Пыль на дороге улеглась, мотор мотоцикла перестал стрелять, на улицу легла тишина.
Афанасий перешёл дорогу, остановился возле компании, продолжая глядеть на Олега и его собеседницу.
– Дед, это она?
– Кто? – не сразу сообразил Геннадий Терентьевич, потом проследил направление взгляда внука, подтвердил: – Дуняха наша. Как тебе Одуванчик?
Афанасий постоял немного и побрёл в дом, не слушая возгласы соседей, обсуждавших Кырика и его братию.
Он уже переоделся в домашнее – шорты и футболку, когда в хату зашёл хмельной от возбуждения Олег.
– Извини, что не помог, не люблю драться.
– А я, значит, люблю?
Олег смутился.
– Я не это имел в виду. – Он оживился. – Красивая стала, правда? Я бы не узнал. А ты?
Афанасий покачал головой.
– Я тоже. Не ожидал от тебя такой прыти. О чём вы говорили?
– Да так, о разном. Кстати, нас пригласили в гости!
– Нас? – хмыкнул Афанасий. – Не путаешь? Может, она имела в виду только тебя?
– Нас обоих, честно. Пойдёшь?
Афанасий хотел отказаться, но вспомнил взгляд больших зелёных глаз Дуни и согласился.
Москва, улица Знаменка, 19. Министерство обороны России. 25 мая, утро
Министр опаздывал, но в приёмной не скучали, было о чём поговорить: на устах у всех присутствующих был недавний инцидент в Баренцевом море, где случилась интересная погодная аномалия.
Всего в приёмной находилось четыре человека: всё верховное командование ВГОР вместе с командующим генералом Зерновым и представитель Главного разведуправления полковник Ратный.
Совещались все вместе не раз, знали друг друга хорошо, поэтому никакого дискомфорта не ощущали. Ратный в своё время хорошо изучил Европу, работая в разных дипломатических представительствах, и поделился своим мнением о процессах «омусульманивания» европейских стран.
Заместителя командующего ВГОР Черняка интересовали вопросы сбора информации о зарубежных средствах геофизического мониторинга, он задал Ратному несколько вопросов, и полковник ГРУ пообещал ему сбросить кое-какие любопытные разведданные.
Затем заговорили о применении американцами в Европе и в России системы «Socrates» третьего поколения, знаменитой своими уникальными алгоритмами индексации высокотехнологичных военных систем, сбора информации о методах ведения «неконтактных войн», оценки конкурентоспособности военных лабораторий и выработки решений по обеспечению собственной конкурентоспособности.
Российская часть системы «Socrates» опиралась, по мнению Ратного, в первую очередь на объединения «Роснано» и «Сколково», для чего они и создавались в своё время, чтобы работать не на Россию, а на США.
Все присутствующие это знали, но информация о «Сократе» никогда не попадала в СМИ, и разработки российских высокотехнологичных центров тут же становились собственностью американцев, в результате чего аналогичная российская продукция просто не покупалась: американцы успевали использовать рождающиеся идеи раньше.
Впрочем, об этом в приёмной министра говорили мало, понимая, что это не их епархия. Все надеялись, что когда-нибудь ситуация изменится.
Ратный тоже задал собеседникам вопрос: запущена ли система «Землекопа»? Черняк ответил, что система запущена полгода назад. Речь шла о создании системы сенсоров по всей территории России, докладывающих об изменении геофизической обстановки и регистрирующих, что происходит в глубинах континента и под дном морей.
Такую систему – «Earth Scope» – первыми разработали американцы – «для изучения физических процессов в коре и мантии Земли», но использовать её в первую очередь начали военные. Дошла очередь до пуска аналогичной системы «Землекопа» и в России. Естественно, для страны он играл большое значение, так как командование ВГОР могло быстро оценить возникшую угрозу и отреагировать на «стихийные бедствия», инициированные американскими «Харпами» и «Зевсами». Сведения, поступающие от датчиков «Землекопа», в первую очередь адресовались аналитическому центру ВГОР в Королёве, после чего стратеги ВГОР и должны были подключать к решению проблемы тактико-оперативные звенья.
Адъютант министра предложил чаю.
Отказались все.
Министр прибыл только через сорок минут после назначенного времени, и не один. Его сопровождали мужчины в военной форме: начальник Генштаба генерал армии Валерьев, сухой и подтянутый, и первый замминистра генерал Викторов. Уголки губ у Викторова всегда были опущены, отчего казалось, что он скорбит о ком-то.
Министр извинился:
– Прощу прощения, товарищи офицеры, задержался у премьера. Проходите.
