общества. И это хорошо, поскольку уже пять лет военные работают над восстановлением имевшихся коммуникаций, их модернизацией и расширением. Достаточно сказать, что три месяца назад был отдан в эксплуатацию крупнейший комплекс укреплений, существующий в Европе, а может и во всем мире. Две тысячи солдат может провести в нем более трех лет, не выходя на поверхность. И я не должен добавлять, что вы имеете честь быть одними из выбранных для несения службы в Бастионе. Во славу Отчизны!
- Во славу Отчизны, - ответили ему пассажиры автобуса, но без запала, с которым майор произнес этот девиз.
Я снова поднял руку, чтобы все-таки задать мучавший меня вопрос. На сей раз Савицкий разрешающе кивнул.
- Пожалуйста, капитан Пивовский, слушаю.
- Насколько я понимаю, - начал я, осторожно подбирая слова, - генерал Пьентас принял во внимание, что Украина еще располагает несколькими десятками ядерных боеголовок, оставшимися от бывших стратегических сил СССР?
- Именно, - ответил на это полковник. - Потому-то вы и направляетесь в Бастион. Лично я не считаю, что Украина владеет ракетами, способными для перемещения этих боеголовок, что, собственно, и подтверждают данные нашей разведки. Но генеральный штаб решил, что стоит предпринять все меры безопасности на случай ограниченной ядерной атаки, который кажется абсолютно невозможным в центре Европы. Последствия были бы трагическими для всех граничащих с Польшей стран, в том числе - и для самой Украины, если принять во внимание восточные ветры, дующие более трехсот дней в году. Не думаю, чтобы Киев был способен на ответную акцию в таком масштабе, причем против страны, входящей в НАТО.
- А Россия? - спросил кто-то с первых сидений.
- Украина еще не подписала никаких конкретных пактов с конфедерацией России и Белоруссии, хотя уже и близка к этому. Впрочем, при обострившейся ситуации в Азии глаза Кремля будут обращены на Китай. Солдаты, эта война была тщательнейшим образом запланирована, и она завершится нашим успехом в течение ближайших дней.