Был министр Сойло, нивх по национальности, мал росточком, субтилен, коричневолиц и узкоглаз, с большим треугольным носом, занимавшим едва ли не пол-лица. Но бледно-голубые глазки министра светились умом и энергией, и кукольный вид его предпочитали не замечать.
По давно заведённому порядку расселись за Т-образным столом хозяина кабинета напротив друг друга: командующий ВГОР и его подчинённые – слева, представители министерства – справа.
– Докладывайте, Денис Самойлович, – доброжелательно сказал Сойло.
Зернов, плотный, почти квадратный, бывший штангист, с тяжёлым и мрачноватым лицом, положил перед собой фиолетового цвета папку с вытисненным на ней двуглавым орлом, но открывать не стал.
– Ситуация щекотливая, товарищ генерал. Все обстоятельства инцидента выяснены, мы попытались разблокировать ПНД, но с минимальным результатом. Наших «Тополей» не хватило, нужен ещё один – в непосредственной близости от платформы «Разлом-2».
– Давайте без ваших зубодробительных сокращений, – изобразил улыбку министр. – Что такое ПНД?
– Пузырь низкого давления… э-э, так мы называем зону изменения…
– Понял, не объясняйте. «Тополь» в таком случае – это наша мобильная станция?
– Так точно, мобильный «Король».
– В чём дело, почему наши станции не сработали?
– Они подключились, тиксинская и камчатская, но пробить ионизированный купол над Баренцевым морем не смогли. Третий угол… э-э, инициатор возбуждения ионосферы, американский «Зевс», находится на борту корабля «Найт сан», и он не выключен, продолжает работать и удерживать канал подпитки ПНД… зоны низкого давления.
– Что мы можем сделать?
Зернов посмотрел на своего зама.
– Разрешите, товарищ генерал? – выпрямился Черняк.
– Слушаю.
– Наш мобильный «Тополь» в Мурманске не смог выйти на крейсерский режим, поэтому мы и не погасили ПНД над Баренцевым морем полностью. Необходимы более динамичные системы.
– Что вы имеете в виду?
– Лучшим средством доставки наших «Тополей» в нужную точку России, да и других континентов тоже, может быть только спутник. Но пока таких спутников у нас нет, первый мы сможем запустить не раньше следующего года, мы предлагаем использовать самолёты.
Министр пустил лучики морщинок по лицу.
– Вам не кажется, полковник, что мы опаздываем с этим решением? По моим сведениям, уже и китайцы пытаются экспериментировать с нашим Дальним Востоком с помощью своего «Змея». Кажется, так называется их «Харп»?
– Совершенно верно. Однако ещё полгода назад мы не могли уместить наш «Тополь» в трюм самолёта, поэтому генераторы устанавливали на трейлеры.
– А сейчас можете?
– Первый модернизированный «Тополь», мы назвали его «Коршуном», уже монтируется в грузовом отсеке «Ил-96». Первый полёт намечен на двадцать восьмое мая. К этому времени будет готова и спецгруппа для обслуживания и охраны генератора.
– Кто предложил такое название – «Коршун»?
– Разработчики. Установка создавалась для коррекции и шунтирования погодных аномалий, отсюда «Коршун».
– Что ж, это хорошее известие, американцы вконец обнаглели со своим экспортом климатического терроризма, надо ставить их на место. Сопровождение вашему самолёту с «Коршуном» потребуется?
– Мы считаем, это лишнее. К тому же пару самолётов засечь гораздо легче, чем один. Для защиты на «Иле» будет установлен ракетный комплекс «Стрела» с ракетами класса «воздух-воздух». Кроме того, мы собираемся укомплектовать спецгруппу боевыми офицерами, прошедшими горнило антитеррористических операций.
– Держите меня в курсе, Денис Самойлович.
Зернов кивнул.
– Сколько вам нужно времени для ликвидации последствий нападения на нефтяной комплекс в Баренцевом море?
Командиры ВГОР переглянулись.
– В Мурманск направлен ещё один «Тополь»… – начал Черняк.
– Сколько?
– Дня три-четыре… если они сами не выключат «Зевс» на корабле.
– Не лучше ли долбануть по этому их «Зевсу» на корабле крылатой ракетой? – поинтересовался начштаба.
– Взовьются все правозащитники в мире, – осторожно возразил Зернов. – К тому же это практически равносильно объявлению войны. Действовать надо похитрей, адекватно, но скрытно и результативно. Для этого мы и создаём спецгруппу климдивов.
– Взовьются все правозащитники в мире, – осторожно возразил Зернов. – К тому же это практически равносильно объявлению войны. Действовать надо похитрей, адекватно, но скрытно и результативно. Для этого мы и создаём спецгруппу климдивов.
– Как?
– Климатических диверсантов, – наметил улыбку командующий ВГОР.
– Не перегибаем ли палку? – превратил глаза в щёлочки министр. – Президент может не одобрить наших действий.
– Не перегибаем, – вставил слово полковник Ратный. – Специально для этого совещания я подготовил материал, раскрывающий планы американцев по теме геофизического оружия.
Он встал, подал министру плотный пакет из чёрной бумаги.
– Здесь диск и текстовая копия.
Сойло взял пакет, но вскрывать не стал.
– Вкратце приведите основные положения материала, введите присутствующих в курс дела.
– Вкратце – заокеанские господа плевать хотели на какие-либо ограничения и уж тем более на бедствия, которые вызывают в других странах их эксперименты с геофизикой. Во-первых, спущен на воду их третий корабль серии «F-Y» или, как мы называем, – серии «Фак ю», с «Зевсом» на борту. В скором времени он появится в акватории Средиземного моря. Во-вторых, вслед за атакой на нефтедобывающую платформу в Баренцевом море планируется испытать «Харпы» во взаимодействии с «Зевсами» над Калининградским судостоительным заводом, где строится самый современный ледокол в мире, над ядерным центром в Томске, химзаводом в Воронеже и над космодромом Восточный.
В кабинете министра стало совсем тихо.
Ратный усмехнулся.
– Могу добавить, что американцы готовят климатический удар по горному Китаю и по Северной Корее. Китайцы тоже пытаются не отстать, планируют накрыть Флориду супертайфуном.
– Надо опубликовать эти сведения в Интернете, – заметил замминистра. – Может, это их остановит?
– Кого, китайцев или американцев?
– Ни тех, ни других, – поморщился начальник Генштаба. – Вспомните разоблачения Сноудена: весь мир встал на уши, а американцы как прослушивали всех, так и продолжают прослушивать.
– Согласен, товарищ генерал. Кроме того, в их планах замедлить, а то и вовсе остановить Гольфстрим. Это вызовет полное оледенение Северного Ледовитого океана, а вместе с ним замёрзнет и наш российский Север.
– Зачем это им? – спросил Викторов.
– Они отстают в освоении шельфов Заполярья, вот и стараются нейтрализовать усилия России в этом направлении.
– Но ведь вымерзнет и половина Европы!
– А им плевать.
– И ещё одно очень любопытное сообщение, – добавил Ратный. – В лаборатории «Белл» готовятся запустить на Луну генератор массы, или, как учёные сами его называют, генератор бозонов Хиггса.
– Где-то я слышал про эти бозоны…
– Их открытие состоялось ещё в две тысячи двенадцатом году на Большом адронном коллайдере, это частицы, которые и ответственны за появление массы у элементарных частиц.
– Американцы собираются построить на Луне коллайдер?
– Нет, ускоритель для этого не нужен, а подробности нам неизвестны. – Ратный подумал. – Пока неизвестны. Это ноу-хау американцев.
– Для чего это им нужно?
– Генератор бозонов теоретически способен создать маскон – гравитационную яму и изменить ритм вращения Луны, что непременно отразится на Земле.
Министр скептически покачал головой.
– Не понимаю, как можно достичь такого результата. Даже для создания этих ваших ПНД нужна гигантская энергия.
– Мы обходим этот порог тем, – сказал Черняк, – что находим спусковые механизмы природных явлений, которые и включают сами стихии, высвобождая гигантские энергии. К примеру, в районе Тихоокеанского разлома у берегов острова Суматра американцы направили под тектоническую плиту электромагнитный импульс мощностью всего лишь в три мегаватта, а получили землетрясение и волну цунами в миллионы раз мощнее.
– Мощнее атомной бомбы?
– Двадцать Хиросим.
– Ладно, я понял, впечатляет. Похоже, нам надо начинать готовиться и к противостоянию на Луне. Вы заговорили о спецгруппе для диверсионных акций…
– Уточняю: для защитных диверсионных операций.
Сойло не обратил внимания на реплику Зернова.
– Не следует ли нам создать подразделение превентивного воздействия на планируемые американцами и кем угодно ещё геофизические провокации?
На лицах командиров ВГОР появилось одинаковое выражение скрытого удовлетворения. Черняк посмотрел на командующего, Зернов кивнул.
– Мы готовим и такое подразделение, – сказал Черняк почти бесстрастно. – У американцев созданы специальные структуры DS – «разрушения намерений», но это провокационно-политические структуры. Мы же создадим оперативную диверсионную быстрореагирующую систему.
– С подключением тех же провокационных структур, – добавил Зернов с усмешкой. – В нашем распоряжении два десятка правильно настроенных журналистов и лучшие хакеры России. Мы собираемся упреждать все обвинения в наш адрес.
– Прекрасно. – Министр постучал пальцем по конверту. – Здесь отражены ваши предложения?
– Нет, товарищ генерал, наши стратегические разработки не подлежат разглашению.
Сойло вздёрнул брови.
– Разве мне как министру обороны не положено знать, что готовит ваша структура?
– Наша структура не существует.
Министр пожевал губами, с сомнением глядя на Зернова, и тот добавил сухо:
– Мы напрямую подчинены главнокомандующему, Горик Степанович, вы это знаете. Всё, что мы делаем, имеет гриф «совсекретно».
– Секретчики несуществующие… – Министр отодвинул конверт Ратного. – Я буду докладывать о ситуации президенту, и мне понадобится обоснование.
Черняк открыл рот, но Зернов опередил его:
– Возьмите с собой меня. Вся ответственность за деятельность ВГОР лежит на мне.
– Я не привык прятаться за спины других, – сказал Сойло задумчиво. – Но вы правы, о таких проблемах лучше докладывать сообща, и вы глубже знаете тему. Товарищи, вы свободны. Денис Самойлович, задержитесь в приёмной.
Командующий ВГОР, его зам Черняк и начальник аналитического управления, за время встречи не проронивший ни слова, вышли из кабинета.
Начальник Генштаба, первый замминистра и полковник Ратный проводили их ничего не выражающими взглядами.
– Ваше мнение, товарищи генералы? – посмотрел на них по очереди министр. – Виктор Ерофеевич?
– Если мы не продолжим их усилия, проиграем и эту войну, – проворчал начальник Генштаба.
– Павел Петрович?
– Я разведчик, – пожал плечами Ратный. – Но я первым пошёл бы на передовую вместе с ними.
– Понятно. Тогда давайте обсудим ситуацию в других плоскостях. Что мы можем получить в результате активных действий в ответ на климатические провокации?
– Всемирный вой, – кисло сказал замминистра.
– В таком случае наша задача действовать абсолютно скрытно, чтобы комар носа не подточил.
Ответом министру было понимающее молчание.
Москва, Мытищи, база ФСБ «Альфа». 27 мая, полдень
Москва встретила его холодным дождём, заставив подумать о реальности климатических войн. Ещё совсем недавно на резкую смену погоды – когда Афанасий уезжал, светило солнце и температура поднималась до двадцати четырёх градусов, – он не обращал внимания, теперь же, после встреч с командирами ВГОР и беседой с Олегом, оказавшимся сотрудником этой секретной структуры, в голове то и дело возникала мысль: а не прошла ли новая климатическая атака?
Поставив машину на стоянку, Пахомов, ёжась под порывами холодного ветра с дождём, добежал до подъезда и поднялся в свою квартиру, неожиданно показавшуюся слишком пустой и неуютной.
Мысли свернули к Судиславлю, вспомнился вечер, проведённый в компании с Олегом и Дуней Ходченковой, выросшей в невероятно привлекательную девушку.
Дуня сначала обращалась к нему строго, реагируя больше на шутки и балагурство Олега, но потом оттаяла и по отношению к Афанасию, особенно после того, как Олег рассказал ей о службе друга в антитеррористическом подразделении ФСБ.
Глаза девушки загорелись интересом, Афанасий позволил себе немного прихвастнуть, вспомнил пару операций, без особых подробностей, и соседка, о которой он никогда не вспоминал по причине её малолетства, прониклась к нему благоговением.
Впрочем, она относилась так же и к Олегу, который раскрылся для Афанасия с другой стороны и буквально заливался соловьём, напустив туману насчёт своей секретной службы в «метеоцентре».
Афанасий на следующий день спросил у него:
– Ты что, синоптик, влюбился, что ли?
На что Олег смущённо признался:
– Похоже, что да.
К счастью, задать тот же вопрос школьному товарищу он не догадался, иначе заставил бы Афанасия искать уклончивый ответ. Хотя в душе майор мог признаться самому себе, что Дунька Ходченкова, выросшая из Одуванчика в прекрасную лебедь, и у него оставила неизгладимый след в сердце. К тому же Олег остался в Судиславле до конца недели, его отпуск только начинался, поэтому в душе Афанасия кололся шип ревности, и он никак не мог от него избавиться, несмотря на приглашение Дуни заезжать к ней чаще.